zella day — shadow preachers.

I.

— Волнуешься? — Мунбёль делает музыку в салоне тише и серьёзно смотрит на Чонгука, сосредоточенно наблюдающего за дорогой. Конечно, ей не нужен ответ на этот вопрос, Со прекрасно всё понимает и видит.

Чонгук напряжённо сжимает руль одной рукой, постукивая по нему в такт стихшей мелодии. Локтем второй руки Чон упирается на закрытое окно, пальцами нервно теребит колечко на губе. Мунбёль прекрасно знает, что этот жест — огромный крик о том, что Чонгук волнуется и тревожится. Это бывает редко, но Со всё равно смогла понять это. Она вообще научилась понимать Чонгука по одним только жестам, как и он её.

Иногда даже не нужно о чем-то говорить, чтобы понять, что что-то не так. Со кажется, что она знает Чонгука лучше, чем саму себя. И, она более, чем уверена, что сам Чон знает её едва ли не в идеале. Что слишком удивительно для неё — Мунбёль никогда бы не подумала, что настолько сильно ему довериться. Что вообще доверится кому-либо, кроме Чонгука. В этом есть что-то особенное, что-то удивительное.

— Да, — честно признаётся Чонгук. И это Мунбёль нравится больше всего: они честны в своих чувствах, не ходят вокруг да около, а действительно говорят, если что-то не так, вместо того, что копить проблемы и держать это всё в себе. Даже в таких мелочах они честны.

Мунбёль и сама удивляется с того, что она так спокойно говорит о многих вещах, которые её и правда тревожат. В последние годы ей сложно говорить о своих чувствах, потому что это напрямую связанно с доверием, с коим в свою очередь у Мунбёль серьёзные проблемы.

— Ты правда переживаешь из-за того, что можешь не понравиться моим родителям? — решает уточнить Мунбёль, хотя прекрасно знает ответ на свой вопрос. Чонгук только коротко кивает. — Дай мне руку.

Чонгук, не говоря ни слова, берёт руль другой рукой, а вторую ладонь протягивает Со. Она охотно переплетает их пальцы, мягко целует тыльную сторону его ладони, ласково поглаживая костяшки большим пальцем.

— Ты им уже нравишься, — невозмутимо говорит, откидываясь назад, и задумчиво смотрит на Чона. — Серьёзно, ты правда им нравишься. И даже не потому, что ты — Чон Чонгук, а потому, что ты парень, который смог понравиться их дочери. Поверь, они знают, что я больше не поведусь на идиота, и знают, что Хосок бы не допустил того, что я вдруг начну встречаться с плохим парнем. Да и потом, ты же помнишь, что для меня это не имеет никакого значения, правильно? Даже если ты им не понравишься, это ничего не изменит, потому что ты нравишься мне. И никакое родительское слово не повлияет на это.

— И всё-таки, я бы не хотел становиться между тобой и родителями, в этом мало хорошего, — вздыхает Чонгук.

— Мои родители не из тех, кто может встать между ребёнком и тем, кто им нравится. Если ты им не понравишься, они просто скажут мне об этом и всё. К тому же, моим родителям очень сложно не понравиться на самом деле. Это, наверное, нужно быть законченным наркоманом, которого только можно поискать, пьяницей и идиотом, но это всё не про тебя. Чон Чонгук — сплошное очарование, поэтому прекрати думать об этом, иначе я скажу отцу, что ты меня обижаешь, и я не гарантирую того, что ты сможешь вообще вернуться домой, понимаешь?

— Ты мне сейчас угрожаешь? — Чонгук недоверчиво хмурится, но девушка замечает, что он заметно расслабляется. И это её радует: Со не хочется, чтобы Чонгук переживал из-за этого.

Для неё знакомство Чона с родителями — не больше, чем мелочь, но для Чонгука это слишком важно. И Мунбёль хочет если не убедить Чона в том, что по большей мере это не имеет такого большого значения, то хотя бы успокоить его. Волнующийся Чонгук — волнующаяся Мунбёль. Глядя на него она и сама начинает чувствовать что-то странное из-за предстоящего знакомства родителей с парнем — то ли волнение, то ли простое предвкушение.

Но Со не хочет разбираться в природе эти эмоций, ей просто хочется, чтобы Чонгук был спокоен. Чтобы не старался особо понравится её родителям, потому что они уже очарованы им. Мама — со времён того вечера Чонов, когда один только взгляд Чонгука говорил обо всём на свете. А отец… Отец, хоть и не был знаком с парнем дочери лично, всё равно был в восторге — ему рассказов жены и дочери было достаточно.

Кроме того, оба сразу заявили, что всецело доверяют выбору дочери, да и на Хосока тоже надеются. Всё-таки, родители Мунбёль считали, что друг семьи — иногда Со шутила, что Хосок не её друг, а её родителей — достаточно хорошо разбирается в людях, чтобы не дружить с кем попало.

(Ну, конечно, на девушек это не распространялось — Хосоку с ними не везло вот уже много лет. Отец Мунбёль говорил, что это её проклятие распространяется и на него.)

— Только предупреждаю, — Мунбёль невозмутимо жмёт плечами. — Мой папа — огромный шкаф, даже больше, чем ты, так что тебе и правда стоит опасаться его, а то он может и немного перестараться с разговорами с бойфрендом своей дочери.

Чонгук с очевидной опаской косится на Со:

— Если ты хотела меня успокоить, то у тебя не вышло. Теперь у меня огромное желание высадить тебя и уехать.

Мунбёль оценивающе взглянула на родной город за окном машины, хмыкнула, и, отпустив ладонь Чонгука, скрестила руки на груди:

— До моего доме отсюда идти полчаса, на улице идёт снег, а у меня лёгкие штаны, которые не греют задницу и кожанка, которая не греет ничего, кроме души. Ты правда бросишь меня на улице? Замерзать? — интересуется предельно серьёзно, но голос её, однако, сквозит сплошной иронией.

— Ага.

— Ты меня явно не любишь, — смеётся Мунбёль беззлобно.

Чонгук тормозит на светофоре, горящем красным, и резко поворачивает к ней голову:

— Люблю.

Со кажется, что она давится воздухом. Чонгук говорит это впервые. И звучит так серьёзно, словно впервые не понимает её шутки, словно она только что обвинила его в чьем-нибудь убийстве, а он сам старательно всё отрицает.

Мунбёль бегает удивленным взглядом по лицу Чона и думает, что ей вообще послышалось. Она, в целом, даже не удивится, если окажется, что так и есть. Ей вполне может показаться. Не только эти слова Чонгука, но и он сам, потому что настолько прекрасных людей просто не может быть на свете. Ей с Чонгуком слишком повезло, как она думает. Он принимает её такой, какая она есть, с пониманием относится к каждому таракану в её голове. Мунбёль никогда бы не подумала, что в мире найдётся ещё хоть один человек, способный на это.

Для неё это особенно поразительно на фоне того, что они абсолютно разные — полярности не сходятся, по всем законам отталкиваться на огромные расстояния друг от друга должны, а по итогу… Почему-то притянулись, да ещё и слиплись, как чёрт пойми что. Наверное, их сходство единственное только в том, что они оба разделяют влюблённость и любовь, и не приходится объяснять, почему банальное «я люблю тебя» после многократного озвучивание факта влюблённости имеет такое большое значение.

Для обоих, а не кого-то одного. Прошлые парни Мунбёль не видели разницы и считали, что она слишком усложняет. Со так же знает, что партнерши Чонгука были схожего мнения.

Мунбёль считает это важным. И искренне радуется, что Чонгук всецело разделяет её взгляды в этом вопросе. Им бы было сложно сойтись, если бы взгляды разнились, как кажется девушке.

Хотя, Со и не может не признать, что в большей степени это заслуга Чонгука — не будь он таким настойчивым, они бы здесь не были. Не так давно его настойчивость её искренне раздражала, а сейчас Мунбёль находит эту черту Чонгука слишком очаровательной. Наверное, бросить затею завоевать её расположение было бы легче, гораздо легче, особенно для Чонгука, который усложнять не любит, о чём он частенько напоминал Со, как будто она могла забыть.

Или, наоборот, Чонгук усложнять слишком любит, потому что её тоже любит. А может быть страсть всё усложнять идёт подарком к Мунбёль. С Мунбёль в комплекте вообще много всяких гадостей идёт.

(Она — главная из этих гадостей, а у Чонгука явная тяга ко всему плохому.)

Со искренне благодарна ему за то, что не бросил, добился. Она, наконец, чувствует себя по-настоящему счастливой. Такой, как никогда до этого. Чонгук и правда стал для неё одним большим исключением из правил. Невероятным, фантастическим исключением из правил.

Если Бог существует — а Со это отрицает — он, должно быть, создал человечество, а после послал Чонгука в качестве извинения, потому что объяснить эту нереальность Чона иным образом просто невозможно. По крайне мере Мунбёль не может этого сделать.

Хотя, возможно, Мунбёль просто слишком сильно влюблена в него, чтобы быть объективной. Конечно, у Чонгука есть некоторые недостатки, самый большой из них — его отец, но Со и их любит. Потому что они доказывают, что Чон — не идеальный, а значит, не её фантазия. Значит, она не сошла с ума и он действительно существует.

Более того, он с ней, он любит её и принимает, несмотря на все недостатки, которых в случае Мунбёль на порядок больше.

— О, — только и может выдохнуть она. Со не знает даже, как реагировать, ей слишком давно в любви не признавались, чтобы она помнила, как себя вести в таких ситуациях.

Мунбёль знала это. Наверное, нужно быть слишком глупой, чтобы не понять.

— Ну, вот, — разочарованно вздыхает Чонгук, поджимая губы. — Я упустил столько подходящих моментов, чтобы сказать тебе об этом, а в итоге сказал, что люблю тебя, самым неромантичным образом, — Чонгук явно расстроен этим. И Мунбёль не может признать того, что выглядит он в этот момент так, что ей жутко хочется его обнять.

— Я не фанат романтики, ты же знаешь, — спешит напомнить Со, чтобы Чонгук не особо переживал из-за этого. Иногда Мунбёль думает, что он придаёт слишком большое значение каким-то мелочам в их отношениях. — Мне в целом нет дела до подобного рода признаний. Для меня важнее твои действия, а ими ты показал, что и правда любишь меня. Так что лишний раз не переживай, это не так важно.

— Мунбёль, — Чонгук всё так же серьёзно смотрит на нее. — Всё, что касается тебя, для меня по умолчанию важно.

Со улыбается. Ну, конечно. Чонгук — такой Чонгук.

По пути заезжают в цветочный, где под чутким руководством Мунбёль флорист собирает букет для её матери, потому что Чонгук настаивает — он не может приехать к будущей тещё — Со морщится картинно, но внезапно понимает, что звучит это более, чем приятно — без цветов. Говорит, что итак слишком много игнорировал такой акт внимания к девушке, как банальный букет цветов, и теперь в полном объёме хочет восполнить свою ошибку.

Он даже порывался пару раз подарить цветы и самой Со, но та практически сразу заявила, что она не фанат таких подарков — ей больно смотреть, как цветы медленно угасают и гниют. Как бы старательно она не ухаживала за ними, рано или позно все цветы вянут, и Со просто не может за этим наблюдать.

Чонгук паркуется около дома Со, к своему удивлению обнаружив, что тот совмещён с автосервисом. На его вопрос, насколько это дискомфортно, Мунбёль заявляет, что очень, и уже собирается выйти из машины, как Чонгук останавливает её, обхватив руку немного выше локтя, а после берёт с заднего сиденья черный кашемировый шарф и тянет его девушке.

— Тут идти десять метров, — весь вид Со кричит «Серьёзно?», на что Чонгук только кивает. Со думает, что иногда он слишком заботливый, ещё сильнее, чем Хосок, и, кажется, у Со есть типаж, которым она окружает себя.

А после и сам закручивает шарф вокруг шеи Со и застегивает замок на её куртке. Игнорирует недовольный взгляд Мунбёль, с довольным видом целует её в нос, а после открывает дверь, жестом предлагая выйти. Та закатывает глаза, показывая Чону средний палец, а после выходит из машины, специально хлопнув дверью. И с гадкой улыбочкой наблюдает за тем, как Чонгук морщится, как будто это приносит ему самую сильную боль.

А Мунбёль корчит рожицу, весело поигрывая бровями, и ждёт, пока бубнящий себе что-то под нос Чонгук выходит из машины, едва слышно хлопнув дверью. Понимает, что у Чона сходств с её отцом ещё больше, чем она думала — Джунхан так же трясётся над своей машиной. Мунбёль частенько становилась невольной свидетельницей того, как её мама специально слишком сильно хлопала дверью, когда ссорилась с мужем. Тот бурчал, матерился и явно злился, но, стоило только женщине самым невозмутимым тоном спросить, в чём же дело — как будто она и правда не понимала — Со заявлял, что всё хорошо, таким ласковым тоном, как будто это не он только что вспоминал все известные ему маты.

Мунбёль всегда открыто смеялась над родителями в такие моменты. Взгляд отца, полный молчаливого осуждения всегда смешил её ещё больше.

Чонгук останавливается напротив Мунбёль и смотрит на неё самым мрачным взглядом из всех, на которые только способен:

— Тебе повезло, Мунбёль, что я слишком сильно сильно тебя люблю, — тянёт Чон с опасной улыбкой. — Но ты не переживай, я ещё припомню эту ситуацию, — и, наклонившись к её уху, добавляет. — Когда мы будем наедине.

— Правда? — с театральным удивлением тянет Со и даже охает для полноты картины. — Что ж, кажется, я больше не появлюсь в твоей квартире, — заключает невозмутимо, щёлкнув парня по носу. — Ты такой сексуальный, когда угрожаешь мне. Тако-о-ой горячий, мне кажется у меня кружится голова, — картинно прикладывает ладонь ко лбу тыльной стороной.

— Ты специально? — Чон склоняет голову на бок, сдерживает улыбку и тычет языком в щеку.

— Специально ли я раздражаю тебя? — всё с тем же выражением лица уточняет девушка, играя бровями. — Конечно. Потому что знаю, что ты сейчас ну уж очень сильно хочешь повалить меня на любую горизонтальную поверхность, чтобы отыграться за каждую мою шуточку над тобой по дороге сюда, но не можешь, потому что мы практически в доме моих родителей и ты хочешь произвести на них хорошее впечатление. А значит, в ближайшее время мне абсолютно всё сойдёт с рук.

— Какая ты смелая, когда знаешь, что я связан по рукам и…

— И правда, — перебивает вдруг Мунбёль. — Ты наверняка хотел бы, чтобы в данный момент это я была связана по рукам и… Ногам, — добавляет она, ангельски хихикнув.

Чонгук смотрит на неё практически неверяще:

— Мне больше нравилось, когда я говорил тебе всякие неприличности, а ты краснела, как чёртов помидор, — комментирует, картинно расстраиваясь. — Но ты не переживай, первое, что я сделаю, когда ты окажешься в моей квартире, это вспомню всё, абсолютно все, что ты делала, чтобы дразниться. А пока, конечно, можешь радоваться своей безнаказанности.

Мунбёль громко хохочет, хотя и понимает, что Чонгук и правда возьмёт реванш.

Треплет его по волосам и с ласковой улыбкой смотрит на парня:

— Пойдем, горе альфа-самец, буду знакомить тебя с родителями.

И, взяв Чона за руку, тянет его ко входу в автосервис, понимая, что отец наверняка до сих пор там. А мама, как она думает, точно занимается своим фирменным тортом. Женщина искренне считает, что именно он причина того, что она столько лет в крепком браке. Вообще-то, она так и сказала: «Накормлю твоего бойфренда своим тортом фирменным и он точно станет моим зятем!»

На самом деле, Мунбёль даже не удивится — в мире нет человека, способного устоять перед тортом её матери. Это просто невозможно.

Колокольчик над их головами громко звенит, оповещая о визите, но не успевает Со даже рот открыть, чтобы позвать отца, как тот сам встречает их. Выходит из своего небольшого закутка, становится перед Мунбёль на расстоянии вытянутой руки, из-за чего той приходится сильно поднять голову, и смотрит крайне серьёзно, уперев руки в бока.

— Я бы дал тебе по шее, чтобы ты так не хлопала дверью такой, — он слишком ярко выделяет голосом последнее слово. — Машины!

Мунбёль картинно закатывает глаза и бубнит, мол, ещё один, расстегивает куртку и смотрит на отца предельно серьёзно:

— Ты меня слишком любишь, чтобы дать мне по шее за машину. Чонгук, — она с ехидной улыбкой смотрит на парня через плечо. — Чонгук тоже, так что я уйду безнаказанной. Как всегда!

— Ты пользуешься моей любовью к тебе, — мрачно тянет мужчина, качая головой. — Лиса, блин!

А сам оценивающе смотрит на Чонгука, прикидывая что-то в голове. Чон не чувствует себя неудобно под взглядом отца своей девушки, только улыбается очаровательно, надеясь, что хотя бы на первый взгляд прошёл, так сказать, фейс-контроль. Он уже много лет не знакомился с родителями своих девушек, а оттого всё это действо кажется крайне непривычным.

(Справедливости ради, у него и девушки не было вот уже три года как.)

— Да, я, — усмехается Мунбёль и целует отца в щёку, приподнимаясь на носочках. Чонгук раньше думал, что это у него с девушкой приличная разница в росте, но теперь был готов изменить свое мнение. Даже он сам на фоне господина Со выглядел сопляком.

А ещё Чонгук никак не может избавиться от ощущения, что он уже где-то слышал голос отца Мунбёль, только Чон не может никак вспомнить, где именно. Ответ где-то под носом, но Чонгук не может зза него ухватиться и выстроить правильную логическую цепочку. Наверное, из-за этого он выглядит крайне задумчиво, что не укрывается ни от Со, ни от её отца.

Они, кстати, ужасно похожи внешне — вот что имеют в виду, когда говорят, что кто-то похож на кого-то, как две капли воды.

— Па, знакомься, это Чонгук, мой парень. Ты можешь радоваться, я, наконец-то, привела парня в дом, — представляет Мунбёль, глядя на Чона каким-то подозрительным взглядом. Ему на мгновение кажется, что он тут меньше всех знает. — Чонгук, это мой отец.

Парень отмахивается от подозрений, кланяясь, а после по привычке протягивает правую руку для рукопожатия, запоздало понимая, что именно в ней он держит букет для матери Мунбёль. Господи Со изображает притворное удивление, прикрывая рот ладошкой.

— Это мне? — тянет высоким голосом мужчина, как будто пародируя женский тон. Чонгуку кажется, что прямо сейчас его выгонят взашей, потому что посчитают полным кретином. — Блин, а чего без кольца-то? После таких букетов только в ЗАГС.

Мунбёль улыбается:

— По секрету, он очень переживает и боится, что может не понравиться тебе и маме, — тянет она как будто на ухо отцу, но голос её звучит слишком громко. — Серьёзно, я никогда не видела, чтобы он так сильно из-за чего-то переживал.

Чонгук поджимает губы, выразительно глядя на девушку. И, если бы взглядом можно было убивать, она бы точно подавилась воздухом. Что, конечно, для Чонгука крайне нежелательно, у него всё-таки на неё грандиозные планы, которые воплощать в реальность будет достаточно сложно без присутствия самой Со.

Однако его многозначительного взгляда Мунбёль вполне достаточно для того, чтобы понять — месть будет страшной. Она явно пожалеет.

— Это поэтому он цветы мне решил подарить, да? — беззлобно хмыкает мужчина, а Чонгук из-за этого смущается. Мунбёль сдерживает желание пошутить на эту тему, потому что она впервые видит смущенного Чонгука. Ей больших усилий стоит сдержать себя. — Интересный ход, — а после и сам протягивает руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться с тобой, наконец, Чонгук. Рад, что мои беседы с этой бестолочью, — ласково трепет дочь по волосам. — Заставили её пользоваться серым веществом и я всё-таки на старости лет увидел её парня.

И, конечно же, Чонгук знает о том, что именно благодаря отцу Со по-другому взглянула на всю эту ситуацию между ними.

— И я рад, господин Со, — искренне бубнит Чонгук.

— О, пожалуйста, давай без этого. Парень, который смог растопить сердце моей дочери, уже часть семьи. Так что давай просто, — и, коротко переглянувшись с дочерью, добавляет. — Можно просто Миён!

И вот, для Чонгука последний пазл встал на место. Голос господина Со казался ему знакомым, потому что он и правда его слышал — только тогда отец Мунбёль был Миён. И Чонгук вообще думал, что эта самая Миён — какой-нибудь прокуренный друг Со, но ж точно не её отец.

Хотя, с другой стороны это должно быть очевидно, черт возьми — кому Со, у которых не так много друзей, могла дать номер своего отца, чтобы отвадить нежелательного ухажёра, если не своему отцу? Чонгук, вообще-то, должен был додуматься до этого сам, но нет, видимо не до этого было.

Он невольно старается вспомнить весь разговор с «Миён», искренне надеясь, что не сказал отцу Мунбёль чего-нибудь лишнего, иначе первое впечатление о нём будет более, чем плохое, но как назло в голову не лезет ровным счётом ни единой собственной фразы.

Чонгук думает, что он точно опозорился. Ещё тогда.

А ещё думает, что точно припомнит Мунбёль то, насколько подло она с ним обошлась — если бы она заранее сказала, что знакомила всех потенциальных парней с отцом так скоро, он бы тогда не упал лицом в грязь перед господином Со.

Господин Со явно видит сомнение на лице парня дочери, понимая в чём причина:

— Ты правда не рассказала о том, как перенаправляла всех своих ухажёров на меня?

— Ага, — невозмутимо отвечает Мунбёль, будучи явно в восторге от того, что провернула. Чонгук это давно заметил — ей особенную радость приносят её же пакости.

А Мунбёль думает, что выражение лица Чонгука действительно стоило буквально всего.

— Я чувствую себя идиотом теперь, — драматично вздыхает Чонгук, возмущенно глядя на Мунбёль.

— Я думаю, что тебе не привыкать, — нагло улыбается она, поигрывая бровями.

Джунхан серьёзно смотрит сначала на дочь, качая головой, потом переводит взгляд на Чонгука и сопереживающее опускает руку на его плечо, даря сочувствующую улыбку. Как будто говорит, что ему искренне жаль, что Чон влюбился именно в его дочь. Конечно, Чонгук улавливает атмосферу беззлобного подтрунивая.

И эти отношения с отцом кажутся ему поразительными. Наверное, Чон даже по-доброму завидует, потому что… Потому что ему такое не светит.

Но Мунбёль явно это заслуживает.

Она, очевидно, с отцом не только внешне похожа, но и характером. Как там говорят? Яблоко от яблоньки не далеко падает? Ну, вот это явно правда, Мунбёль и её отец тому живое подтверждение.

— Хочешь, я отвернусь, а ты пару раз дашь ей по заднице за такое поведение? — абсолютно серьёзно интересуется мужчина у Чонгука, выгибая бровь точно так же, как это обычно делает Мунбёль. Нет, они слишком похожи. Как будто кто-то использовал функцию копировать-вставить.

Чонгук усмехается весело, а Джунхан явно ответа ожидает. И, судя по тону, явно готов сделать такое.

— Мне с ней ещё домой ехать, вы правда думаете, что это будет целесообразно? — как будто по секрету, но всему свету, тянет Чонгук. Со стороны он выглядит так, словно Мунбёль на самом деле держит его в плену.

Мунбёль понимает, что отец и Чонгук теперь не будут воевать против неё по-отдельности. Вероятнее всего это будет самый крепкий союз из всех тех, что видали войны.

Она обречённо стонет, понимая, что и Чонгук, и отец теперь точно отыграются на ней за каждую из её шуток над ними. И спасения от них точно не будет, даже убежать не получится.

А ещё Мунбёль понимает, что совсем скоро к этому союзу присоединится и её мама — вот она-то Чонгуком уже очарована, с того самого вечера Чонов — и Со младшая точно возьмётся за голову от ужаса.

Жалеет ли она о своём решении познакомить парня с родителями? Пока что нет, но, честно говоря, имеет все шансы начать. Хочется заранее сказать, что трое против одного — это нечестно, но Мунбёль знает, что ей это совершенно точно не поможет.

Очередное доказательство, что перед Чонгуком просто невозможно устоять.

II.

Вопреки всем переживаниям Чонгука, родители Мунбёль принимают его. Оба милы, удивительно милы, и открыты. Чонгуку кажется, что они на самом деле знакомы многие годы, а не каких-то несколько часов, и для него это особенно ценно. Ему нравится атмосфера, которая царит в доме Мунбёль. И Чонгук не может не заметить, что дома Со ведёт себя совсем иначе. У этой Мунбёль нет ни единого сходства с той, в которую он влюблён, но и нравится ему она не меньше. Эта Мунбёль похожа на пушистый комок ласки с любвью впридачу, и видеть её такой непривычно, но интересно.

Наверное, если он кому-нибудь, кроме Хосока, скажет, что Мунбёль может быть такой мягкой, такой слишком очаровательно мягкой, ему никто не поверит. Точно скажут, что он свихнулся, потерял рассудок.

И, если честно, Чонгук очарован и этой мягкой, как будто бы плюшевой Мунбёль. Как бы Со не выглядела, как бы себя не вела, он, кажется, всегда будет очарован ей до мозга костей.

Чонгук думает, что влюбляется в неё еще больше, хотя думал, что это просто невозможно. В её каждый жест, каждую привычку, которых у Мунбёль на самом деле бессчётное количество, в её улыбки, шутки, беззлобные и поражающие своей грубостью. Он день за днём сильнее влюбляется в неё, каждый раз думает, что сильнее уже не получится, а после поражённо понимает, что нет, всё-таки получается.

Мунбёль очаровательно краснеет, когда её мама в очередной раз рассказывает, какую-то очень стыдную историю из подростковых лет дочери, которую до этого, помимо семьи, знал только Хосок. И понимает, что её родители относятся к Чонгуку ещё с большей теплотой, чем она предполагала.

Их не смущает ни его репутация, о которой им, конечно же, известно, не смущают татуировки и пирсинг. Хотя, с другой стороны было бы очень странно, если бы это их смущало, с учётом того, как выглядит их собственная дочь.

— Хватит, — отчаянно стонет Мунбёль, подтягивает ноги к груди и прячет лицо в коленях, как будто стараясь спрятаться от каждой позорящей её истории. — Вы собственноручно роете мне могилу и забиваете гвозди в мой гроб! Вы знаете, что это самое постыдное воспоминание в моей жизни, зачем вы рассказываете об этом Чонгуку! — её слова едва различимы, а от того становится ещё смешнее.

— Дорогая, в этом нет ничего стыдного, мы с папой находим это просто очаровательным! — женщина откровенно смеётся над дочерью. — Уверена, Чонгуку интересно узнать у такой стороне тебя.

— Твоя мама абсолютно права, Мунбёль, — скрывая улыбку и сдерживая смех, тянет сидящий рядом с девушкой Чонгук, заботливо приобнимая её за плечи. — Я более чем уверен, ты бы никогда мне об этом не рассказала.

— Да! — слишком громко соглашается Со. — Потому что это ужасно. Это стыдно. Это… Ужасно! А вам двоим, — поднимает голову, демонстрируя, раскрасневшее лицо, и хмуро смотрит на родителей. — Лишь бы поиздеваться надо мной, предатели. Что, Чонгук вам больше нравится, чем я, да?

— Абсолютно точно, ребёнок, — театрально говорит Джунхан, как будто это самое важное откровение в его жизни, и даже руку к груди в районе сердца прижимает для большей картинности.

— Пфф, мне Чонгук тоже больше нравится, но я же вас перед ним не позорю, — фыркает Мунбёль. Чон, кстати, тоже по какой-то непонятной причине попадает под горячую руку, потому что Со, бубня себе что-то под нос, отодвигает от него на другой край дивана, и очень натурально дуется.

Чонгук понимает, что она ни на секунду не притворяется, её искренне возмущает то, что родители делятся с ним чем-то таким. В который раз понимает, что краснеющая Мунбёль — самая очаровательная Мунбёль.

— Дорогая, нас нечем позорить, мы в отличие от тебя не забываем надеть юбку на выступление! — смеётся мужчина, за что Мунбёль тут же кидает в него диванную подушку. — К тому же, тебе было семь, не понимаю причины для стыда.

— Дорогой, Мунбёль у нас просто слишком серьёзная и деловая, вот поэтому и боится, что такое недоразумение, случившееся с ней в семилетнем возрасте, сильно ударит по её репутации, — тянет громким шёпотом Хеджин, как будто говорит это мужу по секрету.

Чонгук с интересом наблюдает за перепалкой своей девушки с родителями, пока не понимает, шуточная ли она или нет, но в любом случае не может скрыть улыбки. Они втроём слишком хаотичные. В смысле, ещё хаотичнее самого Чонгука и всех его хёнов, вместе взятых.

— Так, вы, предатели, — злится Мунбёль, по очереди смотря на родителей. — Если вы думаете, что я не знаю никаких позорных историй о вас, то вы ошибаетесь, они еще хуже, чем забытая юбка в семь лет, поэтому не испытывайте моё терпение, иначе единственный парень, которого я привела в дом за последнее десятилетие, убежит отсюда так, что пятки сверкать будут. И я останусь одинокой до самой смерти, а вы лишитесь потенциального зятя. И это будет всецело на вашей совести.

Со прикусывает язык, понимая, что сейчас оба родителя будут использовать её слова против неё же, и всем своим нутром готовится принять это. Натыкается на взгляд Чонгука, понимая, что тот тоже запомнил всё, что она сказала — особенно часть про зятя — и точно наедине будет припоминать ей это каждую секунду.

— Дорогая, ты понимаешь, она сама называет Чонгука нашим потенциальным зятем! — восторженно восклицает Джухан, глядя на жену. Со стороны кажется, что они и забыли о присутствии Мунбёль и Чонгука.

— Моя дочь не умрёт в окружении кошек, какое счастье.

— У меня аллергия на кошек, — бубнит Мунбёль, вздыхая. — Я вас презираю, вы знали? — говорит она абсолютно не серьёзно. Её тон всё равно сквозит искренней любовью. — А ты на меня что так смотришь? — шипит она на Чонгука. — Сам говорил про супружескую пару, так почему теперь смотришь так, как будто я уже насильно тяну тебя под венец?

— Я? — Чонгук недоверчиво указывает на себя пальцем. — Я тут вообще при чём?

— Ты всегда «причём»! Ты — причина моих проблем! — беззлобно тянет Со, понимая, что порочный круг шуток над ней ничего не разорвёт. Всё, что она может, это отвечать им той же монетой. — Тебя я тоже, кстати, презираю.

— А я тобой очарован! — не теряется Чонгук, глядя на неё своим фирменным взглядом, мол, да я ведь вообще не при чём! — Если хочешь знать, тебе не придется тянуть меня под венец, я первым побегу.

Мунбёль ехидно хмыкает:

— Я брошу тебя у алтаря.

Чонгук, кажется, искренне пугается. Это же Мунбёль, сбежать со свадьбы и бросит жениха у алтаря — в её стиле. Масла в огонь подливают и её родители, которые внезапно замечают, что они очень удивятся, если Со этого не сделает. Потерянное лицо Чона, как Мунбёль кажется, стоит буквально всего.

Она едко улыбается, так же, как после каждой своей пакости, и на пальцах показывает, мол, один-один, дружочек. Чонгук задумчиво хмурится, прикидывает что-то, а после, прежде, чем Мунбёль успевают среагировать, пересаживается на её край дивана, куда она, условно, убежала от него. Мягко, но от того не менее крепко обнимает, прижимая к себе, и, опустив подборок на её макушку, довольно улыбается.

— Ты правда думаешь, что у тебя получится убежать? Мунбёль, ты пыталась едва ли не год сделать это и где мы сейчас? — смеётся Чон беззлобно. — Просто очаровательно.

— Я убью тебя. Отравлю в первое же утро в браке, — сладко улыбается девушка в ответ, закатывая глаза. Впрочем, улыбка её похожа на жуткий оскал. И, честно говоря, Чонгуку эта её улыбочка не сулит ничего хорошего.

— Твоя мама так же говорила, — хмыкает Джунхан, а после обращается к Чону. — Так что, не переживай, мальчик мой, она шутит.

— Я не шучу.

— Она не шутит, — заключает Чонгук, всё так же улыбаясь. И, возможно, у него даже дёргается глаз.

III.

Мунбёль пропускает Чонгука в свою комнату, не выпуская его ладони из своей — хотя, судя по пропорциям, всё как раз наоборот — и водит по стене в поисках выключатель, на ходу закрывая дверь. Звучит тихий щелчок и комната заливается зелёным светом подсветки. Чон тут же принимается увлеченно рассматривать жилище Со, замечая французские книги, кучу холостов у стены и какие-то обрывки бумаги с рисунками на столе, пару фотографий в рамках, на некоторых из которых есть и как всегда улыбчивый Хосок.

Мунбёль молчаливо забирает у парня стопку постельного белья, лениво кладет его на край кровати, на которую тут же устало падает, раскинув руки в стороны, и не спешит мешать Чонгуку изучать её комнату. Наверное, она выглядела точно та же, когда оказалась в доме Чона в статусе его девушки впервые и с огромным любопытством изучала каждую комнату в его квартире, хотя и была в ней до этого.

Мунбёль утомилась. Усталость эта пусть и приятная, но всё равно давящая и тяжелая. Хочется поскорее голову на подушку опустить, да с Чонгуком под боком уснуть. Он, всё-таки, лучше всякой подушки. Мунбёль иногда думает, что, если бы ей нужно было взять кого-нибудь на необитаемый остров, она бы взяла Чонгука — уж точно не с точки зрения чувств. Мунбёль не считает себя практичной, а с Чоном не пропадешь, он, как думает девушка, умеет, черт возьми, всё.

Чонгук останавливается около холстов, поворачивается к Мунбёль, молчаливо спрашивая, может ли он посмотреть их, на что получает короткий кивок. Со говорит, что он мог бы и не спрашивать, на что Чон сообщает, что прекрасно помнит: рисование для неё слишком личное и он всегда будет спрашивать прежде, чем начать изучать что-то, что связано с этим увлечением Со.

— Подожди-ка, — хмурится Чонгук, доставая один холст, и Мунбёль выдаёт тихое «блять», когда понимает, что на неё теперь два Чонгука смотрят.

Честно говоря, она даже забыла, что в последний раз, когда была у родителей, нарисовала портрет Чонгука по памяти, стараясь отвлечься от мыслей о нём же. Она изначально планировала нарисовать что-то иное, но по итогу Чонгук тогда настолько сильно засел в её мыслях, что Мунбёль, сама того не ожидая, нарисовала его.

— Я и забыла об этом, — бубнит Со, принимая сидячее положение. Смотрит поочерёдно то на Чонгука, то на его портрет, понимая, что смогла по памяти идеально передать черты его лица. — Я нарисовала его, когда уезжала на неделю, как раз перед тем, как мы начали встречаться. Пыталась привести мысли в порядок, как ты помнишь, но один сомнительный молодой человек так сильно засел в моей голове, что вместо ожидаемого пейзажа получилось это.

— И кто это так сильно увлёк тебя? — подыгрывает Чонгук, улыбаясь, и возвращает холст на место.

Его до этого никогда не рисовали — или он об этом просто не знает — а от того находка становится ужасно приятной. Особенно приятно от того, что это нарисовала Мунбёль. Приятно быть частью её хобби, которое для неё имеет такое большое значение. И частью её жизни тоже приятно быть. Не в качестве кого-то мимо проходящего, а в качестве её партнёра, которого она осознанно выбрала.

Со поднимается и шлепает босыми ногами по полу, останавливаясь от Чонгука на расстоянии вытянутой руки:

— Ты его вряд ли знаешь, — одним жестом стягивает огромный белый свитер, в котором весь вечер было просто невыносимо жарко, и кидает его на пуфик рядом с кроватью. — Раздражает меня уже на протяжении года, на свидания зачем-то зовет, думает, что я рано или поздно очаруюсь им и дам ему шанс, — излишне драматично тянет она в ответ, легонько пожимая плечами.

— Кошмар какой, — в тон ей говорит Чон. Он опускает ладони ей на талию уже привычным жестом, очаровательно улыбается своей самой потрясающей улыбкой. Цепляет петельки на джинсах и тянет Мунбёль к себе, сокращая расстояние между ними до минимума. Наклоняется, невосомо целует плечо, чувствуя, как она в его руках вздрагивает. Большими пальцами гладит обнажённые бока, и Мунбёль думает, что никогда не привыкнет к такой нежности. — Но мне кажется, что он делает это. потому что ты ему очень нравишься. Вообще-то, я уверен в том, что он любит тебя всем своим огромным сердцем.

— Ой ли? Уверен, что только сердцем? — смеётся Со, многозначительно поигрывая бровями. Хочет поскорее с него водолазку снять. Потому что уж больно хочется кожа к коже, хочется касаться, ластиться, ощущать.

Без пошлости и сексуального подтекста — они же не подростки в пубертате, чтобы трахаться с родителями за стенкой, как думает Мунбёль — а просто касаться, чувствовать чужое тело и его тепло каждой клеточкой собственного. Со особенно это любит. Она с Чонгуком поразительно тактильная, жадная до касаний, даже самых малейших, ощущения чужого тела рядом, под боком. Хлебом не корми, дай обнять, коснуться или хотя бы вскользь мазануть губами по щеке или шее.

Особенно шее, потому что Чонгук на это всегда слишком реагирует, а Мунбёль слишком нравится дразниться и доводить его. Последнее Со явно обожает: делает это при каждой возможности, шутит, издевается, играет дурочку, а Чонгук то ои действительно реагирует и самообладание теряет, то ли просто прикидывается, чтобы потешить ее самолюбие.

— Мунбёль!

— Я про мозг! — в тон ему оправдывается Со, скрывая довольную улыбку.

— Я тоже, — невозмутимо хмыкает Чонгук, пожимая плечами. — Я говорил, какая ты красивая?

— Ага, — Мунбёль приподнимает руки, осторожно снимает резинку, которой сама пару часов назад завязала часть шевелюры Чона в подобие пучка, надевает её на запястье, чтобы не потерять. Скользит пальцами по затылку, зарываясь в мягкие, всё так же очаровательно вьющиеся волосы.

Чонгук не сдерживает блаженной улыбки, ластится и льнет к её рукам, как самый ласковый кот, и Мунбёль не может сдержать улыбки. Не хватает только довольного мурчания для полноты картины, наверное.

— Я всегда мечтала завести кошку, но из-за аллергии не могла, а теперь я завела Чон Чонгука, и это практически тоже самое, — беззлобно подтрунивает Мунбёль, продолжая незамысловатыми движениями массировать кожу головы.

— Разве нет гипоаллергенных пород? — хмурится Чонгук, но следом возвращает своему лицу прежнюю расслабленность. — Может быть какая-нибудь короткошёрстная? Или вообще сфинкс, например? Они, конечно, на мой взгляд те еще уродцы, но… Даже в них можно найти что-нибудь очаровательное.

Со закатывает глаза, на мгновение прекращая свои манипуляции, что вызывает у парня недовольный вздох.

— Сфинксы сами по себе очень очаровательные, — недовольно бубнит Мунбёль, словно Чон только что оскорбил её. — Аллергию вызывает не шерсть, а белок, который есть в слюне кошачьей, например. Вне зависимости от того, есть у кошки шерсть или нет, короткая она или пушистая и оказывается в любом уголке дома, этот аллерген будет находиться в контакте и вызывать реакцию. Но условные гипоаллергенные породы и правда есть, на вкус и цвет, и пушистые, и голые, и с очень короткой шерстью. Я даже обратила внимание на одну просто очаровательную породу. Всегда хотела кошку со светлой шёрсткой и голубыми глазищами, и какая же невская маскардная восхитительная! Это не кошка, это просто искусство какое-то!

У Мунбёль очаровательно блестят глаза. Если и есть в мире что-то или кто-то, о ком она готова говорить бесконечно, это кошки. Чонгук даже по-доброму иногда завидует, когда вспоминает, как пару месяцев назад Со говорила о нём самом.

— Ещё подумывала насчёт сиамских, но, честно говоря, у них куча породных заболеваний, я очень боюсь брать на себя такую ответственность, — Со хмурится. — В смысле, любое животное — это большая ответственность, но.. Когда заводишь кошку и заведомо знаешь, что у неё может быть огромное количество всяких болячек, становится немного...э-э-э волнительно что ли?

— Так, раз есть гипоаллергенные породы, почему ты до сих пор не завела кого-нибудь?

— Ты так говоришь, как будто завести кошку — это завести машину. Ответственность, Чонгук, я пока не уверена в том, что могу стать хорошей хозяйкой. К тому же, если бы я жила в своей собственной квартире, то другое дело, но квартира Хо… Мы хоть и живём вместе уже целю вечность, я не уверена, что он будет не против. Кроме того, невские очень сильно привязываются к хозяевам, значит и к Хосоку привяжется, а еси мы с ним разъедемся? Огромный стресс для кошки.

— Ну, если ты вдруг решишь переехать ко мне, я точно не буду против.

— Того, что я перееду? Или заведу кошку? — усмехается Мунбёль, весело играя бровями.

Разговоры о том, что было бы неплохо, если бы Со переехала к Чонгуку, достаточно частые в последнее время. И это понятно, Мунбёль итак живёт у него четыре дня в неделю. Говорит, что от него на работу меньше добираться, но оба знают, что дело не только в этом.

— Всего, — просто кидает Чон, чмокнув её в кончик носа. — Нет, правда, почему бы и нет?

— Хорошо, допустим… Только допустим! Я перееду к тебе и заведу кошку. Как нам быть с твоим желанием завести собаку? И не какую-нибудь, а добермана, блин. Я не уверена, что это будет хорошее решение для нашего спокойствия. Нет, конечно, невские хорошо ладят со всеми, даже с крысами, но, чёрт, это доберман, Чонгук.

— Доберманы — жутко умные и хорошо обучаемы. Особенно в первый год, когда формируется формируются привычки и поведение формируются и закрепляются. Если знакомить, условно говоря, в первый год, то всё должно быть хорошо, статистика показывает, что, при должной дрессировке, всё будет хорошо.

— Ох-хо, так ты хорошо подготовился, — смеётся Мунбёль. — Посмотрите на этого заботливого папулю!

— Конечно, подготовился. Моя девушка, моя большая-большая любовь мечтает о кошке, а я хочу завести собаку, а ещё хочу, чтобы мы с тобой рано или поздно съехались, так что мне приходится ответственно подходить к вопросу наших потенциальных детей, — с театрально серьёзностью тянет Чонгук.

— Потенциальных детей? — Со иронично вскидывает. — Даже так? Постой-ка, если чисто теоретически, мы сначала заведем очаровательных четырёхлапых друзей, а потом съедемся, то, получается, мы в какой-то степени будем родителями-одиночками? — она корчит римасу ужаса. — Я слишком молода для такого дерьма! Мне ещё даже двадцати шести нет!

— Во-от, — Чонгук щёлкает пальцами, будто говоря, что она мыслит в правильном направлении. — Поэтому, я считаю, что мы сначала должны съехаться.

— Ты так хочешь, чтобы я переехала к тебе?

— Я тебе говорил, что у меня на тебя грандиозные планы, — просто напоминает парень.

— А я тебе говорила, что обычно не слушаю тебя, — шутит Со. Что полная ложь, потому что Чонгука она готова слушать вечно.

— Тогда не удивляйся, если однажды обнаружишь себя в моей квартире в статусе постоянного жильца. Я тебе потом скажу, что ты прослушала, как я предложил тебе это.

— Ну, своё согласие я точно не прослушаю.

— Сладкая, я уверен, что ты уже сейчас согласна, просто ты пакостливая зараза, которой нужно повыёбываться.

— А я и не скрываю.

Мунбёль уверена, что ещё немного и она точно согласиться съехать от Хосока. Чонгуку нужно быть просто немного настойчивее.

— Ты такая актриса, Мунбёль. И ты та-ак в меня влюблена, — более, чем довольно бормочет Чон, склонясь к девушке, и соприкасается своим лбом с её.

— Не-а. Ни капли, дружочек.

— Да-да, не отрицай. Понимаешь, ты слишком очевидна?

Девушка закатывает глаза, как бы говоря, что всё прекрасно понимает, и не может сдержать улыбки. А Чонгук… А Чонгук её вдруг обнимает так сильно, как только может, крепко-крепко прижимая к своей груди и не даёт ни единой возможности отодвинуться. Что Мунбёль даже не собирается делать.

Обнимать Чонгука приятно. Со всегда кажется, что её обволакивает огромное одеяло из тепла и комфорта. Ей всегда становится спокойно, стоит только обнять этого огромного парня, и всегда создаётся впечатление, что она банально может забыть о существовании такого слова, как «проблемы». От Чонгука веет уверенностью и безопасностью, и Мунбёль не нужно много думать, чтобы понять, чтобы он решит все её проблемы, стоит им только появиться.

— Спасибо, — вдруг шепчет Чонгук, пряча лицо где-то в районе шеи Со.

— За то, что я у тебя такая потрясающая? — улыбается Мунбёль, хотя и понимает, что благодарит он явно не за это.

— За это мало только спасибо говорить, тут нужно весь мир перед тобой на колени ставить, — хмыкает он в ответ, а у Мунбёль из-за этого мурашки по шее бегут. — За то, что решила дать мне шанс, Мунбёль. Именно в тот момент, когда я уже был готов опустить руки и разочароваться во всём.

Мунбёль опускает руки ниже, ныряет ладонями под водолазку Чонгука и скользит пальчиками по горячим лопаткам.

— Ты так часто говорил о всех тех совпадениях, которые можно было бы и правда считать судьбой. И, хотя я в неё и не особо верю, мне трудно не начать допускать возможность того, что наша встреча — правда судьба, — признаётся Мунбёль тихо, словно боится, что её услышит кто-нибудь, кроме самого Чонгука. — Так что…

Мунбёль не успевает продолжить, как где-то из коридора звучит отцовский голос, зовущий её. Мужчина просит очень срочно прийти, вопрос, прямое цитирование, жизни и смерти и, если они это не обсудят, он точно умрёт.

Со очень натурально дуется, а после с легким извинением смотрит на Чонгука. Кричит, что подойдёт через пару минут, и тянется к губам Чона, понимая, что настроение признаваться ему в любви пропало, его буквально как рукой сняло, поэтому подарить Чонгуку поцелуй, буквально кричащий о том, что она теперь не может сказать, кажется верным решением.

Но, стоит расстоянию сократиться до каких-то мизерных миллиметров, голос отца звучит ещё ближе, практически у двери по ощущениям. Джунхан шутит, что ещё секунда и он будет свидетелем на суде по делу о совращении самого Чон Чонгука, и очень серьёзно говорит, что с радостью будет свидетельствовать против собственной дочери.

Мунбёль вздыхает и с разочарованным стоном закидывает голову назад:

— Нет, это просто невыносимо!

Чонгук бессовестно над ней смеётся:

— Твой отец прав! Ты покушаешься на мою честь.

— Сказал ты, — фыркает Со и максимально серьёзно смотрит на него. — Иногда я думаю, что ты — спермотоксикозный подросток, и ты мне говоришь мне что-то о покушении на честь? Серьёзно?

— Абсолютно, — самодовольно тянет Чон, явно поддразнивая её. — Я был самой невинной душой на этом свете, а потом встретил тебя, и всё, на тебе — список грехов буквально на три тома.

— Чонгук, — цокает Мунбёль, выкручиваясь из его объятий, и быстро надевает свитер. — Твой спермотоксикоз не связан со мной. Но, раз ты считаешь, что я покушаюсь на твою честь, — она медленно поднимается на носочки и практически касается губ Чона своими. — Трахай себя сам, — и резво отходит, скользя к двери. — Не зря же в качалку ходишь, говорят, что это очень помогает, если ты ублажаешь себя самостоятельно.

Гаденько, как обычно, улыбается и, послав парню воздушный поцелуй, выбегает в коридор, хлопнув дверью. Чонгук даже не успевает понять, что произошло.

Мунбёль смущённо трет носик, надеясь, что отец не увидит её румянца, а если и увидит, то тактично промолчит. Понимает, что ведёт себя глупо, потому что дразнить Чонгука — себе дороже, особенно с учётом того, что рано или поздно она точно окажется в его кровати, и дразнить будет уже он.

Но Со всё равно. Она ведёт себя глупо и слишком влюблённо. У Мунбёль на сердце вытатуировано имя Чонгука, не меньше, он под кожей, как пел Синатра, он в каждой её мысли.

Мунбёль, наконец, вздыхает полной грудью. Чонгук и правда исключение из правил. Одно большое, потрясающее исключение, и сердце у Со в пляс пускается, стоит ей только подумать о нем.

Возможно, они доиграются однажды, пустота заменит тех бабочек, что развелись в её желудке, но а пока… Пока Мунбёль искренне верит, что всё будет хорошо. Впервые верит в то, что всё будет иначе. Хватает за хвост свой шанс быть счастливой и любимой.

И в Чонгука она правда жутко влюблена. В капкан, им поставленный, попала и теперь никак не сможет выбраться. Впрочем, не особо-то и хочет.