"Не могу утопить своих демонов, они умеют плавать".
BRING ME THE HORIZON - Can You feel My Heart Cover | Katy Jackson
***
«Если он придет в три ночи»
«Будет пьяным и резким»
«В глазах тёмные тучи»
«Если он будет в тебе ошибаться»
«И кричать во всё горло»
«Будет хрипло смеяться»
«Если он станет грубым»
«Просто станет собой»
«Ты полюбишь его таким?»
***
Это были странные дни, в каких-то моментах невыносимо сложные, наверное, в особенности, когда наступала ночь, потому что, когда они ложились на кровать из них выплывали все чувства и боль, словно они опрокинутые на бок вазы, не разбитые, но треснувшие по бокам… надломившиеся, хоть и были в них красивейшие цветы.
А с другой стороны стало легче, потому что они все смогли выпустить наружу эти чувства, хотя… появились новые… новые, болезненные, тупые и острые… режущие и зализывающие. Они все были до безумия влюблены, но было сложно.
Легче, но сложнее.
Прошла всего неделя с того момента, как Джимин сделал этот необходимый шаг, преодолел не только себя, но и этих парней, выкрутился из чьей-то сильной хватки, заламывающей руки и закрывающей рот, и сделал выбор… тот, который сделали все они, но только черноволосый набрался силы и смелости признаться в этом.
Парни прекрасно знали, что будут чувствовать себя непривычно и странно первое время, и именно поэтому они проводили каждый вечер вместе, Юнги всегда как-то неожиданно оказывался у них на пороге и неуверенно мялся у двери, снимая шарф, а братьям было так странно видеть его без него, рассматривать такую красивую шею. Потом они сидели на диване в гостиной Паков, смотрели фильмы и, как всегда всю инициативу на себя брал Джимин, потому что после пары минут пропущенного мимо ушей фильма из-за неловких загибаний пальцев и закусываний губ, юноша поднимался со своего места, молча шел на кухню, оставляя Юнги и Чимина на миг в неловком молчании, перебиваемом какими-то отдельными репликами из, переставшего интересовать, фильма и возвращался уже с приобретённой ранее бутылкой красного полусладкого и разливал его по бокалам.
Они все хотели привыкнуть друг к другу как можно скорее, и Джимин был неким якорем их отношений, опорой. Без него их просто напросто нет, потому что он тот, кто всегда действует и, Юнги сам не понимает, почему сидит, сложа руки, почему ведёт себя так. Рыжеволосый тоже обычно всегда действовал, терпеть не мог робких и поэтому стал таким… но вот жизнь преподносит ему такие дары: робкого покладистого Чимина, от которого совсем не робко едет крыша и обезоруживающего Джимина, для которого хочется быть дерзким, грубым, но… робким. Мда, так себе наборчик.
У Юнги было много отношений, но таких ещё никогда точно не было и не потому что они, мать вашу, групповые, само слово звучит дико и как-то не естественно, но более, чем естественно выглядят они, трое, словно так и должно быть. Не потому что они, трое, нет, всё потому, что Мин ведёт себя так, ждёт пока кто-то сделает что-то за него, хочет этого, но боится… просто напросто боится, что если прикоснется к кому-то из них первым, они испарятся, оба. Пусть немного неловко и сложно осознавать, что они все вместе состоят в отношениях, но проходит вечер, и он уже не может уйти отсюда, потому что его место рядом с ними. Дышать с ними одним воздухом, дышать их выдохами и вдохами, их одеколонами такими разными, но по-своему вкусными, любимыми. Дышать их молчанием и редкими фразами, дышать, просто дышать полной грудью без боли, потому что рядом есть те, кто, если что, сделает искусственное дыхание. Есть те, кто отдаст своё, настоящее. И, чёрт возьми, это то, ради чего стоит бороться за каждый глоток воздуха пропитанного ими.
И вот сегодня очередной вечер, вечер пятницы, когда Юнги снова появляется на пороге с красным носом и Пакам так хочется облизать кончик его носа язычком, а затем медленно и аккуратно, невесомо спуститься вниз на ложбинку между носом и верхней губой и, сделав этот робкий рывок, целовать его губы, втягивая в себя до посинения, обхватив руками эту тонкую и изящную шею, с каждым разом, которая становится всё тоньше и красивее, всё бледнее и бледнее. И его визиты больше совсем не неожиданны, они с трепетом ожидаемые. Они проводят его вместе, как обычно, и им не кажется это скучным и чем-то приевшимся. Они все любят постоянство. На экране телевизора снова мелькают картинки и, они все, кажется, чего-то ждут от Джимина, который разбросал свои руки по телам парней. Одну на затылок Юнги, другую на ногу Чимина, только вот брат напряжен, единственный из них кто всё ещё не осознал, кажется, совсем ничего. Единственный, кто смущается от тройных поцелуев и шлепков по заднице и это в его стиле, на самом деле, всё правильно, но… парни ждут его раскрепощённого, такого, который сможет ходить при них без майки, как Джимин сейчас, сидит посередине, и все чувствуют жар его всегда горячего тела, все ждут раскрепощённого Чимина, а особенно Джимин, потому что он знает, какого это, его тело всё ещё помнит… всё помнит.
Фильм на его половине становится беззвучным, потому что есть кое-что намного интереснее и громче, громче при всём своём молчании. Джимин ловит взгляд Юнги, который направлен через него, на его блондинистого брата, который так сосредоточенно смотрит в экран и сто процентов делает вид, что заинтересован именно сюжетом фильма. Ловит взгляды Юнги, подаренные его брату, и крадёт их, ухмыляясь, перехватывает и видит в этих щелочках некий азарт, который моментально загорается в нём самом. И Мин просто кивает черноволосому и, поднимаясь с дивана, идет на кухню, отчего Чимин резко переводит взгляд от телевизора и напрягается, потому что это не по плану. И он сам не понимает, почему его так волнует эта дурацкая мелочь, и блондин совсем не замечает, как брата рядом с ним не оказывается, хочет обернуться и посмотреть, куда он ушел, как вдруг горячие ладони пробираются под его руки и черноволосый резко тянет края домашней рубашки в разные стороны, отчего пуговицы хаотично падают на пол и их долгое звучание гулом отдается в голове испуганного Чимина, некоторые мягко приземляются на диван рядом, но всё равно оглушают.
— Ч-что ты делаешь? — хочет обернуться юноша, но на его плечо ложится голова парня, мокрые и разгоряченные губы скользят по шее и по всему телу блондина бегут мурашки. — Д-джимин… — голос предательски дрожит. Чимин поднимает глаза и смотрит на надвигающегося на него Юнги, в его опущенной руке бутылка вина, их любимого, Мин держит её за горлышко так небрежно и Чимин вздрагивает, представляя себя на её месте, вздрагивает от этой кровожадной усмешки на его приторных губах. Потому что Чимин попал в сети двум демонам. Двум исчадиям ада. И оттуда нет выхода, они будут над ним издеваться и сдирать с него одежду, снимать кожу с души и оставлять его совершенно голым. А потом будут прислоняться к нему своими огненными телами в попытках согреть, кто сказал, что демоны не умеют любить? Это просто их любить не умеют. Просто у них не так как у всех: не такая любовь и её проявление. Это точно пытки, без плёток и кандалов, ещё более страшные и болезненные… пытки любовью и теплом, пытки нежной грубостью. Потому что когда плеть перестанет разрезать на твоей спине кожу, раздирая её в мясо, ты точно не будешь за ней скучать, но когда от тебя отстранятся эти пропахшие вином губы, и руки больше не будут блуждать по твоему телу…. Тебе станет холодно и одиноко. Тебе будет этого не хватать, ты будешь воспроизводить это всё в голове и представлять, надеяться и ждать… так сильно, что всё это превратится в твои личные муки, в твои пытки. Ты должен был сбежать, пока не поздно, испугаться и сбежать от этих адских созданий.
Демоны слепы, потому что ты ослепил их собою, своей красотой, своим сиянием и светом… но они всё равно найдут тебя и узнают из тысячи других. По голосу, а если ты вздумаешь молчать, они проникнут в твои мысли, по запаху, по одному касанию, ты пробежишь мимо них, случайно задев их плечом, а они узнают тебя и схватят за руки с двух сторон. Ты уже попал в их сети и поздно бежать. Поздно, потому что ты не хочешь.
Джимин отпускает брата только тогда, когда Юнги вплотную приближается к блондину, так, что юноша задирает голову так высоко, что шею сводит, не смотря на то, что это всё до дрожи пугает, но парень хочет видеть эту ухмылку. На задворках разума понимает, к чему всё идет, и жаждет продолжение, но это так глубоко в нём, что он делает рывок, но рыжеволосый лишь ставит колено на его ноги, близко к животу и паху, отчего блондин замирает. Юнги тянется рукой к щеке Чимина и гладит, его большой палец пробегает по пухлым губам пару раз, желая проникнуть внутрь, поэтому Шуга раздвигает их и упирается ногтём в зубы, они так сильно стиснуты, что на скулах парня играют желваки и Юнги уже хочет убрать руку, как вдруг Чимин хватает его большой палец зубами, а затем смыкает на нём свои пухлые губки и облизывает палец. И от этого у рыжеволосого по спине пробегает дрожь, а в штанах так больно пульсирует, а Чимин сам не знает, что это он делает, но чёрт… этот взгляд, ему даже кажется что у парня перед ним совсем нет зрачков, у него глаза истинного демона, чисто черные, пробирающие до мозга костей, но это так пьянит. Пьянит их обоих и в придачу и Джимина, хотя никто ещё не сделал и глотка с открытой бутылки вина. А когда Чимин доходит до кончика пальца, облизав его от основания, и выпускает его изо рта, Мин резко перемещает руку обратно на его щеку и отталкивает Пака с такой силой, что тот уваливается на диван.
В следующую секунду на нем уже сидит Юнги, рубашка сползает с одного плеча, а руки так неловко оказались под ним самим. И Чимин не успевает что-то сказать и о чём-то подумать, потому что Юнги поднимает бутылку вина и вылившаяся из горла струя уже стекает по напряженному, а оттого ещё более аппетитному торсу блондина. Юноша успевает лишь открыть рот, но оттуда вырывается лишь резкий выдох граничащий со стоном, потому что по торсу скользит язык, тщательно слизывая всё вино и прослеживая дорожки оставленные напитком, Юнги скользит выше к соскам, куда, кажется, капнула всего одна невесомая капля и обводит их языком так тщательно, заостряя своё внимание на вмиг затвердевших сосках. Джимин же тоже не теряя ни секунды, перепрыгивает спинку дивана и тоже присоединяется к этому увлекательному занятию. Становится на колени у подножья дивана и начинает вылизывать Чимина с места, где давит резинка домашних штанов, слегка приспуская их, проводит языком по следам от впившейся в кожу резинки.
А в телевизоре всё это время что-то говорят, там что-то происходит, но для парней существуют лишь они трое. Язык, вино, страсть, чёрт… они безумцы. Но остановиться невозможно, в них что-то кричит, во всех, кричит и вопит от боли. Им это необходимо, им это нужно. Ангелы и демоны не должны быть вместе, не должны находиться рядом так запредельно близко, но им срывает крышу от одного лишь вида светлого Чимина, который слегка вымачивает свои сияющие крылья в сере, два демона просто изнывают по нему, хотят так, как никогда и грех, как никогда овладевает их порочными телами. И они готовы осквернить его собою, но им это нужно. Они хотят увидеть его тёмную сторону умоляющую продолжать, хотят видеть его податливого, раскрепощённого, выгибающегося и такого красивого, разгоряченного, с красными щеками и слышать его стоны, громче, громче, перекрикивая телевизор, перекрикивая бездну в их душах, перекрикивая весь мир, перекрикивая вопящую от боли душу, стони же громче, стони!
Юнги снова льёт вино на это превосходное тело и в сочетании с ним это полусладкое, кажется, совершенно бесподобным. И все ценители, и дегустаторы отдали бы многое ради такого вкуса, но это только их, только Юнги и Джимина. Отдельный сорт, предназначенный только им. Чимин вытаскивает руки из-под себя и хочет оттолкнуть Юнги, сидящего на нём, но не понимает, зачем… поэтому он вцепляется в его ремень пальцами и тянет его на себя так резко отчего вино слегка выплескивается из горла на лицо блондина, стекая в его пышные волосы. И Джимин обхватывает щёки брата рукой и поворачивает его голову на себя, облизывает подбородок, скользит языком к губам и впивается в них, отчего Чимин второй рукой хватает брата за волосы. Юнги же тоже поднимается поцелуями по шее Чимина, целует его линию челюсти, щеку, а затем облизывает языком сплетённые языки братьев. И у каждого дух захватывает от этих ощущений.
А демоны ликуют, потому что пробудили обычно спящую часть Чимина, ту, что была глубоко в нём, этот разврат в его движениях, даже когда он просто лежал, всё равно… черт, сколько в нём было страсти. Блондин стонет, и Юнги слегка горбится, чувствуя руку парня, перебравшуюся с ремня на ширинку. И это пик. Потому что Юнги слегка поддается вперёд, натыкаясь на его руку своим стояком. А Чимин от этого расслабляет руку, сжимающую в кулаке чёрные волосы, и скользит по лицу брата, обхватывает его подбородок, надавливает на скулы и проникает в его рот глубже, Юнги лижет уголок их губ. И им всем сносит крышу по кругу, уже по третьему. Потому что их трое, чувств, и эмоций, значит, тоже в три раза больше. Это что-то новое для них всех, неопознанное и сокровенное и, они все хотят продолжения, все хотят раскрыть эту тайную сокрытую в душе другого. Хотят проникнуть и стать частью чего-то великого.
То, что сейчас происходило в этой квартире безумно. И знали бы люди, спускающиеся по лестничной клетке и бубнящие о том, что снова сломался лифт, про то, что там происходит… знали бы что Юнги встает с Чимина и, становясь на колени рядом с черноволосым, хватает Чимина за ноги и разворачивает и притягивает его к себе так, что его голова оказывается на прогибе между спинкой и сидением дивана, а рубашка скатывается за спиной в трубочку, отчего Джимин раздражительно срывает её, бросая куда-то на пол, и снова впивается в губы брата поцелуем, который недавно прервал Юнги.
Мин гладит черноволосого по спине, в тот момент как Чимин обхватывает торс Шуги ногами. Рыжеволосый усмехается и пробирается рукой под резинку его штанов, спущенную с бёдер Джимином, и специально плавно накрывает рукой напряженную плоть через ткань трусов, дразнит, потому что хочет, чтобы Чимин двигал бёдрами, чтобы его свисающий с дивана зад двигался ему навстречу. А взгляд умолял о чём-то диком, пошлом и грязном.
Мысли топят, поэтому Шуга не замечает, как Джимин сбрасывает его руку со своего позвоночника и куда-то уходит, когда он возвращается, Юнги, вплотную приблизившись к лицу его брата своим, усмехается прямо в его губы. Джимин обхватывает шею рыжеволосого сзади и скользит вниз, по ключицам и ещё ниже, пробирается под тонкую ткань белой футболки и, собирая её в руках, неторопливо снимает с парня, оголяя и выставляя его бледную кожу напоказ. Затем кладет на диван рядом с Чимином смазку и пачку презервативов, берёт один и, открывая, приближается к Юнги, снимая с его торса ноги брата на миг, а тот послушно поднимает их, открыв отличный обзор рыжему парню на свои ягодицы.
Чимин раздвигает ноги больше, чтобы видеть что происходит и слегка краснеет, когда его брат рывком стаскивает с бёдер Мина джинсы вместе с трусами, освобождая его возбужденный член и обхватывая выпирающие бёдра руками, черноволосый целует юношу в низ живота с пошлым чмоком и, выпуская слюну, слегка мочит его, скользя ниже и ниже… Притягивая к себе ближе, и впивается пальцами в белоснежную кожу Юнги. Чимин тяжело дышит, чувствуя, что и его член уже больно упирается в ткань трусов, закусывает губу и, не отводя взгляда, заинтересованно следит глазами за губами брата, которые как-то плавно оказываются на головке члена Шуги, который моментально откидывает голову назад со сдавленным выдохом, но Джимин лишь ехидно ухмыляется и, дразня, облизывает языком головку ещё раз, а после отстраняется, надевая на член парня презерватив. Юнги слегка злится, поэтому поворачивает голову на раскрасневшегося Чимина и срывает с его задницы домашние штаны, снимает их совсем и отбрасывает в ту же сторону, куда отбросил его рубашку Джимин.
Мин снова кладёт руку на возбуждённую плоть под трусами и обхватывает член сквозь ткань. Словно мстя таким образом Джимину. Такое ощущение, что они, Мин с черноволосым соревнуются в чём-то: кто доставит Чимину больше удовольствия, кто больше возбудит его или раздразнит, кто вызовет в его голове более пошлые мысли и образ, кто заставит умолять продолжать или что? Кто причинит ему больше боли?
Чёрт… блондину сложно дышать, и он делает движение бёдрами навстречу бледной руке Шуги, отчего тот самодовольно ухмыляется, а затем берёт смазку, принесённую черноволосым и, поддевая немного на указательный палец, срывает с парня трусы и резко подставляет палец со смазкой к напряженному кольцу мышц, Чимин открывает рот, но Джимин затыкает его поцелуем лаская его тело, скользя пальцами по кубикам пресса и переплетаясь с пальцами Юнги на члене брата.
Чимин постанывает в рот Джимина, в то время как Юнги медленно растягивает его своими длинными и изящными пальцами. И даже такое пошлое занятие получается у него как-то возвышенно. Потому что под ним возвышенный Чимин, извивается и притягивает его к себе ближе, сильнее сжимая свои ноги на его бёдрах, слышатся его сдавленные стоны в чужие губы, пошлые чмоки и сорванное отчего-то дыхание. И от всей этой картины всё внутри становится колом, а внизу живота собирается комок. Шуга вытаскивает два пальца и, не жалея смазки, льёт на них ещё. Пахнет, кажется, вишней... Рыжеволосый поглаживает ляжку Чимина и чуть ли не скулит от открывшегося ему вида. Юнги уже совершенно не терпится, собственный член стоит колом, но он сейчас думает о себе в последнюю очередь или просто хочет изводить Пака под собой ещё немного… ещё и ещё, чтобы он продолжал преобразовываться на глазах, закидывал руки на спинку дивана и умоляюще двигал бёдрами, насаживаясь на его пальцы самостоятельно. Или хотел ещё несколько лет созерцать парня таким… и Джимина рядом, обязательно, он будет всё так же блуждать по телу брата, изредка перебираясь на тело Юнги и самозабвенно целовать эти пухлые губы с трепетной страстью, прямо на глазах Мина, отчего его никогда не будет покидать это такое странное чувство одержимости. Он ещё никогда не чувствовал себя так, никогда не целовал так и никогда не ласкал так чье-либо тело, в своём грубоватом стиле.
Наконец, когда три пальца двигаются в блондине без особых усилий, скользят и сводят с ума всех парней, Юнги решает, что достаточно прелюдий. Он вынимает пальцы и, подставляя головку члена к разработанной дырочке, обводит её возбужденной плотью вокруг, трется об нее, и хоть сам просто пылает от жажды вдолбиться в него до самого основания, но его демоническая сущность не может ему позволить так просто поддаться этому порыву. Юнги хочет помучить Чимина ещё, делать из него скверного человека, хотя это невозможно. Ведь даже будучи сейчас в таком положении, даже насаживаясь на член Шуги самостоятельно, он всё равно выглядит непорочно и чисто. Чистейшее произведение искусства, сводящее с ума всех ценителей прекрасного. Потому что целиком никому не принадлежит, даже будучи к ним так непристойно близко. А на аукционе его бы разыгрывали вечно, потому что все хотят обрести его, готовы отдать все, что есть и даже то, чего нет, они будут вечно предлагать свои цены, только вот он не достанется никому, потому что на самом деле у него нет цены. Он бесценен. Бесценен и свободен. Поэтому срывается с пьедестала, на который его вознесли, и спускается в бездну за своими возлюбленными, отдав себя в их владения за просто так. Если, конечно, их извечное присутствие рядом, их аромат, губы, глаза, усмешки и стоны можно назвать «просто так». Он отдается им, хотя на самом деле это они принадлежат ему.
Ещё немного поигравшись и ошалев от сорвавшегося дыхания блондина, рыжеволосый осторожно входит в Чимина, отчего тот выгибает спину и прикусывает Джимину губу. Юноша начинает медленно двигаться, насаживая на себя блондина, и наслаждается видом своего члена, скользящего внутри Чимина, и это показалось ему восьмым чудом света. Просто находясь рядом с парнем, Мин никогда не осознавал всех этих чувств вполне, но сейчас, когда они оказались в такой умопомрачительной близости, когда Джимин спускается от губ брата ниже, покрывает шею и ключицы засосами, вылизывает каждый кубик пресса и спускается на низ живота… только сейчас он осознает что это великолепно – встречаться с ними, великолепно быть обладателем восьмого чуда света.
Джимин увлечённо покрывает торс брата засосами и поцелуями, кусает бёдра и облизывает основание трясущегося члена, Юнги набирает темп и всё сильнее вдалбливается в блондина, но замедляет ритм, когда черноволосый облизывает член Мина, вставленный в задницу Чимина, ловко обводит его язычком, задевая тело брата, отчего тот вздыхает и постанывает. Юнги снова начинает плавно двигаться, когда Джимин вновь поднимается к губам брата. А Чимин уже более чем привык к Юнги внутри себя и даже начинает подвиливать бёдрами навстречу. А Джимин, оценив ситуацию, отстраняется и садится на другой конец дивана. Юноша впитывает глазами то, как его брата ебёт Юнги и это так охерительно возбуждает. То, как Чимин мечется и не знает, куда деть руки, кладет их на свой член, но Юнги откидывает их и поэтому парень, впивается руками в спинку дивана с такой силой, что, кажется, его обивка сейчас порвется. Мин перехватывает ноги блондина когда он в очередной раз хочет обхватить ими бедра юноши поудобнее и, схватив их у косточки на ступне поднимает вверх и кладет себе на плечи. Чимин втягивает живот от крышесносящего удовольствия так, что его бёдра грозят разорвать его кожу, Шуга слегка наклоняется и облизывает коленку Чимина, а тот вскрикивает, потому что член в нём начинает двигаться быстрее и глубже, задевает простату. От этой картины у черноволосого кружится голова, что ему даже на миг начинает казаться, что он сейчас упадет в обморок. Но Джимин, не отводя глаз от парней, проникает одной рукой себе под трусы и, приспуская их вместе со штанами, высвобождает свой орган, а другой начинает ласкать свой сосок. Юноша облизывает губы и медленно размазывает выступившую белесую каплю на головке.
Юнги уже набирает приличный темп, он резко вбивается в тело Чимина, а тот, в свою очередь, неистово краснеет и громко постанывает. Шуга обхватывает его бёдра двумя руками и меняет угол проникновения, отчего блондин особенно громко вскрикивает. И его голос разливается чем-то волшебным у парней внутри, они хотят слышать его вечно, эти стоны, это дыхание.
Джимин же отмечает у себя в голове, что это лучшее порно, которое он видел. Минус в том, что он не хочет так быстро кончить, поэтому сбавляет темп дрочки и переключает внимание на свои соски. Он катает бусинки сосков между большим и указательным пальцами, слегка оттягивает, а потом поглаживает. Слишком много эмоций, хочется кричать, но если он сделает это, то заглушит звонкие стоны Чимина и хриплые – Юнги, поэтому приходится справляться с внезапными порывами. Юноша начинает остервенело терзать свои губы зубами.
Шуга решает, что неплохо было бы сменить позу и резко выходит из Чимина, получая в награду разочарованный вздох. Юнги помогает блондину повернуться и встать на колени. Чимин тут же опирается сложенными руками на спинку дивана и выпячивает зад, прося продолжения. Рыжеволосый ухмыляется, явно довольный этому, наслаждается этим, шлёпает парня по заднице, оставляя на ней красный след, щипает и ласкает ладонями бока.
Юнги входит в него и снова поддерживает за бёдра, так как у Пака трясутся коленки.
Джимин, тем временем, избавляется от штанов и трусов насовсем, потом закидывает одну ногу на спинку дивана. Черноволосый аккуратно касается своего члена, смотрит на Чимина, который поворачивает голову на него, упершись подбородком в своё плечо и облизывается, поэтому черноволосый обхватывает возбужденную плоть правой рукой и начинает дрочить, явно с диким желанием кончить. Из его губ тоже начинают вырываться стоны, а когда рука брата тянется к его губам и большой палец юноши проникает в его рот, слышится мычание и рычание. Пока стонущий Чимин играется во рту брата пальцем, приоткрывает его рот, оттягивая нижнюю губу, скользит влажным пальцем по верхней, черноволосый дрочит примерно в том же темпе, в котором двигается Юнги, обхвативший член блондина одной рукой.
Джимин кончает себе в руку, когда брат впивается короткими ногтями в его плечо, после вытирая её о свои штаны, лежащие рядом. Перед таким зрелищем трудно сдержаться, невозможно. Парень обессилено сидит на диване, откинув голову на спинку дивана, и глубоко дышит, продолжая наслаждаться выражением лица своего брата, его стонами Юнги из приоткрытого рта, смешавшимися с зазвучавшими громче стонами Юнги, его рукой, совсем не больно оперившейся об его плечо.
Чимин горячий, раскрасневшийся, бровки заломаны, по его виску течёт капля пота, а затемненные глаза обращены к Джимину.
Юнги вбивается в Чимина так, что спинка дивана трясется и тихонько поскрипывает. Стоны парней отталкиваются от стен… бедные соседи, кажется, они слышат всё, что происходит в этой обители похоти. На теле блондина расцветают еле заметные синячки, красные отметины от пальцев Шуги и засосы Джимина, которые он обожал ставить на этом теле, чтобы потом наслаждаться ими и понимать, что всё реально.
Когда рыжеволосый чувствует, что разрядка близка, он продолжает поддерживать бёдра Пака одной рукой, а второй – начинает дрочить ему в быстром темпе. Чимин совсем скоро не выдерживает, его колени подкашиваются и, если бы Шуга не держал его, он бы упал. Тело сводит судорогой, парень кончает в руку Юнги и на спинку дивана, хотя сейчас это такая мелочь. Шуга толкается в Чимина полминуты и тоже кончает. Он поспешно выходит, снимает презерватив и завязывает его. А Чимин обессиленно падает на диван и пытается унять дрожь во всем теле когда рука брата гладит его по вспотевшему затылку.
Комната заполняется тишиной и отрывистым дыханием трёх парней. Немного передохнув, Чимин подползает к брату на другой конец дивана и спускается на пол, становясь на колени. Юнги просекает, что сейчас будет и спешит присоединиться к светловолосому Паку. Он становится на колени с правой стороны от Чимина и широко раздвигает стройные ноги Джимина, устраиваясь между ними.
Черноволосый недавно кончил, но они собираются заставить его кончить во второй раз. Чимин берёт в руку еще пока невозбужденный член брата и проводит по всей длине, ласково надавливая языком на головку. Юнги присоединяется и тоже лижет головку, часто встречаясь с языком Чимина. Член Джимина постепенно наливается кровью, а с губ срывается яркий стон. Потом блондин заглатывает до середины, а Шуга переключается на нижнюю часть. Рыжеволосый начинает играть с яичками рукой, периодически посасывая и облизывая их, отчего черноволосый хватает обоих парней за волосы и требовательно надавливает на их, и без того двигающиеся навстречу его члену, головы. Он хочет откинуть голову на спинку дивана, но не может отказаться от лицезрении такой редкостной картины, разгоряченные языки, скользящие по его члену, пошлые чмоки, мычание и его стоны, чёрт, отличный колорит. Идеальный. По телу идет дрожь, и он запутывается в волосах парней своими пальцами.
Такими вот действиями, парням с легкостью удаётся возбудить Джимина ещё раз. Он смотрит в их похотливые глаза и читает там желание и нежность, они правда хотят сделать Джимину приятно, юноша прикрывает глаза и улыбается. Шуга широким мазком лижет ствол, помогая себе рукой, к нему присоединяется Чимин с другой стороны, они вместе доходят до головки, слизывают капельки спермы и встречаются языками, на миг переплетаясь ими над головкой, отчего минет, переходит в мокрый поцелуй, а Джимин, в который раз, получает эстетический оргазм от вида растрёпанных парней, которые сейчас так жарко целуются, передавая друг другу капли белесой жидкости.
В голову Джимина на миг пробирается цитата только что сказанная кем-то из телевизора, который негромко работал всё это время, но всем было на него откровенно плевать, потому что кому он нафиг нужен, когда здесь творится нечто безумное, когда кричит Чимин, стонет Юнги и он сам не остается в сторонке. Когда горячо и мокро, тесно и влажно. Ах.
«Любовь предполагает проводить время вместе, но находясь вдали можно любить ещё сильнее», — гулко отдается в сознании черноволосого Пака и повторяется пару раз эхом, но его мысли обрывают языки, снова пробравшиеся на его член.
Парни продолжают обсасывать возбужденный орган и, Юнги смыкает кольцо из пальцев на основании члена, начиная дрочить. Спустя некоторое время, включающее в себя качественный отсос и поцелуи, Джимин кончает, забрызгивая спермой лица любовников. И Юнги, не теряя ни секунды, приближается к лицу Чимина и слизывает с его щёк и губ всю сперму, затем оба садятся по обе стороны от Джимина и вовлекают его в тройной поцелуй.
«Что бы ты ни сделал в жизни, это будет незначительно.
Но очень важно, чтобы ты это сделал.
Потому что больше этого не сделает никто».