everybody wants to rule the world — lorde

I.

Когда Тэян открывает глаза, она не может понять, где находится. Яркий свет слепит, не давая рассмотреть окружающую обстановку, но тот покой, который царит в ведьмовской душе, не дает начать переживать из-за этого.

Пак принимает сидячее положение, собираясь по привычке распушить волосы, но, коснувшись затылка, чувствует, что пряди собраны в сложную прическу. А она ведь даже не знает, как делать что-то такое. Ведьма хмурится, опуская взгляд вниз, и видит не привычные для нее джинсы и майки, а черное платье из материала, сильно похожего на шелк.

То самое, которое много месяцев назад прислал Юнги с приглашением на тот чонгуковский прием.

Чертовщина какая-то.

Тэян, наконец, оглядвается, приложив руку ребром ко лбу, чтобы яркий свет не мешал понять, где она, в конце концов, находится.

И каково же удивление Пак, когда она понимает — это та самая поляна, которая слишком часто фигурировала в её воспоминаниях о прошлой жизни. Пак кое-как поднимается, поджимая пальцы на ногах и чувствуя мягкость травы кожей. 

— Какого хрена? — бурчит девушка, не понимая, как вообще оказалась здесь.

Это уже похоже на несмешную шутку — каждый раз, когда она оказывается здесь, в пору думать, что Пак Тэян сходит с ума.

Не хватает как будто этому городу безумной ведьмы.

Но Тэян абсолютно не хочет претендовать на эту роль.

В голове разом вспыхивают воспоминания.

Вот они с Юнги молчаливо идут по кладбищу ведьм, вот видят зачинщиц произошедшего. Вот они с Сильби начинают заклинание, способное разрушить ту сторону, а вот Юнги и насколько вампиров во главе с Чонгуком расправляются с ведьмами, которые ослабевают настолько, что их защита рушится.

А вот сквозь призму магии Пак видит, как черт пойми откуда взявшийся Тэхён сжимает в ладони небольшой кинжал, а змей, занятый ведьмой, просто не замечает его приближения.

Тэян резко открывает глаза.

Юнги.

Она видела, как Тэхён вонзал кинжал в спину своего короля, видела гримасу боли на любимом лице, видела, как мужчина упал на колени, скребя грудную клетку, словно это помогло бы.

Пак рвано выдыхает. 

Нет-нет-нет.

Птицы, словно издеваясь, весело щебечут над головой, а Тэян чувствует, как её охватывает паника. Она крутится вокруг своей оси, пытаясь понять, куда ей бежать, и совершенно не понимает, что ей делать. 

Ей нужно убедиться, что с Юнги всё в порядке, но, если быть до конца честной, она даже не знает, где находится. Не знает, в какую сторону бежать, не знает, что происходит. Почему она здесь, а не на ведьмовском кладбище? И где, черт бы его побрал, Полоз?

Тэян кажется, что она вот-вот упадет в глубокую яму, потому что все нутро напрягается, будто бы ведьма просто задохнется сейчас. Она знает это отвратительное чувство - отчаяние накрывает с головой, а она не знает, что с ним сделать, как выплыть на поверхность, избежать плена своих эмоций, не позволяющих действовать здраво.

И в самый острый момент, когда Пак готовится падать, кто-то торопливо обхватывает её руку выше локтя и прижимает к груди.

Ведьма чувствует чужую тяжелую ауру, прекрасно понимая, кого ощущает рядом. Тэян знает эту манеру подкрадываться, знает, кто ощущается так мрачно, горько рядом, а потому даже не пугается. Пусть и не почувствовала заранее, задумавшись, поддавшись чувствам, испугаться даже не успела.

Она громко выдыхает в мужскую грудь, тут же закидывая ладони на его плечи, чтобы прижаться ближе. Тревога и паника отходят.

Юнги успокаивающе гладит по волосам, путая в них пальцы, и тихо шепчет над ухом что-то так ласково, так осторожно, словно любое слово может разрушить хрупкость этого момента, но Тэян не слышит. Ей достаточно того, что она чувствует его рядом, понимает, что все хорошо, что он жив.

Хотя и на задворках разума появляется назойливая мысль о том, что что-то не так, Тэян настойчиво не обращает на нее внимания, полной грудью вдыхая аромат мужского парфюма.

Это всего лишь отголоски её страха, тревоги, которая не играет на руку. Все на самом деле хорошо. 

У неё просто нет причины переживать из-за чего-то.

Юнги не оставит её.

Не сейчас и не он, ведьма учерена в этом.

Не оставит же, верно?

— Боже, ты напугал меня, идиот, — шипит Тэян, хватаясь за мужчину так, словно он — её единственный шанс на спасение. Ей нужно чувствовать Юнги рядом, чтобы знать, что все хорошо.

Хочется накричать, потому что он не имел ни малейшего права вот так пугать её, но больше хочется узнать, что вообще происходит. Почему они здесь, почему на ней платье, оставшееся в съемной квартире, и почему... Почему на душе все равно как-то неспокойно, хотя, казалось бы, все относительно хорошо?

Неужели, даже когда все закончится, Тэян не сможет жить спокойно? Без этой тревоги и боли? И даже Полоз, действующий на нее как самое прекрасное успокоительное, не поможет?

Тэян поосто не сможет жить в постоянно тревоге.

Ведьме нужно знать, что это не так, что жить в страхе больше не придётся. Нужно слышать, что все хорошо. Словно, если Полоз не озвучит это, все разрушится.

Но Юнги молчит, и Пак кажется, что в его объятиях есть что-то...отчаянное, болезненное, словно... Словно Тэян испугалась не просто так.

Он никогда не обнимал её так - не с такой потребностью, болью и тяжестью, словно им предстоит расстаться вот-вот навсегда. Да, были моменты, когда они целовались так, словно впереди не ждет ничего, кроме пустоты. Жадно, на грани, практически отчаянно и с огромной необходимостью.

Но каждый раз Тэян чувствовала, что это не больше, чем игра её разума. Что...Что это просто чувства и эмоции. Что таких поцелуев будет ещк так много, что может банально надоесть.

Сейчас такого ощущения нет и подавно. Как будто это не фантазия, а реальность, с которой им вот-вот придется столкнуться.

То, чего не избежать.

Действительность, в которой им придётся проститься.

Последняя мысль заставляет настороженно попытаться отодвинуться назад. Что не получается, потому змей держит крепко, не отпускает, заставляя неудобно прогнуться в спине, и это... это страшно. Юнги спускает вторую ладонь на ее лопатки, обнимает обеими руками, так сильно прижимает к себе, что Пак кажется, будто бы она может задохнуться. Даже этот дискомфорт не может заставить Тэян попробовать отодвинуть от себя змея, посмотреть в его глаза. Его глаза не врут, никогда.

И потому ведьме заглянуть в них просто страшно. Так  страшно, что тело буквально сковывает ужасом.

Она чувствует его дыхание на своей шее, и может сказать, что оно — неспокойное, тревожное, такое, какой было у нее до того, как мужчина появился.

— Юнги? — зовет осторожно, касаясь мужского затылка, и только чувствует, как змей отрицательно качает головой, словно просит еще немного времени. 

Тэян поворачивает голову, носом утыкаясь в волосы в височной зоне, касается губами, сжимает ладони на плечах, и чувствует, что её тревога усиляется, хотя обычно близость Юнги делала всё с точностью, да на оборот.

Это странное чувство, которое ей к тому же совершено не нравится.

— Юнги, — зовет Тэян настойчивее, потому что её внезапно посещает мысль, будто бы они просто теряют время. — Любимый, пожалуйста, посмотри на меня. Ты пугаешь меня этим молчанием, я начинаю придумывать всякую... дурость.

Ведьма чувствует, как он нехотя отодвигается от неё на крошечное расстояние, позволяя видеть собственное лицо, и ведьме трудно понять, что в её тоне заставляет змея сделать это.

Она практически теряет равновесие от тех эмоций, которые видит. Её мужчина напуган и встревожен настолько, насколько это вообще может быть. если речь идет о древнем змеином короле, который без труда контролирует каждую свою эмоцию. 

Тэян не знает, что ей сказать — она ни разу не видела столько эмоций на любимом лице и это... Это смертельно.

Она быстро прокручивает в голове последние события, наконец, начиная чувствовать искусственность того, что её теперь окружает. Реальным кажется Юнги, и Тэян понимает, что они — вне времени и пространства, чтобы выиграть хотя бы еще одну лишнюю секунду на то, чтобы побыть рядом.

В последний раз.

Смотрит ниже и замечает алый воротник. И долго думать, чтобы понять, что ткань перепачкана кровью, не приходится.

— Нет-нет-нет, — Пак отрицательно качает головой, потому что прежнее отчаяние вернулось, практически скребет плечи мужчины ногтями, наверняка оставляя следы даже сквозь рубашку. — Не смей так надо мной шутить, не смей, Юнги.

Мужское лицо искажается в мимолетной боли, а внутри Тэян всё рушится, потому что... Он не стал бы так шутить. Не с ней. И не на тему потери, потому что это то, что обоим причиняет огромную боль. 

— Прости, — едва слышимо выдыхает змей, вонзая пальцы в её лопатки еще сильнее. — Прости, Тэян, прости.

Ведьма понимает, всё понимает. Осознает, где они находятся и почему она выглядит так, почему ей тревожно и страшно. Понимает, почему эти объятия казались ей такими отчаянными - они были последними.

Среди всех поцелуев и прикосновений, похожих на прощальные и последние, эти объятия не просто стали похожими. Они и были таковыми.

Но как?

Как бессмертное древнее существо может прощаться с ней? Что должно было измениться, чтобы они оказались в этой ситуации?

Где-то между мирами, задыхающимися от отчаяния и боли, хватающимися за друг друга из последних сил? Это похоже на жуткую шутку - не смешную и просто максимально жестокую.

Но Юнги не шутит, и это как будто бы вонзает в спину Тэян тысячи таких же кинжалов как и тот, что стал причиной из текущего положения.

— Этого не может быть, — ведьма качает головой, как болванчик, кусает губы до крови, задыхаясь. потому что прекрасно понимает, что происходит. Это не сон, не фантазия, это настоящее прощание, и стоит ей только открыть глаза в реальном мире, как она больше никогда не сможет увидеть этот тяжелый взгляд, наполненный любовью к ней одной. — Не смей! Ты не имеешь права бросить меня.

Юнги поджимает глаза, смотря на ведьму с такой жадностью, словно она — единственное, что он желает видеть в... в последние минуты.

В голове Тэян крутятся шестеренки.

Она чувствует присутсвие магии Сильби, понимает, что эту иллюзию, позволяющую ей проститься с любимым мужчиной, создала именно Мун. Сильби создавалп это место в тот момент, когда Пак взглянула на неё прежде, чем провалиться в темноту.

Тэян предполагает, что в реальном мире не пройдёт и секунды, когда она вернётся, а здесь... Ведьма не знает, сколько у них осталось времени.

Возможно, совсем чуть-чуть.

Следом Пак понимает: знала не только Сильби.

— Ты знал! — рычит ведьма, выворачиваясь из родных объятий, и смотрит так зло, разочаровано, что словами это просто невозможно описать.

И хочет тут же вернуться назад, потому что... Возможно — Тэян никогда осознанно не подумает об этом в точной формулировке — это последний раз, когда она сможет почувствовать его рядом.

Отступает на шаг назад, напрягаясь всем телом, обнимает себя руками, чтобы согреться. Холод прошибает каждую клеточку тела. Кончики пальцев мёрзнут, хотя ведьма и не может сказать, что это не связано с ее страхом.

Солнце не греет, и Тэян кажется, что она снова вернулась на сторону предков — могильный холод окутывает, подкрадывается так ласково, нежно, но все это показаное, обманчивое.

Мужчина прячет взгляд, стойко принимая её злость, всем видом показывая, что заслужил, а Тэян...Тэян тошно.

Он знал, что так будет! Знал. И даже не намекнул, позволяя ей думать, что все будет хорошо. Что все закончится и они смогут быть вместе без страха, без оглядки на что-то.

И хуже всего то, что Юнги даже не старается остановить ту злость, которую Пак обращает к нему, решив, что заслуживает.

Тэян близка к тому, чтобы упасть на самоп дно.

Внутри всё клокочет от эмоций, от боли и дикого ужаса, который вызывает одна единственная мысль о том, что ей придётся прощаться с ним. Пак знает, чувствует, что ещё немного, и она позорно захлебнется в собственных слезах.

И Юнги станет свидетелем этого.

Хочется завопить: ты заслужил это!

— Почему ты молчишь? — шепчет отчаянно, убивая его той болью, которой голос пропитан. — Почему ты, черт возьми, молчишь?

Женский голос срывается на крик, от которого кровь стынет в жилах. Взгляд Тэян запуганный, буквально вопящий о том, как она в боли тонет.

Юнги делает шаг к ней, но Пак отшатывается, словно он может достать нож и ударить им ей под ребра. И теперь уже больно не только ей. Мужское лицо искажается сильнее, чем в тот момент, когда Тэхён вонзил кинжал меж лопаток. То, как ведьма сохраняет расстояние, не даёт коснуться себя, в разы больнее, чем смертельная рана.

Тэян понимает это прекрасно. Но не может ничего сделать, задыхаясь от отчаяния.

Если не позволит коснуться, сама потом себя возненавидят, но переступить через эту жуткую, разрушающую обиду просто не может.

— Ты знал, что они нашли способ убить тебя? — Тэян хочется, чтобы он ответил отрицательно. Чтобы развеял ее подозрения. Хотя и понимает, что это — самое последнее, что она получит, ведь истина — очевидна настолько, насколько вообще можно. — Ответь!

Змей устанавливает зрительный контакт прежде, чем тихо выдохнуть:

— Знал. Я знал.

Тэян шипит сквозь стиснутые зубы, скребет собственные плечи руками, словно хочет заменить моральную боль физической, и жмурится, кусая губы до крови.

Поднимает голову вверх и подставляя лицо ледяным лучам солнца. Щекам холодно из-за катящихся слёз, на губах чувствуется солёная горечь, а Пак просто пытается успокоить себя.

Мысленно, как мантру, повторяет, что у них могло остаться совсем мало времени, и она не может тратить его не крики и слезы. Но внутри всё рвёт, ломается, ведьма как будто бы слышит хруст собственных костей. Словно кто-то проходится молотом по хребту, и на самом деле это именно то, чего ей хочется.

Мать-Природа всё так же жестока по отношению к ней. Тэян не чувствует ни великодушия, ни любви, с которой обычно относятся к собственным детям. Лишь жестокий расчет и коварную нвдменность — Природе всё равно, кома она причиняет боль.

Тэян чувствует, как Юнги осторожно двигает к ней, чтобы не спугнуть. Кажется, она сл стороны и правда похожа на жуткого дикого зверя.

— Почему ты не сказал? Почему? — она позволяет подойти совсем близко к себе, позволяет коснуться себя.

Юнги все с той же осторожностью, безграничной нежностью двигается ладонями по её плечам, касаясь ласково, словно старается успокоить. А ведьме кажется, что у неё горит кожа там, где он касается её.

— Разве это могло что-то изменить? —  Тэян слышит тихий, едва слышимый голос, и ей кажется, что, в отличие от неё, змей практически спокоен. — Ты стала бы беспокойной, начала бы пытаться найти способ помешать этому, но потерпела бы поражение. А наши последние совместные дни окончательно лишились покоя.

— Это ты так решил? — зло усмехается ведьма, поднимая голову.

— На правах доживающего последние дни, я позволил себе сделать этот выбор, — Юнги старается улыбнуться, чтобы отвлечь её, но выходит абсолютно скверно.

Тэян просто ломает-ломает-ломает.

— Ты не имел ни малейшего права! — ведьма нервно скидывает его руки с плеч, а после со всец силы ударяет змея в грудь. — Ты не имел права! Должен был сказать! Мы бы придумали что-то, разобрались! Это касается не только твоец жизни, но и наших, черт возьми, отношений. Я имела право знать.

Тэян методично повторяет одно и то же, обвиняет в жестокости, в том, что он поступил эгоистично, не давая ей знать, не давая разделить это бремя. Уверяет, что они бы точно придумали, как поступить в этой ситуации, а сама бьёт по мужской груди так сильно, как только может. Голос срывается, Пак хрипит, практически сипит, не сдерживая слёз, потому что все это в высшей степени жестоко.

Юнги стойко терпит.

Позволяет ей выпустить пар, поджимает губы, потому что самому просто до отвратительного паршиво.

Потому что видит Тэян такой. Знает, что стал причиной ее состояния. Понимает, что последнее воспоминание, которое он оставит после себя ей, это боль и горечь утраты.

Ему хочется упасть перед ней на колени, просить, буквально умолять простить, попробовать оставить после себя хоть что-то хорошее в ее жизни.

Юнги перехватывает её запястья и не даёт снова ударить, тянет к себе, в надежде, что Тэян хотя бы чуть-чуть успокоится, придёт в себя. Разве он может оставить ее тогда, когда она практически задыхается от боли? Мин отчётливо чувствует ее дрожь и отчаяние, и просто не знает, что с этим делать.

Пак же не вырывается. Прячет лицо в его ключице, рыдая беззвучно, так, что её состояние выдают только бесконтрольнын вздрагивания и слёзы, которые Юнги ощущает кожей.

Тэян становится еще тяжелее, когда онп чувствует, как змей вновь обнимает её, целует невесомо в висок.

Судьба несправедлива с ними. Жестока.

Толкает на одиночество раз за разом, бросив кость в виде такого жалкого промежутка времени, проведенного вместе. Обрекает на отчаяние и ненависть. На такую жуткую боль, которая ломает каждую кость в теле.

Ведьма громко шмыгает носом. Что сделано, то сделано.

Сильби и Юнги знали, что так будет, но не потрудились сказать или хотя бы — хотя бы!! — намекнуть, и у Тэян есть веская причина злиться и кричать. Но так ли это важно, когда времени, чтобы проститься, возможно, осталось до смешного мало.

И ей нужно успокоиться. Успокоиться, чтобы не превращать всё в дешёвую драму, которую Пак терпеть не может.

Жизнь Тэян — череда потерять и одиночества. Ей не привыкать.

— Ненавижу тебя, — вдыхает Пак. Многозначительно двигает запястьями, прося отпустить её, что Юнги делает, пусть и с некоторой опаской, словно не желает возвращаться на несколько мгновений назад.

— Заслужил.

— Да, заслужил, — твёрдо кивает ведьма и, наконец, поднимает голову.

Юнги охватывает ее лицо ладонями, большими пальцами стирая влажные дорожки с щёк. Смотрит с безграничной любовью, жадно цепляется за каждую черту любимого лица.

Красивая. Тэян чертовски красива несмотря на красные глаза и в момент пересохшие губы. Она — единственная, кто имеет значение. Единственный свет в его жизни. И Юнги остаётся лишь надеяться на то, что этот свет не погаснет в его отсутствие.

— Что-то нам совсем не везёт ни в той, ни в этой жизни, — Тэян старается улыбнуться, но глаза, эти восхитительные глаза, вновь слезятся.

— Может быть, в следующей жизни?

Какой-то слишком идеальный сюжет для их истории.

Как будто в каждой из последующих жизней все будет заканчиваться так же, как и до этого. Словно в этом мире для них просто нет места.

— Мне придётся ждать тебя пять веков? — ведьма, горько усмехаясь, тут же охватывает мужской торс руками, словно это не даст ему покинуть ее. — Я к этому моменту как минимум семь раз умру.

— Это не помешает мне снова найти тебя, верно? — Юнги очерчивает ее лицо подушечками пальцев, убирает прядки, упавшие из причёски. — В конце концов, сколько бы лет, веков или тысячелетий не прошло, я всё равно буду твоим.

— Хотелось бы мне, чтобы ты был моим сейчас. Без смертей и скорби.

— Прости.

Простит. Не сейчас, потому что слишком больно. Но однажды точно простит. Когда-нибудь, возможно не в этой жизни, но простит.

Не сможет не простить.

— Обещай, что вернешься, — требует Пак, будто это может ее успокоить. — Я буду ждать. Пять веков, шесть, сколько угодно, только вернись.

— Даже, если в следующей жизни мне повезет родиться кротом? — с горькой иронией интересуется мужчина.

— Даже так. Будешь моим любимым кротом.

Юнги не отвечает. Не даёт ей обещаний, потому что надеяться нв то, что злодейка судьба даст ему возможность переродиться, вернуться к Пак, просто не может. Для него это просто непозволительная роскошь.

Змей наклоняется, утягивает ее в нуждающийся поцелуй. Отчаянный, солёный от ее слез и травмирующий, бьющий сотней кинжалов в спину. Тэян поднимается на носочки, вкладывает в поцелуй каждую свою эмоцию: боль, скорбь, отчаяние, бесконечную любовь к нему. Жмется настолько близко, что расстояние между ними просто отсутствует.

Это больно. И чертовски горько.

— Лучше просто забудь. Живи дальше.

Тэян возмущённо качает головой:

— Разве я могу? Нет-нет-нет, не проси. О чем угодно проси, но не об этом.

— Красивая, — Юнги тяжело выдыхает, закрывая глаза на крошечное мгновение. — Пожалуйста. Так будет лучше.

— Твой лимит на решения под грифом "Так будет лучше" исчерпан, Мин Юнги! — твердо настаивает на своем Пак. — Я буду помнить тебя, даже если ты будешь простить об обратном, — видит, как он хочет сказать что-то, и опускает указательный палец на мужские губы. — Я сказала: нет. Буду помнить, пока ты не переступишь порог моего дома и не скажешь, что вернулся. Ты обещал, что найдёшь меня в любой жизни. Так что будет добр, выполни своё обещание. Раз не можешь пообещать, что вернешься, то хотя бы прошлое обещание выполни.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— Я знаю. Так что, видишь? Тебе придётся вернуться!

Юнги усмехается.

С этоц женщиной невозможно спорить. Она чертовски настойчива, чертовски уверена, чертовски требовательна и просто чертовски его. Может ли он оставить её.

Ни в коем случае.

Тэян молчаливо обнимает его за шею, цепляется за каждую секунду, что они проводят вместе, возможно, в последний раз. Старается запомнить, чтобы не задохнуться после, но, кажется, даже если у нее была бы целая вечность на прощание, этого Тэян просто не хватило бы.

Это просто несправедливо.

Настолько несправедливо, что хочется кричать.

Птица над ними громко кричит. Солнце прячется за тучи, погружая мир в сумрак.

Пак слышит, как Полоз рвано выдыхает у неё над ухом, и тут жк отдаляется. Смотрит с тревогой на искаженное гримасой боли лицо и все понимает.

Времени не осталось.

Это — тот момент, когда им придётся проститься.

— Юнги! — Тэян вновь всхлипывает, заботливо стирая большим пальцем кровь из уголка его губ. — Я убью их. Черт возьми, я удавлю каждую из них. И Тэхёна, жалкого ублюдка, тоже!

Змей усмехается сквозь боль, глядя на нее практически восторженно. Нет никого прекраснее женщины, которая вполне себе серьёзно желает убить целый мир.

— Было бы неплохо.

Ему приходится нехотя выпустить ее из объятий и отступить на шаг.

— Сделай это. А я буду знать, что моя маленькая ведьма справилась. И справится без меня.

Девушка опускает голову, чтобы не показывать свое лицо, по которому снова начинаюь течь слезы.

— Тэян, — протянув руку, Юнги приподнимает ее подборок, устанавливая зрительный контакт. — Я люблю тебя.

Пак жмурится, потому что это просто невыносимо. Невыносимо! Он — последний, кого она должна была потерять.

Накрывая ее губы большим пальцем, змей не дает ей ответить:

— Не говори. Я знаю.

Тэян громко всхлипывает, когда перестаёт ощущать его рядом. Безвольно падает на колени, сжимая ладонями траву, и отчаянно смотрит в спину мужчине, покидающего ее.

У матери-Природы слишком ужасные шутки. И Тэян просто не может над ними смеяться.

II.

Когда Тэян приходит в себя, обнаруживает, что, как и ожидалось, в реальном мире не прошло и секунды.

Сильби все так же крепко держит её ладони, не оставляя стоящей на коленях Пак вырваться и разрушить все, к чему они так долго шли. Смотрит сверху вниз на заплаканное лицо с тенью сочувствия и горечи, словно ей тоже сложно принять то, что случилось.

Тэян хочет разозлиться, потому что Мун ее не может понять, но... Не может. Сильби дала ей шанс проститься со змеем, увидеть его живым в последний раз, и Пак чувствует, что просто не имеет права злиться.

Ведьма вздыхает, борясь с желанием посмотреть в сторону Юнги. Нельзя.

Знает, что не сможет сдержаться, да и многозначительный взгляд Мун так и кричит, что для этого просто нет времени.

Тэян кивает самой себе. Да, времени нет абсолютно. У неё появилась ещё одна, пожалуй, самая важная причина для мести, и Пак просто не может позволить себе такую роскошь, как бесконтрольные слезы.

Она поднимается с помощью Сильби, тут же продолжая заклинание. Чувствует, как Мун расслабляется, понимая, что все было сделано не зря.

Было бы очень неприятно, если бы все оборвалась на этом месте. Если бы смерть Полоза была напрасной, а ведьмам бы так никто и не отомстил.

Вообще-то, было бы просто отвратительно.

Тэян не чувствует, что Сильби ей помогает, но не обращает на это должного внимания. Превращает свою боль и горечь в злость, усиляя магию. Знает, что эмоции никогда не служат хорошим помощником при колдовстве за исключением тех случаев, когда они  становятся самоцелью. Когда все чувства специально сублимируются в одну эмоцию, которая после превращается в магию.

Давным-давно бабушка сказала Тэян, что нет никого хуже обозленной ведьмы, желающей отомстить.

Но Пак не согласна.

Нет никого хуже злой ведьмы, ведомой местью и использующей темную магию.

Ветер бьет в лицо неистово. Играет с языками пламени, разрезающего темное полотно неба, треплет спутанные волосы, но теперь Тэян не обращает на это внимание. Концентрируется исключительно на заклинании.

Голос ведьмовской звучит уверенно, твердо, не так, как до этого, словно вторя той силе, которая бушует вместе с ветром. Сторона предков рушится, Тэян ощущает это каждой клеточкой тела. Она чувствует, как мёртвые ведьмы стараются ухватиться за нее, остановить, но это все не имеет значения.

Значение имеет только месть.

Кажется, Пак была бы абсолютно не против уничтожить весь мир за то, как поступили с ней. За то, что у нее отняли любимого человека, выбив первый кирпич из фундамента ее собственного мира.

И Тэян не жаль. Абсолютно не жаль.

Сильби шатается, потому что постамент, на котором они стоят,  трескается прямо под ее ногами, из-за чего Мун приходится отступить в сторону. Она поворачивает голову, смотрит на ведьм, практически лишившихся магии, на замеревших в ожидании вампиров, и на Чонгука, который, глядя на змеиную королеву, забывает, что ему нужно удерживать брыкающегося предателя.

Гробницы начинают рушиться.

Ведьмы, очарованные и напуганные, оглядываются, теряя надежду.

Резко начинается дождь, от которого пламя круга разгорается только сильнее.

Ведьмы обоих ковенов начинают громко кричать, падая на колени. Они не только теряют магию, но и жизнь, и Тэян чувствует это. Страна предков было не только источником магии, но источником жизни. И, когда Тэян уничтожает её, она забирает жизни и ведьм.

Если ведьмы клана Тэян ещё могут надеяться на спасение, то ведьмы Квартала могут лишь мечтать об этом. Поскольку, положив всё на веру в предков, они потеряли свою самостоятельность. Итеперь их жизнь и магия зависит только от предков. Не станет предков — не станет и ведьм Квартала.

Величайшей ошибкой ведьм Тэгк было полагаться на предков. Став зависимыми от них, они лишились возможности жить надеясь лишь на себя. И теперь им придётся заплатить за это огромную цену. И цена это не просто их магия, А их жизнь.

Но также Тэян знает, что, даже если ведьмы её ковена спасутся, она придёт за каждой лично. Потому что то, что они сделали, нельзя ставить безнаказанным. Они заставили её много лет скрываться и жить в страхе, но теперь, когда девушке удалось вернуть свою магию, наступает час расплаты.

Пак, что те ведьмы, которые умрут сегодня ночью, — это всего лишь малая часть от некогда великого клана, которому она когда-то принадлежала. И, даже если Тэян не захочется больше пачкать руки, ей придётся это сделать. Самостоятельно забрать жизни оставшихся ведьм своего ковена.

Теперь Пак просто не примет полумер. Если ещё несколько часов назад она была готова отпустить оставшихся ведьм, готова была пустить всё на самотек, бросить их на произвол судьбы, то теперь, после того, как ковен приложил руку к смерти её любимого человека, она просто не может оставить всё, как есть. И если это станет причиной того, что она потеряет остатки своей человечности, ведьма готова это принять.

Готова уничтожить собственную семью, бросившую ее.

Они все должны заплатить.

Тэян закидывает голову назад, подставляя лицо ледяным каплям. Дождь смешивается с ее кроваввми слезами, охлаждают разгоряченное тело, и на лице ведьмы расцветает жестокая улыбка.

Вот оно, то величие, которое она мечтала вернуть. Та власть, которая вызывает страх и раболепское желание упасть перед ней наколени. Та магия, использование которой всегда ставило Тэян на ступень выше других, та сила, которая делала ее особенной. Следующей Верховной, которой не нужно было забирать чужую силу.

Даже Сильби не может оторвать взглядя.

Боль всегда казалась Мун особенно притягательной, но ведьма никак не могла понять, почему конкретно. Теперь же все стало на свои места — боль, горечь или любуя другая негативная эмоция рождают самую прекрасную, хотя и жуткую вместе с тем магию в том случае, если подчинить все эти чувства себе и своей цели.

Гремит раскат грома и в землю ударяет яркая молния.

Шёпот мертвецов стихает, теперь уже навсегда, а огонь, защищающий Тэян и Сильби, тухнет.

Пак опускает голову, сплевывая кровь в сторону, и сталкивается взглядами с Сильби. Последняя едва заметно кивает, говоря, что всё закончилось, что у них всё получилось, но Тэян не чувствует по этому поводу ровным счетом ничего. На душе пусто, словно в некогда цветущий сад кто-то кинул спичку, и огонь уничтожил всё живое.

Глаза — зеркало души. И теперь, смотря в глаза напротив, видя тяжёлый, лишённый любого намека на жизнь, Мун просто не может этого не признать.

Тэян освобождает ладони из хватки Сильби. Раны на коже тут же затягиваются, как побочное действие от использованной магии, и Пак спокойно сжимает ладони в кулак, прохрустев пальцами.

Ведьма медленно, немного пошатываясь, поворачивается. Безжалостно смотрит на тела ведьм, види знакомые лица тех, с кем она росла и взрослела. И не чувствует ничего.

Они заслужили это.

Заслужили, как этого не заслуживало никто. И теперь, когда месть, казалось бы, свершена, девушка не чувствует даже радости. Так и должно было быть с самого начала, как только этот порочный круг начался, Тэян должна была понять, что либо умрет она, либо ковен.

В их мире за всё приходится платить. Иногда собственной жизнью.

Даже сквозь плотные тучи пробивается алый свет луны, делая выражение женского лица как минимум зловещим. Она окидывает взглядом ведьм, а после, качнув головой, резко срывается на бег.

Оказывается рядом с телом змея так быстро, как только может, на колени резко падает, поморщившись от боли, и игнорирует абсолютно всех. Тэян бережно укладывает голову мужчины к себе на колени, словно это имеет какое-то значение, и сжимает лацканы на его пиджаке.

Кажется, это тот момент, когда она должна начать плакать. Но у ведьмы нет сил даже на это.

Слёзы высохли, скрылись за каплями дождя, бьющего по лмцу, магия забрала всю энергию, а горечь утраты лишила способности чувствовать. Кажется, даже если весь мир начнет гореть, Тэян не обратит на это внимания.

Ведьма окидывает любимое лицо взглядом, словно надеяться увидеть на нём хотя бы намёк на эмоции, признак жизнь, пусть и самый маленький, не значительный. Хотя и понимает, что это бесполезно. Непозволительная для нее роскошь.

Вот уж правда, у Природы всегда найдётся лазейка. Даже жизнь бессмертного существа может оборваться, если найти способ. Пак не знает, как ведьмы нашли способ убить Полоза, да и, если подумать, не хочет знать. Потому что эта информация причинит ещё больше боли.

Тэян даже не хочет злиться из-за того, что такую важную вещь от неё скрыли. Эмоций не осталось никаких.

Ведьма поднимает взгляд и смотрит на вампира, рядом с которым покорно стоит змей. Она не знает, что в её взгляде выдаёт желание убить его, ведь уверена, что ее глаза - выжженое поле.

Чонгук смотрит неувренно. На его лице отображается такая же скорбь, какая еще недавно бушевала в груди Тэян. Полоз был близок и ему. Наставник, учитель, друг и практически брат - вот кем для вампирского короля был змей.

А теперь его не стало.

Кажется, Чонгук и сам будет не против убить Тэхёна, причинившему боль, заставившего испытать это мерзкое чувство потери. Но, глядя на Тэян, вампир понимает: это её война. И только ведьме предстоит разобраться со змеем, который забрал у неё самое ценное.

Тэхён не двигается, не пытается убежать, хотя и понимает, что его желают убить. Как будто принимает свою участь, покорно ждёт, пока ведьма придёт в себя, чтобы отнять и его жизнь.

Но Тэян интересно. И этот интерес практически душит.

По какой причине Тэхён поступил так? По какой причине позорно ударил спину того, кто дал ему жизнь, обеспечил безопасность? По какой причине змей мог пойти против собственного короля.

Ведь раньше, если её не обманывала память, змеи отличались исключительной верностью. То Тэхён, которого она знала, никогда бы не выступил против своего короля. Этот мальчишка едва ли не в рот заглядывал Полозу на протяжение всего того времени, что она знала его.

И тут сюрприз. Такой подлый поступок, на которой пойдёт только самый главный трус.

Тэхён, как ей казалось, никогда не отличался трусливостью. Наоборот парень смело смотрел в глаза страху ещё тогда, когда она жила свою первую жизнь. Парень,который смело шутил над своим королём, который не боялся, что за неудачную шутку ему придётся расплачиваться. Ведь Юнги был из тех, кто мог убить за меньшее.

Тэян не помнит ни одного другого змея, который позволял себе такую вольность. И, то ли чувствовал свою безнаказанность, то ли знал, что Полоз никогда не причинит вред собственным людям.

Юнги, несмотря на жуткую жестокость, был справедлив в отношении своей семьи. Своей большой ползучей семьи.

Пак кажется, что из всех змеев, которых она знает, этот никогда не должен был поступать так, как поступил. Если бы ей сказали, что кто-то предаст Полоза, она бы подома на Тэхёна в самую последнюю очередь.

На лице змея холодное безразличие. Но Пак каждый клеточка собственного тела чувствует его скорбь. И это удивляет её больше всего.

Ведь именно Тэхён виноват в смерти Полоза. Какой резон скорбить, если ты собственноручно вонзил кинжал в спину собственного короля?

— Почему? — она спрашивает тихо, прекрасно знаю, что он услышит её. Что её услышат все.

Голос ведьмы холоден, в нём нет ни единого намёка на эмоции или чувства. Даже интереса, вызванного мотивами змея, в нём нет, Как будто она спрашивает лишь для того, чтобы знали другие. Не для того чтобы узнать самой, не для того чтобы сделать с этой информацией хоть что-то. Просто для того, чтобы знали другие. Чтобы это было уроком: предать могут даже самые близкие.

Тэхён не меняется в лице. Смотрит на неё уверенно, решительно. Он явно готов принять всё, что змеиная королева приготовила для него.

Готов принять и смерть от её руки.

— Он всегда был для меня примером, — голос парня глух, создаётся впечатление, словно он выдавливает из себя каждое слово. Словно ему сложно говорить и признаваться в том, что стало причиной и мотивом. Но Тэян терпеливо ждёт и показывает, что он не покинет этого места, пока не расскажет. — Примером того, как нужно себя вести с другими, как создать авторитет, как удержать власть, как внушить страх другим.

— Именно поэтому ты решил убить его? — Тэян горько усмехается, всем своим видом показывая, что те доводы, которые только что привёл змей, не имеют никакого отношения к истине в её глазах, и она в них абсолютно точно не собирается верить.

— Юнги был примером того, на что можно пойти ради человека, которого ты любишь, и на что можно пойти, чтобы отомстить за смерть любимой женщины. Показал ценность любви, как чувства. Я никогда и подумать не мог, что именно он покажет мне, что любовь — это одно из высших чувств, которые может испытать живое существо, — Тэхён внезапно успехается. — Подумать только, Юнги долгое время отметал саму концепцию любви, чтобы потом безвозвратно влюбиться в жалкую ведьму, которая и вовсе потом умерла. Без обид, дорогая, в прошлой жизни ты была... мягко сказать не очень. Мне казалось, что это просто игра, что-то, что стало для него развлечением, и на твоей смерти всё закончится. Вообще-то, так и должно было случиться, потому что Полоз — это не то существо, которое способно на искренние чувства. А он, как самый настоящий дурак, заключил абсолютно позорную сделку с ведьмами, лишь для того, чтобы ты вернулась. Не зная, когда это произойдёт, он терпеливо ожидал тебя, хотя, казалось бы, можно давно отпустить, жить дальше. Вокруг слишком много прекрасных женщин, которые согласились бы быть его, а Юнги, идиот, ждал только тебя. По какой-то непонятной для меня причине, ждал тебя, разглагольствовал на тему того, что любовь — это то, что спасает даже самую порочную душу. Я в какой-то момент стал считать его дураком, решил что он сошёл с ума. Наверное, это то, что и нужно было от него ожидать. Поскольку за долгие века жизни ни один разум не сможет остаться в полном порядке. Ну, надо отдать должнон, я так думал, потому что сам никогда не испытывал подобного чувства. А потом, когда встретил её, понял что даже здесь Полоз был прав. Только подумать, древнее, опасное существо, убивающее все на своём пути, учило меня жизни и любви. Я был готов поверить каждому слову Юнги, но не тем, что касались любви. Это была моя ошибка, потому что, как оказалось, он был абсолютно прав. Смешно!

Тэян поджимает губы.

Она в который раз убеждается, что главным двигателем всего живого в этом мире является вовсе не желание жить или желание получить какое-либо величие. Главным двигателем мира является любовь, как бы прискорбно не было это сообщать и понимать. Ещё ещё пару месяцев назад Тэян покрутила бы у виска и посмотрела, как на дурака, на того, кто в здравом уме утверждал, что любовь - это самое главное чувство в жизни. Сейчас, глядя на то, где она оказалась, Тэян понимает: дурой оказалось бы она.

Даже самое страшное существо в мире может умереть, просто полюбив, Даже самый верный человек может предать, потому что любит. Хотя она и не понимает, как связана смерть Полоза и любовь.

Тэян опускает взгляд, глядя в бледное, такое умиротвореное лицо своего мужчины.

Да, любовь делает человека слабым. Может стать причиной смерти.

Они — тому живое доказательство, и Пак ненавидит это все сердцем.

Дождь стихает. Мокрая одежда липнет к телу, ведьма чувствует, что начинает замерзать. Ей холодно. Но, кажется, этот холод никак не связан с ее физическим состоянием. Он связан с той пустотой, что воцарилась в ее сердце.

— Из всех ведь мира мне повезло влюбиться в ту, которую убил мой собственный король. Наверное, змеям нужно ввести правило: никогда, не при каких обстоятельствах не влюбляться в грёбаных ведьм,поскольку это принесёт боль абсолютно всем. Вот когда мы не влюблялись в ведьм, было всё прекрасно. Полоз был жив, Намджун не страдал, а я не становился предателем.

Тэян качает головой.

Неужели? Неужели всё дело в Мине? И, разве Юнги не знал о том, кому отдал сердце Тэхён.

— О, нет-нет, дорогая не переживай, Полоз не знал, о том, кого я полюбил, — видя сомнение на ее лице, Тэхён спешит ответить на неозвученнын вопросы. — Хотя, наверное, я должен был рассказать, и всего этого удалось бы избежать. Возможно, Мина осталась бы жива. Или нет. Не знаю. В конце концов, он не убил Шухуа, зная, что она важна Намджуну, но и Шу не была больше ведьмой. Слишком сложная ситуация, учитывая то, насколько Юнги желал смерти всем ведьмам города. Да и ненависть Мины к змеям была сильнее, чем любые другие чувства. Она никогда не приняла бы мою любовь, никогда бы не ответила мне взаимностью. И, наверное, в какой-то момент я стал завидовать тому, что ему, Полозу, так повезло. Что его ведьма, несмотря на долгую вражду, смогла ответить на его чувства взаимностью. Что даже смерть не смогла разлучить их. Да, я определённо точно завидовал. И, не пойми меня неправильно, но я более чем уверен в том, что окажись на моём месте, Юнги поступил бы также. Даже если ты не приняла бы его чувства, он бы всё равно убил каждого, кто виноват в твоей смерти.

Тэян смотрит на лицо и видит то самое отчаяние, которое видела дл этого, Теперь у неё нет ни единого вопроса о происхождении этого чувства и этого выражения, поскольку она понимает: да, он убил собственного короля собственноручно, но даже это приносит ему настоящую боль.

Она может списать это на то, что Тэхён никогда не был в похожей ситуации, не знал, как правильно поступить, а потом принял неверное решение. А может это решение было вернымм

Ведь она сама или Полоз на месте Тэхёна поступили бы так же. И, если отбросить все эмоции и горечь потери, ведьма понимает, что просто не может в чём-то его обвинять. У него было достаточно примеров того, как другие поступают а подобных ситуациях. Как мстят за потерю любимого человека. И,пусть примеры были плохими и на них не стоило равняться, как нужно было поступить иначе.

Тэян может спокойно обвинять Юнги и Сильби в том, что они скрыли от неё нечто важное. Потому что прекрасно знает сотню вариантов того, как они должны были поступить в этой ситуации.

Но ведьма не знает ни единого варианта, как должен был повести себя Тэхён, а потому просто не имеет права на него злиться. Да, он, безусловно виноват, но... как бы Тэян не старалась, она просто не может заставить себя злиться.

Конечно, быть может дело исключительно в том, что Пак в целом от усталости потеряла возможность что-либо чувствовать. Однако что-то подсказывает ведьме, что, даже успокоившись, она просто не сможет винить в чём-то Тэхёна. Оказавшись на его месте, она поступила бы точно так же.

Так чем он хуже её?

— Я правда старался забыть обо всём, что произошло, — змей продолжает свою исповедь, сев на землю напротив девушки. В его глазах та замечает призрачный намек на слёзы. — Старался оказаться на его месте, старался смириться с тем, что Мина мертва. Но у меня не получилось. Когда увидел вас счастливых в тронном зале, я подумал, что хочу оказаться на вашем месте. Хочу, чтобы моя ведьма смотрела на меня также влюблённо, как ты смотрела на Юнги, хочу, чтобы она дала мне шанс, чтобы её смерть была отмщена. Юнги всегда говорил, что любую боль нужно возмещать в полном её объёме. Убить тебя было бы несправедливо, да и значило бы обречьсамого себя на страдание, поскольку нет покоя голове венце. Потеряв тебя вновь, я думаю, он точно решился бы рассудка. И превратил бы уже мою жизнь в Ад. Да и какой резон впутывать в это тебя? К этому ты не имела никакого отношения. Это было исключительно его решение, и исключительно ему нести за это наказание. Наверное, я слишком плохо контролирую себя. Наверное, именно поэтому, когда ведьмы предложили мне отомстить, я согласился. Потому что мне не хотелось бы, чтобы Мина умерла просто так. Чтобы за её смертт никто не отплатил. Так что, да, виноват, но я не чувствую по этому поводу не единого угрызения совести. И, если бы у меня появился шанс вернуться назад, я бы не стал ничего исправить. Сейчас ты не можешь меня осуждать. Потому что только что сама уничтожила не только ковен Квартала, но и свой собственный, уничтожила свою семью, только потому, что они приложили руку к смерти твоего мужчины. И уж тем более меня не будет осуждать он, потому что именно Юнги начал этот порочный Круг. И его смерть его разорвёт.

Девушка качает головой. Её жизнь удивительно становится похожей на комедию. Или трагедию. Тэяг пока что до конца не понимает, но обязательно разберется в этом, когда разберётся своих собственных чувствах.

Она смотрит на Тэхёна, и не понимает, что хочет сделать. То ли убить его, то ли простить. Да, если подумать, он и правда заслужил смерти, хотя бы за то, что предал собственного короля. Но, зная его мотивы, ведьма просто не может представить, как отнимает его жизнь.

Глубокий вздох срывается с потрескавших губ. Пак снова смотрит в любимое лицо, бережно очерчивает его контуры подушечками пальцев, убирает волосы и смотрит так влюблённо, словно всё хорошо. Словно это одно из тех совместных пробуждений, когда она терпеливо ждала, пока её мужчина проснётся и подарит ей бесконечное множество поцелуев. Бережных и влюблённых, трепетных, до ужаса искренних. Словно ещё немного, и жестокий Полоз откроет глаза, глядя на неё всё тем же нежным, обращённым лишь одной ей взглядом.

Но Тэян знает, что этого не случится.

Она снова смотрит на Тэхёна и, совершенно не менясь в лице, шепчет сквозь стиснутые зубы:

— Убирайся, — её голос звучит холодно и мрачно, так, словно Тэян выносит приговор.

И, если быть до конца быть честной, ведьма чувствует себя так, словно взяла на себя слишком большую ответственность. Словно кто-то другой должен был решить, что делать с Тэхёнги. Ей кажется, что она поступает неправильно, потому что действует не обдуманно. Кто-то другой должен был решить судьбу змея,не она. Но все вокруг как будто ждут от неё решения, и Тэян просто не может отступить.

— Проваливай из города, чтобы я никогда тебя здесь не видела, — ведьма повторяет всё тем же стальным тоном, как будто показывая, что своего решения не изменит. — Иначе, клянусь всеми богами, которых я знаю, ты не переступишь границы этого города живым. Я убью тебя, заставлю страдать так, как ты только что заставил страдать меня. И ты будешь умолять меня о смерти, но я буду наслаждаться каждой секундой твоего страдания, превращу твою жизнь в ад, и только потом убью. Это то, чего ты заслуживаешь.

На её лице, наконец, появляются эмоции. Это разочарование, боль и такая безграничная скорбь, от которой даже Тэхёну становится тошно. Он смотрит на жестокое выражение лица, и понимает: она не шутит.

Если змей вернётся, Тэян и правда превратит его в жизнь настоящий Ад. И, наверное, если хорошенько подумать, это то, чего он действительно заслужил. Наверное, она чертовски справедлива в своём решении. А ему не остаётся ничего, кроме как с гордостью принять собственное наказание и радоваться тому что, что она не убила его прямо здесь.

— Покуда бьётся моё сердце, тебе в этом городе не рады. И я надеюсь, то ты действительно счастлив, отомстив. Что тебе не придётся испытывать муки совести, за то, что ты сделал. Но я открою тебе страшную тайну, мой друг, - выплевывает практияески ядовито. - Жить и нести бремя предателя - очень сложно. Я не уверена, что теперь твоей жизни будет покой. Что ты когда-нибудь сможешь оправиться от того, что сделал. Ты потерял всё, и вот один маленький совет. И если хочешь кому-то отомстить, убедись, что не уничтожишь тем самым и себя.

Чонгук неуверенно смотрит в спину уходящего Тэхёна. Последний слишком стремительно двигается к выходу с кладбищеа, и вампир не уверен, что это — правильное решение. Он с великим сомнением смотрит на ведьму, которая, кажется, теряет интерес ко всему, кроме Полоза, покоящегося на её коленях.

Чон неуверенно смотрит на Сильби, а после кивает другим вампирам. Все, прекрасно понимаю, на что намекает парень, спешат исчезнуть. Скрываются в ночи так,словно их и не было.

На главной кладбищенской площади остаётся только три (не)человека, не считая тела покойного короля. Луна выходит из-за туч, освещает лицо ведьмы. А Тэян думает, на что будет похоже её дальнейшая жизнь. Она смотрит в умиротворённое лицо, мысленно повторяя один и тот же вопрос.

Почему ты меня оставил?

Ей кажется, что смириться с потерей не получится никогда. Ведь после всех обещаний не бросать её, не оставлять в одиночестве, Полоз всё-таки это сделал. Он оставил её. Бросил на произвол судьбы.

Она внезапно горько усмехается. Стоили ли того века, на протяжение которых он ждал её, чтобы вот так просто лишиться собственной жизни? Стоили ли несколько месяцев счастья такого финала?

Она не знает, как ответить на эти вопросы. Потому что задавать их надо не в пустоту, а одному-единственному змею, который уже на её вопросы не ответит. Хотя, Тэян и может предположить, что Полоз на все ее вопросы сказал бы только олно.

Да, красивая, это того стоило.

Наверное, каждая секунда страдания в его жизни стоило этих нескольких месяцев счастья.

Тэян же просто не может с этим согласиться.

Она не знает, есть ли у них ещё один шанс. Не знает, сможет ли однажды Юнги вернуться к ней.

Но Тэян знает, что, сколько бы лет ни прошло, она всё также сильно будет любить его. Что не один мужчина в её жизни никогда не сравнится с тем, каким был Полоз. И она также знает, что, сколько бы лет не прошло, она всё так же будет ждать Юнги. Пять веков, шесть, десять - неважно, не имеет значения. Она всё так же будет ждать его, надеясь, что однажды дождётся.

Змеиный город накрывался вуалью скорби. Змеиная королева надевала вечный траур.