shadow preachers - zella day

I.

Яркие огоньки свечей рассеивают темноту в ванной. Мягким светом касаются светлой кожи Тэян, не скрытой огромной шапкой пены, которой тело девушки практически полностью скрыто. Голова девушки откинута назад, на бортик, а мрачный взгляд, устремлен в светлый потолок с круглыми лампочками.

Дергая одной ступнёй, показавшейся из-под воды и так же лежащей на бортике, Пак кажется слишком задумчивой. Она старается собрать всё, что знает, в единую картину, потому что ощущение, будто бы она упускает что-то важное, что-то, что она просто обязана знать и что по какой-то причине от неё скрывают. Пыжится, да всё не складывается, потому что одного единственного пазла не хватает.

Она бесконечное множество раз повторяет в голове каждое сказанное Юнги слово, на подсознательном уровне понимая, что ответ в них искать нужно. Голова как будто раскалывается от того потока информации, которую она вспоминает и пытается анализировать. Тэян злится на саму себя и раздражается, потому что ответ кажется очевидным, но она к нему никак не может прийти.

И где, спрашивается, твой хваленый ум, Пак Тэян, хочется зашипеть ей на саму себя. Это и правда жутко раздражает. Тэян думает, как скинуть с носа эти глупые розовые очки, из-за которых она упускает что-то важное, да не получается, как ни крути.

Как назло в голове теперь только предсказание старой ведьмы крутятся, и они еще больше с толку сбивают.

Вижу мужчину. Опасного мужчину, на этих землях его принято остерегаться

И ведь Юнги, как кажется Тэян, просто прекрасно подходит под описание. За все месяцы жизни в Тэгу она много раз имела возможность убедиться в том, что змей на этих землях не просто почитают или уважают — их по-настоящему боятся. Даже ведьмы квартала, которые, если вспомнить то, что Пак знает о них с самого детства, мало кого боятся.

Тэян столько раз видела, как сверхъестественные существа склоняли перед ним голову. Даже самопровозглашенный король города, Чонгук, не говорил ничего против — чего стоит одно только нарушение его главного правила о запрете колдовства в городе. Тэян совсем не уверена в том, что у Юнги были проблемы с вампиршеством из-за того ритуала по возвращению магии Пак.

Хотя она и предполагает, что, будь на месте Юнги кто-то другой, проблемы были — и у неё, и у Чимина, и у всех, кто приложил к этому руку так или иначе.

Он старше тебя, гораздо старше.

Старухе нужно было упомянуть, насколько он старше. Всё-таки, если в предсказании речь идет о Юнги, то он сильно старше: несколько тысячелетий — это не пара десятилетий, как сначала думала Тэян, услышав эти слова ведьмы. А тут такое. Она уверена — её змей уже многие века ходил по земле в ту пору, когда её ковен только начал зарождаться.

Врагов у него много, они твоими врагами станут, но он в обиду тебя не даст. Больше не даст.

И эта часть чужого предсказания Тэян напрягает больше всего.

В каком контектсе сказано «больше не даст»? Речь идёт о том, что он просто более не позволит ей попасть в беду, оглядываясь на её прошлое? Потому что эти слова звучат для Тэян так, словно он уже допускал ситуацию, в которой конкретно с ней что-то случалось и теперь не позволит этому повториться. Будто по его вине она уже когда-то пострадала. Но именно здесь и кроется большая несостыковка — Юнги не сделал Тэян ровным счетом ничего плохого, чтобы эти слова старухи можно было бы понять именно так.

Хотя и Тэян думает, что подобную формулировку ей стоит понимать именно таким образом. Уверена в этом на подсознательном уровне, ведьмовское чутье, которое никогда до этого не засыпало, с возвращением магии начало работать еще лучше, чем раньше.

Но бросать его не смей — судьба твоя тесно с его связана еще до твоего рождения. Принадлежит он тебе, ведьма змеиная, в руках твоих сердце жестокое

Тэян, хоть и ведьма, но в судьбу старается не верить. Как она, родившись на другом конце страны, проведя вдали от этого мужчины практически всю свою жизнь, может верить в то, что её судьба связана с его? Да ещё и задолго до её рождения. Пути Матери неисповедимы, это правда, но Тэян не думает, что старухе-природе было какое-то дело до неё, штатной ведьмы, коих в этом мире слишком много.

Слишком много вопросов. И слишком мало, скудно мало ответов. Ещё и слова эти его о том, что есть вещи, которые он не может ей пока что рассказать. О чем, черт побери, речь идет? Тэян, вспоминая об этом, каждый раз мысленно называет себя идиоткой — а что, если он умалчивает о чем-то слишком важном, а она добровольно согласилась в случае чего дать ему шанс объясниться.

А если Юнги решит вешать лапшу ей на уши?

Как глупо всё, черт возьми, выходит.

К тому же, есть кое-что, что Тэян волнует ещё больше — почему перед Юнги склоняют голову все твари этого города, а перед Намджуном, таким же змеем города, нет?

Ей удавалось пару раз видеть, как этого змея боятся, как его приказы исполняют, это правда, но она ни разу не чувствовала той раболепской покорности, обращенной в адрес Кима. По крайне мере не в том объёме, как в случае с Юнги.

Еще и кольцо это.

Тэян невольно косит взгляд на палец, где уже неизменно покоится кольцо с изумрудом. Она помнит самый первый сон, в котором видела Юнги и девушку, которую он однажды любил. У Тэян так и не хватило смелости начать с ним разговор о той девушке, чьи воспоминания она видит, да и, наверное, это ее не особо волнует. То, что было давно, ее явно не должно касаться.

И я немного зачаровала их, так что, несмотря ни на что, твой изумруд всегда будет возвращаться к тебе, а мой — ко мне. Если ты действительно будешь ждать меня в каждой моей жизни, это заметно облегчит тебе поиски.

Но Юнги говорил, что будет ждать её. Не Тэян, а другую, ту, чьи воспоминания она видит, и это заставляет ее волноваться. А если та девушка вернётся? Он выберет её, Тэян, или нет? Тэян трепетно тешит желание, чтобы он выбрал её, а не кого-то, кого любил давным-давно.

Она в голове невольно параллели со змеиным королём проводит — он же тоже обещал, что будет ждать только Тэиль.

Если только…

Ручка на двери дергается вниз с характерным звуком.

И именно в тот момент, когда Пак кажется, что нужный пазл практически в её руках, стоит только руку протянуть и ухватиться за него, как посторонний шум отвлекает, сбивая все мысли. Словно тот, кто покушается на её одиночество, знает, о чем она думает, знает, что она близка к открытию, которое может перевернуть всё вверх дном.

Тэян слышит, как дверь в ванную открывается, и уже не может скрыть улыбки, потому что понимает, кого увидит, когда разлепит глаза.

Слышит тихие шаги в свою сторону, поворачивает голову на звук и лениво приоткрывает глаза. Видит, как Юнги снимает пиджак, который тут же кидает на пространство рядом с раковиной, и стягивает галстук за ненадобностью. Пак закусывает губу от того, насколько нереальным, словно вышедшим из её самых смелых мечтаний, он выглядит в тусклом свете огоньков свеч. Хотя, о таком партнере рядом с собой она явно даже мечтать не смела.

Даже в самой смелой фантазии. Хотя стоит, конечно, заметить, что Юнги в себе как будто собрал все те качества, которые ей самой так сильно необходимы были в мужчине, а потому он, как кажется Пак, выглядит настолько невероятным в её глазах. Не то, чтобы идеальным — его странный фетиш на кровопролитие, впрочем, уж точно нельзя считать положительной чертой; впрочем, для их мира это слишком характерно, так что Тэян не видит истинных причин для переживаний — но слишком соответствующим её стандартам.

— Ну, вы только посмотрите на него, — посмеивается, взглядом следя за мужчиной, который, закатав рукава рубашки, садится на корточки перед ней. — Ни стыда, ни совести. Без стука, да в ванную к обнаженной девушке.

Говорит с напускной серьёзностью, как будто её и правда слишком сильно волнует этот факт. Как будто он и правда покусился на её честь.

— Я вижу только одну обнаженную ногу, не преувеличивай, — картинно цокает мужчина.

— А хотел бы видеть больше, да? — Тэян игриво приподнимает брови.

— А можно? — в тон ей интересуется Юнги и, протянув руку вперед, осторожно очерчивает контур её лица, словно убирая прядки. В этом, впрочем, смысла нет, потому что все волосы Пак собраны на затылке крупной заколкой.

Её просто всегда касаться очень хочется.

— Хочется? — настойчиво переспрашивает девушка в ответ.

— Разве может быть по-другому?

Тэян картинно закатывает глаза, а после, приподнявшись немного, двигается ближе к Юнги. Немного выныривает из воды, хотя на теле остается слишком много пены, а после опускает подборок на сложенные на бортике ванной руки. Смотрит на Юнги и знает, что вся её влюбленность на лице отражается сплошным текстом.

Она слишком очевидна, это правда, но Тэян совершенно не чувствует какого-либо смущения касательно этого. Ей бы, наверное, себя просто дурочкой окрестить, потому с детства учили, что демонстрировать слабость перед сильными мира сего — самое нежелательное, что может делать рядовая ведьма.

Тэян с самого детства учили, что любовь — это одна большая слабость, а существо, которому на поверку гораздо больше семи веков — царь и Бог, перед которым ни в коем случае свою слабость нельзя показывать. И ведь в этой ситуации совпадении по обоим пунктам: любовь, которую Пак слабостью вовсе не считает, демонстрирует древнему змею, который уж точно отметил шеститысячный день рождения.

Юнги, коснувшись теплой ладонью щеки Пак, склоняется к ней, неторопливо касаясь её губ своими, и та в ответ едва ли не мурлычет, охотно отвечая на поцелуй. Как будто бы подается даже немного вперёд, еще больше приподнимаясь из воды. Улыбается ему в губы, складывая оружие добровольно, сдаваясь на его милость, заведомо зная, что Юнги о ней точно позаботится.

Чувствует, как Мин хочет запутать пальцы в ее волосах, но из-за заколки не может сделать этого. Убирать украшение не спешит — хотя и Тэян была бы совершенно не против — так что просто спускается ладонью ниже, скользит пальцами по её шее, большим пальцем надавливая на челюсть снизу, чтобы Пак приподняла подборок.

Тэян часто думает, что каждый поцелуй с ним — как первый. Словно каждый раз для нее открывается что-то новое, что-то, что лишает её способности трезво мыслить — будь то осторожное, невесомое касание, или проявление его силы, от которого она каждый раз плавится, свече подобно.

Тэян даже не уверена, какие поцелуи с ним ей нравятся больше — такие неторопливые и осторожные, которые едва ли не кричат о том, как много она для него значит, или резкие, несдержанные, такие, от которых она задыхается в секунду, от которых по венам вместо крови как будто свинец раскаленный начинает циркулировать. Сердце в груди бьется бешено.

Она как будто хочет, чтобы он поцелуй углубил, усилил, коснулся так, как может только он, чтобы она в миг забыла обо всем, о чем только можно. Прижал к себе, мокрую, покрытую пеной от и до и заставил думать только о себе.

Но Юнги действует неторопливо, осторожно, не переходя границу, держит себя в руках и самой Тэян не позволяет толкнуть себя с обрыва.

А после вдруг резко отодвигает назад, возмущенно глядя на Тэян, заходящуюся громким смехом, и с кислой миной стирает с лица пену. Девушка громко хохочет, откидываясь спиной на противоположный бортик, и обнимает ноги руками, опускаясь щекой на показавшиеся из воды колени. Взмахивает рукой в воздухе и, только у Юнги получается убрать пену с лица, снова возвращает все на круги своя, с лихвой перенося пену из ванной на змея.

— Тэян, — предостерегающе тянет мужчина, стреляя в неё недовольным взглядом. Косится на замеревшую с её подачи в воздухе пену, выглядит практически угрожающе, так, словно она — его главный враг. — Не надо.

А Пак только с очевидным вызовом улыбается, всем своим видом показывая, что точно не собирается останавливаться. Как будто специально играет с его терпением, потому знает прекрасно, что ей всё сойдет с рук. А если и не сойдет, то ничего плохого ей этот змей точно не сделает.

— А что ты сделаешь? — спрашивает Пак, вжимаясь спиной в бортик, и не чувствует никакой угрозы от него, несмотря на опасный тон, которым он говорит. Соскальзывает вниз, практически по самый подборок оказываясь под водой, и выглядит так, будто перед ней вовсе не древнее и достаточно опасное существо, а…У Юнги нет слов, чтобы описать то, как она на него в этот момент смотрит. — Укусишь?

— Помнится мне, ведьмам в этом городе колдовать запрещено, — упоминает как будто вскользь, с самым недовольным видом скрещивая руки на груди.

— Да разве ж это колдовство! — восклицает Тэян с улыбкой. — Так, шалости. А что, сдашь меня Чонгуку?

— А что, я должен спасать твою задницу?

— Ах, вот как! — практически искренне возмущается Тэян, театрально охая, и выглядит так, будто бы он по-настоящему задел её своими словами.

— Да, именно так, — усмехается Юнги, а после Тэян улавливает в его взгляде опасный огонек, который в этот раз заставляет её настороженно нахмуриться и подтянуть ноги к груди. — Но не переживай, смелая, я попрошу, чтобы он позволил мне решить, как с тобой, нарушительницей законов этого города, поступить. Так что, — он приподнимается, а после, упираясь в бортик, склоняется к её лицу, усмехаясь, хотя для Тэян это больше на оскал похоже. — Будь осторожна. Вдруг я окажусь совсем не благосклонен к тебе за всё, что ты делаешь?

Тэян хмыкает. Каким бы неблагосклонным к ней не оказался этот мужчина, она более, чем уверена, что вся его «неблагосклонность» закончится на первом поцелуе. Максимум, на втором, но это совершенно маловероятно.

— Вот так бросишь меня под машину, да? — в ответ ведьма только вскидывает бровь, все с тем же вызовом поднимая подбородок, и смотрит на него смело, немного губу закусив. — А сколько разговоров было про то, что в обиду не дашь, что защитишь. Сам решил меня обидеть, да? Или, постой, — картинно удивляется. — Ты имел в виду, что будешь защищать меня ото всех, кроме самого себя?

— Так кто же тебе сказал, что я буду тебя обижать, Тэян? — ласково касается её щеки пальцами, давит большим пальцем на нижнюю губу, пока сама Пак глядит в глаза напротив из-под полуопущенных ресниц так невинно, трогательно, что кажется концентрацией чего-то светлого, непрочного. Кем-то, кого в собственной темноте, липком пороке и черной скверне испачкать так и хочется. Кем-то, чей свет хочется закрыть призмой греховности, кого хочется толкнуть на дно глубокой ямы, где были бы только двое — её слишком чистый, невинный свет и его тяжелая пустота.

Света в Тэян, впрочем, мало. У нее во взгляде черти настоящие пляшут, и Юнги думает, что это не он ее на дно тянет, а она его.

Ведьма шумно выдыхает. Юнги скользит ниже, по шее, спускаясь с груди, скрытой пушистой пеной, и заинтересованно склоняет голову к плечу.

— Всё так и выглядит, — на вдохе говорит она, приоткрыв немного губы.

— Ну-ну, красивая, зачем мне это делать? — подушечками пальцев очерчивает контур груди сверху и поднимается к ключицам, а сам зрительного контакта не прерывает. Наклоняется совсем близко, ведёт носом по щеке, переходя на заговорческий шепот. — Ты будешь в моих руках, в моей власти, зачем мне использовать эту возможность, чтобы каким-либо образом обижать тебя?

Тэян усмехается. Нет в их отношениях никакого будущего времени — она уже его, уже в его руках, уже в его власти. И ничего это не изменит.

Она резко выпрямляется, садясь в ванной. Капли воды скользят по женскому телу вниз, смывая пену и оставляя её теперь по-настоящему обнаженной под его пытливым взглядом. Мокрыми руками медленно расстегивает одну пуговичку на его рубашке прямо под горлом.

— Заставишь меня заплатить за нарушение правил? — уточняет тем же шёпотом, приблизив своего лицо к его настолько близко, что при каждом сказанном слове губами касается его.

— Надо же как показать одной очень плохой ведьме, что закон писан для всех.

— Это я-то плохая ведьма? Может, мы поговорим об одном очень плохом змее, который не хочет договориться со своим протеже, чтобы его любимая плохая ведьма могла стать исключением из правил этого города?

— Моей любимой плохой ведьме нужно ещё немного потренировать свои навыки убеждения.

— А если я сделаю так? — Тэян ласково, практически мимолетно касается его губ своими, даря невесомый поцелуй.

Юнги смотрит на неё с очевидной иронией. Ведьма в ответ громко цокает:

— Тебе что, мало?

— Это связано с тобой, ты правда думаешь, что мне достаточно будет? — в тон ей парирует Юнги, словно она говорит настоящую глупость.

— Фу, как пошло.

— О чем это…

Тэян в очередной раз притягивает его к себе, целуя уже более настойчиво и глубоко, но всё так же неторопливо. Влажными ладошками путается в волосах мужчины, на что тот не обращает внимание, елозит второй рукой по воротнику его рубашки, оставляя влажные пятна после своих пальцев.

— А так? — шепчет практически в губы и улыбается опять шально.

— Просто для справки, — Юнги с усмешкой оглядывает её лицо, акцентируя внимание на чуть-чуть покрасневших губах. — Я был готов поставить этот город перед тобой на колени уже в тот момент, когда зашел сюда.

— Но ты…

— …Говорил, что мало, но я не говорил, что этого недостаточно, чтобы я выполнил любой твой каприз, щедрая, — мужчина невозмутимо щелкает её пальцем по носу. — Мне всегда будет мало твоего присутствия рядом, но я все равно готов в любой момент освободить для тебя трон самого Дьявола.

— Мне достаточно твоего трона. Или он есть только у Полоза?

— А если только у него, бросишь меня?

— Подумаю, как бы отнять у него трон и посадить на этот трон тебя, — решительно парирует Тэян.

— Устроишь ради меня переворот?

— Да, устрою. Хочу иметь возможность сидеть на твоём троне.

Юнги смотрит на неё предельно серьёзно:

— И на нём тебя никто, никогда не посмеет тронуть.

— Кроме тебя? — смеётся Тэян, но от его слов внутри все переворачивается.

Он слишком серьёзно всегда говорит о том, что не даст никому и пальцем тронуть её. И, наверное, это именно то, чего она всегда хотела — знать, что есть кто-то, кто ради неё одной по головам пойдет. Рядом с кем ей вовсе не обязательно пытаться тащить все на своих плечах.

— А я тебя трону в ином плане. И так тебя точно никто другой не тронет, так что… Возможно, мне и самому стоит подумать, как отвоевать змеиный трон.

— Сделаешь это ради меня? Пойдешь ради меня против своего короля?

Юнги усмехается: ну, против самого себя он, конечно, не сможет пойти чисто физически, а вот метафорически — вполне себе.

— И вообще, — Тэян резко меняется в лице, глядя на него с нотками хитрости. — Почему это я должна переживать и бояться, что вампиршество попробует наказать меня за использование магии? Я даже не ведьма квартала! И, полагаю, ты тоже никак не сможешь, потому что… больно ты мне не сделаешь, а все остальные действия с твоей стороны я не могу считать ничем другим, только благословением. Так разве стоит мне тебя вообще слушать? — улыбается Тэян и слишком очевидно провоцирует.

Показательно магией играет с огнями на свечах, что, впрочем, очень сложно назвать колдовством, как таковым. И правда простая шалость, какой она научилась едва ли не в пеленках. Тэян, вызывающе улыбнувшись, двигается вперед.

— Думаю, это тебе стоит бояться меня, любимый, — шепчет на ухо, бессовестно проходясь кончиком языка по мочке и хрящу. — Что-то кажется мне, что не только я в твоей власти, потому что… Твою мать!

Тэян испуганно взвизгивает, когда Юнги, наигранно цокнув, внезапно крепко обхватывает её талию ладонями и поднимается, резко потянув ее к себе. Мужчина игнорирует тот факт, что тем самым сильно расплескивает воду. Не обращает никакого внимания, что тело Тэян мокрое с огромными пенными пятнами, и прижимает её к себе так крепко, что расстояния между телами не остается никакого.

Впивается в податливые губы поцелуем, не встречая никакого сопротивления, скользит одной ладонью на заднюю часть шеи, а другую оставляя все так же на пояснице. Чувствует, как его собственная рубашка и жилет быстро намокают из-за Пак, но так же закрывает на этого глаза. Все, что его интересует, это Тэян.

А Тэян довольно улыбается, ластится по-кошачьи, обнимает за шею, охотно принимая правила игры и ту настойчивость, с которой он напирает. Признает поражение, потому что, стоит ему только поцеловать её, прижать к себе так властно и не сдержано, она тут же забывает все придуманные тактики боя, поднимая белый флаг. Эта война между ними всегда заканчивается слишком быстро, потому что Юнги использует запретные тактики, а она подталкивает его к использованию этих тактик. Прекрасно знает, что так все и закончится — и это то, что ей особенно нравится.

— Так что ты там говорила? — невозмутимо интересуется и смотрит так влюблённо-влюблённо, словно весь его мир крутится вокруг одной её.

— Я мокрая, — бубнит Тэян сбивчиво, крепко вцепившись в рубашку на его плечах пальцами, потому что от одного единственного поцелуя голова буквально кругом идет и ноги держать отказывают.

— О, дорогая, я имел удовольствие убедиться в этом.

— Тебе нравится использовать то, что ты физически сильнее меня, да?

— Ты даже не можешь представить, насколько, — откровенно насмехается над ней.

— Мне холодно, — откровенно лжет Пак. С тех пор, как она вернула свою магию, такие недостатки человеческого тела, как мерзлячесть, очень быстро ей забылись.

— Мне отпустить тебя? — интересуется мужчина, не без иронии глядя на её недовольное выражение лица.

— Было бы неплохо, — бурчит Тэян. — А потом ты можешь закрыть дверь с той стороны и уйти из моей квартиры. И больше не преступать ее порог.

— Думаешь, я могу зайти к тебе в квартиру только через дверь?

— Я наложу магические запреты.

— И мы вернулись к тому, с чего начали — магия в этом городе запрещена.

— Я начинаю думать, а правильно ли поступила, когда впустила тебя в свою кровать, — как будто невзначай упоминает Тэян, а после, получив не такую уж и желанную свободу, с флегматичным видом погружается в воду и старательно делает вид, что Юнги здесь и вовсе нет.

Тот только усмехается и, к глубокому разочарованию Тэян, идет к выходу из ванной, подхватив пиджак и галстук.

Девушка, глядя ему в след, закатывает глаза, нарочно громко цокая, а после не может сдержать улыбки, потому что Юнги, немного задержавшись у двери, как бы вскользь упоминает:

— Полагаю, я очень скоро попаду в твою милость снова. Возможно так вышло, что я совершенно случайно принес в качестве скромного подношения твоё любимое вино.

— Только вина мало будет, — серьёзно парирует, надеясь, что довольная улыбка не слышна в голосе.

— Я это предвидел. Так что, возможно, совершенно случайно к вину будет прилагаться парочка твоих любимых пирожных. Совершенно…

— Ты прощен! — слишком быстро перебивает Тэян, торопливо включая воду, чтобы смыть с себя пену. — Дай мне пять минут!

— Не спеши, глупая, из всего вышеперечисленного от тебя убежать только я могу, — смеётся Юнги прежде, чем закрыть дверь и оставить её в одиночестве.

— Ты тоже не можешь!

И ведь правда просто ужасно — не может. И совершенно не хочет.

II.

— Могу я кое-что спросить? — Тэян через зеркало смотрит на Юнги, вошедшего в комнату с двумя бокалами вина.

Пак стоит перед зеркалом в одном полотенце, неторопливо расчесывая волосы. Юнги сокращает расстояние, протягивает ей один бокал, который она тут же берёт, пригубив немного вина, а после ставит на столик перед зеркалом. Она внезапно чувствует ленивое желание завалиться на постель и не вставать ближайшие часы.

— Тебе можно всё, красивая, — ласково говорит мужчина, приобнимая ее со спины. Укладывает ладони ей на живот, прижимая к себе, и невесомо целует в висок, отвлекая Пак от её занятия.

Тэян картинно цокает:

— Я занята.

— Я вижу.

— И что ты делаешь? — предельно серьёзно спрашивает Пак, вскидывает бровь, хотя по глазам видно, что она более, чем довольна.

— Самым наглым образом мешаю тебе.

— Нет, это я заметила. Вопрос в другом, зачем ты это делаешь?

— Могу себе позволить, — невозмутимо усмехается Юнги, а после, картинно закатив глаза, практически торжественно вручает ей свой бокал и забирает из рук Пак расчёску. И тянет девушку в сторону кровати.

Тэян в последний момент успевает забрать второй бокал и послушно присаживается на матрас, спиной к мужчине.

Юнги вообще слишком многое «может себе позволить», но это как будто совершенно не волнует Тэян. В любом случае, пока он не переходит черту, Тэян не о чем волноваться. Совершенно не о чем.

— Подумать только, я заставила древнего змея не только варить мне кофе, но и расчесывать мне волосы. Ты абсолютно беспомощен передо мной, — самодовольно тянет Тэян, закидывая голову назад для его удобства. Юнги осторожно собирает волосы, проходясь по прядям расческой.

Если бы Тэян знала, насколько он беспомощен перед ней, удивилась бы. Она — религия, и если бы ему нужно было сжечь весь мир, чтобы получить хотя бы маленькую возможность быть с ней, Юнги бы сделал это, не думая и секунды.

— И ты нагло этим пользуешься.

— Как ты говорил? Могу себе позволить, — скалится девушка, на мгновение сильнее закидывая голову назад, чтобы видеть его.

— Поразительная бессовестность, — деланно закатывает глаза мужчина, а после, наклонившись, быстро целует её. — Ты хотела что-то спросить.

Тэян улыбается, потому что этот змей делает с ней что-то страшное, а после опускает голову.

— В тот день, когда был парад невест, ты привел меня в квартиру, где живет ведьма, — она не спрашивает, просто констатирует факт, поэтому Юнги просто слушает её. — Это ведьма Чонгука, правильно? С её помощью он узнаёт, что кто-то в городе колдует? Или ты не можешь ни подтвердить это, ни опровергнуть? Вдруг это какая-то великая тайна.

— Ты же помнишь, что Чонгук на своём троне сидит ровно до того момента, пока я позволяю это? Даже если бы это было тайной, это явно не моя проблема.

— Какой ты у меня охрененный!

— Охрененный? — словно пробуя на вкус сказанное ей. — Не думаешь, что это немного не тот эпитет, которым можно описать…

— Древнего змея? — перебивает Пак, уточняя, и забавно морщится.

— Кого-то, кому явно больше тридцати.

— Примерно в миллион раз больше? Скажи, это твоя больная тема? Ну, возраст. Ты можешь поделиться со мной, я точно могу помочь тебе с этой проблемой, — сарказмит Тэян.

— Да, знаешь, это мой явный комплекс — слишком серьёзно соглашается Юнги. — Особенно, если помнить то, что девушке, которую мне повезло полюбить, и тридцати нет. Приходится соответствовать.

— Такое бывает, когда трахаешь кого-то, кто явно моложе тебя.

Юнги останавливается, выпуская ее волосы, театрально держится за сердце, словно оно у него по-настоящему болит, и наклоняется к уху:

— Иногда с твоих губ срываются такие ужасные грубости, что мне становится практически плохо. Пожалей моё слабое, старое сердце, которое просто не выдерживает такой пошлости и грязи. Твой язык меня до могилы доведет, честное слово.

— Да, мой язык и правда может довести тебя, мой любимый, очень старый змей, — тянет ехидно, повернув голову к нему. Ведет носом по его щеке, а после игриво, едва ощутимо кусает линию челюсти.

— Ну вот, опять, кажется, это тахикардия, — ужасается мужчина, держась всё так же за сердце. — Умоляю, пожалей меня.

— Зачем мне тебя жалеть?

— Хотя бы за тем, что мне приходится соответствовать свей молодой партнерше. Это сложно.

— Учишь ради меня слэнг? Жаргоны?

— Приходится! — подыгрывает ей таким тоном, словно это самое сложное, что происходит в его жизни. — А еще приходится постоянно следить за собой. Просто ужасно.

— О, непривычно, да? — смеется Пак.

— Забыла? Я много тысячелетий, как крот, прожил под землей, у меня даже зеркал нормальных не было, — парирует, вспоминая сказанные ею давным-давно слова.

— Эй! Я же шутила про крота!

— А я нет.

Тэян фыркает и ставит оба бокала на тумбочку, пригубив немного вина, а после скрещивает руки на груди. Иногда её мужчина просто невыносим и, вместо серьёзного древнего змея она видит мальчишу и юнца. Пак совсем не уверена в том, что таким мягким и осторожным его видело много людей.

— Просто для справки, я бы тебя и кротом слепым любила, — бурчит она недовольно.

— Очевидная лесть. Если бы мне повезло, — сарказмит, и это очевидно. — Родиться не змеем, а кротом, я бы был мертв…- драматично смотрит на часы на запястье. — Парочку последних тысячелетий уж точно.

— Иди ты. Ты по всем канонам должен был сказать, что это сделало бы тебя самым счастливым кротом.

— Это какая-то метафора с основой на современное творчество, да?

— Это простая шутка, дедуля! — ухмыляется Тэян, а после поворачивается лицом к Юнги. — возвращаясь к ведьме, она правда кто-то вроде ручной зверушки Чона?

Юнги цокает, принимая поражение. Возможно, ему совершенно немного хотелось перевести тему, и, если бы Пак так ловко не вернулась обратно к разговору о ведьме Чонгука, у него бы точно получилось. Но этого не произошло, а уже слишком очевидно менять тему Юнги не намерен.

Раз уж Тэян хочет знать это, то пусть знает. Особенно с учетом того, что есть более серьёзные вещи, о которых он ей не говорит. И сказать которые, вот уж новость, просто не хватает смелости. Потому что у Тэян характер вспыльчивый, опасный, горячий и жгучий — стоит ей разозлиться, даже ему, бессмертному змею, стоит начать переживать за свою жизнь.

— Сказано грубо, да и не особо показывает сущность их отношений. Чонгук с ведьмой — коллеги, напарники партнеры, называй, как хочешь. Они оба получают выгоду от их партнерства, Чонгук — контроль над ведьмами, а она — неприкосновенность. На моей памяти, в последний раз, когда здешние ведьмы попытались напасть на неё, Чонгук самолично обезглавил парочку ведьм квартала. Согласись, это удобно.

— Удобно — ничего не сказать. Конечно, удобнее, когда за тебя сворачивают шеи просто так, но и такой вариант, в целом, не то чтобы плох, — усмехается Тэян, отсылаясь на то, как он справился с Миной в день ритуала. — Но она сильная ведьма, — не спрашивает снова, только констатирует факт.

Юнги подозрительно щурится:

— С чего такой интерес?

— Как я сказала, она — сильная ведьма, должно быть. Это просто своего рода рабочий интерес, потому что я редко встречаю ведьм, чье жилище настолько пропитано магией. К тому же, она в одиночку контролирует некогда сильнейших ведьм этой страны, мне, как ведьме, так просто любопытно, в чем её секрет. Чисто теоретически, если я просто побеседую с ней, у меня не будет каких-то серьёзных проблем? Я бы хотела, так сказать, познакомиться с ней, — и спешно добавляет, как будто это очень важно. — Скорее из любопытства. Мне интересны ведьмы, чья сила оказывается больше моей. Впрочем, я полагаю, сейчас любая ведьма окажется сильнее меня, но это не особо дело меняет. В тот раз, когда я оказалась на ее территории, ее магия казалась слишком сильной. К тому же, мне интересно, как она умудряется контролировать такой сильный ковен, но я бы не хотела, чтобы вампиршество или кто-либо еще воспринял это как-то не так, поэтому и спрашиваю, будут с этим проблемы или нет.

— У тебя не будет проблем ни с чем, что касается Чонгука, его ведьмы или других ведьм, не волнуйся по этому поводу. Что до самой ведьмы… — Юнги на мгновение задумывается. — Она упоминала, что ей интересно то, как ты лишилась магии. Думаю, она не будет…

Тэян замирает, глядя на Юнги, и совершенно не слушает, что он говорит дольше. В голове шестерёнки начинают внезапно крутиться совершенно в другую сторону. Пазлы, составляющие общую картину происходящего, меняют позицию и только теперь как-будто занимают правильные положения. Словно до этого вся картинка в голове Пак была неправильной, а теперь, только теперь, обрела правильную форму.

Слишком много совпадений. Слишком много для того, чтобы Тэян видела в них простые совпадения. Особенно, в их мире, в котором совпадений нет.

Я найду тебя, даже если весь мир будет против этого, даже если мне придется сжечь весь мир. В каждой твоей жизни, как бы ты не выглядела, заберу тебя у самого Дьявола, если в этом будет необходимость.

Это говорит Юнги той девушке, которую любил. Тоже самое обещал Полоз Тэиль. Судя по тому, что Тэян видела в своих снах, бывшая возлюбленная Юнги, та обратилась к змеям за помощью из-за своей сестры, как и Тэиль, если верить тому, что ей говорили. Одно совпадение — действительно совпадение. Два — звоночек тревожный.

Третье совпадение — уже система, построенная на лжи и обмане. Третьим совпадением для Тэян становится то, что Юнги как будто имеет власти больше, чем Намджун, другой змей круга. По какой причине? Он сам же рассказывал, что все змеи круга выше обычных змей, но равны между собой — выше них только сам Полоз. Слишком простая иерархия, в которой, впрочем, все равно удаётся найти несостыковки. Слишком очевидные, на самом деле.

Четвертое — причина отказаться от каких-либо связей с тем, с кем в отношениях возникают такие совпадения. Четвёртым совпадением кажется то, что Юнги слишком живо и подробно говорит о чувствах Полоза, другого существа, чьи эмоции настолько красочно все равно не прочувствуешь в полном объёме. Но Юнги о том, что чувствовал змеиный король, говорит так, как будто это он проживал всю эту боль, а не просто знал о ней.

Пятое совпадение перестаёт быть совпадением по умолчанию. Упоминая других змеев круга, он говорил: «Мы с Намджуном» или «Мы с Тэхёном» — Тэян не знает последнего змея, но после рассказов жутко хочет узнать — но никогда Пак не слышала «Мы с Полозом». Если подумать, он никогда даже не упоминал, есть ли у змеиного короля имя. Тэян полагает, что должно быть...

Слишком много деталей, которые указывают на выводы, которые Тэян не нравятся.

Что, если Юнги — не просто змей Круга? Не просто змей, наиболее приближенный к Полозу? Что, если Юнги — и есть Полоз? Это могло бы объяснить все совпадения.

Юнги говорил в ее воспоминаниях то же самое, что и Полоз, поскольку сам был Полозом. Значит, воспоминания, которые она видит, принадлежат Тэиль. Это бы объяснило, почему Шухуа с такой опаской настроена относительно их отношений. Вампирша относилась так к Юнги потому, что уже теряла кого-то из-за него.

Если он и есть Полоз, это очень просто объяснит, почему Намджун — кто-то вроде правой руки Юнги. Конечно, змей круга будет подчиняться воле своего короля.

Юнги может знать о чувствах Полоза настолько живо, если бы сам был Полозом. И он никогда не рассказывал о каких-то подробностях своих отношений со змеиным королём, потому что сам им был.

Что, если это то, что он не мог ей сказать? Что, если эта та самая вещь, о которой он умалчивает, пытаясь обеспечить ей безопасность? А что, если дело вовсе не в безопасности, а в том, что Юнги просто не желает рассказывать ей о том, кто он на самом деле?

Тэян поджимает губы. Ей кажется, что то, к чему она привыкла, рушится. Рассыпается в руках пеплом, оседает в легких толстым слоем, собирается в одну мысль, кричащую о её глупости.

— Милая? — Юнги касается линии ее челюсти, заметив, что Тэян совершенно не слушает его, отвлекаясь.

Пак не отвечает, все так же задумчиво глядя на мужчину со слишком очевидным сомнением в глазах. Он же не мог так долго водить ее за нос, да? Он же не мог говорить о том, что Полоз — он сам! — до сих пор ждёт Тэиль, а после говорит, что любит уже ее, Тэян?

Она не слышала в его голосе фальши. Не видела ее и в действиях Юнги. Тэян не может и вряд ли сможет поверить в то, что он лукавил.

Нет. Совершенно точно нет.

— Тэян? — настойчиво зовет Юнги, когда она снова не реагирует.

Не мог. Пак уверена в этом.

Она трясёт головой, отгоняя от себя такие поганые мысли. Какой резон Юнги скрывать от неё то, что он — Полоз? Никакой. Нет никакого мотива в этом, просто настоящая глупость. Пак не знает, как объяснить то, что в ее голове появились эти мысли, не может понять, как додумалась до такого.

Дело в чем-то другом, так что Тэян готова подождать, пока Юнги расскажет сам, постарается контролировать подобного рода бредовые мысли.

— Извини, задумалась, — оправдывается Тэян, неловко почесав бровь. Улыбается, надеясь, что улыбка ее выглядит искренне.

— Все хорошо? — с искренней тревогой уточняет мужчина.

— Да-да, все хорошо, — отмахивается она в ответ. — Ты говорил, что ведьма Чонгука не будет против встречи со мной. Но, полагаю, это то, что ты говорил давно, а я, дурочка, всё прослушала.

— Не переживай, бубнёж старика лучше не слушать, — усмехается Юнги беззлобно, давая Тэян понять, что все нормально. — Мне не сложно повторить. В любом случае, ведьма и сама хотела бы встретиться с тобой, так что… Уверен, в любой день она охотно примет тебя.

— Не хочу об этом думать пока, — вдруг заявляет Тэян. — Вообще ни о чем не хочу думать.

Она приподнимается, вставая на матрасе на колени, и сама тянется к Юнги, несдержанно втягивая его в поцелуй. Чувствует, как руки мужчины быстро скользят по её телу, немного проникая пальцами под ткань полотенца, касаясь светлой кожи на бедрах.

Тэян закрывает глаза. И в моменте, и на ситуацию. Пускает всё на самотёк, потому что сложившиеся в голове пазлы ей совсем не нравятся. А Пак привыкла игнорировать то, что ей не нравится.

И, наверняка, это будет одной большой ошибкой. Тэян хочет надеяться, что это не так.

Но сейчас ей, очевидно остается надеяться на то, что она не впускает в свою постель Полоза.