black sea — natasha blume

I.

— Зачем я здесь? — мрачно интересуется Тэян, вальяжно прикуривает и опирается спиной на холодный камень ведьмовского склепа позади себя. Кладбище ведьм — не то место, где она хотела бы быть. Особенно с наступлением темноты.

Здесь жутко. Слишком жутко, особенно с наступлением темноты. Есть ощущение, словно в затылок покойники дышат, а это то чувство, которое Тэян ненавидит больше всего. Она слишком привыкла не чувствовать подобного, а потому сейчас ощущает себя слишком не в своей тарелке.

Пак никогда не нравились традиции захоронения ведьм — склепы выглядят жутко, да и занимают слишком много места, а ещё требуют какого-никакого ухода. Куда приятнее сжечь ведьмовское тело и пустить его горящим, как факел, по реке. Но тогда магия рассеется, и ковен банально потеряет огромный источник магии. Такие ковены, как её собственный или ковен Тэгу, Пак считает слабыми. Слишком зависимыми от предков и территории, что никогда не бывает на руку. Даже самая сильная ведьма, покинув территорию ковена, может потерять большую часть своей магии. А это… это просто мерзко.

Тэян, лишившаяся магии много лет назад — пусть и по собственной глупости — хорошо знает, насколько сложно привыкать к жизни без магии. В первое время она чувствовала себя практически калекой, не способной сделать ровным счётом ничего. И это было самое отвратительное чувство. Не то, чтобы сейчас Тэян многое умеет, но и этого вполне себе достаточно для того, чтобы не умереть в конце концов. Кажется, таких, как она, называют бытовыми инвалидами.

Мина, ведьма Квартала, садится в небольшой выступ для цветов, перед этим переставив каменную вазу на землю. Она, как кажется Пак, единственная ведьма в этом городе, которая хочет ей помочь. По-настоящему хочет, даже несмотря на запреты или любое дерьмо в этом духе. Тэян уверена — у ведьмы точно будут проблемы, если кто-то, кроме ковена, узнает об этом. Рано или поздно Мине с огромной вероятностью придётся использовать магию, что в Тэгу до сих пор под строгим запретом.

Впрочем, Тэян даже не уверена в том, что ей есть до этого хотя бы какое-то дело. Мину никто не заставляет. Хотя и её рвение помочь напрягает и заставляет Пак относиться ко всей этой ситуации с большей опаской, чем нужно было бы, девушка не может отрицать, что в её сердце волной поднимается искренняя благодарность. Тэян не любит культуру долга в сверхъестественном мире, она обычно ставит должника не в самое выгодное положение, из-за чего приходится делать не самые приятные вещи, чтобы отдать долг.

Но если так получится, что Мина действительно поможет ей, Пак готова принять своё положение должника. Охотно принять, а после и отдать этот долг, даже если ведьма попросит сделать что-нибудь неприятное.

— Ох-хо, — смеется ведьма. — А я думала, мы с тобой подружки, а подружки иногда встречаются друг с другом. Ну, знаешь, собираются в каком-нибудь классном месте, берут вино и сплетничают, как дурочки.

Тэян хочет ехидно фыркнуть, что кладбище вряд ли можно назвать классным местом, но черт с этим. Она прекрасно понимает, что Мина только шутит — ведьма и сама не считает её подружкой, с которой можно сплетничать.

— Я больше не якшаюсь с ведьмами, — жмёт плечами Пак.

— Слышала, ты теперь со змеями якшаешься, — как бы между прочим кидает Мина, но после спешит добавить с видом знатока. — Что, впрочем, не моё дело, секс с древними сексуальными дядьками всегда круче. У них, знаешь, опыт длинною в века, это всегда так возбуждает.

Тэян закатывает глаза:

— Как хорошо, что я не спрашивала твоего мнения. Если это всё, что ты хотела сказать, я, пожалуй, пойду, у меня нет времени на занятия чепухой.

В подтверждение своих слов девушка отталкивается от мшистого камня, картинно отряхивая спину от пыли, и делает пару шагов по мощённой серой плиткой дорожке, пытаясь примерно вспомнить дорогу к выходу с кладбища. Теряться между склепами ведьм совершенно не хочется, особенно с учётом того, что в каждый визит Пак на кладбище эти мёртвые суки, как она мысленно окрестила их, по всей видимости хотят её убить, окружив безумным шёпотом и воем. Тэян неуютно, она отвыкла от постоянного присутствия предков за спиной, постоянно нашёптывающих какие-то гадости, стоит только начать делать что-то, что им не нравится.

Такого рода соседство никому не понравится, да и Тэян считает таких квартирантов наглыми и мерзкими. Она бы всё отдала, чтобы не иметь ничего общего с ковенами, где предки — едва ли не Боги. И, стоило ей только отвадить от себя предков своего клана, как к ней по непонятным причинам прилипли предки ведьм Квартала.

Иногда Пак думает, что этим стервам просто нечем заняться на той стороне.

— Да тормози ты, а, — бухтит Мина, закатывая глаза, и хватает Пак за руку немного выше локтя, тем самым останавливая её. — Я тут закон для тебя нарушаю, залезла в самые древние сборники нашей семейной магии, чтобы понять, как тебе помочь, и скорее всего буду колдовать, за что наш вампирский король, — ядовито плюётся. — Явно захочет меня убить, так что тебе лучше заранее поговорить со своим змеёнышем, чтобы он сказал своему протеже не трогать меня. Ты знаешь, я что-то совсем не хочу умирать.

А кто, черт побери, хочет?

— Зачем тогда помогаешь? — Тэян иронично гнёт бровь, пропуская мимо ушей практически всё, что ведьма говорила.

— Да сама искренне не понимаю, на кой чёрт трачу на тебя своё время, — признаётся Мина, хотя и Тэян думает, что та нагло врёт и не договаривает. — Может быть, надеюсь, что один добрый поступок очистит мою карму, а там как хер ляжет, как говорится.

И это больше похоже на правду. У ведьм, как думает Тэян, по факту рождения карма запятнанная, так что какие-то жесты доброй воли могут хотя бы немного очистить её, но… Тэян не уверена в том, что помощь ведьме, которая лишилась сил из-за использования черной магии, тоже считается достойным поступком, который может подчистить карму. Вообще-то, она даже удивлена тем, что предки до сих пор не явились по душу Мины за то, что она помогает ей.

Тэян думает, что это напрягает её ещё больше. Где-то во всей этой ситуации есть один большой, можно сказать, огромный подвох, но она всё никак не может понять, где именно он спрятан. Тэян боится, что в самый неподходящий момент этот подвох даст знать о себе. И это самое неприятное.

Хуже, чем потерпеть поражение, так и не начав борьбу, только проиграть у самого финиша, в каком-то жалком шаге от победы. Тэян думает, что это точно убьёт её морально. Если быть до конца откровенной, у неё практически не осталось сил, чтобы бороться за свою магию. Тэян думает, что ещё немного, и она банально опустит руки.

— Можно ближе к сути, пожалуйста? — вздыхает Пак. У неё есть планы на вечер, и тратить своё время впустую на ведьму, которая ходит вокруг да около вместо того, чтобы сказать всё прямо, Тэян абсолютно не хочет.

Сейчас бы она с большей радостью оказалась в ином месте и с другим человеком, к которому она итак уже начинает опаздывать. Конечно, время точно научило Юнги терпению, а вот Тэян — нет. Она каждой встречи с нетерпением ждёт, даже если прошлая была совсем недавно. В последнее время она слишком часто ловит себя на мысли, что скучает по этому жуткому парню, который в её глазах больше похож на очаровательного манчкина, но не на злобного змея, страшнее которого только Полоз.

Впрочем, последнего Тэян не видела, чтобы судить. И надеется никогда не увидеть, ей хватило легенд.

— Короче, зануда, возможно… Только возможно, я нашла способ вернуть тебе магию. Я ещё в процессе перевода заклинания, древние ведьмовские языки никогда не были моей сильной стороной. Но, думаю, я на верном пути, — фыркает Мина, откидываясь на выставленные назад руки, и даже не обращает внимания на пыль под пальцами.

Тэян кажется, что у неё земля из-под ног уходит. Неужели? Столько лет бесконечных поисков решения этой проблемы позади, и она так близка к финалу? Неужели стоит только руку протянуть, и вот желанное получится ухватить? Сейчас это кажется галлюцинацией, игрой её воображения, жестокой шуткой собственного сознания.

Она глупо моргает, хватается за стену склепа, поджимая губы, и старается устоять на ногах. Смотрит недоверчиво, всем взглядом показывая, что это совершенно не лучший момент для шутки, но Мина выглядит слишком серьёзно. Явно не шутит, прекрасно понимая, что повод для шуток явно не тот.

Мина не знает, как чувствовала бы себя, потеряй она магию. Это слишком жестокое наказание, даже для кого-то, кто использовал тёмную магию. Ведьма без магии вовсе не жилец, и то, как Пак целеустремлённо старается исправить ситуацию, искренне восхищает ведьму. Она не уверена, что смогла бы на протяжении долгих лет не терять надежды вернуть магию. Если подумать, потеря магии для кого-то вроде них — смертельна. Ведьмы — пустышки без силы и, как бы неприятно было это признавать, многим просто легче покончить с собой, нежели бороться за магию.

Мина думает, что точно залезла бы в петлю, окажись она на месте Пак, а потому её рвение вернуть потерянное и правда восхищает.

— Не начинай радоваться раньше времени, вдруг цена окажется непомерно велика, — ведьма спешит заземлить Тэян.

Пак качает головой. Нет, для неё не будет непомерно огромной платы — она готова отдать всё, чтобы вернуть свою магию. Даже если ей придется утопить весь город, весь мир в крови, он готова сделать это. Если ей придётся убить десятки, сотни человек только за шанс вернуть свои способности, то так тому и быть. Что угодно — Тэян готова заплатить любую цену. Даже отдать свое сердце, если это потребуется.

— Чёрт, Мина! — шепчет Тэян. Глаза её блестят ярче всяких драгоценных камней от радости, а внутри всё буквально горит от желания кричать на весь мир. Девушка крепко сжимает плечи ведьмы в своих руках. — Я готова расцеловать тебя сейчас, клянусь! Ты просто… просто не представляешь, как много для меня значит это!

Слишком много. Весь мир Пак готова спалить, лишь бы вернуть свою магию. Готова даже с самим Полозом сделку заключить, если это обеспечит ей возвращение сил. Полоз, Дьявол — не имеет значения. Она готова идти рядом с ним бок о бок, если это будет гарантом для неё.

— О, я представляю, — хмыкает Мина и убирает руки Пак со своих плеч. — Пожалуйста, только не целуй меня, мой молодой человек не поймёт, он… Он старых нравов.

— Не сильно и хотелось, — хмурится Тэян, обнимая саму себя руками. Надетая поверх черного топа кожана куртка совсем не греет. — Пожалуйста, позвони мне, как только расшифруешь, что бы ты там не узнала, хорошо?

— Ты правда готова заплатить любую цену? — искренне интересуется Мина, хотя и понимает, что ответ будет положительным. Тэян на это только кивает, нетерпеливо кусая губы. Ей сложно сдерживать свои эмоции, слишком сложно. — Что ж, хорошо. Напишу, как расшифрую. Обязательно напишу, не переживай. Но… должна заранее предупредить, что могу ошибиться где-нибудь в переводе, чтобы ты ко всему готова была. И отдать заклинание тебе я тоже не могу, это типа, семейная реликвия, её за пределы кладбища не получится вынести.

Тэян снова пару раз кивает, как глупый болванчик. Переминается с ноги на ногу, потому что удержаться на месте от переполняющих её эмоций просто невозможно. Ей не терпится поскорее рассказать об этом Юнги и Шухуа, чтобы разделить с ними свою радость. Не трепится вообще на весь мир начать кричать об этом. Боже, она так близка к тому, чтобы достичь своей цели.

Это похоже на сон. И признаться, Тэян так часто снилось то, как она достигает своей цели, что сейчас это и не кажется чем-то невозможным. Особенно учитывая, какую тенденцию в последнее время имеют её сны. Пак на миг пронзает стрелой настоящего страха — а если ей это и правда снится?

Немного закатав рукав куртки, она ощутимо кусает себя за запястье, подтверждая сильной болью то, что это далеко не сон. Хотя и сама верит в это с большим трудом: неужели ей столько лет капитально не везло, чтобы потом удача стала сыпаться на Пак буквально как из рога изобилия? Она так близка к завершению долгого пути, нашла человека, к которому чувствует что-то иное, нежели презрение, и, кажется, вполне нашла себе место в мире.

Тэян готова остановиться в Тэгу, остаться тут на ближайшие годы, потому что, несмотря на близкое соседство со змеями и кошмары, Пак, наконец, чувствует себя счастливой. Этот город — единственный, который заставляет её чувствовать нечто подобное. Тэян думает, что остаться здесь было бы неплохо, если это может сделать её счастливой.

Шипение Мины прерывает раздумия Пак. Тэян смотрит на ведьму, удивлённо выдыхая, гладя, как, замерев, та с опаской наблюдает за проползающим мимо удавом. Тэян с опаской смотрит на змея и отходит на шаг, хотя и знает, что он не причинит ей вреда. С какого-то момента она начала верить в то, что ползучие твари в Тэгу не несут для неё никакой угрозы. Тэян, на свой страх и риск, поверила Юнги и его обещаниям, так что, даже когда теперь у неё появлялось чувство, будто бы сотни змей смотрят на неё, Пак не чувствует никакого страха.

Возможно, Тэян просто очень сильно очарована Юнги, чтобы верить ему. возможно, слишком слаба перед ним, но Пак хочет думать о том, что он просто слишком убедительно говорит об этом. К том же, напоминает она себе, он — змей Шестого круга и наиболее приближён к Полозу, а значит, если Мин говорит, что чешуйчатые существа для неё не несут никакой угрозы, она готова охотно поверить.

Зачем ему вводить её в заблуждение? Зачем усыплять внимание, говоря, что змеи не опасны для неё? Тэян не видит причин для этого, поэтому и не видит причин не верить ему. Ко всему прочему, сам Юнги не сделал ей ничего плохого, так что… Тэян правда убеждена в том, что может ему верить.

Конечно, она не может быть объективной по ряду причин, но ведьмовское чутьё, которое её до этого никогда не подводило, молчит, так что Тэян уверена в своём решении доверять этому древнему змею. Уверена, как не во многих вещах в своей жизни.

— В последнее время здесь слишком много змей, — осторожно тянет Мина, смотря, как змей ползет по плитке в сторону Тэян.

— Я слышала, что Тэгу — город змей, так что же тебя удивляет? — невозмутимо интересуется Пак и приседает на корточки, глядя змею как будто в глаза. — Дружочек, ты что тут ползаешь и бедных девушек пугаешь, — машет ладошкой в воздухе. — Ползи-ка отсюда, пока не довел кого-нибудь до инфаркта.

Мина с подозрением смотрит на Пак и удава, который, трескуче зашипев, уползает в сторону:

— Сейчас их стало непозволительно много. Никогда так много змей не видела, а я живу здесь практически три десятилетия, — ведьма с опаской смотрит в след змею, а после шёпотом, едва слышно, словно её может услышать кто-то, кроме Тэян, добавляет. — Старейшина считает, что Полоз вернулся.

— Это проблема?

— В некотором роде. Учитывая, что он точит на наш ковен зубы, вообще смертельно, — Мина выглядит так, словно этот факт её по-настоящему напрягает.

Пак сдерживает ехидный смешок. Ну, конечно, хочется закричать ей, а вы чего хотели после того, что сделали! Тэян думает, что, будь она на месте змеиного короля, тоже рано или поздно вернулась бы в город, чтобы отомстить каждой вшивой ведьме. Хотя, возможно, Полоз и сам заслужил то, через что заставили его проходить ведьмы квартала, но… Несмотря на это, она всё равно на стороне Полоза в этом вопросе.

Если бы кто-нибудь убил её любимого человека, она точно убила бы каждого, кто был к этому причастен. Даже если бы это значило то, что до прямых виновников она дотянуться не сможет. Она бы заставила захлёбываться в крови даже их потомков. Никто не должен страдать из-за того, что любит не того человека. Или не то существо.

— Сочувствую. Должно быть очень печально жить в окружении змей, король которых жаждет вашей смерти, — Пак звучит слишком наигранно.

— Тебе-то легко говорить, я уверена, что змей, с которым ты якшаешься, обеспечил тебе змеиную неприкосновенность.

— О, очень грустно, — хмыкает Пак чрезмерно театрально. — Вы разве не знаете, как Полоз выглядит? Почему ваша старейшина в этом не уверена?

— Предки скрывают от нас эту информацию, как бы она не старалась до них достучаться, — признаётся Мина. — Как будто у них свои цели. Даже если Полоз вернулся, мы не можем знать наверняка, потому что… Потому что предки молчат.

— Как хорошо, что это совершенно не моя проблема, — смеётся невозмутимо Пак, а после, спрятав ладони в карманы брюк, сообщает, что ей пора бежать отсюда. У неё и правда есть планы: она не хочет заставлять Юнги ждать себя.

У Тэян всё внутри скребётся от желания увидеть его, провести время рядом с ним.Хочет поскорее рассказать ему о том, что, вероятнее всего, сможет вернуть свою магию. Тэян не может больше ждать, поэтому, быстро распрощавшись с Миной, она, вновь прикурив, быстрым шагом идёт к выходу с кладбища. Мысленно ставит засечку, чтобы не забыть обсудить с Юнги и Полоза, а так же слухи о том, что король змей вернулся.

Юнги, как член Круга, должен об этом знать. С другой стороны, она совершенно не уверена в том, что он поделится с ней этой информацией, но Пак не видит в этом большой проблемы, если подумать. Даже если он не опровергнет или не подтвердит эти слухи, ей дела до этого никакого нет. В конце концов, это всё проблемы ведьм Квартала, не её, а что уж там с ними будет, не страшно.

Главное, чтобы большой и ужасный Полоз начал мстить уже после того, как Мина поможет ей вернуть магию, иначе это всё будет одним большим провалом.

Калитка на кладбище громко скрипит, когда Пак, выйдя, закрывает её. Ворон, сидящий на немного поржавевшем заборе с тревожным криком поднимается, нарезает круги над Тэян, заставляя её нервно вздрогнуть. Вороны — вестники чего-то плохого, Тэян это знает не по наслышке. В последний раз, когда вороны так кричали над ней, предки едва ли не пожарили мозги Пак в своём псевдо священном огне, что б им пусто было.

Девушка поджимает губы, показывает птице неприличный жест, как бы говоря, чтобы та имела совесть и отстала от неё, не заставляла тревожиться лишний раз, а после, затоптав бычок ботинком, уходит. Не знает, чего ожидать от стервы-судьбы, которая периодически решает проехаться по ней катком, но понимает, что ничего хорошего точно не будет.

Тэян спешит поскорее уйти как можно дальше от ведьмовского пристанища, чтобы предки Тэгу не добрались до неё, а в голове тем временем заседает мысль о том, что она точно что-то упускает. Что-то очень важное.

Что-то, что вполне может стоить ей жизни.

II.

— Извини! Я опоздала, — искренне извиняется Пак, забегая на веранду небольшого, но жутко уютного ресторанчика, в котором они с Юнги в последнее время достаточно часто бывают. Легонько сжимает мужское плечо сквозь плотную ткань неизменного черного пиджака, а после, виновато улыбнувшись, садится напротив. Мужчина даже не успевает подняться, чтобы заботливо отодвинуть её стул.

Даже такие жесты кажутся ей потрясающими, хотя и Тэян думает, что дело явно только в том, что эти жесты со стороны Юнги. Ну, и само собой в том, что она забыла, каково это, когда за тобой ухаживают. А для неё всё, что делает Мин, кажется именно ухаживанием.

— А я уже искренне начал думать, что меня бросили, — беззлобно бросает Юнги, драматично приложив ладонь к груди в районе сердца. — Всё хорошо?

Тэян улыбается. Он и правда переживает за неё, как Пак кажется. И, если честно, забота такого (не)человека, как Юнги, по-настоящему приятная. Тэян чувствует, как внутри поднимается волна какого-то тепла, которое особенно греет её душу. Она давно не чувствовала ничего подобного, но Тэян не может сказать, что своеобразная новизна этих чувств пугает её.

Она быстро кивает:

— Были дела, не думала, что так задержусь.

Юнги окидывает её внимательным взглядом, словно что-то прикидывая, а после дежурно интересуется:

— Была на кладбище? — Пак выгибает бровь, молчаливо интересуясь, откуда он мог узнать. — От тебя за версту пасёт ведьмами.

— Я и есть ведьма.

— Пока нет. К тому же, от тебя разит другими ведьмами, не тобой.

— Это мой новый парфюм, — невозмутимо смеётся Пак, пожимая плечами.

— Отвратительно, — всё тем же тоном хмыкает Мин.

Тэян быстро заказывает себе какой-то фруктовый чай и десерт, дружелюбно улыбаясь подошедшему официанту. Признаться честно, ей до сих пор несколько неловко от того, что каждый их визит в подобного рода места оплачивает Юнги, хотя она и парочку раз предлагала разделить счёт. Конечно, в отличие от него, она не живёт условный миллион лет и у неё нет огромных богатств, но Тэян всё никак не может избавиться от ощущения, что потихоньку садится мужчине на шею.

С другой стороны, какой человек в этом мире может ещё похвастаться тем, что за него везде платит древний змей? Если только бывшая девушка Юнги, но Тэян, честно говоря, даже не уверена, что в то время были подобного рода места и банковские системы, но чёрт с ним.

— Ты слишком довольная, — резонно замечает Юнги, задумчиво покручивая в руке стакан с коньяком или виски, Пак точно не разобралась в его алкогольных пристрастиях и предпочтениях. Она в целом не понимает, зачем ему пить, если он все равно не пьянеет. — Это тебя так поход на кладбище радует?

— А то, — смеётся Тэян, откидываясь назад, и скрещивает руки на груди. — Ты не поверишь! Боги, ты просто не поверишь, что сегодня произошло!

— Я даже боюсь представить, что такого могло произойти, что ты настолько довольна этим, — с ноткой иронии комментирует мужчина, однако девушка более, чем уверена в том, что он охотно послушает её историю. Для него как будто особенно важно то, что с ней происходит, или, впрочем, Тэян может банально выдавать желаемое за действительное.

— Как ты помнишь, я приехала сюда только для того, чтобы здешние ведьмы, какими бы они стервами не были, помогли мне вернуть мою магию, которой я лишилась по собственной глупости.

— Ты никогда не рассказывала, что именно случилось, — как бы между прочим напоминает Юнги и бегло жмёт плечами. Он, впрочем, никогда и не настаивал, хотя и Пак всем своим нутром чувствовала его инетерс к этой истории. Мин, наоборот, давал понять, что охотно послушает об этом неприятном недоразумении, когда Тэян посчитает это целесообразным.

— Расскажу. Прямо сегодня и расскажу, — твёрдо говорит Пак. Теперь, когда она так близка к решению этой проблемы, она готова рассказать обо всём, что привело к её потере магии. — Но немного позже, потому что вся суть не в этом. Мина… Ну, ведьма, которая согласилась мне помочь, даже несмотря на запреты твоего протеже. Мина нашла ритуал, который в чистой теории может вернуть мою магию. Она пока не уверена в том, что это сработает, потому что не до конца перевела заклинание, но, судя по всему, шансы на успех по-настоящему велики.

Юнги смотрит на неё внимательно и слишком долго молчит, обдумывая всё, что она сказала. Тэян ловит себя на мысли, что ждёт его реакции буквально с замиранием сердца. Порадуется ли он за неё? Или она многое себе надумала, а Юнги на самом деле её дилемма глубоко безразлична?

Тэян мысленно даёт себе подзатыльник. Её мысли — глупые, абсолютно глупые и идиотские, словно у неё вообще мозгов нет. Именно сейчас Пак понимает, что она, вообще-то, по уши в дерьме, потому что она не просто в Юнги заинтересована, нет. Она, черт возьми, влюблена в него.

Нет, Тэян, конечно, и до этого понимала, просто именно сейчас к ней пришло осознание того, насколько же капитально она вляпалась в это сомнительное чувство. Ей казалось, что он просто интересен ей, симпатичен в какой-то степени — Пак находила — и находит — Юнги ужасно очаровательным, но она никогда не признавала для самой себя, что влюбилась, как настоящая соплячка. Если подумать, в последний раз, когда она влюблялась, всё закончилось плохо. Впрочем, Тэян не планирует загадывать на будущее и тревожиться из-за прошлого — хотя, надо сказать, что она слишком сильно живет прошлым — это было слишком давно, чтобы придавать этому значение.

Вопрос в другом, что к ней чувствует Юнги? Отбрасывая глупые мысли, которые появились у неё, как у влюблённой дурочки, Тэян думает, что она хотя бы не безразлична ему — будь это не так, Мин банально не стал бы с ней так долго возиться. Его действия похожи на очень очаровательные ухаживания и такую же потрясающую заботу, и нужно быть глупой, чтобы не понимать этого.

Тэян себя глупой точно не считает, несмотря на то, что приличная часть её поступков — та ещё глупость.

С другой стороны, нужно ли ей это? Даже если так получится, то кто-то из них сделает первый шаг — нет, Тэян не бежит вперёд паровоза, а просто просчитывает все возможные варианты развития событий — насколько опасно для неё будет прыгать в омут с головой с таким мужчиной, как он? Пак обманываться не хочет, она пусть и не чувствует угрозы в свою сторону от Юнги, назвать его ангелом и божим посланником воплоти тоже не может. История показывает, что рядом с такими, как Мин, всегда опасно. Рядом с ними находиться опасно для жизни, практически смертельно.

Это как самолично связать петлю, закрепить её под потолком, а после выбить из-под собственных ног стул, не забыв потуже затянуть удавку на глотке.

Тэян к самоубийцам себя не причисляет.

(Хотя, это достаточно спорное заявление.)

— Тебя, выходит, можно поздравить, — спустя какое-то время молчания заключает Юнги и, как кажется Тэян, искренне улыбается. Боже, его улыбка — настоящее искусство. Она редко имеет счастье видеть её, но Пак уверена, что это стоит буквально всего. — Однако, мне кажется резонным узнать у тебя, насколько ты доверяешь ведьмам Квартала?

— Ты что, сомневаешься во мне? — иронизирует Пак, склоняя голову в сторону. — Думаешь, я не пойму, что они меня вокруг пальца обводят?

— Я такого не говорил.

— Да и зачем им это? Уж я-то им ничего плохого не сделала, чтобы они вставляли мне палки в колёса, — продолжает Тэян, хмуря брови. — Нет, у меня, конечно, есть причины сомневаться и искать подвох, но… В основном, всё не так и плохо, так что…

— А если подвох и правда есть? — продолжает мужчина. На его лице странное выражение лица.

— Ну, тогда я разберусь с ним по ходу дела, — жмёт невозмутимо плечами, а после вдруг замирает, глядя на Юнги исподлобья, словно в голове щёлкнул переключатель и она резко поняла его выражение лица. — Ты боишься, что с мной будет тоже самое, что и с Тэиль?

Юнги поджимает губы и выглядит так, словно его поймали с поличным на месте преступления. В ответ он только кивает, всем видом показывая, что нет ему никакого дела до того, что Пак узнала об этом вот так.

Тэян нежно улыбается, а после, протянув руку через столик, с опаской, словно готова вернуться в прежнее положение в любой момент, накрывает его ладонь своей, едва ощутимо оглаживая кожу на костяшках. Внимательно смотрит, как резко Юнги переводит взгляд на её ладонь, и уже готовится одернуть руку, извинившись. Мин спешно, как будто понимает, что она решила сделать, переплетает их пальцы, сложив ладони в замок, и всем видом показывает, чтобы она не пыталась позорно сбежать, а довела дело до конца.

— У меня есть причины волноваться за тебя, смелая, особенно, когда ты так спокойно ходишь на территорию ведьм, — признается мужчина, вздохнув. — На этом чёртовом кладбище они убили того, кто был мне дорог. Убили на моих же глазах, а я ничего не мог сделать. Мог только смотреть, как единственное создание, помимо змей, ради которого я бы спустился в сам ад, умирает практически на моих руках.

Пак замирает. Он никогда не рассказывал, что случилось с его девушкой. И теперь Тэян понимает, почему — это ужасно. Видеть, как твой любимый человек умирает, а ты не можешь сделать с этим ровным счётом ничего. Она крепче сжимает ладонь Юнги в своей, стараясь показать, что всё хорошо. Её не ждёт такая же судьба, с ней всё будет хорошо.

— И, Тэян, больше всего на свете я не хочу, чтобы это повторилось. С тобой, — продолжает мужчина, а у Пак от его искренности внутри всё сжимается в тугой узел. — Я не хочу, чтобы они забрали ещё одного дорогого мне человека.

Пак опускает взгляд, понимая, что он только что подтвердил, признал то, что она для него не пустой звук, что она имеет значение. Тэян сглатывает, поджимает губы и неуверенно смотрит на Юнги, который в свою очередь не отводил от неё взгляд всё это время. Взгляд искренний, честный, такой …уставший и в какой-то степени напуганный.

Его пугает перспектива потерять и её.

— Юнги, всё будет хорошо, — шепчет она так тихо, практически не слышно, но знает, что Мин точно услышит всё ею сказанное. Звучит это, впрочем, совершенно неубедительно. У Тэян, в отличие от Юнги, нет ораторских навыков. — Я не умру. Ну, не в ближайшие годы точно, а там… Старость — она такая стерва, ты знал? Вот от неё-то я точно не убегу, — говорит, стараясь разогнать мрачную атмосферу, и нежно улыбается.

И, хотя Тэян старается шутить, голос её всё равно звучит серьёзно. Она как будто негласно даёт обещание, что всё и правда будет хорошо. Что она останется в порядке, а ему не нужно переживать из-за того, что она может умереть не своей смертью.

Пак не знает, верит ли он, но красноречивый взгляд Юнги даёт понять ей одно — ей, черт возьми, придется сдержать своё обещание.

Даже если весь этот чертов мир против, она не имеет парва умереть. Не хочет и не может.

Очень невовремя приходит официант. Тэян с лёгкой улыбкой наблюдает за пареньком, пока тот ставит перед ней чашку, небольшой стеклянный чайничек, в котором плавают яркие бутоны, а после, красиво подав десерт, удаляется, пожелав приятного вечера.

— Пожалуйста, не ходи на кладбище одна, — наконец, вздыхает Мин, глядя а неё практически умоляюще. Видеть от него подобного рода эмоции слишком странно.

Тэян откидывается на спинку, закидывает ногу на ногу, а глубокий вырез на длинной черной юбке обнажает кожу слишком сильно, едва ли не до середины бедра.

Юнги невольно задерживает взгляд на ее ногах, что-то мысленно прикидывая, а после смотрит уже на саму Тэян совершенно невозмутимо.

— С кем мне ходить? — невозмутимо жмёт плечами Пак, наблюдая, как Юнги дежурно наливает чай в ее чашку, чтобы тот хотя бы немного остыл. — Тебя-то вряд ли пустят, учитывая специфику ваших с ведьмами отношений. Шухуа? Да ведьмы и вампиров не особо-то жалуют, чтобы принять такое сопровождение, — она вздыхает, а после что-то мысленно прикидывает. — Оптимальным вариантом сейчас кажется просто не встречаться с Миной на кладбище, а где-нибудь ещё, но… Скорей всего ритуал всё равно придётся поводить там.

— Разберёмся. Хотят они того или нет, но им придётся терпеть змеиное общество, не моё, так чьё-либо ещё.

— Они итак его терпят. Всё кладбище кишит змеями. Старейшина считает, что Полоз вернулся, — вздыхает Пак. Она внезапно понимает, что их с Юнги пальцы всё ещё переплетены. Неловко смотрит на замок из рук, а после, стыдливо поджав губы, утягивает ладонь, опуская её в каком-то нервном жесте на своё колено.

— И где собственно говоря, они не правы? — хмыкает мужчина, делая вид, что её жеста и нервозности не заметил. Тэян немного успокаивается, потому что разговор, перетекая в другое русло, становится спокойным.

— Вернулся? — неуверенно уточняет Пак, берет чайную ложечку и, отправив кусочек десерта в рот, не может сдержать блаженного стона. — О, Боги, официально заявляю, я живу ради этой штуки! Как же вкусно, — она указывает ложкой с десертом на Юнги. — Хочешь? Гарантирую, ты умрёшь!

Юнги сдержанно посмеивается:

— О, тогда нет, я хочу прожить ещё парочку веков, для начала, — он очарованно смотрит, как Пак привычным жестом невозмутимо жмёт плечами. — Что касается возвращения Полоза, так он в городе уже давно. Глупо было думать, что они заметят это вовремя. Ведьмы квартала как были глупыми идиотками, так ими и остались.

— А можно… Можно как-нибудь уговорить его отсрочить месть, если он за ней вернулся? Я просто на пороге возвращения магии и, знаешь, мне очень не хотелось бы, чтобы всё сгорело в адском пламени. Скажи, я ему даже потом помогу! — слишком активно бубнит Пак. — Или пусть хотя бы Мину в живых оставит. Ну, знаешь, очаровательная ведьма, метр шестьдесят, с проколотой бровью, вся из себя наглая до ужаса, — переходит на заговорческий шёпот. — Я даже готова этому парню свои фирменные кексы готовить каждый день, только пусть Мину не трогает. Пожалуйста, — Тэян корчит рожицу, скрещивает ладошки, будто бы молится, и смотрит на Мина просто очаровательным взглядом.

Юнги тихо смеётся, словно не верит, что она и правда это сказала:

— Боже, я тебе говорил, что ты просто невозможная, да? — смотрит на неё практически неверяще. — Ты правда думаешь, что он отложит месть из-за твоих фирменных кексов?

— Почему бы и нет? — Тэян невозмутимо ведёт плечами. — Они просто объеденье, я бы за них убила.

— Но он же их не пробовал.

— Стань нашим связующим звеном, поручись за меня!

— Невозможная, я их тоже не пробовал, — ласково напоминает Юнги, выразительно вскинув бровь.

— Хорошо, в эти выходные жду у меня, будут тебе кексы, — тараторит Пак. Двигается ближе, опирается локтями в стол, обхватывая кружку с чаем обеими руками. — Это похоже на очень выгодную для тебя сделку, только подумай, ты получаешь кексы, мою благодарность и достаточно сильную ведьму в моём лице, если твой король не убьёт Мину и я верну магию!

— Маловато, на мой взгляд, — Юнги думает, что в эту игру могут играть двое.

— Хорошо, твоё условие? Чего ты хочешь? — решительно говорит Тэян. — Только не забывай о рамках приличия! — впрочем, она думает, что, если Юнги предложит что-то, что выходит за рамки, то отказаться всё равно не сможет.

Юнги заговорчески двигается вперед, повторяя её позу:

— Тебя. Целиком и полностью.

Тэян замирает, давится воздухом, думая, что Юнги просто шутит, но он выглядит предельно серьёзно. Так, словно не сказал что-то подобное. Пак, в общем-то, не то, чтобы и против была бы.

Юнги усмехается:

— Расслабься, я просто шучу, — Тэян старается не показать своего разочарования, когда он это говорит.

— Жаль, — тянет, надеясь, что на её лице эта эмоция не отразится. — А я уже хотела предложить себя в подарок к кексам.

— Вот как?

— Ага. Допустим, на столе в самом соблазнительном белье, которое ты потом мог бы снять с меня так мучительно медленно, что я задохнулась бы от этого, — Тэян думает, что если уж гнуть линию, то делать это нужно всенепременно до конца.

(И возможно, только возможно, ей парочку раз снилось то, как он берет её на любой горизонтальной поверхности, но это то, о чём Юнги совершенно не нужно знать.)

Пак невозмутимо жмёт плечами:

— И я тоже шучу.

— Я рад.

— Вот как? А говорил, что хочешь меня целиком и полностью. Наврал? — театрально вздыхает Пак.

— У меня достаточно консервативные взгляды, я бы не позволил себе вести себя так с девушкой, потому что это грязно. И неудобно. И, полагаю, травмоопасно.

— Ради тебя я готова потерпеть боль в пояснице! Что может быть лучше жаркого секса с древним змеем на столе?

— Женщина, ты ужасна. Буквально что угодно будет лучше секса на столе.

— Но не лучше секса с древним змеем? — щурится Тэян, сдерживая смех.

— Определенно.

— Не поверю, пока не проверю.

Юнги иронично выгибает бровь, так что Тэян спешит добавить:

— Снова шучу!

Если её слова как-то на него и повлияли, то Юнги банально не показывает этого, что настолько разочаровывает Тэян. Она внимательно наблюдает за тем, как на его лице не дрогнул ни один мускул, как будто Пак даже не говорила подобной откровенной похабщины.

Он спокойно интересуется, не реагируя на ее шутку:

— Вы же справитесь до Ночи Ведьм?

Пак, прогнав наваждение, что-то мысленно прикидывает, а после кивает, бубня, что в целом была бы согласна и на такие условия. Юнги иронично гнёт бровь со шрамом, на что Тэян только делает вид, что ничего такого она не говорила.

— Тогда и переживать не за что. У вас с ведьмой есть ещё два месяца, чтобы решить эту проблему. Но в любом случае, дорогая, ты можешь положиться на меня в этом вопросе. В любом вопросе.

Девушка только кивает. Внезапно её главной проблемой становится только то, что Юнги шутил о своем желании получить её. Тэян, признаться, была бы не против совсем называть его своим мужчиной, своим партнером, и слышать, как он называет и её подобным образом. Ей искренне хочется быть с ним. Быть в его мыслях, сердце, жизни, доме и постели.

Тэян чувствует эгоистичное желание быть только его. Хочет, чтобы и он в свою очередь был только её. И в горе, и в радости, как говорится.

Тэян не знает, куда это её приведёт. Но страха перед чем-то новым и неизведанным нет. Только приятное предвкушение. Пак хочет верить, что всё будет хорошо.

III.

Юнги, как обычно, провожает ее до дома, пока Тэян, наконец, рассказывает, как оказалась в такой ситуации. Рассказывает, как должна была стать Верховной ведьмой своего ковена, но, из-за завистливой младшей сестры, частично потеряла магию. Именно тогда Суран, по праву крови, сделали следующей кандидаткой в Верховным ведьмы, потому что Тэян, лишившись большей части магии, стала слабее, гораздо слабее. Ослепленная местью и желанием вернуть себе магию, Тэян обратилась к темной магии, что была под запретом во многих ковенах, и это стало причиной того, что предки в наказание забрали у нее оставшуюся магию.

Использование чёрной магии сделало Тэян позором ковена, пятном на его репутации, что в последствии привело к тому, что Пак приходится скрываться много лет. Честно признаться, она устала от этого — постоянное бегство, из-за которого Тэян приходится покидать места, к которым привыкнуть успевает. Тэян не хочет думать о том, что однажды из-за ковена ей придётся покинуть и Тэгу.

Хотя, вероятнее Пак пугает больше перспектива покинуть Юнги, нежели город.

— В общем, в какой-то момент я правда думала, что пора сдаться и позволить им убить меня, — Тэян тормозит около освящённой зелёным неоном витрины, вальяжно поправляя волосы. — Я была в отчаянии, не знала, как жить дальше. Думала, что мне легче будет умереть, чем бежать от кого-то всю свою жизнь в поиске чего-то… просто чего-то. В какой-то момент сдалась, когда они в очередной раз нашли меня, практически позволила им убить меня, а потом… Потом в голове как будто что-то щёлкнуло. Не могу я так просто умереть, не после того, как скрывалась уже на тот момент несколько лет. Не знаю, как так вышло, что я спаслась тогда, как выжила, но я здесь. И это главное.

Она оборачивается к Юнги, который в этот момент выглядит мрачнее тучи. От него за версту несет негативом, и на мгновение Пак думает, что чо чем-то могла разозлить его. Хотя и не понимает, чем.

Улицы Тэгу никогда не пустеют, даже по ночам. Словно, если город заснёт хотя бы на секунду, то затихнет уже навсегда. Тэян всматривается в лица жителей. Раньше она ни как не могла понять, как же так вышло, что они так спокойно относятся к постоянному соседству со змеями, а теперь поняла, что и сама такой стала. И, честно говоря, Пак не понимает, плохо это или хорошо.

— Скажи что-нибудь, — во вздохом просит Пак, глядя на Юнги серьёзно. — У тебя такое лицо, словно ты отчаянно жаждешь убить кого-то. И, честно говоря, я даже не знаю, как на это реагировать. Бежать с позором? Спасаться? — с иронией шутит Пак, весело поигрывая бровями, и старается разогнать мрачную обстановку.

Юнги вскидывает бровь, смотря на неё даже в какой-то степени иронично. Делает шаг к ней, заботливо поправляя воротник её куртки, как будто случайно пробегая подушечками пальцев по шеё Пак. Она тут же крупно вздрагивает, пряча взгляд, смотрит на пуговички на его пиджаке. Надеется, что не краснеет, не выдаёт того, что один такой незначительный жест с его стороны полностью разрушил её тонкую душевную организацию.

Юнги, впрочем, замечает, но ничего не говорит по этому поводу.

— Я действительно подумываю об убийстве, — невозмутимо начинает мужчина. — Ты же не сильно расстроишься, если узнаешь, что твой ковен внезапно прекратил своё существование?

— О, — потрясённо выдыхает Пак, вдруг положив руку на его плечо. — Ты поверишь, если я скажу, что буду очень, — выделяет голосом и насмешкой, да такой громкой, что не услышать её просто невозможно. — Очень расстроена этим фактом?

— Какая досада, — театрально вздыхает Юнги. Накрывает её ладонь своей и, так же, как и несколько часов до этого, переплетает их пальцы. В воздухе висит какая-то недосказанность, но никто не спешит её разрушить.

Тэян смотрит на мужчину таким выразительным взглядом, и кажется, что весь мир резко перестаёт существовать. Словно нет никого и ничего, ни ведьм, ни ковенов, ни даже змей — вообще ничего. Пак забывает, как дышать, когда замечает, что Юнги начинает немного наклоняться к ней.

Она слишком очаровательна, слишком прекрасна в неоновом свете, как будто сошедшее с картины божество. Он бы на колени пред ней упал, как безумный молитвы повторяя, знай хотя бы одну. Спустя столько лет томительного ожидания, столько лет отчаянного поиска, на протяжении которых Юнги находился в безвольном неведении, имея лишь призрачную надежду на то, что давно утерянное, бесценное сокровище снова хотя бы на мгновение поднимает на него свой жгучий, влюблённый взгляд.

Мечта, фантазия, прекрасный сон, который снился ему едва ли не каждую ночь, так близок — Юнги стоит только руку протянуть, чтобы коснуться, чтобы всё на круги своя вернуть.

— Но, впрочем, — согнав наваждение, Пак отходит на шаг назад, освобождая свою ладонь. Внутри всё кричит «Идиотка!», потому что больше всего на свете ей в этот момент хотелось быть ближе, быть рядом. Быть той, кого он целует и любит. Стать, наконец, его. — Возможно, я скажу «спасибо» тому, кто сделает так, чтобы мой поганый ковен перестал существовать. Иногда я думаю, что рано или поздно они снова придут за мной. И каждый раз понимаю, что у меня может и не быть шанса спасти себя.

— Тэян, там, где ты не сможешь помочь себе, буду я. Протяну руку, не дам упасть, — искренне говорит Юнги, и Пак снова верит. Хочет верить, что теперь в своей борьбе за жизнь она не одна, что не придётся тянуть всё на собственных плечах, как было всегда. — Так что твоему ковену придётся постараться, чтобы подобраться к тебе. А ещё лучше заранее приготовиться к проигрышу.

Она уже хочет свести всё к шутке, но Юнги продолжает:

— Тебя никто не тронет. А если что-то подобноее и случится, я утоплю этот город в крови.

Тэян просто не может не верить ему.

Ей хочется думать, что это не будет её фатальной ошибкой, хочет думать, что его обещания — не пустой звук. Так было со всеми обещаниями, которые были в жизни Пак. Да она даже не может сдержать обещания, которые дает самой себе: одно из них — не влюбляться, особенно в мужчин, которые кажутся синонимом опасности — самое простое, и то не смогла выполнить.

Влюбилась, как малолетняя дурочка, и довольна почему-то. Хотя, возможно, в этом и нет ничего плохого. Нет, Тэян уверена, что в этом нет ничего плохого, за исключением, конечно, того, что Юнги — мужчина не её полета. Он как будто гораздо выше. Даже, наверное, речь не о положении в человеческом обществе, а в сверхъестественной иерархии.

— Да у тебя просто страсть к кровопролитию! — смеётся Тэян, продолжая шагать по улице. До её квартиры остался какой-то скудный квартал, и ей искренне хотелось не расставаться с Юнги как можно дольше.

— Прискорбно это сообщать, но да. Не могу сказать, что это мой порок.

— Ага, конечно, — хмыкает Пак. — Хочешь сказать, что у тебя много недостатков, но кровожадность не в их числе?

Юнги с театральным возмущением смотрит на неё, на мгновение остановившись:

— У меня? Много недостатков? — Тэян закусывает губу, стараясь не смеяться. — Ты меня явно с кем-то путаешь, у меня нет недостатков.

— Ладно-ладно, ты идеален, — и Пак даже не лукавит. — Постой, нет, всё-таки один есть.

— Какой ужас, скорее расскажи, чтобы я непременно начал над ним работать!

Тэян невозмутимо жмет плечами:

— Ты всё ещё не поцеловал меня. В этом твой недостаток, — говорит слишком серьёзно.

— Что?

— О, это нормально, в твоё возрасте могут быть проблемы со слухом.

— Я услышал.

— Славно.

— Подожди-ка, — недоверчиво тянет Юнги, практически беря её за руку, но Пак ловко ныряет на пару шагов вперед.

Со шкодливой улыбкой смотрит на мужчину, весело поигрывая бровями, и раскидывает руки в стороны, будто бы говоря, поймай меня, если сможешь, конечно. В ней столько в этот момент шкодливости и беззаботности, словно в этом мире не существует ни единой проблемы. Словно кто-то все их забрал, убрал тяжелый груз с её плеч, позволив просто расслабиться, просто вдохнуть полной грудью и не думать ни о чем более.

— Что-то не так? — тянет с картинным волнением, деланно приложив ладошку к губам, и делает вид, что и правда ничего не понимает.

— Я нахожу тебя просто очаровательной, Тэян, — невозмутимо говорит мужчина, принимая правила её игры, и так же делает вид, что она ничего не говорила.

На самом деле, это полная чушь. Простого «очаровательно» не хватит, чтобы описать весь спектр эмоций, которые она вызывает у него. Тэян манит, притягивает, она становится центром вселенной, и Юнги в очередной раз убеждается, что она — самая настоящая ведьма, потому что никак по-другому не может объяснить то, что она с ним делает.

Он, как пес верный, подбитый, готов броситься ей в ноги, вырвать глотку каждому, кто причинит ей хотя бы каплю, крошечную каплю боли. Юнги все её тревоги себе забрать хочет, всю боль и весь страх, которым сочится ее душа, лишь бы видеть Пак такой беззаботной и счастливой как можно больше.

И его неимоверно греет факт того, что он может быть причиной её безмятежной улыбки.

— Что?

— О, дорогая, это нормально, что ты не услышала.

— Я услышала, — бубнит Пак, понимая, что её слова были использованы против неё же, и обыграть Юнги, ответить ему той же монетой, что и он ей, не получилось. Она очень натурально дует губы, сложив руки под грудью. — Почему у тебя лучше получается играть в эту игру? — искренне хмурится она.

— Опыт, дорогая, всё приходит с опытом.

— Ах, точно! Как я только могла забыть, что ты ровесник динозавров.

— Тэян, — говорит так, словно заведомо предупреждает о неуместности таких шуток.

Но, Боже, Юнги готов простить ей всё, абсолютно всё, потому что Тэян — это Тэян.

— Постой, неужели старше?

— Соплячка, — беззлобно фыркает мужчина, закатывая глаза.

— Достопочтенный дедушка, — в тон ему говорит Тэян, ущипнув своего собеседника за щёку. — Теперь понятно, откуда у тебя такие деньги. Большая пенсия, да? Вот почему я была уверена в том, что ты — не мужчина, а мечта.

Остановившись около подъезда своего многоквартирного дома, Тэян неловко топчется на месте, понимая, что она совершенно не хочет, чтобы этот вечер заканчивался. Зато хочет дольше быть рядом. Желательно, конечно, навсегда, но это слишком идеальная историческая перспектива. Так в реальной жизни не бывает.

Она, нервно потерев кончик носа, предлагает Юнги зайти, но тот впервые отказывается. Тэян старается скрыть своё разочарование, а ему слишком хочется плюнуть на всё и сказать, что передумал. Но тогда… Тогда Мин просто не сможет бороться со своим желанием поцеловать её, сделать снова своей — пять веков ожидания были слишком долгими и должны были научить его терпению, но это было просто невозможно, если дело касалось её.

Терпение никогда не было его сильной стороной, но сейчас… Сейчас от него вообще ничего не осталось. Треснуло под натиском очарования, невозможности, нереальности этой женщины, стало пустым звуком.

— Спасибо, что проводил, — наконец, говорит Пак, понимая, что никакого практического смысла в простом простаивании на улице банально нет, раз уж Юнги отказался зайти.

— Мне казалось, что это не то, за что благодарят, — ласково улыбается мужчина, не в силах отвести от неё взгляд. Тэян слишком прекрасна. — Иди уже, не мерзни.

Легонько подталкивает её в сторону входа в подъезд, хотя на самом деле больше всего ему в этот момент хочется прижать её к себе так крепко-крепко и не отпускать больше никогда. Он ждал слишком долго и то, что сейчас приходится отказывать себе в этом, Юнги больше всего не нравится.

И, хотя он понимает, что не безразличен Тэян, поспешить, напугать её не хочет. Не после того, как ждал её пять веков. Юнги плох во всём, что связано с терпением, но ради неё… Ради Тэян он готов ждать ещё. Не много, не долго, но готов.

— И спасибо за… За вечер.

И прежде, чем Юнги успевает понять, Тэян приподнимается на носочках, найдя опору в плечах мужчины, и невесомо касается губами его щеки в каком-то скудном расстоянии от уголка его губ, задерживаясь в этом положении на немного большее время, чем нужно было. А после так же резко отстраняется, как ни в чем не бывало улыбаясь. Ей на мгновение кажется, что Юнги даже протягивает руку, чтобы ухватить её, удержать, но быстро возвращает себе контроль, сжав ладонь в кулак настолько сильно, что костяшки белеют.

— А ещё подумай, пожалуйста, над своим недостатком, он заставляет меня думать, что ты не так идеален, — старается улыбнуться, чтобы показать, что это шутка — как бы не так вообще! — но по выражению лица Юнги она понимает, что он ей совершенно не верит.

Пак быстро желает хорошего вечера, а после спешит ретироваться. Сердце в груди тем временем бьётся просто бешено, и Тэян невольно злится на себя — это, черт возьми, обычный поцелуй, даже не вгубы! А она ведет себя как старшеклассница-девственница, которая запала на типичного плохого парня.

Захлопывает дверь в квартиру и опирается на неё спиной, пытаясь понять, что вообще сделала. Нет, не о поцелуе думает, а о своих словах. А если… Если ошиблась и забота Юнги о ней только платоническая? Глупости какие, кричит рациональная сторона Пак, так на кого-то, к кому у тебя исключительно платонические чувства, не смотрят! По крайне мере в мире Тэян всё так и устроено.

Она должна была сама взять то, что хочет. Должна была поцеловать его там так, как хотела, должна была показать, что вполне себе не против стать его целиком и полностью, ему только руку стоит протянуть. Стоит только захотеть и взять — и душу, и тело, и сердце, и каждую мысль.

Это ведь то, к чему она всегда стремится. Тэян привыкла получать то, что хочет, в чем отчаянно нуждается. Привыкла жить с принципом «если хочешь что-то, то возьми.»

И в данный момент она отчаянно желает его. Во всех смыслах, позах и плоскостях. Тэян хочет быть частью жизни Юнги, что бы это не значило, хочет, чтобы он ласково называл её своей женщиной и окружал бесконечной заботой, как он делает сейчас. Хочет не быть кем-то, кто усложняет ему жизнь, а кем-то, кого он любит так сильно, что готов уничтожить любого.

Впервые чувствует эгоистичное желание быть для кого-то всем.

Она вздыхает, трёт ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувства и успокоить своё сердце, и, не включая свет в коридоре, вешает куртку на крючок. Кидает телефон и ключи на тумбочку и длинной шпилькой закалывает волосы на затылке. Уже присаживается на корточки, чтобы развязать шнуровку на ботинках, когда слышат настойчивый стук в дверь.

Хмурится, потому что никого не ждала, и без задней мысли прокручивает замок, а после дергает ручку вниз, выглядывая в коридор. К своему удивлению обнаруживает на пороге слишком серьёзного Юнги и хмурится ещё больше.

— Что-то…

Договорить не успевает, потому что Юнги, сократив расстояние, целует её.