закопать бы эти часы
на сто восемьдесят,
                              косы́
чтоб размах, как хвосты у бесят
градусов на сто, и жи́ла
дрогнет, — насторожила
блёклая шаль на кронах —
                               промах;
скупая печаль в мелочных сорах,
скупая невзначай мокрый порох
ступает и мрёт очертив кромлех...

стагнация, братцы, стагнация!
рук и пера, реанимация
необходима после стольких вёрсток—
вот он треклятый перекрёсток,
страшнее битвы давида с голиафом;
этот прочерк часов — не везение, —
чёртово угрызение
глотки мастадонтавским стаффом
с кровавым послужным списком;
эту тварь кличут совесть;
эту длань, что тычет в повесть
твоих никчёмных шагов
ты, с пронзительным писком,
отбить пытаясь, на штыков
сотни напорешь спину...
[криминальное чтиво]
вращенье волчком, как спинер,
паденье ничком на мины —
шибко ретиво,
ей, что слону дробина,
а тебе неподвластна паутина
эллады; эти колосья
муз — амброзия;
маски отбросив,
разностороннее своё,
влачу битьё, врозь и я;
сотни раз спросят:
какого хуя, ебло понурив,
каждый день петляешь в мыслях?..
[я не только в мыслях,
я в ваших лицах,
— кромлех в числах]
и, какого, в самом деле, хуя?
но таков досуг у дурнев — 
муз ловить дрейфуя.