song: вишневский — ацетилсалициловая кислота.

***

— почему «черри»?

— друзья из интерната прозвали.

парень в удивлении приподнял брови. видимо, был поражён моей внезапной откровенностью в подобном, а я не люблю лукавить.

— сокращённо от?..

— черин. в документах ким черин, — вспомнила уродливое имя, которым нехотя когда-то прозвали меня родители, не придумав ничего лучше, будто нашли под забором щенка и огласили первое, что пришло в голову. зная их, могу уверенно утверждать — так и было. ведь потом, вдоволь наигравшись, они выкинули меня туда же, где отыскали. и судьба бы сложилась куда проще, будь бабушка менее жалостливой и более дальновидной, перед тем как забрать меня к себе. лучше никакая жизнь, чем то, что я имею сейчас.

— и что ты тут забыла, ким черин? — ему явно интересно. только вот к чему относится подобный вопрос? к дополнительным урокам математики или ко всему промежутку моего существования на этой земле?

— я — черри. если хочешь нормального общения, зови меня именно так, — пассивно-агрессивно поправила я, заглядывая в его тёмные глаза. парень за соседней партой, конечно же, удивился смене настроения, но признаков возмущения не подал.

— тогда, думаю, тебе понравится моё имя, раз ты любишь всё необычное: накамото юта, — протянул он самодовольно.

— японец? — неодобрительно спросила я, скривив рот.

— ага.

— жесть.

— проблемы с японцами? — пытался понять юта, почему же я так неодобрительно настроена по отношению к нему.

— проблемы с людьми.

да, вот так всё до банальности просто.

— никогда бы не подумал, — наигранно шокировано произнёс он, заставляя меня сдавленно хихикнуть. — так мы зачем сидим здесь?

понимая, что отвлеклась на этого надоедливого япошку, я перевела взгляд на доску и, увидев писанину учителя на ней, окончательно скисла. математика, вообще-то, мне нравится, но слишком уж сложно. особенно для моего окоченелого ума.

— насчёт тебя не знаю, но я обязана подтянуть этот предмет, если хочу на рождество остаться ночевать у подруги.

— вон там, за первой партой первого ряда моя младшая сестра, которую я обязан забрать, потому что стало рано темнеть, — объяснил он мне тихонечко, ведь педагог стал оглядываться на шёпот, доносящийся с последних пар, а именно от нас. я проследила за указательным пальцем накамото и почти сразу узнала девушку. она учится в параллельном классе и часто участвует в олимпиадах по точным наукам. мне стало любопытно, сколько времени та тратит, чтобы быть лучшей в своём деле, или у неё нет таких проблем, как у меня, и она наделена способностями к математике от природы? — так что, чья это была идея, оставаться после уроков на скучные дополнительные? — пытался понять тот, но получалось, по правде говоря, с трудом. постепенно он начинал меня раздражать своей наигранной заинтригованностью и проницательностью, что не сразу понятна, но в итоге очень заметна.

— моих опекунов.

я оглянулась, чтобы увидеть его реакцию, а он по-прежнему на меня засматривался с каким-то непередаваемым любопытством. будто новый неопознанный объект для детального изучения. кажется, юта гадал, вру я или вот так запросто выдаю по крупицам свою жизнь незнакомцу. зря парень во мне сомневается.

— сколько тебе? — неожиданно промолвил он, смотря прямо мне в глаза.

— четырнадцать.

— не выглядишь.

вскинул брови.

— а тебе сколько?

— семнадцать, — пожал плечами юта.

— не выглядишь, — теперь уже мой ход говорить подобное в отместку.

— бывает, — ни капельки не придав этому значения, ответил он, всё так же едко глядя мне глаза, будто бы в попытках разузнать все мрачные тайны. — где ты видишь себя через десять лет?

— похоже на допрос, — оскалилась я, всем видом показывая, что подобное терпеть не могу, но взгляда не отвела — заворожил. странно.

— обычное человеческое любопытство, не больше. ответишь? — проговорил он, и мне на секунду показалось, что ему вся эта ситуация, и правда, безразлична. ну раз он выбрал из всех возможных вариантов такой способ общения, то я не буду разочаровывать накамото и соглашусь поиграть по его правилам.

— конечно, — ехидно улыбнувшись уголком губ, совершенно спокойно кивнула. — там, где окажешься и ты, но не так скоро, как я, — в сырой земле, обглоданной червями. доволен?

— да, — серьёзно кивнул юта, словно подтверждая какие-то свои мысли в голове.

была ли я честна, высказывая нечто столь пугающее для некоторых новому знакомому? вполне. это не секрет, что будущего у меня нет и не будет. всё изначально, начиная с дня моего рождения, шло не так. и в итоге стало не важно, как именно я закончу этот путь, если и без того ясно — скорее всего, своё восемнадцатилетие мне отпраздновать не удастся. поэтому, наслаждаясь настоящим, я плевать хотела на то, что ждёт меня впереди. друзья из интерната показывают мне лучшие реалии и помогают хотя бы на мгновения избавиться от проблем, преследующих меня. что ещё надо? никто не представляет, как же приятно иногда почувствовать лёгкость и перестать слышать пересуды людей о матери-наркоманке и отце-самоубийце — мне и без них теперь ясно, как гены родителей влияют на ребёнка.

— наши отношения — это математика. слишком сложно. уже, — снова привлёк юта моё внимание на себя, рассматривая, как учитель объяснял последний пример на сегодня после достаточно долгого молчания, во время которого я словно исчезла из этой комнаты. надеюсь, парень не умел читать мысли. — но теперь без тебя мира, кажется, маловато. что же делать?

нахмурилась.

и что он подразумевал под этим? настолько странных вещей мне ещё не доводилось слышать. однако сбежать не хотелось. как и прерывать накамото. наоборот, внутри словно что-то необъяснимое заколыхалось и встрепенулось.

отправной точкой ко всему прежде неиспытанному стала протянутая им ладонь, в которую я, не задумываясь, вложила свою. поступки, далёкие от разумных, зато невероятно приятные, что сердце сжималось, а от тёплых прикосновений кожа начала покалывать. такие неизведанные ощущения.

— я обещаю помочь тебе, черри, — произнёс хрипло он и резко задёрнул рукав моего серого поношенного свитера. — пусть не сегодня. и даже не завтра. но я помогу.

сначала он смотрел на мои шрамы от многочисленных порезов лезвием, мягко дотрагиваясь до них, а затем поднял глаза выше, кивая себе и тем самым будто снова подтверждая абсолютно все догадки. находясь в прострации, мне не сразу удалось понять, к чему он ведёт. я просто получала удовольствие от нежных касаний, которых за свою жизнь так и не познала. но сейчас меня будто окатили холодной водой, вырвав из иллюзорного состояния. я испугалась. очень сильно испугалась и почему-то злость смешалась со стыдом. а затем наступило отчаяние. резко оттолкнув его от себя, я приспустила быстро рукава и в страхе закрыла лицо руками. тело сотрясала сильная дрожь. пыталась контролировать подступающую панику, но она всё равно медленно настигала меня.

я сидела в тишине и пыталась не заплакать. мир будто замер, и никому нет никакого дела, что происходило на задних партах, хотя для меня рушилась целая и без того убогая жизнь. всё вокруг вертелось, и постепенно мой организм выходил из строя, начались очередные приступы тошноты. хотелось сбежать, но до окончания дополнительных ещё пять минут. миллиард неуловимых мыслей водоворотом пронеслись в моей голове, начиная «он всем расскажет» и заканчивая «теперь юта не захочет иметь ничего общего со мной».

синяки на руках начали болеть, а в венах будто плескался яд, который обязательно надо выпустить. ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и я точно сорвусь. свихнусь.

— твоя рука в моей руке — получается любовь. не протягивай ко мне больше руки.

задыхаясь, прошептала я, пряча пальцы в длинные рукава свитера, и пыталась вытереть непрекращающиеся слёзы.

но затем почувствовала, как его ладонь — такая горячая и мягкая, отыскала мою — сухую, бледную и ледяную.

вздрогнула и не могла поверить в происходящее.

потому что накамото юта единственный, кто попытался.

он протянул руку.

и я на всю жизнь запомню её запах — запах спирта.