Enjoy the Silence - joseph william morgan

I.

— Знаешь, есть некоторые вещи, которые я должен тебе рассказать, но по ряду причин пока не могу этого сделать, — осторожно начинает Юнги, как будто боится, что его слова будут восприняты ею как-то плохо. Впрочем, он думает, что будет странно, если она спокойно отреагирует на факт того, что от неё что-то скрывают. — Я понимаю, что с моей стороны очень самоуверенно и нагло просить тебя об этом, но… Если так получится, что ты каким-то образом узнаешь обо всём не от меня, пожалуйста, не делай поспешных выводов и позволь мне потом всё объяснить.

Тэян сидит на постели, свесив ноги вниз. Пол приятно холодит ступни, но этого всё равно не достаточно для того, чтобы она вернула себе хладность сознания. Сердце в груди вопит и воет от боли, такой сильной, словно его ножами режут. Находиться здесь, в квартире, которая могла бы стать их, хочется в самую последнюю очередь.

Ей тошно от того, что её банально использовали. Что в ней всё это время видели не ей саму, Пак Тэян, а её, Тэиль, девушку из прошлого Юнги, которая, оказывается, все это время жуткой тенью висела над их отношениями. Наверное, он с самого начала не воспринимал её как другого человека.

А от этого совершенно погано становится, хочется собрать вещи и уехать прямо сейчас, да только Пак не может заставить себя подняться с кровати. А потому она уже несколько часов, как дура, сидит на кровати, практически роняя тихие слезы на колени.

С другой стороны, она обещала поговорить, выслушать в любом случае. А Тэян — не обманщица. И клятвы свои привыкла выполнять.

— Тэян? Ты готова? — голос Юнги, по-родному нежный и мягкий, сейчас только боль приносящий, звучит в гостинной.

Черт, она совершенно забыла о том, что в этот вечер у них должно было быть свидание.

Пак молчит, сложив руки в замок, и опирается локтями на свои же ноги, опустив голову вниз, из-за чего лопатки на обнаженной спине, перетянутой только тонкими лентами топа, практически сведены.

— Тэян? — судя по громкости голоса, Юнги заглядывает в комнату.

Она чувствует ужасный порыв прямо сейчас толкнуть его к ближайшей стены, переломать магией парочку костей, а после, наконец, уйти, подхватив заранее собранную сумку, и уехать на ближайшем транспорте туда, куда глаза глядят.

Подальше от него.

Подальше от этого поганого города.

Подальше от всех этих людей.

— Душа моя, что-то случилось? — Пак, как обычно, не слышит его шагов, но чувствует, что он приближается к ней.

Голос Юнги звучит встревоженно, а Тэян дурно становится, потому что это волнение обращено не к ней.

- И причина, по которой ты пока не можешь мне рассказать об этом, имеет значение? Типа, не просто «не хочу», «не буду» или «вообще насрать»?

Юнги садится на постель рядом, ласково, едва касаясь, проводя подушечками пальцев по её спине между лопаток. Волосы Пак спадают по обе стороны от её лица, а потому он просто не может увидеть его, что играет на руку Тэян.

Она качает головой, давая отрицательный ответ. Из последних сил сдерживает своё желание ударить его прямо сейчас, только закрывает глаза, да делает глубокий вздох, чтобы унять безумное сердцебиение. И не отклониться резко от его руки, что будет прямо противоположным ответом.

- Не подходящий момент. Понимаю, насколько погано звучит, но всё равно смею попросить немного подождать. Хотя бы до тех пор, пока ты сама не вернёшь свою магию, чтобы.Чтобы мне было спокойнее и я знал, что ты сможешь защитить себя.

- Ага, то есть это в какой-то степени связано с тем, что я всего лишь хлюпкий человечишка, который может в любой момент умереть, да?

- Да.

— Я слышу твоё сердцебиение, Тэян, — тянет Юнги, как бы говоря, что нет смысла лгать ему. — Ты либо напугана, либо зла.

Пак беззвучно усмехается, стискивая зубы. Зла? Да она просто в ярости. Он охотно принял её сердце, принесённое ему в дар, зная, что никогда не сможет отдать своё! И только вешал лапшу на уши, а она все охотно поглощала. Тэян просто не может не злиться. Вообще-то, её буквально раздирает от злости.

- Окей. Я, конечно, могу повонять из-за этого немного, но ладно. Узнаю о чём-то раньше времени и не от тебя, дам шанс объясниться, так уж и быть. Но сразу говорю, если всё очень хреново, тебе придётся очень постараться, чтобы я не дала тебе по морде, — она поднимает мизинчик. — Обещаю.

Тэян готова забрать каждое свое обещание, данное этому человеку. Каждое обещание о том, что она готова отдать ему своё сердце, готова быть его, готова дать ему объясниться. Именно в этот момент Тэян готова забрать каждое свое обещание, превратить их во что-то осязаемое и затолкать их ему в глотку, чтобы он, черт возьми, подавился и умер.

Чтобы почувствовал хотя бы каплю боли, которую чувствует в этот момент она.

Но, опять же, она далеко не лгунья.

- Спасибо, — Юнги сцепляет свой мизинец с её, с едва заметной улыбкой поглядывая на подобного рода жест. Слишком по-человечески выходит. — За понимание.

К черту понимание, к черту вообще все.

И Юнги тоже к чёрту.

И змей.

Змей особенно.

И весь мир к черту.

Змей особенно. Дважды.

— Ты меня любишь? — не поднимая головы, спрашивает Тэян. Чувствует, как на мгновение ладонь Юнги замирает между её лопаток.

Тот хмурится, чего она, впрочем, заметить не может, прежде, чем ответить:

— Я, кажется, много раз говорил это. Да, люблю, Тэян. Жутко люблю.

Она усмехается, теперь громко, достаточно показательно:

— Не так. За что… За что ты меня любишь?

— Если я буду отвечать, мы точно не попадем сегодня никуда. Люблю тебя за то, что ты — это ты. Вредная, местами просто ужасная ведьма, у которой в каждом жесте сплошное очарование. Со скверным юмором и горой вредных привычек, которые, видит Природа-мать, однажды сведут тебя в могилу. Но ты всё равно прекрасна. Каждую секунду, что я смотрю на тебя. И когда не смотрю. Думаю, когда я не вижу, ты еще прекраснее.

Тэян, наконец, убирает волосы за уши, открывая вид на свое лицо, а после смотрит на него горящим взглядом:

— А может… Может ты, гребаный змеиный король, любишь меня только потому, что я похожа на нее? На Тэиль?

И вот он, апофеоз.

Юнги даже не меняется в лице. Смотрит на неё с прежней нежностью, которая Тэян теперь жестоким обманом кажется. Она поджимает губы, качает головой, даря ему взгляд, презрения полный, и тихо шмыгает носом. Зачем продолжать этот цирк?

Зачем делать вид, что все те чувства, которые он, как будто бы, чувствовал к ней, настоящие? Зачем делать вид, что она правда хоть что-то значит для него? Или, быть может, он до сих пор видит в ней не больше, чем Тэиль? А потому даже и играть толком не приходится. Её, Тэиль, он и правда любит, в отличии от Тэян, которой повезло — или не повезло — родиться с её лицом.

Мин Юнги, очевидно, очень хороший актёр, который свою роль играет до последнего. Сразу виден тысячелетний опыт ношения масок и играния ролей. Апофеоз будет отыгран им идеально, а Тэян это окончательно разобьет сердце. Она практически ненавидит этот город. Она всем своим сердцем ненавидит этот город, мечтая, чтобы он сгорел в Адском пламени. Вместе с его хозяином.

Ещё недавно она думала, что Тэгу сделал ей по-настоящему счастливым человеком, а сейчас больше всего на свете она ненавидит этот город. Словно вообще можно ненавидеть простой город, который, по сути, не виноват ни в чём. Виноват только один (не)человек, один древний змей, который заставил её чувствовать себя особенно, а потом просто уничтожил раздавил, как сладкую вишню в руках без труда какого-либо.

— Откуда узнала? — только и спрашивает он. Тэян его эмоции не может прочитать. Ему стыдно? Он чувствует хотя бы какой-то намёк на вину?

Или ему безразлично?

Наверняка, последнее, ведь она — не Тэиль. Тэян и сама это понимает прекрасно, она — это она. Пак Тэян. Пьяница и идиотка, которая снова повелась на мужчину, который был внимателен к ней. Всего лишь внимателен.

Наверное, ей давно стоило понять, что таким, как она, никогда не везет. Такие, как она, много страдают. От боли, от разбитого сердца, вообще от всего.

— Узнала, на этом и остановимся, — качает головой Тэян, поджимая губы. — Сейчас самое время обратиться ко мне «наивная», — ехидно тянет, вспоминая его привычку называть её различного рода прилагательными. Раньше ей нравилось это, сейчас каждое брошенное слово кажется насмешкой. Жестокой и бессердечной.

— Тэян, послушай…

Нет, она все-таки не сможет выполнить обещание. Не сейчас, потому что видеть его больно.

Пак резко бьет его по руке, не давая коснуться себя, и вскакивает с кровати:

— Не буду. Юнги, я не то, что слушать тебя не хочу, я видеть тебя не желаю, — шипит она на змеиный манер, хватая с кресла, на котором обычно лежали рубашки и пиджаки Юнги, свою кофту, и быстро надевает её. — Ну, конечно, с моей стороны было банально глупо думать, что такой мужчина, как ты, обратит на меня внимание, — она резко достает волосы из-под кофты, раскидывая их по спине.

Смотрит с таким жаром в глазах, что ему хочется умереть на месте. Здесь и сейчас, черт возьми, лишь бы больше не видеть этого разочарования в любимых глазах.

— Тэян, — Юнги поднимается следом, смотрит на неё предельно серьёзно, но не спешит приближаться и пытаться коснуться. Тэян выглядит так, словно откусит руку, стоит ему только потянутьсяк ней. — Дай мне всё объяснить.

— Да что объяснять-то? Ты трахал меня потому, что я похожа на неё, а я раздвигала ноги, потому что ты мне нравишься, у нас, скажем так, были общие интересы, — она скользит мимо, вытаскивая из розетки зарядку для телефона, которую кидает в сумку, а после с безразличным выражением лица прикуривает, подхватив пачку и зажигалку с ближайшего столика. — Мне просто интересно, ты пока между моих ног был, её представлял?

— Тэян…

— Ах, точно, тебе даже не нужно представлять, мы же с ней как две капли воды похожи, — смеется ехидно, заглушая свою боль. Переносицу неприятно тянет, но это ничто в сравнении с тем, что у нее в душе. — Знаешь, чувствовать себя использованной совершенно неприятно. Что, тебе хотелось представить, каково это, снова быть с ней, да? Я под руку так удачно подвернулась, да и ещё охотно ноги раздвинула, стоило тебе только сказать мне парочку заботливых штук. Впрочем, объективно говоря, я и сама не лучше, признаю. Мне сказали пару ласковых, а я уже и поплыла. Ну, дура, да при том практически форменная.

Юнги закатывает глаза, резко ловит Тэян, проходящую мимо него, за локоть, и притягивает к себе, вырывая из рук сигарету, которую тут же тушит о какой-то стакан. Смотрит на неё сверху вниз, держит крепко, не позволяя уйти, что Пак в этот момент хочет сделать более всего.

Она бьет Юнги по руке, которой он держит её, требует отпустить её, так что тот, пробормотав заранее извинения, перехватывает её второе запястье. Достаточно сильно, чтобы удержать, но не достаточно для того, чтобы сделать по-настоящему больно.

Тэян рычит, крутит головой и руками, чтобы освободиться, но Юнги сильнее и крепче, она даже если захочет, не сделает этого. Смотрит на него сквозь пелену упавших на лицо волос, стискивает зубы, а после навскидку вспоминает хоть какое-то заклинание. Концентрируется, всем сердцем надеясь поджарить то, что находится в его черепной коробке.

Юнги только морщится, показывая, что её магия действует, но даже не думает отпускать.

— Старайся лучше. Я живу слишком долго, чтобы ведьма, только-только вернувшая магию, могла использовать её против меня, — говорит спокойно, практически ласково, как будто они даже и не ссорятся.

Тэян шипит от бессилия, нарочно наступая ему на ноги, но Юнги не реагирует и на это.

— Ты обещала, что дашь объяснить, — напоминает, после, подтолкнув Тэян к кровати, сажает её снова на край, а сам опускается рядом на корточки.

— Считай, что я забираю своё обещание. Вообще все обещания. О том, что выслушаю, о том, что хочу быть с тобой, о том, что не захочу убежать от тебя, — цедит ядовито. — На самом деле, просто чтобы ты знал, я жалею о каждой секунде, проведённой с тобой. Лучше бы я осталась без магии, лучше бы умерла от руки Минхо, но не встретила тебя. Боже, какой же ты ублюдок, а!

— Не говори так, — качает головой Юнги, поджимая губы, и выглядит так, словно ему в спину каждую секунду вонзают сотню ножей. Тэян была бы не против быть той, кто эти ножи ему в спину и вонзает.

— Ты же сам хочешь поговорить! А сейчас говоришь, чтобы бы я молчала. Себя-то слышишь? Ах, да, точно, ты же не слышишь ни о чем и ни о ком, кроме твоей зазнобы. Вот почему мне бабушка говорила от тебя, точнее от Полоза, но, как оказалось, вы — одно и тоже, подальше держаться! — фыркает ведьма в ответ. — И как мне не говорить про то, что ты — ублюдок? — усмехается всё так же ядовито и дергает коленкой, как будто хочет ударить его в подбородок, но Юнги во время отклонятся назад. Коленом придавливает её ступни к полу, чтобы ногами лишний раз не дёргала, и смотрит практически с мольбой во взгляде. — Что, правда глаза колет, да? Никогда не поверю, что тебе такое никто не говорил.

Говорили. Говорили так много, что Юнги просто сбился с этого бесполезного счета. Однако слышать это от неё — просто невозможно. Просто смертельно.

Если подумать, сам виноват. Сам должен был рассказать ей раньше, но боялся именно такой реакции. Тэян вспыльчивая, ужасно вспыльчивая, вообще-то, сама себе на уме, а потому черт её поймешь, как она отреагирует.

Впрочем, это не оправдание. Юнги это прекрасно понимает. И до этого тоже прекрасно понимал, что у него шансов получить от нее иную реакцию будет больше только в том случае, если он расскажет сам, да в разы раньше.

Он упирается лбом в ее колени, на мгновение переводя дыхание, и поджимает губы.

— Тэян, пожалуйста, — вздыхает тяжело, глядя на неё, как подбитый щенок обычно смотрит на своего хозяина.

— Что «пожалуйста», Юнги? Пожалуйста, дай мне навешать тебе лапши на уши, чтобы я и дальше продолжал трахать тебя и играть в любовь, пока любовь всей моей жизни, черт бы её побрал, не переродится? — голос ее немного дрогнул. — Блять, Юнги, я готова была принять тот факт, что ты Полоз! Вообще без проблем, это тебя, если подумать, должна мораль иметь и в хвост, и в гриву.

И потому, что где-то глубоко я это понимала, — думает Пак, но не спешит озвучивать эту мысль. Юнги об этом знать не надо.

— Но как, извини меня, мне принять то, что мужчина, который мне далеко не безразличен, видел во мне только свою бывшую? И интересовался только моим телом, потому что мог представлять, что трахает ее!

Юнги поднимает голову и именно в этот момент по щеке Пак скатывается одинокая слеза. Всего одна, но и ее достаточно, чтобы он тут же захотел сдохнуть у ее ног, лишь бы не видеть этого.

Ее слезы — его наказание. За то, что недоговаривал, за то, что с самого начала не рассказал ничего.

— Во-первых, прекрати говорить, что меня интересовало только твое тело, это неправда, — наверное, он звучит сейчас слишком жалко, но это последнее, что заботит Юнги сейчас.

— Ну, конечно, тебя и личико мое интересовало, но и то только потому, что оно идентично тому, что у девушки, которую ты по-настоящему хотел, — язвит, закатывая глаза, и делает вид, что не роняла с позором драгоценную слезу. — Отпусти меня. Хватит. Лавочка закрыта!

— Я говорил, что не отпущу тебя, Тэян, и ты охотно на это согласилась, так что сядь и дай мне договорить.

Не отпусти, верно. Пока не объяснится пока не расскажет всё, что необходимо, а после, если Тэян всё так же будет хотеть уйти, неволить не станет. Потому что, если это сделает её счастливой, он готов засунуть в самый дальний ящик все свои чувства и закрыть их на миллион замков. Честно говоря, Юнги уже отвык думать о чем-то, кроме её благополучия.

Если её благополучие заключается в том, чтобы она была как можно дальше от него, так тому и быть.

— Пошел нахер!

— Обязательно, — соглашается, кивая. — Тэян, в первую очередь ты должна понять, что я не использовал тебя из-за того, что ты похожа на нее.

— О, да что ты!

Юнги стискивает зубы. Ну, а кто говорил, что будет легко? С Тэян вообще такого понятия не существует. С ней всё сложно, просто невозможно сложно, только его рвения быть с ней это совершенно не убавляет. Возможно, ему давно стоит признать, что он сошел с ума из-за неё. Потому что с Тэян просто не возможно не терять рассудок.

— Посмотрите, святоша! Какие совпадения, оказывается, бывают, — у Тэян в запасе столько яда, что убить им она может даже его, змеиного, мать его, короля. — Или, подожди, у тебя просто типаж такой, все, кто выглядят так же, как и твоя бывшая, я права?

Если подумать, это их очередное с Тэиль различие — так и слова лишнего сказать боялась, а эта… Да она травит каждую секунду существования. Ей роль змеиной королевы теперь идеально подходит, право слово.

Юнги пропускает её ехидства мимо себя:

— Помнишь, я рассказывал, что Полоз… — осекается резко, потому что говорить о самом себе в третьем лице уже в привычку вошло. — Что мне пришлось заключить сделку с ведьмами? Я отдал им большую часть своей силы, чтобы она вернулась ко мне рано или поздно. Отдал бы всю, если бы это было необходимо.

— Какая душещипательная история! Дай-ка подумать, — картинно хмурит брови, изображая задумчивость. — Мне насрать!

Хватит. Не хочет даже слушать весь тот бред, который он может ей сказать. Итак охотно поглощала всё то, что он говорил, нацепив розовые очки. А ведь казалось, не дура! Вполне себе умная ведьма, раз, даже лишившись магии, всё ещё была жива.

А так легко поверила в змеиные слова, повелась на ласковые речи. Он точно змей. Змей-искуситель, предложившей её её личный грех, ей личное сочное яблоко, скинувшее её с пьедестала почета. Разбившее сердце и лишившее всего. Если Бог есть, то он, должно быть, настоящий мудак, иначе как объяснить то, как жестоко он относится к своим детям?

Или наличие магических способностей по умолчанию отправляют её в немилость? А кто, спрашивается, вообще должен заботится о ведьмах, если Богу на них плевать, а Мать-природа ведёт себя по отношению к ни, как настоящая дрянь?

Родителей, впрочем, не выбирают, что совершенно не утешает. Если кто-то однажды скажет, что ведьмы — настоящие суки, Тэян ткнёт их носом в то, как от ведьмовских ковенов все — буквально все — отвернулись, оставив надежду только на самих себя.

Ошибкой Тэян было полагаться на Юнги. Позволять ему помогать, становится кем-то, кроме проходящего мимо человека. Пак от начала и до конца должна надеется только на себя. Лучше неё самой ей просто никто не поможет, а все те, кому она имеет неосторожность доверять, рано или поздно оказываются по другую сторону баррикады от неё.

Юнги снова игнорирует её, понимая, что это, пожалуй, лучшая тактика ведения боя.

— За эти века было бессчетное количество девушек, похожих на неё, как две капли воды, но ни одна из них не была той, кто нужен был мне. Просто одна и та же внешность, не более. И…

— Дай угадаю, — ехидно перебивает. — Кроме меня, да? Да Боже, ты сам себя слышишь, я что, на идиотку похожа? Ещё скажи, что я — реинкарнация твоей зазнобы, чтобы я окончательно убедилась в том, что ты не просто ублюдок, а больной на голову ублюдок.

Юнги на мгновение закрывает глаза, стараясь привести разум в порядок. Её нежелание слушать и слышать просто раздражает, до ужаса раздражает, до красных пятен перед глазами раздражает, но он спешит себя успокоить, напоминая, что она — не просто кто-то посторонний, кто не значит для него ничего. Она — Тэян. Его Тэян, и он просто не может позволить себе потерять контроль над собой рядом с ней.

— Почему, просто почему ты такая, Тэян? — шепчет практически отчаянно. — Всё, что я прошу, это дать мне шанс объяснить тебе всё. Я не буду врать, причина, по которой я обратил внимание на тебя в тот день в лавке Шухуа в том, что ты похожа на нее, это правда, — Пак закусывает губы, потому что слышать это больно. — Но я бы не стал продолжать видеться с тобой, ухаживать за тобой просто потому, что у вас одно лицо. Мне нужно тешить себя иллюзиями, потому что я ждал пять с лишним веков, думаешь, не готов ждать еще? Когда я говорил, что любые чувства имеют для меня большое значение, я не лукавил и не врал, это правда. И, как я уже говорил, мне нет резона играть с твоими чувствами.

— Каков джентльмен, гляди-ка! Я тащусь с тебя, знаешь? Прекрати держать меня за дуру, я больше не куплюсь на это.

Тэян предпринимает попытку встать, но змей властно, но все с прежней осторожностью не даёт этого сделать, из-за чего ведьма разочарованно рычит.

— Сядь, — мрачно говорит мужчина, впервые обращаясь к ней таким стальным тоном. Пак пораженно замирает. — Дай мне сказать, а после я не встану на твоем пути к выходу, Тэян.

Думаю, чтобы все хорошо решить, тебе нужно будет поговорить с источником своей проблемы, с мечевым королём. Ты не обладаешь точной информацией, из-за этого лёгко сделаешь неправильные выводы, поэтому разговор — единственное, что тебе поможет лучше всего. Не поговоришь, сделаешь ошибку, а потом очень сильно пожалеешь. Возможно, это будет по-настоящему трудный и тяжёлый разговор, возможно, вы очень сильно рассоритесь, прямо в пух и прах. У вас обоих дерьмовые характеры, и это плохо скажется на всей ситуации.

Голос Сильби очень невовремя звучит в голове.

Ведьма раздраженно вздыхает, а после неохотно кивает. Хорошо, выслушает.

Будь проклята Сильби и её гадания. К черту такое предостережение, Тэян не уверена, что поверит тому, что скажет Юнги. Она теперь к каждому его слову настороженно относится, словно он соврал даже в том, как его зовут.

— Пять минут тебе, Полоз, — сдается девушка, глядя на него мрачным взглядом. Словно надеется, что он замертво прямо перед ней свалится и все тут.

— Больше мне и не нужно, — удовлетворенно кидает мужчина, потому что на большее он и не рассчитывал.

Тэян скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, что ему будет крайне сложно заставить ее верить себе. Вообще-то, Юнги предполагает, что это будет практически невозможно. И на самом-то деле это совершенно не далеко от правды.

— Мне жаль, что ты узнала об этом так, — начинает медленно, на что ведьма только ядовито усмехается. — И, как я уже говорил, меня интересовало не только твое тело или лицо, или то, что ты похожа на нее. Схожести в вас так мало, что даже внешность твоя не позволила бы мне видеть в тебе её, поверь. Лукавить не буду, изначально я обратил на тебя внимание из-за этой схожести. Как, впрочем, и на протяжении пяти веков до этого. Но, Тэян, потом меня заинтересовала ты. Исключительно ты. И я не лукавил, когда говорил, что я люблю тебя без оглядки на прошлое. Если бы она вернулась, для меня бы ничего не изменилось — значение имела бы только ты. Но мне, право дело, впервые за последнее тысячелетие повезло.

Пак поджимает губы и качает головой, смотря на него с таким недоверием, что в пору только удавиться.

— Почему ты, черт возьми, так уверен? — шепотом спрашивает Тэян.

Должны же быть причины, по которым он так сильно убежден в том, что она — Тэиль? Что его ожидание закончилось? Пак чувствует, что ей нужно их знать, чтобы опровергнуть, открыть ему глаза на истину. Она — не Тэиль. Она — Тэян, которой просто не повезло быть похожей на Тэиль.

Она сомневается в том, что все то, что он скажет, переубедит ее. А вот мужчину переубедить, возможно, получится.

— Потому что, Тэян. Уверен. Это не отчаяние или что-то в этом духе. И я не сошел с ума в ожидании, в долгом, как мне кажется бесконечном ожидании. Слишком много вещей указывает на то, что именно тебя я все это время ждал. Начиная от кольца, — он мягко, мимолетно касается ее ладони с изумрудным украшением. — Оно чувствует свою создательницу, — Юнги тянется в сторону и достает из тумбочки у кровати цепочку с таким же изумрудом, которую он носил все это время. — Не мне тебе рассказывать, что магии не важна оболочка, магии важно то, что внутри. И магия, которой зачарованно кольцо или этот изумруд.

Тэян настороженно наблюдает за тем, как змей, настороженно, словно она разозлиться из-за этого жеста, берет ее ладонь, а после на одном уровне с ее кольцом держит подвеску. Изумруды начинают немного светиться.

— Магия чувствует магию, однородную ей же. Ту же магию, что в тебе.

— Моя магия от ведьмы, которую я убила, — цокает Пак.

— То, что ты была лишена магии, не имеет значение. Её след все равно оставался.

Тэян вздыхает, потому что тон прав. Именно по этому следу ее обычно находили. И именно поэтому ей и нужны были скрывающие обереги.

— И это происходило еще до того, как ты вернула магию. В тот раз, когда я помог тебе с Минхо, это случилось в первый раз.

Значит, ей не показалось. Значит, она и правда видела, как изумруды в тот раз светились.

— Там, на той стороне, перед тем, как найти тебя, я встретил твою бабушку. Беседа у нас, впрочем, вышла не такая долгая, как хотелось бы ей, она явно хотела во всех красках описать то, что со мной будет, если я обижу тебя. Теперь, кажется, мне стоит опасаться гнева мертвой ведьмы, потому что я действительно обидел тебя, — с легкой иронией усмехается, словно пытаясь разрядить обстановку. Обычно, этим занимается она. — Но она сказала то, то убедило меня окончательно. Она сказала, что твоя магия всегда казалась ей инородной, не принадлежащей к магии твоего ковена. И мне нет причин придумывать это, потому что ты всегда сможешь поговорить об этом с ней сама. Она сама признала, что, вероятнее, в прошлой жизни ты принадлежала другому ковену. И в новой жизни ты обладала магией вовсе не своего ковена, а магией Квартала. Потому что принадлежала именно ему в первой жизни.

Тэян поджимает губы. В тех легендах о прошлых жизнях, которые она знала, наибольшее значение имела самая первая жизнь — именно она закладывала основы для духовной составляющей каждой последующей жизни. Если в первой жизни ты обладал магической силой, то в каждой последующей будешь обладать ее отголосками.

Но до сегодняшнего дня она думала, что это все выдумка.

— А потом к тебе стали постепенно возвращаться воспоминания.

— Мне стали сниться чужие воспоминания, — твердо возражает Тэян, хотя уже сама сомневается в этом.

— Это твои воспоминания, Тэян, — настойчиво повторяет Юнги. — Даже если чужие, ты разве не задумывалась, почему они стали тебе сниться? Опережая твои вопросы, это не моих рук дело.

У Тэян таких вопросов даже не было. Каким бы Юнги сильным не был, он бы не смог знать чувства Тэиль, чтобы в полном объеме транслировать все это ей самой. Тэян же чувствовала эмоции — и Юнги об этих эмоциях Тэиль вряд ли знал. А если знал, то не в полном объёме.

— Не потому ли, что это — твои собственные воспоминания?

И, что удивительно, Тэян не чувствует в его словах давления или чего-то в этом духе. Он просто говорит, подталкивая её к размышлениям, и при том оставляет выбор — верить или нет.

— Более того, в тот момент, когда я показал тебе свое королевство, все встало на свои места. Я не делал практически ничего, чтобы ты без проблем прошла через всякую защиту. Потому что место не обманешь, магию не обманешь, потому что ты уже была там бесконечное множество раз. Не в этой жизни, в прошлой.

Тэян молчит, потому что не знает, что ему вообще сказать. Её раздражает каждую секунду то, что он, кажется, говорит правду или то, что очень на нее похоже. Во всяком случае, его слова абсолютно не лишены логики и это… Это жутко. Потому что у Тэян нет ни единого аргумента в противовес его словам.

Она думала, что переубедить получится его, но нет — Юнги, кажется, практически переубедил ее саму.

Пак поджимает губы и отводит взгляд в сторону.

Черт побери, черт побери, черт побери!

— Дерьмо, — шипит ведьма, напряженно кусая нижнюю губу.

Теперь Тэян на него даже не злиться. Смотрит с какой-то усталостью, но все равно пытается различить на предельно спокойном лице хотя бы намек на ложь. Не получается. Юнги выглядит искренне. Выглядит так, словно каждое его слова — правда чистой воды.

— Дерьмо, — вновь бубнит она, вырывая руку из его хватки. Кольцо перестает сиять, а Тэян чувствует, что раздражается. Она не может не верить и не может придумать, как переубедить его. Все слишком сильно похоже на правду.

Пак прекрансо понимает, что Шухуа могла тоже соврать ей, желая отвадить ее от Юнги.

А Тэян не-на-ви-дит ложь.

Ей внезапно становится интересно, кто в этом городе ей не врал.

Сильби врала, сказав, что Юнги — не Полоз.

Юнги, пусть не врал, но слишком много лукавил и недоговаривал. Она знает, что сейчас он с ней искренен — раньше, когда змей рассказывал что-то, было чувство недосказанности, а сейчас… Сейчас его не было.

Шухуа врала, когда сказала, что он с ней только потому, что она похожа на Тэиль.

Врал ли ей Чимин? Тэян не хочет думать об этом. Он кажется единственным, кто не врал ей все это время. И ведьма очень расстроится, если узнает, что все с точностью, да наоборот.

— Я знаю, это…

— Да помолчи ты уже, — фыркает Тэян, задумчиво сжимая переносицу. — Итак много сказал.

Она видит по лицу мужчины, что ему не нравится ее тон. Тем не менее, Юнги молчит, явно понимая, что нагрузил ее слишком сильно, чтобы говорить что-то против тона.

Наконец, после еще пары мгновений молчания, Тэян вздыхает:

— Допустим… Только допустим! — делает акцент голосом. — Я тебе верю. Но… Да. черт возьми, дерьмо какое-то! Нет, — она резко поднимается, вынуждая мужчину подняться следом. — Ты — все еще ублюдок, больной ублюдок, который… Которому я, кажется, верю, — раздосадованно заключает. — Но! — тут же спешит добавить и быстро теряется. — Не знаю, что «но».

Юнги видит, что она сбита с толку. Осторожно опускает ладони на плечи, смотря сначала вопросительно, будто бы спрашивая, может ли он позволить себе такой жест, а после, не встретив никакой негативной реакции, более уверенно.

— Это сложно принять, понимаю. И я не буду давить. Ты спокойно можешь уйти, дать себе время, обдумать все. Я подожду. И буду рядом, когда тебе нужны будут ответы, так что…

— Если это правда, мне нужно вспомнить свою прошлую жизнь, — фыркает Тэян, но руки его не убирает.

— С этим я помочь тебе не могу.

— И на кой ты мне тогда вообще нужен, — цокает Тэян все так же раздраженно. — Дай мне время. Я разберусь с тем, как вернуть воспоминания, а потом, если окончательно убежусь в твоих словах, посмотрит, как быть дальше. Если ты мне снова наврал… Видит Бог, змеиный король, я голыми руками сделаю из твоей шкуры сумочку.

Тэян, не дожидаясь ответа, обходит мужчину, и быстро уходит, даже не оглядываясь.

Ей нужно поговорить с бабушкой.

II.

Тэян с не меньшим раздражением расставляет свечи на полу в своей квартире по периметру начерченного мелом круга. В голове — рой мыслей и все из них для Пак совершенно не приятные. Все они так или иначе ведут ее к выводу, что Юнги говорит правду. И что она действительно реинкарнация Тэиль.

На самом деле, это объяснило бы многое. И сны, и позицию ведьм относительно ее, и то, почему каждый, кого она встречала в этом городе казался ей более, чем знакомым.

Сложно ли понять, что ты — чье-то перерождение? Тэян не может понять, что чувствует по этому поводу. Как будто… Как будто теперь это не кажется ей чем-то страшным, чем-то сверхъестественным. Как будто, наоборот, исключительно правильным. И это более, чем странно.

Тэян садится в круг, по-турецки сложив ноги, и одним взмахом зажигает свечи вокруг себя. Мысленно извиняется перед Сильби, так как ощущение чужого колдовства точно будет неприятным для нее. Но, если Мун знает, кто такой Юнги и знает, что она, Тэян, может быть реинкарнацией Тэиль, точно не будет против такого вероломного хамства.

Закрыв глаза, начинает тихо, себе под нос бормотать заклинание, надеясь, что ее силы будет достаточно. Что бабушка точно услышит ее и точно ответит на зов. Потому что, если вернуть воспоминания не получится, Тэян поверит только словам бабушки. Предкам же всегда открыто гораздо больше информации, чем живым, верно?

Если Тэян и правда в прошлой жизни была Тэиль, бабушка должна знать об этом. Так или иначе.

По-другому Пак просто не поверит в этот бред. Бред, который уже и не кажется каким-то жутким бредом, как должно было быть.

— Посмотрите-ка, она вспомнила, что когда-то была сильной ведьмой и может колдовать без посторонней помощи.

Тэян открывает глаза, когда слышит насмешливый голос родственницы. Женщина сидит на краю ее кровати, и Пак практически бросается к ней. Вовремя вспоминает, что не может выйти из круга, иначе связь, позволяющая бабушке быть в мире живых, разрушится.

Упирается ладонями в коленки и выглядит так, словно готова лично кого-нибудь убить.

— Не смешно.

Бабушка картинно морщится, приложив руку к сердцу, будто тон внучки по-настоящему ее пугает. Тэян знает, что это неправда, потому что… Да она же для бабушки не больше, чем комар для слона. Выглядит абсолютно не пугающе, ведьма это прекрасно понимает.

— Серьёзная такая, аж мурашки по коже, — смеется женщина. Она откидывается на бок, опираясь локтям на кровать. — Что, узнала, что змей твой королевской крови?

Тэян подозрительно щурится. А бабушка-то об этом знает?

Хотя, спустя мгновение все прекрасно понимает — Юнги встречался с ней на той стороне, значит, мог сказать. Или бабушка и сама могла понять это, она была умной женщиной и сильной ведьмой.

— Ты поэтому говорила остерегаться Полоза? — парирует вопросом на вопрос девушка.

— Нет, я немного поспешила с выводами. Оказалось, мне нужно было сказать, что ты должна держаться как можно ближе к Полозу. Я-то думала, у вас любовный треугольник назревает, но все поняла, когда встретила его величество на той стороне. Приятный не молодой не человек, полностью одобряю выбор.

— Бабушка, — цокает Тэян, ей и правда не до смеха.

Женщина точно понимает, о чем она хочет поговорить, но почему-то ломает комедию. И в данный момент Пак это совершенно не нравится.

— Ладно-ладно, не злись. Расстроил он тебя, да? Мне наслать на него парочку несчастий или…

— Я правда в прошлой жизни была частью ковена Тэгу? Правда была Тэиль? — резко перебивает ведьма, понимая, что, если бабушку не остановить, она точно будет разыгрывать комедию и дальше.

— Не знаю, к счастью это или к сожалению, но я не знаю точно, — уже серьезно говорит женщина в ответ. — На той стороне считают, что змеиная королева вернулась, но никто не знает, кто она. Твой змей рассказал мне свою точку зрения, я не почувствовала, что он врет, а значит, ты и правда она. Змеиная королева.

Тэян поджимает губы. Бабушка редко ошибается, ее и правда сложно обмануть. У Пак это никогда не получалось, и она не помнит, чтобы что-то такое получалось и у других ведьм ковена. Бабушка всегда было проницательной. И, если она-то верит змею, то и младшая должна ему верить.

Уж бабушке нет резона толкать внучку на доверие кому-то, в чьи слова она сама не верит.

— Это многое объяснило бы для меня, знаешь? Например то, почему вокруг тебя было много змей всегда — чувствовали истинную сущность, королевскую сущность. Это объяснило бы и то, почему ты казалась мне подкидышем все твое детство. Я чувствовала твою сильную магию, но… Не чувствовала, что она «наша». Чужая она. И ты в какой-то степени чужая. Думаю, теперь мне стало понятно, почему тогда тебя не смогли убить, почему ты выжила после кинжала в сердце — наша сторона предков просто не приняла тебя, потому что…Потому что ты не принадлежишь нашему ковену. Первая жизнь — самая важная, и, очевидно, ты была частью ковена Тэгу, поэтому и в этой жизни, несмотря на условную принадлежность ковену Пак, на самом деле ты все так же была частью Квартала.

— Значит, если бы я умерла, я бы оказалась среди предков Тэгу?

— Да, но в момент смерти ты была слишком далеко от предков Квартала, так что… Тебя просто «выкинуло» в мир живых. Думаю, даже если ты и не была именно Тэиль, ты точно была кем-то из ковена Тэгу. Но… — женщина жмет плечами. — Твой змей привел слишком убедительные аргументы, чтобы я ему не верила. Полагаю, ты и правда она.

— Но…

Тэян замолкает, потому что не знает совершенно, что сказать — она еще больше сбита с толку. Теперь Пак совершенно не понимает, что ей делать.

— Думаю, тебе тоже стоит верить ему. Дорогая, он ждал её… Тебя, пять веков, правда думаешь, что не подождал бы еще? Не вижу причины так старательно врать тебе, чтобы ты осталась рядом. Если бы он не был убежден в том, что ты — она, и пальцем не пошевелил бы, я в этом уверенно. Но он ради тебя пошел даже не сторону Предков — просто так такое не делают.

Тэян громко вздыхает. Она до последнего надеялась, что бабушка скажет не верить Юнги. Скажет, что он нагло врет и лукавит, что она должна держаться от него подальше, но… Ничего такого не было сказано.

Если бабушка верит Полозу, то и сама Тэян просто не может ему не верить.

Остается только понять, как вспомнить прошлую жизнь. Потому что она не сможет оставить это недоразумение в прошлом, не сможет спокойно жить дальше — вне зависимости, с ним или нет — если не будет помнить свое существование, как Тэиль.

И это станет последним подтверждением того, что он совершенно не врал ей. Только тогда Тэян сможет позволить ему присутствовать в своей жизни в прежнем статусе — в статусе мужчины, которого она любит и с которым она хочет быть. Которому она хочет верить. И которому она действительно верит.

— Ба…

— Понимаю, сложно. НО это не изменит того, что ты — моя внучка. Глупая моментами, потому что, раз ты сейчас разговариваешь со мной, а не с ним, ты змею не поверила, - женщина встает, а после подходит к кругу и садится напротив Тэян.

— Как… Как мне вернуть воспоминания о прошлой жизни? — шепотом интересуется ведьма, шмыгнув носом.

Как же все это сложно, Тэян понимает, что больше всего не хочет иметь дело с чем-то таким.

— Я не знаю, милая, не знаю. Никогда не имела дела с чем-то таким и… Боюсь, тебе придется самой искать выход, Тэян. Придется самой искать способ вернуть воспоминания, — женщина тепло улыбается, и ведьма чувствует, как все тревоги уходят на второй план. — Но, думаю, он… Он не бросит. Верь ему так же, как верила и до этого. Я не чувствую угрозы от него, змеиный король и правда любит тебя. Думаю, даже если бы ты не была ей, если бы он ждал не тебя… Змей бы не смог не полюбить тебя.

Тэян опускает голову. Она услышала совершенно не то, что хотела слышать, и хорошего в этом скудно мало.

Зато она убедилась в том, что… Что не ошиблась, когда доверилась ему. И не сделала ошибку, когда полюбила его — он и правда не желает ей зла. Если уж Ынхи это понимает, то… То так оно и есть.

— Тэян, — ведьма поднимает взгляд на бабушку. — Забудь мои слова о том, что ты должна его остерегаться. Я ошиблась. Держись, как можно ближе к нему. Потому что наши предки не дремлют, хотят отомстить тебе. Возможно, он будет единственным, кто может помочь тебе.

Вздохнув, ведьма кивает. Что ж, она ожидала одного, а получила другого. С одной стороны, хорошо — ей не придется залечивать раны из-за того, что мужчина, которого она искренне любит, видит в ней свою бывшую — это неправда. С другой стороны, придется решать, что делать с тем, что она не просто похожа на бывшую возлюбленную змеиного короля, а на самом деле является ее перерождением, змеиной королевой, Тэян не знает. Как вернуть воспоминания, она тоже не знает.

Кто-то вообще когда-нибудь возвращал воспоминания о прошлой жизни? Можно ли найти что-то об этом?

Тэян понимает, что больше всего на свете она теперь боится, что просто напросто не сможет вернуть эти воспоминания. Не сможет жить спокойно, зная, что не помнит такую важную часть своей жизни.

Бдуь проклята Шухуа, которая заварила эту кашу, право слово!

Но тут же Тэян осознает, что она и на Шухуа просто не может злиться, потому что… Потому что может понять ее. Если она и правда Тэиль (поверить в это — одно дело, а принять — совершенно другое), то вампирша просто хотела бы ее защитить. В прошлой жизни она умерла из-за Полоза, так что Шухуа не хотела, чтобы это произошло и в этой жизни. Тэян думает, что она обязательно поступила бы так же, если бы была на ее месте.

И как хорошо, что она не на месте Шухуа. Видеть, как кто-то, кто тебе дорог, снова мчится к верной смерти, как мотылек летит на сжигающий все огонь, сложно. Сама бы Пак точно не могла бы.

В последний раз посмотрев на бабушку, которая все так же тепло улыбается, словно для нее все так же нет никого ближе внучки, Тэян одним взмахом руки гасит свечи.

Силуэт старой ведьмы исчезает, и Пак остается одна в комнате и квартире в целом.

Одна со своей проблемой. Одна с тем, что она совершенно не знает, как вернуть воспоминания о прошлой жизни.

Тэян откидывается назад, чувствуя лопатками холод пола, и закрывает глаза.

Будь проклят Тэгу, этот поганый город.

И змеи.

И вообще все на свете.