Солнце только появляется иза горизонта. Первые лучи освещают улицы Сеула по которому уже ездят машины. Утренняя прохладная погода. После ночного дождя приятная росса капает с деревьев. 

Феликс раскрывает глаза, тёмная комната, погружённая во мрак. Окна были полностью закрыты тёмными шторами. Феликс с трудом поднимается с кровати. Чувствуя боль в заднице, он идёт в ванну комнату.

Подойдя к зеркалу, он видит себя в далеко не лучшем виде. Его растрёпанные волосы, большие круги под глазами, а сами глаза были красные. Бледная кожа и местами потрескавшиеся, очень сухие губы.

Смотря на свою шею, Феликс трогает своей маленькой рукой сильные царапины. Царапины от цепочки; укусы старшего почти по всей шеи; много засосов. Где-то на руках были синяки, от сильной и грубой хватки Хвана. 

Стоя перед зеркалом без одежды и рассматривая всего себя, всё своё тело и всё новое, что появилось после прошлой ночи, Феликсу хотелось плакать. Кричать, вопить, истерить. Он вспоминал себя, своё отвратное и омерзительное поведение прошлой ночью.

Он был тем, кем никогда не являлся и проклинал себя за это. Он поклялся себе очень давно, что такого никогда не будет. И до этой ночи он соблюдая свою клятву. 

Феликс ненавидит себя. Он зверем смотрит сам себе в глаза. Смотреть на своё тело и прикасаться к нему не было желания вообще. Ему было противно. 

Руки Хвана он очень хорошо помнит на своём теле, отлично помнит его внутри себя. И всё это доводит его до тошноты.

Он спешит под душ и трёт кожу по несколько раз, пытаясь хоть от чего-то избавиться за прошлую ночь. Воспоминания былой ночи в голове находились и покидать её совсем не планировали. И от этого, Феликсу становилось ещё хуже.

Проведя в душе полтора часа, в слезах и в попытках всё стереть, Феликс всё же выходит. Он накидывает на себя тот халат, что полностью закрывает его тело, что был на три размера больше чем сам Ликс.  Ему просто хотелось полностью скрыть своё тело.

Выйдя из ванной, Феликс нехотя направляет свой взор на кровать. Пуста.

Никого нету, Хёнджин ушёл уже как тридцать минут тому назад. Он проснулся и не заметив младшего, хотя это и не играло роли, ушёл, захватив с собой свою рубашку и брюки. Всё остальное забрала уже слуга, по приказу Хвана. 

От этого Феликсу было даже лучше. Он спокойно подходит к шкафу и берёт свои вещи. Вещами, что ему купил Хван,  пользоваться не было желания. Поэтому он носил свои вещи, что уже были застираны от частых стирок.

Всё тело ломило, он с большим трудом натянул на себя вещи, сидя на маленьком кресле, ведь на кровать садиться было невыносимо.

Позвав к себе КюХёна, Феликс просит того помочь с болью. Рассказав о том, что у него из-за синяков, из-за прошлой ночи всё тело ужасно болит, болит задний проход, он просит помощи и тот сразу выходит из комнаты.

Вернувшись через пять минут, он держал в руках аптечку. Он зовёт Феликса на незаправленную кровать, однако тот напрочь отказывается от этого и настаивает на том, что бы они сидели на небольших креслах в его комнате.

- Феликс ну не удобной!! - в очередной раз жалуется Кю, опуская руки с мазью.

- Давай тогда я сам себе помажу всё - предлагает Ликс.

- Почему мы просто не можем сесть на кровать?

- Потому что я не хочу сидеть на этой кровати!!

- Да в чём проблема? Постельное мы уберём.  Потом его сменят.

- Да я вообще в принципе не хочу на ней сидеть!

- Ещё скажи что ты спать будешь в этом кресле.

- Надо будет, буду и тут спать, да хоть на полу. Но не на ней. Этой ночью на ней происходило слишком много отвратительных вещей.

- Тебе настолько не нравится Хван Хёнджин?

- Не нравится. Вот вообще не нравится. Он меня раздражает! Он воспользовался мною, видел что я не способен отказать и сопротивляться.

Кю ничего не ответил. Он лишь незаметно закатил глаза вздохнув и вновь приступил к обработке ран на теле Ликса.  После окончания,  он, как и обещал, забрал постельное и другие слуги застелили новое. Очень приятная, гладкая и дорогая ткань лежала на этой кровати. А Феликс даже на неё не посмотрел.

Дома Хван не задержался. Он полсе того, как вышел из комнаты омеги, поспешил к себе в кабинет, заказывая лишь чашку кофе. Работы не было, он всё сделал, однако он начинает одеваться и после взяв с собой кофе, он едет на работу.

Он спешит туда, что бы не думать. Что бы просто взять на себя много работы, забить ею всю голову, но не думать о том маленьком цыплёнке. Его упругая задница,  так приятно мялась в руках Хёнджина. От одного лишь воспоминания об этом, Хёнджин готов был кончить. Тело этого паренька было сравнимо с раем, а пытка не трогать его — с семью кругами ада.

Он врывается в свой пустой кабинет. На столе лежали не значительные бумаги, которые Хёнджин обычно просто игнорировал и не обращал на них никакого внимания. Но точно не сегодня. Сегодня он будет сидеть и читать всё это, делать что надо и не надо, на завтра и на послезавтра.

Поесть Феликса позвали лишь в обед. На завтрак он не спустился, хотя его звал Кю когда менял постель. За этот день, он первый раз вышел из своей комнаты.

Направляясь на кухню, он слушает эту гробавую тишину в доме. Было так тихо, словно здесь нет даже самого Ликса.  От такой тишины было жутко и неуютно.

Зайдя на кухню, он видит сидящего за столом КюХёна.  Сев напротив него, рядом со своей порцией, Феликс принимается есть, при этом как обычно болтает с Кю.

- А почему тут так тихо? Жуть какая-то, полный дом народу, а тишина такая, словно нет ни одной живой души.

- Я не знаю где Хван их раздобыл таких, но эти слуги очень тихие. Они дела делают тихо, а после работы вообще сидят словно куклы. Сели и ждут пока с ними снова начнут играть. То бишь свою работу.

- Походу этого вашего Хвана боятся.

- Хёнджин не такой ужасный как тебе кажется.

- Так и знал что он ещё хуже!!

- Какой ты упрямый Феликс и вообще ведёшь себя как ребёнок. 

- Я веду себя совершенно нормально,  в отличие от этого извращенца педофила Хвана.

- Смотри: услышит — прошлая ночь повториться. Только уже для тебя прошлая, покажется ягодкой.

- Зачем я вообще ему тут нужен? Его дома не бывает, даже сейчас уехал. К своим шлюхам каким-то,  сто процентов. И вообще ноль хоть какого-то уважения. Ладно не уважение, ну хотя бы жалость или раскаяние за то что он сделал прошлой ночью. Мог хотя бы что-то сказать, а то ушёл даже тогда, когда меня не было рядом. Вообще ни слова ни сказал,  молча ушёл!! - возмущался Ликс,  жуя вкусную еду.

А на против сидящий Кю, пил чай и усмехался словам этого ребёнка-омеги.

- Вот уверен: начнёт с тобой говорить,  тебе не понравится.