Пожалуйста, научите меня.
City and Colour – Hope for Now
Blonde Redhead – For The Damaged Coda
Научите меня забывать.
XOV – Lucifer
Naughty Boy – No One's Here To Sleep (feat. Bastille)
***
— Эй, парень, ты стоишь тут уже третий день… каждое утро с кружкой кофе, а потом уходишь… на занятия не нужно? — остановился возле, стоящего у ворот академии, парня, спросил дворник, который приводил территории в порядок и каждое утро наблюдал за тем, как Чимин долго ждал, мёрз и искал в толпе рыжую макушку, закусывал губы почти до крови, чтоб не заплакать от разочарования, ведь, когда юноша никого не находил, выливал кофе в снег и, закинув кружку в рюкзак, уходил. И вообще-то, даже простым прохожим смотреть на него было больно… а Джимину было больно в сотню раз сильнее… смотреть, как его брат каждое утро встаёт на пару минут раньше и готовит кофе не для него… и, кажется, с каждым утром его любовь только растёт, и Чимин делает кофе всё вкуснее и вкуснее с нарастающим трепетом и нежностью. И с каждым утром на это уходит всё больше и больше времени. Но приходит домой он ещё более потерянным и сломленным где-то под вечер, хотя брат точно знает, что Чимин не был на занятиях… парень приходит домой ещё более сломленным, чем это было вчера или позавчера. И жить ему, вообще-то, вообще не хочется и домой возвращаться тоже ни капли, потому что он знает, что, увидев своего брата, в сердце что-то оживет и затрепещет… то ли от порции новой, совершенно другой боли, то ли от надежды. Он не хочет позволять себе жить, но, видя Джимина, это чувство его не покидало: нужно жить, жить ради брата и делать его счастливым, потому что из-за него в последнее время страдает слишком много людей, дорогих ему людей, и это убивает.
Смотреть на Чимина больно, но его брат не может запретить парню продолжать, потому что не может отобрать у него надежду… хотя сам давно уже потерял её. Он просто решил не лезть к Чимину со своими чувствами, потому что это не совсем то, что нужно парню. Точнее сказать… это определённо не то, хоть Чимин и говорит, что Джимин многое значит для него, смотрит ему прямо в глаза и улыбается, но если бы это правда было так, то юноша не вёл бы себя подобным образом: наплевав на всё, не вставал бы по утрам с мыслью об одном лишь Юнги и об их встрече… Если бы Джимин правда был не безразличен брату, тогда тот вёл бы себя так по отношению к нему, хотя бы иногда… готовил бы и ему кофе, уходя в академию… Всё слишком сложно, чтобы разбираться в этом… Джимин уже сам не знает, кого он любит на самом деле. Мог бы он выбирать, выбрал бы никогда и никого бы не любить… потому что, зная как это ужасно… Но вот он смотрит на брата, который мельтешит у плиты или надевает рубашку, жует бутерброд на ходу или завязывает шнурки, и ему так больно, и так хорошо одновременно… любить Чимина глупо. Любовь вообще-то сама по себе глупая, а те, кто любят Чимина ещё и придурки. Но те, кто не любят его ещё более глупые.
Но он знает, что не нужен.
С такими мыслями он выходил сегодня на кухню, как только брат ушел и… вообще-то лучше бы сидел в комнате до самой смерти, потому что на столе лежала кружка с кофе, и на неё был приклеен стикер с милой мордашкой, нарисованной Чимином: «Доброе утро, Джимин-и~». И это убивало парня, потому что всё, что он думал, разрушилось… брат оставил ему кофе именно тогда, когда Пак решил, что это всё… что он не нужен ему, но… чёрт… чёрт! Это было слишком невыносимо и слишком необходимо.
Люди всегда любят то, что их убивает.
— Нет, не нужно. — Коротко отвечает Чимин, даже не посмотрев на мужчину, и это так на него не похоже. Он изменился… за эти пару дней, что не виделся с Юнги и грыз себя изнутри, он очень изменился… раньше бы юноша улыбнулся дворнику и спросил, как тот себя чувствует, поклонился бы ему сотню раз и сказал бы, что всё хорошо, но сейчас черноволосый просто хочет, чтобы его оставили в покое.
— Может, я могу тебе чем-то помочь? — не унимался мужчина, потому что смотреть на парня правда было больно, сразу становилось так грустно. И сразу было видно, что тому нужна помощь.
— Мне ничего не нужно. — На миг, переведя взгляд на дворника, проговаривает Чимин и торопится снова устремить взгляд в ту сторону, откуда должен прийти рыжеволосый, и мужчина почему-то не отходит от парня, может, потому, что чувствует его боль и отчаяние и хочет чем-то помочь, но не знает как. И этот взгляд юноши… может он узнает в этом юнце себя… когда-то и он ждал так кого-то, когда-то и он страдал и терял, когда-то и он терял. А Паку, вообще-то, спокойнее, когда рядом с ним кто-то находится, тогда он может переключить хоть немного мыслей на незнакомца, а когда он один… его поглощает бездна под именем Джимин, и бездна эта входит в ещё большую бездну, как река в море… под именем Юнги. И Чимин даже специально приходил домой поздно, заставляя волноваться брата, и… они словно поменялись местами… всё так странно и неправильно.
Чимин всё также смотрит вдаль и, когда видит там рыжеволосую макушку, не сразу верит в то, что это действительно Юнги. И ему хочется сорваться с места и побежать ему навстречу, но… он же не простил его… вообще-то, даже в глаза смотреть ему стыдно, но… Чимин очень скучает.
— Юнги! — зовёт Чимин, и его глаза блестят от одного лишь вида юноши, потому что он как всегда прекрасен. — Юнги, — вторит Чимин снова и снова, пока Мин не оказывается напротив него.
— Мы знакомы? — приподнимает юноша одну бровь и смотрит на парня такими чужими, но всё же родными глазами. И в этот момент хочется разбить кружку, который он все ещё обнимает руками об свою голову.
— Юнги… ты никогда меня не простишь? — глядя прямо в холодные глаза парня, спрашивает юноша, совершенно не боясь замёрзнуть. Замёрзнуть в них будет даже подарком.
— Прости, я не уверен, что знаю тебя. — Стоит на своём Юнги и хочет пройти, но Чимин хватает его за рукав.
— Х-хён… пожалуйста, не делай так… не надо. — Умоляет Чимин, и он готов встать на колени прямо здесь и сейчас.
— Парень, ты меня с кем-то перепутал… ты уже надоел. Надоел мне. — Сделал акцент на последних словах Юнги.
— Я… я приготовил для тебя кофе… — зачем-то говорит юноша, наверное, оттого, что он уже совсем отчаялся и протягивает свою любимую кружку с напитком парню. Тот смотрит на Чимина пару секунд, не моргая, а затем берёт в руки кружку и окунает в ее указательный палец, затем облизывает и… на него нападают воспоминания того дня, который, кажется, был сотню лет назад… того дня, когда Юнги принес в академию кружку кофе для Чимина, и тот пил его с таким неимоверным удовольствием. Рыжеволосый опускает глаза на кружку и рассматривает тёплый напиток приятного цвета и думает о том, что он, наверное, очень вкусный. А в голове капли липкого и сладкого кофе скатываются по пухлым губам Чимина, которых Юнги так ни разу и не прикоснулся… и скатываются по подбородку. Воспоминания о днях, когда бледнокожий был воистину счастлив просто затопили его… Однажды утром юноша понял, что он больше не может пить кофе без сахара и сливок… в какой-то момент… чёрт, его снова накрывает, и он готов прижаться к черноволосому прямо сейчас, но это будет так бесхребетно, а он так ненавидит. Ведь лучше же рушить себе и другим жизнь своим хребтом… Главное не упасть носом в грязь и разрешить своей жизни разбиться, но оставаться принципиальным.
Мин отрывает взгляд от кружки и снова смотрит на Чимина… но понимает, что долго так не продержит… он слишком красивый в этом белом пуховике на распашку и с красным носом и щеками… слишком красивый и…. Юнги поднимает руку и, выпрямив ее, выплёскивает всё содержимое Паку в лицо, а тот лишь сильно зажмуривает глаза… и теперь по его губам, и правда текут капли, как Юнги и представлял, но он не может спокойно на это смотреть, он бы с удовольствием выпил этот кофе вместе с юношей или слизал бы всё до единой капли с его сладкого лица, но… у него есть хребет. И он не позволяет Шуге нагнуться вперёд и проявить какие-то признаки внимания… он не хочет давать парню ложных надежд, потому что он давно бы уже простил его, но не может… потому что боится снова быть преданным им же… боится не выжить в следующий раз… хотя что ему терять. И было бы хорошо сказать что нечего, но в обоих случаях рыжеволосый теряет одно и то же… так что ему выбирать по какому пути идти дальше…
— Эй, парень, что ты делаешь? Так неправильно, — заступается за Пака мужчина, который всё это время наблюдает за этой картиной. А Юнги просто отрывает взгляд от смотрящего на него Чимина, по которому стекает кофе, и идет в академию.
А Чимин понимает, что чертовски не готов отпустить его сейчас.
Сейчас и никогда.
— Я думал о тебе каждую секунду… думал о том, что если ты простишь меня, я буду самым счастливым человеком на Земле. Думал о твоих глазах и о том, что ни разу ещё тебя не обнимал, я потерял тебя, даже не обретя… это не честно, не находишь? — говорит юноша, глядя в спину остановившегося Мина. — Я думал о самоубийстве… — говорит парень, и Юнги на миг теряет выдержку и разворачивается, глядя на парня такими измученными глазами. — Но потом я понял, что ничего не убьет меня лучше тебя, Юнги. — Шуга открывает рот, видимо, хочет что-то сказать, но не может… — Я не знаю, что мне делать, хён… я правда не знаю. — Дрожащим голосом выдаёт парень, и по щеке катится слеза, смешиваясь с каплями кофе. А Юнги сейчас растает как кусочек льда в горячих руках, но ему нужно взять себя в руки. Нужно быть сильным и не бесхребетным. Хотя взгляд парня напротив сейчас этот хребет вырывает.
— Что за спектакль ты устроил? — как можно холоднее проговаривает Шуга и, быстро развернувшись, торопится скрыться в академии, а затем, забегая в одну из кабинок мужского туалета, плачет, наверное, впервые за пару лет… и он плачет так сильно, что, кажется, его слышно даже в коридоре, но ему плевать… ему больно. Он хочет простить Чимина, он очень хочет простить его и его брата тоже. Но юноша такой дурак.
Юнги входит в аудиторию с настроем на то, чтобы снова начать умолять учителя перевести его на заочную форму обучения, потому что он снова начинает замыкаться. Шуга решает вернуться к тому, от чего он ушел, решает забыть все, что было в этот промежуток его жизни, и просто вернуться туда, откуда Чимин со своим братом вырвали его. Парень не уверен, что у него получится, но он очень этого хотел бы, хотя это тоже обман.
— Эй, Чимин-и, у тебя такие губы пухлые, — слышит Юнги приглушенный голос какой-то девушки и решает не обращать на это внимания, хотя его это неимоверно бесит: бесит то, что кто-то ещё может смотреть на эти сногсшибательные губы и то, что как оказалось, он их так ни разу и не поцеловал. — Это потому что ты много сосёшь? — заканчивает особа, и Юнги резко отрывает голову от поверхности парты и, вытаскивая из ушей, наушники, в которых не играет музыка и теряет дар речи, потому что на доске крупными буквами написано: «Пак Чимин — педик», а сам Чимин сидит на своем обычном месте, засунув руки в карманы, а вокруг него столько народу, его снимают на камеру и… чёрт, что происходит? Это всё какой-то нелепый сон? Почему Чимин ничего не делает? Он же может постоять за себя, Юнги точно это знает… но… парень просто сидит и слушает все оскорбления.
— Чимин-и, — зовет та же девушка и берёт подбородок парня в руки, но тот откидывает её руку, злобно глядя на неё. — Ах, точно, прости, тебе бы было приятнее, если бы тебя трогал кто-то другого пола, так ведь? — смеётся блондинка и подзывает к себе какого-то парня. — Как тебе он? — спрашивает девушка, в то время как парень хватает Чимина за волосы и поднимает его голову. — Только он немного грубый, ты не против? Или ты любишь, когда грубо? — парень, держащий Пака за волосы, поднимает его и швыряет на пол, но Чимин всё ещё ничего не говорит. Молча встает, накидывая на плечо слетевший пуховик.
— А ты не хочешь спросить с чего мы так решили? — улыбается блондинка, садясь на парту Чимина, и достаёт из кармана телефон, протягивая его парню. Тот нехотя берёт и видит на экране фотографию, где они с Юнги целуются… только это, конечно, был не Чимин тогда… Джимин сидит между ног у Юнги на лавочке в парке у их дома, и… чёрт. — И знаешь, что это значит? — улыбается девушка, а затем встаёт и, подходя к доске, пишет: «Мин Юнги — пе…» и не успевает дописать, потому что Чимин бросает её телефон в доску у её головы, а затем, резко подходя к перепуганной девушке, хватает её за волосы и, разворачивая к себе лицом, прислоняет к грязной доске с такой силой, что особа даже не может пошевелиться, смазывая чёрной кофтой пару написанных ею же букв. Пак смотрит на неё такими холодными и злыми глазами, что она правда начинает дрожать, такого она от него точно не ожидала, никто не ожидал. Потому что Пак Чимин безобидный парень, который всегда готов прийти на помощь, которым можно запросто воспользоваться, который хорошо учится и редко веселится в компании друзей. Но юношу быстро отстраняют от неё и так же быстро пинают коленом в живот, отчего он сгибается пополам, делая резкий выдох. Сказать, что ему сейчас было наплевать на его судьбу и на то, что случится – ничего не сказать, потому что он разочаровался в себе и в жизни настолько, что не видел ничего более ужасного, чем то, что уже произошло… Юнги отказался от него и… всё. Дома ждёт брат с таким же разбитым сердцем, как и у него самого, а виной этому тоже он сам… Дома ждёт брат, на которого не плевать и…
— Эй! — кричит кто-то, и парни, бьющие лежащего на полу Чимина, останавливаются, Пак убирает руки от головы и с трудом приподнимаясь на локтях, смотрит на человека, издавшего звук, и… Дома ждёт брат, на которого не плевать, а в аудитории, где творится чёрти что, рушится уже разрушенная ранее жизнь… в двадцать пятой аудитории вниз по ступенькам спускается ещё один человек на которого не плевать ещё больше. И от этого кружится голова, может, просто он умер уже? Ведь этот парень так похож на сошедшего с небес ангела. Но, если раньше о рае думалось хоть как-то, то сейчас Чимин на все сто был уверен, что там ему не место…
— Может, хватит? — схватив одного из парней за плечо, выпалил осмелевший не на шутку Юнги, и он сам не мог понять, что это с ним произошло? Ведь его сейчас расшибут об стену, что и следа не останется. Но Юнги почему-то знал, что… себя Чимин защищать не станет, а вот его…
— Ооо, смотрите, два голубка на месте, вы снова подтверждаете сказанные мною слова. — Хихикнула, видимо, очень гордая собою девушка, собирая с полу разлетевшийся на части телефон, а Юнги отлетел на приличное расстояние, когда однокурсник оттолкнул его от себя, ударив ногой в живот. И на этом моменте у Чимина зажевало плёнку… он подрывается и заламывает руки, наступающему на Юнги, юноше, уваливая того на пол как-то слишком просто, бьёт его ногой, как и тот делал пару минут назад, пробегая по спине Чимина. Пак бьёт его снова и снова, однокурсник, кажется, просит остановиться, и Юнги тоже что-то кричит, но всё как в замедленной съёмке, не ясно, ни слова и… он с ума сошел, кажется. Просто нужно было на ком-то сорваться.
В аудиторию забегает преподаватель, но как-то слишком поздно, потому что у Чимина кровь, а Юнги готов молиться, лишь бы всё это прекратилось, ему страшно, страшно, что один неаккуратный удар любого из парней по голове Чимина и его больше не станет, страшно смотреть на его избитое лицо и понимать что… этот придурок на всё ради него готов… как Юнги может продолжать думать, что ничего не значил для него, да… не изменить того факта, что Чимин спал с Джимином, но… если так подумать, то никакого официального заявления об их отношениях не было… рыжий тоже в этом виноват, он просто не успел вовремя занять очередь. Столько всего в голове вертелось, а в аудитории эхо и балаган… он боится потерять Чимина на самом деле. Думал, что сможет забыть его как и всех тех, кто предавали его раз за разом, думал он такой же как все, но… это оказалось не так… всё ещё хуже и сложнее. Чимина невозможно вычеркнуть из жизни, если он однажды появился в ней, то это навсегда. А если ты однажды к нему что-то почувствовал… то с этим и умрешь. Потому что он впитывает в себя, как губка… он смотрит такими глазами, и в них столько слов пролетают строкой, и Юнги почему-то всё понимает, хотя обычно было и слов мало… Чимина держит преподаватель, а других парней держат другие учителя, прибежавшие на крики, и Юнги не может понять, что происходит и когда всё это произошло… не может понять, что они все здесь забыли… ведь хочется видеть только Пака… Зачем он так с ним?
«Зачем ты так со мной поступаешь?»
«Я так хочу тебя забыть»
«Ты на ресницах моих таешь»
«Мне слишком больно не любить»
— Что вы там устроили? — осматривая то растрепанного Чимина, сидящего на диване, сложив руки на груди, то сидящего рядом с ним рыжеволосого с размотанным шарфом. — Вы хоть понимаете, что натворили? — грозно спрашивает декан.
— Простите, — выговаривает Юнги, делая еле уловимый поклон, а Чимин извиняться не собирается и, если честно, Шуга сейчас запутался: кто сидит рядом с ним?
— Вы оба… отстраняетесь от участия в песенном конкурсе. — Проговаривает со слишком явным сожалением мужчина и обходит стол, садясь на своё место.
— Но, учитель! — почему-то возражает Юнги, и это так на него не похоже. — Он ведь уже завтра, мы готовились всё это время и… — рыжий вообще-то сам хотел отказаться от участия. Потому что видеть Чимина не хотелось, так он себе внушал, в то время как он только и делал, что искал случайных встреч с парнем.
— Я понимаю, но и вы меня поймите, без наказания я вас оставить не могу. — Тяжело вздохнул учитель, в то время как Чимин, сорвавшись с места, выбежал из класса. Он и не сомневался, что всю вину сбросят на них, в жизни слишком много несправедливости и, кажется, большая её часть выливается именно на него. Он сейчас так зол и не знает, что именно взбесило его больше, то как однокурсники поступили с ним или то, что декан пошел у всех на поводу… хотя… конечно было бы проще доказать свою невиновность, если бы все не прибегали именно в тот момент когда Чимин лупил их по лицу. Хотя ему сейчас на все было плевать, практически.
— Эй, ты! — окликнул черноволосого Юнги, а Чимин почему-то боялся оборачиваться, поэтому просто остановился на месте.
«Тишина между мной и тобой»
«Это то, что объединило нас так часто»
«И вот сейчас»
«Ты молчишь, а я дрожу как лист на ветру»
«И жду какого-то чуда»
«Я всю жизнь жду чудес, которые со мной не происходят»
«Я знаю, что дурак»
«Но лучше быть влюблённым в тебя дураком»
«Чем обычным ничем неприметным дураком»
«И я бы сказал тебе, что ты тоже дурак»
«Потому что стоишь сейчас там»
«У меня за спиной»
«Или уже давно ушел?»
«И ничего не делаешь»
«Я умираю, Юнги!»
«Ну же, ты добить меня пришел?»
«Пришел посмотреть на метания смертника?»
«Или всё-таки спасёшь меня?»
Слышатся слабые и неуверенные шаги, и Чимин мёрзнет от того, что Юнги уходит. Паку кажется, что это последний раз, когда он может увидеть Юнги, кажется, что всё кончается, и поэтому он резко оборачивается, чуть ли не вопя от боли своими слезящимися глазами, как раз в тот момент, когда прямо перед ним оказывается Мин и, хватая его за руку, тянет за собой. И теперь Чимину кажется, что это сон… и он не против умереть, потому что сердце стучит так часто, что оглушает и причиняет боль грудной клетке, словно то чей-то кулак дубасит по рёбрам ломая их к чертям, но Чимин не против, что угодно, лишь бы чувствовать руку Юнги, на своей ладони.
— Ты идиот! Слышишь меня!? И-д-и-о-т! — выговаривает Юнги, заводя Чимина в мужской туалет и толкая его к стене пару секунд смотрит на него и… включая воду, мочит руку, а затем стирает с лица парня кровь.
— Юнги…
— Заткнись! — приказывает бледнокожий и достаёт из рюкзака пластырь. — Я понятия не имею, кто ты… потому что чертовски запутался, я почти готов тебя простить, но не готов к тому, что всё может повториться, и я даже этого не пойму, потому что вы с Джимином чертовски похожи, особенно когда ты ведёшь себя так…
— Это я…
— Думаешь, что если сказал это, то я сразу поверю тебе? Только не сейчас, Чимин.
— Но тем не менее, ты всё равно называешь меня Чимином, — еле заметно улыбается парень, когда Юнги клеит пластырь ему на лоб у виска.
— Потому что имя Джимин мне не знакомо, болван. — Осекает парня Юнги, чтобы тот сильно не радовался. — Мне, наверное, стоит называть тебя Чмонин или мудак.
— Как скажешь, — улыбается черноволосый, хотя ему сейчас слабо верится в то, что Юнги сам заговорил с ним, более того, он сейчас обрабатывает его раны так бережно и нежно… что это чертовски сводит с ума.
— Не улыбайся! Я ещё не говорил, что простил тебя!
— Хорошо, — выговаривает Чимин, но перестать улыбаться не может.
— Пошел ты, — толкает Юнги парня в плечо и, разворачиваясь, направляется к выходу, но Чимин обхватывает юношу за торс сзади и, крепко прижимая к себе, зарывается носом в рыжую макушку.
— Я просто хочу удостовериться, что это не сон. — Шепчет Пак, а Юнги разрывает руки юноши и разворачивается к нему лицом смотрит ему в глаза и усмехается, невесомо прикасаясь к пухлым губам Чимина своими.
— Сон, конечно, — проговаривает он ему в губы и выходит из туалета, стараясь дышать ровно, что не совсем получается. Хотел проучить Чимина, но сделал хуже только себе.