hotline bling (billie ver.) - instrumental.

I.

- Ты жутко красивая, когда так увлечена чем-то, - тихо говорит Чонгук, глядя на Мунбёль снизу вверх.

Он сидит на полу, опустив голову на правую ногу Со, расположившейся на кровати перед ним с спущенной вниз ногой, и не может отвести взгляда от её сосредоточенного лица. Одной рукой, той, что сплошь покрыта тату, едва ощутимо касается женской щиколотки, иногда спускаясь к пятке с лёгкой щекоткой, на которую Мунбёль, впрочем, не обращает внимание.

- А в другое время я не красивая? - игриво хмурится девушка, на секунду переводя взгляд на Чонгука.

- Иногда я забываю, насколько ты помимо этого ещё вредная и противная, - фыркает тот в ответ, закатывая глаза, и, прежде, чем Мунбёль это понимает, немного прикусывает кожу на внутренней стороне её бедра, а после тут же быстро целует туда же.

Со ойкает, дёргает ногой, несильно пнув Чонгука стопой в бок - парень морщится, потому что нога, касавшаяся голого пола, просто ледяная. Никак не реагирует на её выпад и только поднимает стопу Мунбёль, поставив её себе на колено. Холод чувствует даже сквозь ткань спортивных штанов. Девушка тем временем критично оценивает рисунок, сделанный ей обычной синей ручкой, на предплечье его другой руки, не тронутой так сильно татуировками. Задумчиво постукивает ручкой по губам, размышляя. Чонгук не может сказать точно, в какой момент в её руках вообще появилась ручка, но точно помнит, как Мунбёль попросила дать руку, чтобы она могла использовать парня в качестве холста.

Он не то, чтобы против. Даже когда Со предельно серьёзно говорит, что, если рисунок выйдет отличным, Чонгуку придётся расстаться со своей рукой, он весело бормочет, что готов и вторую ей отдать.

В конце концов, ему только в радость - Мунбёль выглядит совершенно волшебно в моменты, когда занята тем, что любит. В смысле, она всегда выглядит волшебно, но именно эти моменты кажутся Чонгуку одними из самых ценных: для Мунбёль рисование, как и татуировки, слишком личное, и, несмотря на несколько месяцев отношений, Чонгук всё никак не может не уделять такое внимание моментам, когда Со даёт ему взглянуть на такие важные для неё вещи.

- Сними футболку, она мне мешает, - просит, хотя, скорее даже требует, Мунбёль, вцепившись обеими руками в край матраса.

Чонгук неохотно поднимает голову, быстро снимает футболку, кинув её на кровать рядом с Со, а после возвращается в прежнее положение, пафосно положив руку, изрисованную Мунбёль, ей на левую ногу.

И снова от неё самой взгляда не может отвести. Длинные волосы Мунбёль, которые она с месяц назад покрасила в алый, заплетены в лёгкий, давно растрепавшийся пучок. Небольшие пряди тонкими легкими локонами обрамляют лицо, делая Мунбёль ещё более невероятной и потрясающей в его глазах, хотя Чонгук каждый раз думает, что восхищаться ей еще больше уже не сможет. И каждый раз та убеждает его в обратном.

Особенно очаровательно Мунбёль выглядит каждый раз, когда нагло таскает вещи из его шкафа - и это несмотря на то, что у неё у самой уже целых две полке с её вещами в квартире Чонгука есть. Со вечно тянет что-то новое, абсолютно закрывая глаза на то, что в вещах парня она буквально тонет. Утащить из вещей Чона футболку, шорты или штаны спортивные уже традиция, с которой Мунбёль начинает свой каждый визит.

Наверное, совсем скоро приятели Чонгука, которые периодически забегают к нему в гости, начнут думать, что они с Мунбёль точно съехались. У него то там, то сям можно найти украшения Со, парфюм - оказалось, что она специально купила новый флакон вишнёвых духов, чтобы оставить его у Чонгука - книги, разные баночки-скляночки, занявшие целую полку в его ванной, и даже небольшой арсенал разных художественных штук, среди которых Чон смог идентифицировать только карандаши и альбом.

Самое поразительное то, что он и сам не успел заметить, как это вообще оказалось в его квартире, хотя и явно не был против. Просто как-то так вышло, что после каждого визита Со он обнаруживал всё новые и новые вещи, ей принадлежавшие.

И это можно назвать интересным экспериментом, потому что до этого ни одна из его девушек по какой-то причине так себя не вела. То ли Мунбёль была чрезмерной наглой - Чонгук в любом случае так не думал - то ли его девушки были чрезмерно скромными, что тоже было не так.

Натыкаться на вещи Со в некоторой степени приятно - это словно очередное подтверждение того, что она и правда выбрала его.

Но, в целом, да, можно сказать, что квартира Чонгука стала меньше напоминать жильё свободного парня. Да и не заметить того, что жилище потеряло свою атмосферу полного одиночества, тоже было просто невозможно. Чонгуку в целом начало нравится находиться в собственной квартире - не с кем-то, а просто самому.

А ещё Чонгуку в какой-то момент начинает думать, что и его отец кое-как, но принимает Со в качестве девушки сына. Конечно, знакомства с Мунбёль, как с его официальной девушкой, до сих пор не состоялось, потому что та открыто говорит, что плюнет Уёну в лицо, ведь более её ничего не будет сдерживать. Но было понятно, что мужчина в курсе: сыну-таки удалось завоевать сердце неприятной для отцовского сердца флористки.

Уён, что поразительно, практически перестаёт кривить лицо каждый раз, когда Чонгук упоминает Мунбёль, чаще всего что-то рассказывая Соле. Это похоже на одну из степеней горя - сначала было отрицание, потом торг, а после и смирение. Ну, или отец просто делает вид, чтобы не начинать новые скандалы.

Сола же просто в восторге. Серьёзно, без преувеличения - Сола просто в восторге от Мунбёль, и Чонгук даже иногда шуточно говорит, что очень даже ревнует.

Хотя ему особенно приятно понимать, что Сола его выбор одобрила. Не просто приняла, как факт, а одобрила. Вражды двух главных женщин в своей жизни он бы точно не пережил.

Родители Мунбёль, если её словам верить, к персоне Чонгука относятся настолько положительно, что даже страшно. Отец её в большем восторге от парня дочери, чем сама Со. И Мунбёль даже не хочет узнать, нравится ли Чонгук её отцу из-за отношения к ней или просто потому, что он - Чон Чонгук.

- Ты пялишься, - бубнит Мунбёль, не выдержав взгляда Чона на себе.

- Нельзя? - абсолютно ангельски интересуется он в ответ. Со только закатывает глаза.

- Нагло пользуешься тем, что ты раздражаешь меня меньше других?

- Ага-а, - тянет нагло и так бессовестно, заставляя Мунбёль снова закатывать глаза.

- Нет, ты всё такой же раздражающий, - заключает, щелкнув парня по лбу.

Спустя ещё несколько минут, на протяжении которых Мунбёль беспокойно ёрзает, стараясь дотянуться до плеча парня, она всё-таки просит - в этот раз и правда просит - Чонгука несколько сменить положение. Дельно сажает его на кровать, а сама, мысленно прикинув что-то, садиться ему на колени, упираясь в матрас по обе стороны от парня. Довольно хмыкает, потому что теперь без проблем может дотянуться до плеча, чтобы вытянуть туда линии рисунка и связать всё в общую композицию.

Чонгук с невозмутимым видом опускает ладони её на талию, ныряя руками под футболку, и просто едва ощутимо гладит пальцами кожу, на что Мунбёль практически не реагирует. Чон только и успевает заметить, как уголки её губ дрогают в подобии улыбки, а после её лицо снова принимает прежнее невозмутимое выражение. Со немного наклоняется, смазано целует Чонгука куда-то в подбородок, а после возвращается в своему занятию, увлеченно закусывая губу.

- Я думала на следующих выходных съездить к родителям, - внезапно говорит Со, не отрываясь от своего занятия. - У них годовщина брака. И день рождения мамы после. Мы обычно с Хосоком ездим, но у него в этом году вообще не получается. Так что я подумала, что было бы неплохо убить двух зайцев одним ударом: не ездить одной и познакомить тебя с родителями.

- Ты хочешь познакомить меня с родителями? - с подозрением уточняет Чонгук.

- Я разве не так сказала? К тому же, формально ты знаком с моей мамой, не как мой партнёр конечно, но тем не менее. Да и папа тебя тоже знает заочно, так что я не придаю этому большого значения. Никогда не понимала, почему знакомству с родителями уделяют такое внимание.

- Ну, страх не понравиться родителям партнёра - довольно сильный страх, - жмёт плечами Чонгук. Он тоже думает, что может не понравится родителям Со - у него репутация уж слишком подпорчена, он бы к такому парню, как сам, своего ребёнка не подпустил.

- Я не нравлюсь твоему отцу, - вскользь напоминает Мунбёль. - Разве это проблема?

- Не-а.

- Ну, вот. Мне кажется, если родители ставят тебя перед выбором, они или партнёр, вообще не нужно никого выбирать. Рано или поздно предки всё равно сдадутся, потому что ты, блин, их ребёнок, и нет никакой проблемы в том, кого имеет их ребёночек. Ну, если это конечно не какой-нибудь звенящий абьюз, но тут ультиматумами вообще никому не поможешь. К тому же, - она лениво смотрит на парня. - Моим ты нравишься, а на твоего отца... На твоего отца я чхать хотела, он - мудак. Зато я нравлюсь Соле, и это буквально лучшее, что могло бы случиться. Если твой отец поставит тебе какие-то ультиматумы и ты бросишь меня, я уведу у вас обоих Солу.

Чонгук приподнимает руки, мол, сдаюсь, а после возвращает ладони в прежнее положение. Бросать Со из-за ультиматумов отца он не планирует, и она это прекрасно знает, а потому даже не думает о том, что не нравится на самом деле Чон Уёну. В конце концов, Мунбёль встречается не с ним, а с его сыном, так что какая разница?

Да и знает, что Уён перед выбор не поставит, прекрасно понимая, что Чонгук выберет кого угодно, но не его.

- Что мне подарить твоим родителям? - деловито интересуется, выводя узоры пальцами на коже Со.

- О, Боги, не начинай! - хмыкает Мунбёль. - Ничего, они вообще считают своим главным подарком меня. Но меня, перевязанную бантиком, ты им не подаришь.

- Верно, я не намерен делиться.

- Спешу напомнить, что я их дочь в первую очередь.

- Ты что-то сказала? - Чонгук делает шутливый вид, что он не услышал её. - Однако я настаиваю.

Девушка качает головой:

- Маме цветы, папе... Ну, не знаю, я бы сказала байк девяносто шестого, но это будет слишком, папа не примет, так что... Не знаю, что-нибудь из алкоголя, наверное, - бормочет, на ходу рассуждая, и просто очаровательно - по мнению Чонгука - хмурит брови. - Нет, правда, для них главным подарком будет то, что я тебя привезу.

Чонгук щурится, не совсем понимая, о чём речь, так что Со спешит пояснить.

- Они жаждут внуков, - Мунбёль морщится. Кажется, её даже передёргивает. - В плане, я не говорю, что у них в ближайшие сорок лет эти внуки вообще появятся, а если и появятся, то они будут детьми Хосока, не моими, но... Наличие у меня партнёра на один процент приближает их к мечте, так что твоё присутствие - лучший подарок.

- Так во-о-от в чём дело, - беззлобно смеётся Чон.

- На самом деле да, я везу тебя в качестве подарка. Думаю, папа наденет на тебя наручники и запрет в подвале, чтобы не убежал.

- У твоего отца есть наручники?

- У него была бурная молодость. Стащил как-то у дяди-полицейского лет в двадцать. Они старые и в них просто постоянно заедает замок. Мы однажды Хосока минут двадцать пытались отстегнуть от спинки моей кровати.

Чонгук недоверчиво косится на Мунбёль:

- Я вот даже не знаю, хочу ли я знать, почему хён был пристегнут наручниками к твоей кровати, или не хочу.

- Не спрашивай, - с напускной серьёзностью кидает она в ответ.

- Теперь я обязан спросить.

- Ну и зря, - Мунбёль жмет плечами. - Эта история наполнена сексуальным напряжением, давлением и подростками, застуканными за неприятностями, - и смотрит на Чонгука, видя, каким кислым становится его лицо. - Не знаю, о чём ты там думаешь, но я просто не хотела отдавать Хосоку последний кусок маминого фирменного торта, поэтому, прежде, чем он успел понять, нацепила на него эти шайтан-наручники, которые, шутки ради, стащила у отца. А потом с очень довольной мордой ела его перед Хо, отсюда и сексуальное напряжение.

- Ты специально сказала, что напряжение было сексуальным, да? - невозмутимо интересуется Чон, тычась языком в щеку.

- Ага-а, у тебя просто очаровательное выражение лица было, - бессовестно признается Мунбёль и нагло улыбается в лицо Чонгуку, поигрывая бровями.

Тот смотрит на неё хмуро и мрачно, картинно двигая челюстью. Со же делает вид, что совершенно не при делах:

- Но не переживай, ты не один подумал о том, что мы с Хо устроили БДСМ-вечеринку. По мнению родителей, я просто сделала перерыв на обед. В общем, было неловко, - заключает она. - Нет, ты просто представь, заходишь в комнату дочери, а там её лучший друг прикован к кровати твоими же наручниками, пока сама дочь уплетает за обе щеки торт. Это же ужас какой-то.

- Честно, ужас был бы, если бы моя дочь и её друг поменялись местами, а так... Нет, если это, конечно, не БДСМ-вечеринка, то все вообще прекрасно. Не хочу знать о таких подробностях личной жизни своего ребёнка.

- Имеешь что-то против БДСМ-вечеринок? - Со поднимает брови. - Странно, - тянет с издевкой. - А выглядишь как кто-то, кто явный фанат такого дерьма.

- А ты? - Со выгибает бровь, делая вид, что не понимает, о чем парень говорит. - Ты фанатка?

- Честно? - Чонгук заинтересовано кивает. - Только если твоя фанатка, - и обворожительно улыбается, явно заигрывая одним только взглядом. - На самом деле, не особо. Вернее, мне трудно судить: мой опыт грубого секса не был крышесносным. Да и в целом, в силу не самого разнообразного опыта сложно сказать, нравится или нет.

- Я заметил, что опыт у тебя не сильно многообразный, - невозмутимо заключает Чон, откидываясь назад на руки, которыми он упирается в матрас, посчитав, что в ближайшее время Мунбёль явно не будет занята рисованием на нём.

Мысленно начинает считать до трёх, предполагая, как отреагирует Со, но она громко фыркает уже на первой секунде.

- Мудак, - скалится та в ответ, несильно ударив парня в плечо, а после закрывает ручку. Придерживаясь ладонью за плечо Чона, чтобы не упасть, немного наклоняется в сторону и кидает ручку на пол. - То, что моя кровать - не проходной двор, не повод для насмешек, Чон Чонгук.

- Моя кровать в последний год видела только тебя и меня, - в качестве защиты своей чести кидает Чонгук. - И я ни в коем случае не насмехаюсь, ты просто очаровательно краснеешь подо мной. Хотя я не уверен, что мне кажется более очаровательным: то, как ты краснеешь, или как...

- Пошел нахер, - шипит девушка, толкая его руками в плечи, заставляя упасть на постель полностью.

- Дорогая...

- Если ты сейчас скажешь про что-то в упомянутом направлении то я, клянусь, попрошу Юнги набить тебе на лбу «Мудак» готичным шрифтом, - абсолютно серьёзно предупреждает Мунбёль, пригрозив пальчиком.

- О, ты только посмотри, ты снова просто очаровательно краснеешь! Боже мой, мне кажется, я один из немногих людей, которые видели тебя краснеющей. А ты ведь ещё даже одета и явно не подо мой, - Чонгук весело играет бровями, будучи явно в полном восторге от самого себя в этот момент, закидывает руки за голову, вальяжно глядя на Со. И улыбается самое главное так... Отвратительно, хочется сказать Мунбёль, да язык не поворачивается.

- Ты сейчас договоришься, мальчик, - там же тоном тянет она в ответ, вкладывая всю возможную угрозу в голос. - И под тобой окажется только пол, на котором ты будешь спать, если я не решу уехать домой прямо сейчас.

- Ничего страшного, сверху ты тоже необычно горяча.

- А сверху, дорогой, - ядовито тянет Со. - Будет только могильная плита, потому что я, блять, задушу тебя!

- Своими бедрами? Я говорил, насколько у тебя потрясающие ноги? Хотя, нет, ты вся потрясающая, но когда...

Мунбёль стискивает зубы, старается выглядеть грозно, и практически так выглядит, только вот красные скулы, едва ли не в цвет помады, которую она всегда носит, выдают с потрохами.

- Нет, все, - плюется Со, качая головой. - Я еду домой. Вызываю такси и еду, блять, домой. Подальше от тебя! - она двигается в сторону, потихоньку сползая с колен Чонгука. - И не пиши мне больше. Не пиши, не звони, а лучше вообще выпей кислоты, неудачник.

И её побег практически оказывается удачным. В последний момент Чонгук перехватывает её за талию, возвращая на прежнее место, а после тянет ближе, заваливая спиной на постель и жутко мягкое одеяло. И улыбается своей самой наглой улыбкой, от которой у Мунбёль внутри все сворачивается от желания то ли дать ему по лицу, то ли поцеловать.

Со тянется к подушкам, обхватывая одну руками поудобнее, а после замахивается так, как только может, явно собираясь стереть хотя бы так это наглое выражение с лица Чона. Но тот реагирует быстрее, уворачиваясь, мягким жестом забирает у Мунбёль оружие неудачного покушения, кидая его ко второй подушке. Со закатывает глаза, скользит к изголовью постели, планируя выползти из-под Чонгука, но тот одним жестом возвращает ее в прежнее положение, осторожно, но при этом достаточно резко потянув вниз.

Мунбёль шипит и скалится, как дикая кошка, пару мгновений смотрит в потолок, злобно дыша. Чонгук же едва ли глазами-сердечками на неё не смотрит, по-прежнему держа одну руку на талии Со. Скользит уже привычным жестом под футболку, большим пальцем поглаживая кожу немного выше резинки шорт, рядом с бедренной косточкой, не не торопится подниматься выше. Подпирает подбородок ладонью второй руки, локтем упираясь в матрас рядом с Со .

- Если Ад существует, то ты, очевидно, сбежал оттуда, - вздыхает Мунбёль, закрывая лицо ладонями.

- Чертовски горяч? - иронизирует Чон, играясь с колечком на губе. Со думает, что он нарочно издевается над ней - в качестве ответного хода за все её издевки над ним.

- Дьявольски противен, - убирает руки от лица, корча рожицу.

- Да?

- Да. Ты противный, наглый и самовлюблённый. Слишком высокого мнения о себя!

- Но я тебе нравлюсь, - не вопрос, чёткий аргумент, не требующий подтверждения.

- Нет, - и всё-таки, Мунбёль спешит возразить.

- Правда? Ты говорила иное пару часов назад, когда я был меж...

- Чонгук! - отчаянно стонет Со, накрывая лицо подушкой. Кричит в ужасе, но звук выходит тихий, теряется в ткани, а Чон тем временем не может сдержаться.

Смеется, жмурясь, прячет лицо где-то в районе ключицы Мунбёль, и снова не даёт ей ускользнуть, игриво пробегая пальцами по ребрам, а после сильнее впечатывая Со в матрас. Старается контролировать, чтобы - не дай Бог - не оставить на её коже ещё следов. Их итак больше, чем Со хотелось бы: она хоть и настоятельно попросила на трогать шею, считая засосы и иные признаки близости в этой зоне несколько вульгарными, никаких иных запретов не ставила. Чем и пользовался Чон, чувствуя непреодолимое желание не оставить без особого внимания каждый сантиметр её тела.

- Извини, - искренне бормочет Чонгук, снова забирая у Мунбёль подушку.

Но та не реагирует. Ни на действия Чона, ни на его слова, а сама смотрит в потолок, кусая губу.

- Мунбёль, - настойчиво зовёт, убирая руку с её талии и перенося ладонь ей на лицо, и немного тянет за щёчку, едва ли не приговаривая что-то в стиле «Не дуйся» как в тех глупых романтических фильмах. - Мунбё-ёль. Мунбё-ё-ёль.

- От того, что ты будешь повторять моё имя, ничего не изменится, я уж точно не захочу говорить с тобой, - бубнит Со, скрещивая руки на груди.

- Ты уже разговариваешь со мной.

- Я делаю исключения для того, чтобы сказать, какой ты неудачник.

- Как и в самом начале, но посмотри: ты в моей квартире, в моей постели, в моей одежде! Я запросто повторю этот трюк снова хотя бы для того, чтобы опять иметь возможность видеть то, насколько ты упомрочительно выглядишь в моих вещах, например, - и не дожидаясь реакции Со, начинает быстрыми поцелуями скользить по щекам, подбородку, челюсти и носу девушки, тихо бормоча какие-то глупые комплименты. - Тебе, безусловно, идёт всё, Мунбёль, но со мной тебе всё равно лучше всего. Видишь? Я просто беспокоюсь о твоём безупречном имидже.

Ну, объективно, Чонгук этот имидж скорее бы подпортил, будь Со публичной личностью, для которой репутация имела бы большое значение. Но об этом она решает умолчать, зная, что от Чонгука точно прилетит смущающая её фразочка, и она снова покроется румянцем от стыда.

Мунбёль устоять не может, не перед ним точно. Вздыхает, опускает ладошки на плечи Чона, ногтями немного царапая его шею:

- Тебе повезло, что я люблю тебя.

Чонгук замирает, словно его водой ледяной окатили. Прежнее выражение лица исчезает, оставляя только огромную серьёзность.

Смотрит на неё так, как будто впервые, пытаясь действительно понять, что она сказала это. Честно говоря, Чонгук, несмотря на несколько месяцев отношений, не ожидал, что она скажет что-то такое - совсем не в её стиле. Ему кажется, что его кто-то резко скинул на пол после долгих часов спокойного сна, выбив воздух из лёгких. Чонгук потрясен. Потрясен так так, как никогда до этого, наверное.

Чон думал, что первым эти слова скажет он - они на языке давно крутятся, да только вот реакция Мунбёль могла быть любой и Чонгук не хотел облажаться. Момента идеального выжидал, а до того старался простыми действиями показать, что чувствует на самом деле. Потому что... Нет, ну, правда, Мунбёль же может как угодно отреагировать на такое признание, особенно в тех условиях, что она слишком сильно разделяет влюблённость и любовь. То, что Чонгук чувствует к ней, это далеко не влюблённость уже, если следовать классификации самой Со, но сказать об этом... Чонгук переживает о том, что это может оттолкнуть её, как это бывает каждый раз, когда она в который раз понимает после очередного личного разговора, что Чон - не просто проходящий мимо человек в её жизни. Он становится какой-то константой, и первые реакции Мунбёль на это нельзя назвать позитивными.

Она все ещё труслива в вопросе отношений, а потому и реагирует странно, напряжённо, но после спешит объясниться, рассказать что-то, что стало причиной такой реакции, чтобы Чонгук все её переживания развеял.

Однажды Мунбёль даже предположила, что не должна приносить в отношения столько негатива. Чонгук подумал, что она ужасно глупая. И внезапно захотел хорошенько дать по морде каждому из её предыдущих парней за то, что Со начала думать, что её негатив может оттолкнуть Чонгука. Да чёрт возьми, негатив - это едва ли не одна из составляющих Мунбёль, Чон к этому был готов.

С Мунбёль нужно разговаривать. Даже если она не проявляет инициативу начать разговор на какую-то важную для неё тему, Чонгук научился видеть, когда Со действительно хочет поговорить, но не может набраться смелости. Иногда её приходится подталкивать к разговору, но тем не менее доверие и надежду внушает то, что, Мунбёль действительно идёт на контакт, не топит все проблемы и сомнения поглубже, отмахивая дежурными фразами, мол, все хорошо, все нормально и бла-бла-бла. Хотя и Чонгук думал, что с ней все будет именно так.

Чон недоверчиво хлопает глазами, искренне переживая, что это ему только послышалось. И ведь по Мунбёль не скажешь, что она только что заявила нечто подобное.

(Если, конечно, действительно заявила, и Чонгук не придумал себе это.)

Она, вообще-то, и бровью не ведет даже. Эти слова срываются с её языка так просто, давая понять, что сказать нечто подобное - правильно, а потому она не думает о том, что вообще сказала.

Только вот взгляд с потрохами выдаёт, Чонгук это замечает с заминкой в пару мгновений. И хотя на лице Мунбёль нет ни единой эмоции, выдающей то, что она переживает, по глазам того не скажешь. Со, кажется, и правда волнуется, боится его реакции. Как будто может сломать всю эту идиллию, что установилась в их отношениях. Как будто это оттолкнёт уже Чонгука.

- Ты... - он резко замолкает, хлопая глазами. Мунбёль никуда не может деться от ассоциаций с Бэмби. Взгляд такой пораженный, обескураженный и наивный. Со иногда кажется, что Чонгук детского оптимизма и наивности не потерял, несмотря ни на что. И в этом какое-то поразительное очарование. Чонгук и правда оптимист до мозга костей. - Что ты сказала?

- Я что-то сказала? - искреннее недоумевает, отмахивается, как будто и правда ничего не было. Мунбёль стоит податься в актрисы, в ней таланта играть полное безразличие хоть отбавляй.

- Мунбёль, - серьёзно тянет Чонгук, давая тоном понять, что сейчас не время для шуток. Сейчас, когда он готов усомниться в своей нормальности. - Повтори, пожалуйста, то, что ты сейчас сказала.

Со немного нервно кусает губу, немного улыбаясь, и выглядит в этот момент жутко смущённо. Она осторожно берёт лицо Чонгука в ладошки, поглаживая кожу большим пальцами, и с необычайной нежностью смотрит ему в глаза.

- Я сказала, что люблю тебя, Чонгук, - невесомо целует его в кончик носа. - Слышал? Я люблю тебя, - говорит уже более привычным для себя тоном, будто бы говоря, что чёрт она ещё повторит то, что только что сказала.

А Чонгук... Чонгук всё. Чонгук просто всё, закончился, нет больше. Слышать от Мунбёль такое - смерти подобно. Его ведет, как мальчишку, потому что, чёрт возьми, Мунбёль сказала, что любит его. Он ей не просто нравится, она не просто влюблена в него. Мунбёль любит его. Это просто сон какой-то. Приятный сон, от которого Чонгуку и просыпаться не хочется.

Скользит губами по её лицу, касаясь абсолютно каждого миллиметра кожи, словно боясь, что Мунбёль просто исчезнет, если он этого не сделает. Спускается к губам, требовательно, несдержанно целуя, сжимает талию ладонями, не сильно, но достаточно крепко. Напирает больше, чем обычно, а Мунбёль и не против даже, отвечает, путая пальцы в волосах его и царапая кожу головы ноготками.

Ластится, как кошка, задаёт размеренный, неспешный темп, из-за чего Чонгук под неё охотно подстраивается - напористые поцелуи с Со прекрасны, но тягучие, медленные, такие, как будто весь мир замирает и ждёт только их, гораздо приятнее. От них крышу сносит капитально и бесповоротно.

Не только ему, но и ей. Это похоже на самую настоящую пытку, казнь, на которую оба идут добровольно, да так охотно, что покрутить пальцем у виска в пору.

- Мунбёль, - тихо тянет Чон, на мгновение прерывая поцелуй и немного, буквально на несколько миллиметров, увеличивает расстояние. Устоять не может, вновь припадая к немного припухших губам.

Вторая попытка сказать то, что крутится на языке тоже не венчается успехом. Со прикладывает к губам парня указательный палец, останавливая:

- Не говори, - шепчет тихо, едва слышно, а губы ее все еще касаются губ Чона, настолько скудно расстояние между ними в этот момент. - Если ты хочешь сказать это в ответ, то не говори. Не сейчас. Пожалуйста.

И сама целует, как будто не давая даже скудного шанса на то, чтобы Чон сказал хотя бы слово.

А внутри все от страха клокочет, что Чонгук, к сожалению Мунбёль, понимает, замечает, потому что читает её, как открытую книгу, и спешит узнать, в чём дело.

Со впервые не идет навстречу и не желает выстраивать диалог.

II.

Мунбёль впервые за долгое время сталкивается с тем, что банально не может уснуть из-за роя мыслей в голове. Даже несмотря на Чонгука, крепко обнимающего ее во сне и прижимающего к своей груди спиной, Со никак не может отвлечься, перестать думать обо всем, что так резко начинает тревожить, и это фактически удивительно - Чонгук на неё обычно как крепкое успокоительное работает. И сильное снотворное, от которого Мунбёль засыпает сразу, как только ей стоит оказаться в тепле объятий Чона и его постели.

Этот вечер рискует стать не только одним из самых спокойных и уютных вечеров в их отношениях, но и достаточно тревожным - эмоциональное равновесие Мунбёль впервые за эти месяцы находилось достаточно в шатком положении.

Мунбёль осторожно поднимается с постели, кое-как освободившись из крепкого кольца обьятий Чонгука, и чувствует себя ужасно опустошенной. На душе слишком тяжело и, кажется, даже плакать хочется, вот только слёз у неё больше нет. Она свое отплакала в школьные годы, пряча слезы в подушке, и уже тогда делала вид, что всё хорошо, как будто ни родители, ни Хосок, не понимали, что на самом деле происходит.

Со осторожно скользит по полу из комнаты, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить Чонгука. Паркет холодит голые ступни, из-за чего по телу бегут мурашки. Мунбёль тормозит около кресла, подхватывает домашнюю кофту Чонгука, от которой тянется шлейф его парфюма в сочетании с чем-то ещё, и быстро надевает её. Искать чонгуковские спортивные штаны, которые Со забрала уже пару месяцев назад, нет ни сил, ни возможности: практически в полной темноте не разберёшь, где какие вещи.

На улице глубокая ночь. Часы на кухонном гарнитуре показывают третий час ночи, но Со не чувствует, что хочет спать. За окном медленно падают крупные хлопья снега - начало декабря выдалось удивительно снежным.

Обнимая себя руками, Мунбёль щёлкает кнопкой на электрическом чайнике, понимая, что заснуть вряд ли сможет.

Тянется к полке с чаями, доставая зелёный, в надежде, что он поможет ей уснуть и расслабиться. Тусклый свет от включённой над плитой ламплчки лишь немного разгоняет темноту. Мунбёль зябко ёжится. Она уже даже жалеть начинает о том, что вылезла из постели, потому что голые ноги, едва прикрытые кофтой Чонгука, адски мёрзнут, как и руки, так что Мунбёль особенно предвкушает тот момент, когда в её руках окажется кружка с кипятком. В квартире Чонгука она чувствует себя, как дома.

Пару минут спустя Мунбёль падает за кухонный стол, подтянув ногу к груди, и обхватываеет кружку обеими руками, игнорируя не самые приятные покалывания из-за горячего стекла. Ладони в миг начинают согреваться.

На плечи вдруг опускается огромное одеяло и, после недолгих махинаций, Мунбель оказывается в быстро согревающемся коконе. Сильные руки крепко обнимают её поперек груди, а на виске чувствуется слабый поцелуй.

- Я разбудила тебя? - тихо спрашивает Мунбёль поворачивает немного голову в сторону, случайно касаясь губами щеки Чонгука из-за того, что тот находится совсем близко к ней.

- Ну, очень сложно не почувствовать, как ты пытаешься вылезти из постели, луна, - грудь его под спиной Мунбёль немного вибрирует, свидетельствуя о беззвучном смехе. - Мне вдруг стало неуютно.

- Льстишь, хитрец? - Со нежно улыбается, накрывая холодной ладонью руку Чонгука, на которой остались едва заметные следы от ручки, которую у него не удалось отмыть вечером.

- Конечно.

- Ну, и иди отсюда.

- Это мой дом, - иронично хмыкает Чонгук, посмеиваясь, и легко ведёт носом по щеке Мунбёль, спускаясь таким образом к ее губам и невесомо целует их уголок.

- А я все равно никуда не пойду, - как бы между прочим замечает Мунбёль, пожимая плечами.

- Если бы тебя вообще отпустили.

- Что?

- Что? - невозмутимо усмехается Чон в ответ.

Девушка тихо смеётся и задумчиво стучит по кружке ноготком, обдумывая ситуацию. С одной стороны, Чонгук больше не задаёт вопросов, значит, она может не рассказывать. С другой, он уже привычно даёт ей время собраться с мыслями и рассказать о тревогах тогда, когда ей будет удобнее. Мунбёль знает, что вряд ли в ближайшее время будет готова рассказать все, так что именно в этот момент идея пойти против самой себя, чтобы не создавать лишние недомолвки, кажется наиболее стоящей.

Мунбёль неуверенно вздыхает, откидывая голову назад, затылком в грудь Чонгука упираясь.

- Я испугалась своих слов, - честно признается она наконец.

Чонгук поджимает губы. Испугалась, потому что больше не уверена в том, что они описываются все её чувства? Испугалась, потому что поняла: это далеко не то, что она чувствует? Поняла, что поспешила? Чон боится её ответа на эти вопросы, думает, что правда может банально разбить ему сердце.

Мунбёль как будто понимает сразу, о чём он думает. Переплетает пальцы, целуя костяшки его ладони, и тихо бормочет:

- Не в том плане, что это не то, что я чувствую, - она готова поклясться: Чонгук выдохнул в этот момент. - Правда люблю тебя. Я слишком много умалчиваю о своих чувствах, скрываю, причем ото всех, так, думаю, я должна хоть о чем-то говорить так спокойно. В конце концов, это то, чего я хочу.

Чонгук оказывается перед ней, присаживается на корточки, сжимая пальчики Мунбёль в своих руках, и всем видом показывает, что она может не переживать о том, что хочет сказать в этот момент. Всем своим видом показывает, что примет любую правду, ей сказанную.

- Сладкая, пожалуйста, давай вернёмся в комнату, - ласково предлагает Чон, ныряя рукой в кокон из одеяла, и легко сжимает щиколотку Со тёплой ладонью. - У тебя ноги холодные. И сама ты вся холодная. Поверь, каждый важный разговор продуктивнее проходит в тепле.

Мунбёль кивает, понимая, что это будет всяко лучше, опускает ноги на пол и, не отпуская одеяла, топает обратно в комнату, ступая только на носок. Чонгук пару мгновений смотрит ей в след, немного склонив голову на бок - Мунбёль сейчас похожа на пингвина. А после идёт следом, взяв со стола её кружку с чаем. На всякий, так сказать, случай.

- Итак, ты испугалась того, что сказала мне, - напоминает Чонгук, ставит кружку Со на тумбочку у стола и вероломно использует её ноги в качестве подушки.

Мунбёль морщит носик из-за чужой наглости, закатывает рукава кофты Чона, но все-таки зарывается пальцами в его волосы.

- Я...Я же говорила, что у меня был неприятный опыт отношений с парнями, да? - Чонгук только кивает. Закидывает одну руку вверх, осторожно поглаживая обнаженную коленку Со, словно стараясь таким образом ее успокоить. - Они мудаками были всегда. Тупыми альфа-самцами, на которых я, дурочка такая, велась. Мне было чуть больше пятнадцати, когда я влюбилась в первый раз. И я правда думала, что это взаимно. Он был чёртовым романтиком, - сарказмит, давая понять, что её слова не имеют ничего общего с реальность. - Только с Хосоком запрещал общаться, но мне было все равно, потому что... Ну, Хосок - это Хосок, я без него никуда. Мы с ним знаешь, как грёбаный бренд. Так что мальчику приходилось терпеть то, что в моей жизни есть Хоби, и отказываться от него из-за парня я не собираюсь. Ублюдок злился, говорил, что я его не то, чтобы и люблю, но... Но как-то смирился со временем, как мне казалось. А я... А я же влюбилась, как дурочка, ничего вокруг себя не замечала, а ему это только на руку было. Потому что дурочка ничего не понимала и не замечала, - Мунбёль хмыкает и даже не понимает, как у неё получается сохранять невозмутимость. - Оказалось, что на дурочку просто поспорили - этот идиот со своими друзьями поспорил, что сможет затащить эту, цитата, вездесущую идиотку, в постель. Я же раньше не была этой Мунбёль, я была как Хосок или ты, вечно в компаниях, вечно среди людей. Активистка, - выплёвывает практически с презрением и едва ли не скрипит зубами. - Придурку было интересно, несколько быстро у него, горячего красавчика - голос её звучит ядовито. - Получится заиметь такую в своей постели. А я в глаза долбилась и очевидного не понимала.

Со замолкает и вдруг просит Чонгука подать ей кружку, чтобы хоть немного перевести дух. Задумчиво стучит ноготками по темному стеклу кружки, поджимая губы, и даже не знает, с чего продолжить.

- Я сказала, что люблю его, после того, как в первый и к своему счастью в последний раз оказалась в его постели. А следующим утром он публично унизил меня, назвав глупой сучкой. Вообще-то, это было не все, что он сказал, но... Я не хочу воспроизводить всё дословно, хотя, признаться, мне это труда не составит. Знаешь, это было просто унизительно, меня как будто вкатали в дерьмо. На самом деле я чувствовала себя куском дерьма. Расплакалась там как девчонка, самой стыдно до сих пор, - Мунбёль старается невозмутимо усмехнутся, но то, как звучит ее голос, Чонгук понимает все. Абсолютно.

Раскидывает руки в стороны, предлагая Со своим объятия, и смотрит на неё нечитабельным взглядом. Не жалеет её - жалеет, но не покажет этого, чтобы Мунбёль не чувствовала себя как-то не так из-за этого - но в глазах его явно есть что-то странное, опасное. Что-то, что Мунбёль никогда до этого не видела.

А Чонгук чувствует вполне себе очевидное желание переломать придурку пальцы - насилием делу не поможешь, да и он сам не был сторонником рукоприкладства, но... Ситуация с Мунбёль заставляет его думать, что все это - правильно.

Со ставит кружку на пол, а после охотно прижимается к Чонгуку, пряча нос где-то в районе его ключицы. Опускает ладошки на его обнажённые лопатки, забирая тепло. Чонгук ёжится от холода и не даёт Мунбёль, которая это замечает, отстраниться, ставя подбородок ей на макушку. И тихо, со всей возможной нежностью, просит продолжать, вместе с этим стараясь звучать так, чтобы Со поняла: если она не хочет больше говорить, они не будут продолжать.

- Конечно, нашлись неравнодушные, которые, как оказалось, давно точили зуб на этого мудака. Я узнала позже, но он часто поворачивал такое, пусть без публичных унижений, но... Ему нравилось делать вид, что он жутко влюблён в кого-то, а потом, после первого секса, посылал, откровенно говоря, нахуй. Он был нарциссом и любил, когда его обсасывали восторженно и заглядывали ему в рот. И пару парней из нашей школы разбили ему лицо. У одного из-за этого придурка сестра с собой чуть не покончила, у другого девушка долгое время ходила по врачам, потому что он внушил кучу комплексов касательно веса. Та садилась на диеты и... Одним словом, тоже чуть не довела себя до того света. К придурку вопросы имели многие, так что это был вопрос времени, а эта ситуация со мной стала последней каплей. Хо, помню, тоже порывался «поговорить», еле отговорила, - Чонгук думает, что зря. Думает, что сделал бы точно так же, как и те парни, потому что мудак заслужил. Не только из-за Мунбёль, а вообще из-за всех.

Тем временем Со продолжает:

- Я ненавидела себя после этого. Свою доверчивость ненавидела, то, что об меня очень часто вытирали ноги, а я тогда не понимала этого, не хотела понимать. Я мечтала исчезнуть, потому что думала, что только так перестану, наконец, быть такой жалкой и отвратительной. Именно в тот период я стала меньше общаться с друзьями, мне стало страшно просто довериться кому-то. Да и те, впрочем, тоже не особо стремились, потому что, несмотря на то, что многие были негативно настроены по отношению к моему бывшему, большая часть одноклассников или просто ребят из школы видела в этом возможность отыграться на ком-то. К сожалению, не на нём, а на мне. Мои «друзья», боясь попасть под горячую руку, вычеркнули меня из своей жизни. А потом и вовсе начали быть в первых рядах среди тех, кто поддерживал это всё, - голос её звучит тихо, едва слышно, но Чонгук всё равно с жадностью ловит каждое её слово, постепенно всё сильнее и сильнее прижимая её к себе. То ли в попытке успокоить Мунбёль, то ли самого себя. - Я перевелась в другую школу, а потом... А потом появилась эта Мунбёль, которую все знают. Я больше не хотела и, честно говоря, до сих пор не хочу иметь какие-либо отношения с людьми. Мне дорогого стоило сохранить то, что у нас было с Хосоком, хотя, честно говоря, это в большей степени его заслуга, нежели моя. И мне действительно сложно было было дать шанс себе в первую очередь и попробовать в отношения. Честно говоря, я до сих пор, когда слишком много думаю о возможной неудаче, начинаю хотеть убежать куда-нибудь, сменить номер, имя и все. Я призналась тебе и вдруг подумала, а что, если история повториться? Я сказала ему о том, что люблю его и все, стала ненужной.

Мунбёль предельно серьёзно смотрит в глаза Чону и выглядит как маленький, брошенный на произвол судьбы котёнок:

- Я не хочу снова быть брошенной. Не хочу быть использованной, а потом выброшенной за ненадобностью. Я хочу быть как ты или Хосок, иметь друзей или хотя бы приятелей, но мне страшно, понимаешь? Страшно снова окунуться в ту пучину ненависти к себе из-за подобного дерьма. Хочу позволить себе любить без страха. И, наверное, хочу быть прежней версией себя. Той Мунбёль, которая без страха шла навстречу людям, а не бежала от любой связи с кем-то. Эта Мунбёль - ужасная неудачница, у которой нет ничего и никого, кроме гиперактивных родителей, такого же друга и парня, который по не понятным для меня причинам практически год терпел то, как я всячески унижаю его.

Чонгук смотрит на неё с нежной, такой ласковой и прекрасной улыбкой, что у Со сердце удар пропускает. Он берет её лицо в ладони, поглаживая скулы большими пальцами, а Мунбёль хочется плакать от того, несколько он осторожен с каждое мгновение их отношений. Ей кажется, что её вполне себе может размазать от всей той нежности, которую Чонгук ей дарит. Мунбёль думает, что она этого банально не заслуживает.

- Мунбёль, моя прекрасная, невозможная Мунбёль, я не могу быть объективным в этом вопросе, но, боже, в моих глазах ты сама очаровательная девушка для меня. Ты - не неудачница. Посмотри на себя: у тебя работа, которая приносит тебе радость и удовольствие, у тебя прекрасное знание языка, которое ты можешь использовать в свою пользу. У тебя замечательная семья, которая, судя по всему тому, что я слышал, безумно тебя любит. У тебя есть Хосок, который души в тебе не чает. Ты просто никогда не слышала, что он говорил нам о тебе. И у тебя есть я, парень, который, быть может, и ничего из себя не представляет, но готов подарить тебе весь мир. Зачем тебе ещё что-то? - Чонгук мягко улыбается. - Поверь, Мунбёль, уж лучше так, совсем немногих близких, но самых верных, чем огромное количество непонятно кого. Как там говорится? У тебя дохрена друзей, но когда правда плохо, где все они? У меня огромное количество знакомых, тех, кого я вслух называю друзьями, но практически ни один из них не знает, что я чувствую на самом деле.

Чонгук целует Со в нос, а потом специально скользит пальцами по её шее, зная, то именно здесь Мунбёль чувствует щекотку. И, чего и следовало ожидать, девушка тут же начинает немного улыбаться. Чон думает, что ради такой её улыбки он готов сжечь весь мир.

- К тому же, моя прекрасная девушка, в твоей мрачности есть особенный шарм. Знаешь, что я подумал, когда первые увидел тебя в окружении всех тех цветов? Я подумал, что каждый из этих красивых, невероятно красивых цветов, буквально меркнет на воём фоне.

- Ты просто идиот, - бурчит Мунбёль, пожимая губы.

- А я этого и не скрываю, но мне нравишься ты, а если это следствие того, что я - полный идиот, то так тому и быть, я готов смириться с этим, - невозмутимо улыбается Чонгук. - Мунбёль, твои страхи - оправданы. Люди приходят и уходят и ничего с этим не сделать. Некоторые и вовсе появляются в нашей жизни только для того, чтобы уйти и стать очередным уроком. И, как бы ты не старалась избежать этой самой боли, у тебя это не получится, потому что жить без боли просто невозможно. Ты, конечно можешь ограничить её количество, но и счастливой от этого не стаешь. Посмотри, если ты говоришь так, значит, твоё добровольное одиночество так же причиняет тебе боль. И хочешь ты того или нет, от боли ты всё равно не убежишь.

Мунбёль молчит, потому что понимает: Чонгук прав. Своим добровольным отказом от людей она не уменьшила свою боль, а только сместила её вектор в ином направлении. Ей всё так же больно, но уже не из-за взаимоотношений с людьми, а из-за их отсутствия.

Чонгук после недолгого молчания продолжает:

- Если ты хочешь... Только если хочешь, - спешит добавить, как будто желая уж точно убедить её в том, что в любом случае всё будет зависеть только от её желания. - Мы можем иногда ходить к моим друзьям на какие-нибудь вечеринки или к друзьям Хосоки-хёна, ты же знаешь, что нравишься им. Крис тоже иногда устраивает у себя всякие тусовочные штуки в честь выхода альбома или чего-то в этом духе.

- Я не люблю подобные вещи. И шумные вечеринки не люблю, - качает головой Со.

- Ну вот. Почему бы для начала не остановиться на той компании, которую ты уже знаешь? На тех, кому ты нравишься такой и ради кого не придется слишком сильно выходить из своей зоны комфорта?

- Я...Я подумаю.

Чонгук целует её в висок:

- Ты должна знать, что не обязана выходить из своей зоны комфорта ради кого-то. Если твой дискомфорт доставляет тебе неудобства, мы можем попробовать решить эту проблему. И, Мунбёль, - вдруг спешит добавить. - Я не могу обещать, что наша история не закончится плохо, но я клянусь, я сделаю всё ради того, чтобы ты не чувствовала себя брошенной из-за меня. Я не собираюсь тебя бросать в ближайшее... - картинно смотрит на часы. - В ближайшее никогда, поэтому ты даже не думай, что так легко от меня отвяжешься. Я ещё планирую быть свидетелем на свадьбе хёна.

Со хмурится, не понимая, с чем это связано, так что Чонгук спешит пояснить:

- Если я сделаю тебе больно, Хоби-хён меня убьёт. Это во-первых. А во-вторых, я надеюсь, ты будешь свидетельницей. Знаешь эту традицию? Если свидетели занимаются сексом на свадьбе, брак будет удачным.

Мунбёль закатывает глаза:

- У тебя в голове дырка от бублика.

- Да, но ты меня всё равно любишь.

- Да, я тебя всё равно, блин, люблю.

- И знаешь что? Это делает меня самым счастливым человеком на свете.