«Если бы считал тоталитарную систему предпочтительной, я бы просто изменил Конституцию»

В. Путин.

Бесцеремонно обиваю пороги ночи.
Я могла бы остаться в живых,
Но я лицедей.
И больше нету цензурных строчек
Скромней.

Я давно не пишу стихов
Тоньше.
Больше не стоит тревожить очи Даат.
Мысли и так порочны
Очень,
В пороге проклятых врат.

Наверное, рад ты, сжигая почерк
Невидимый Мой.
Страшная пала кара: чёт на нечет...
Метит ручкой билеты: нечет, но чёт.
Чёрт? Вот же он — мор:
Голодовка свободы!
Голодовка финансов — МРОТ!
Так опостылело мерить свой счёт,
От даты до даты.
Стоп.

Июльской жаркой ночью,
Сквозь пару десятков лет,
Я буду зодчим;
Точно.
Точно бы я поэт.

Я прочерчу памфлет
О власть имущих,
Об отпрысках их,
Здесь не живущих.
Мне есть, что сказать
За двадцать-то лет
Малоимущих.

Я просто не голосую.
Не вижу смысла.
Просто знаю, как там рисуют
Мой почерк красиво,
И пусть даже мимо
И корыстно.

Я ничего не могу изменить.

И к чёрту бы эту крысь всю,
В лица сующую,
Ксиву.
И взбунтоваться бы, но
Прерогатива
Массы молоть — внутренней силы.

И впрочем, давайте кивнём:
Что живем вполне сносно,
А в девяностых, что было!
Там и Чечня и Афган и поздно
Спохватились, а поплатились рублём:
Ваучеры вовремя не обменяли.

По-правде наше право всегда ебали.

И наша доблестная рать
Ей давно
Поебать.

А справедливости ради...

Ей тоже поебать.

Не верит никто
В Фемиду вездесущую,
Но верят в угрозы расстрела.
Кто?
Кто будет первым?
Наш спаситель смелый?
Нет его на этой суше.
Лишь лицемерный тупой приговор —
Наш не сменный Синьор Помидор,
От прав людских бегущий.