Город, в котором я жил, превратился в город, откуда прибыл. Среди писем и лжи я большая холодная глыба. Говорят: «Нет души. Может, хватит искать лишь прибыль?» Повторяю: «Дыши, ты для них слишком крупная рыба».

Эта звёздная ночь не сулит ничего хорошего. Рвутся вдруг небеса, все планеты в мелкое крошево. А орбиты костяк разрезает всё острым ножиком; так разрушился космос, как будто под корень скошенный.

Но ведь я не из тех, кого просто ломают фразами. Я из тех, кого били палками и проказами. Я почти ваш король — и, к тому же, ещё помазанный всеми вашими криками, завистью и указами.

Меня вешали, ранили, в воду бросали, топили. Я почти задыхаюсь от запаха белых лилий — они в лёгких взросли, а потом, как назло, все сгнили, оставляя меня переломанным и бессильным.

Всё, что было мне важным, уже утопает в прошлом. Что ни слово — то ересь, бессовестно злая пошлость; за неё лишь сжигают, в костёр, как солдатик, брошен. Так давай же, смотри, как слезает, плавится кожа!

У меня за спиной ни Бога, ни даже дьявола. Я плевал на всю тьму и на ваши дурацкие правила! Я плевал на игру: колесо Фортуны, парабола — это жизнь, дорогой, если взял, то вперёд отрабатывать.

А не ной, что всё плохо и силы уже на исходе. Эта жалость к себе скоро станет совсем не модной, вот тогда ты поймёшь, что не всё так и плохо, вроде, как тут каждый второй тебе в ухо всё стонет, стонет.

Ты мне скажешь, что я излюбленный нашим обществом. Но ведь каждый из них надо мной слишком громко злобствовал, и ногами пинал, и на плечи без страха шлёпнувшись, прямо к плахе кидал со всей честью и даже гордостью.

И меня не любили — хотели, как просто лошадь или, может, машину, причёску; Боже, да, я верю в любовь, не в свою, но в чужую точно. Сам же лишь от признаний безмолвно и тихо ёжась.

Расскажи же теперь, как я плохо умел проигрывать; расскажи, кем я стал бесконечно хохочущий с тиграми. Но, поверь, скоро сцена закончится титрами... Только я, только я буду в каждом новом эпиграфе.

Только я, только я буду в каждом новом эпиграфе.

15.07.2019