На улице стремительно портилась погода. Мелкий, моросящий дождь, начавшийся незаметно, быстро перешёл в более интенсивные осадки. Серые тучи сгустились, затянув небо непроницаемым пологом. Мэттью, закутавшись в тонкий пиджак, напряженно всматривался в потоки машин, проносящихся мимо. Тёмные тонированные стёкла скрывали водителей от его взгляда, отражая лишь собственное напряжённое лицо. Всю предыдущую ночь он практически не спал: бессонница мучила его, вынуждая ворочаться в постели, сбрасывать с себя одеяло, пить ледяную воду из-под крана в надежде обрести хоть краткий отдых. Но сон не приходил.

Звук уведомлений с мобильного телефона едва не вырвал его из состояния полудремы. «Наконец-то уснул», — подумал он, но рука, инстинктивно потянувшаяся к устройству, повисла в воздухе. Звонок телефона он слышал чётко, но тело отказывалось подчиняться. Мышцы словно окаменели. Руки, ноги, голова – ничто не двигалось. Паника начала охватывать его. Нехватка воздуха вызывала удушье, даже крикнуть он не мог.

С невероятным усилием воли Мэттью заставил себя пошевелить большим пальцем правой ноги. Это крошечное движение стало ключом к освобождению от парализующего страха. Застрявший в горле крик вырвался наружу, сопровождаемый хрипом и свистом в лёгких. Резко сев на кровати, он прижал ледяные руки к лицу, пытаясь восстановить дыхание и сосредоточиться на собственных ощущениях.

— Эй, чувак, что с тобой? — раздался сонно-раздражённый голос Дэна из соседней комнаты. Он появился в дверном проёме, почесав живот и демонстративно зевнув.

— Всё нормально, — буркнул Мэттью, отбрасывая одеяло. Босыми ногами он прошёл к окну и распахнул его настежь, впуская в тесную квартиру поток холодного воздуха. Долго стоял, опершись на подоконник, глубоко дыша и вглядываясь в розовеющее предрассветное небо.

— У тебя телефон звонил, — заметил Дэн, включая свет в комнате и опускаясь на край кровати. — Кто тебя в такую рань ищет? Может, Лу?

Вопрос о Лу заставил Мэттью вернуться к телефону. На экране горело сообщение от Алана: «Жду вас на парковке возле офиса в 7:30. Дело срочное. От этого зависит ваша дальнейшая работа в компании. И оденьтесь поприличнее».

Мэттью сжал кулаки. Удивление быстро сменилось яростью. Что ещё нужно было Алан? Снова издевательство? Специально выбрано выходной день для дополнительной порции стресса. Пять рабочих дней изнурительной работы, и вот – новый вызов в выходной. Алан игнорировал все звонки и не появлялся онлайн.

До офиса — час езды: автобус, метро и ещё пятнадцать минут пешком до бизнес-центра «One Penn». Даже если он выбежит немедленно, опоздание неизбежно.

— А что ему, собственно, надо в твой выходной? Он не имеет права требовать от тебя чего-то вне рабочего времени. Так и скажи ему, — прокомментировал Дэн, наблюдая, как Мэттью, бормоча ругательства, собирается. Тот надел кожаную куртку и вышел из квартиры

Дэн был прав: Алан не имел право. Но Дэну легко рассуждать – он работал на себя, имел финансовую подушку безопасности и поддержку родителей. У Мэттью же эта работа – единственный источник дохода. И Лу будет расстроена, если его уволят...

Он прождал до восьми, уже собираясь уйти, когда его окликнул хриплый голос:

— Ортега!

Мэттью резко обернулся. За ним стояла серая Bentley. Из открытого окна показался Алан, выпускающий клубы сигаретного дыма.

— Садитесь. Только стряхните с ботинок грязь, будьте добры, — бросил он.

Кивнув, Мэттью открыл дверь, вытер обувь друг об друга и сел в кожаный салон. Внутри было тепло, играла спокойная музыка. Алан, проворчав: «Пристегнитесь», нажал на кнопку, выключая аварийные огни, и выехал с парковки. Машина плавно скользила по мокрой дороге, рассекая небольшие лужи.

Дождь усилился, превратившись в проливной. Люди, застигнутые врасплох, спешно искали укрытия под козырьками остановок, прикрываясь сумками, куртками, или просто руками. Десять минут молчаливого движения в машине заставили Мэттью обратиться к Алану. Его начальник выглядел ещё хуже, чем обычно. Под покрасневшими, опухшими глазами залегли глубокие тени, впалые щеки усиливали впечатление смертельной усталости, а небрежная щетина вокруг губ лишь подчёркивала его измождённость.

— Куда мы едем? — спросил Мэттью.

Алан молча крутил руль, поднял стекло, и, не отрываясь, смотрел на дорогу.

— Алан?

— Вы можете помолчать хотя бы пару минут? — раздражённо бросил он, не поворачиваясь. — Всё, что вам нужно знать, я уже сказал. Дело важное, от него зависит ваша работа. Теперь, прошу, не отвлекайте меня, пока мы не доедем.

Мэттью сжал губы, кивнул и недовольно фыркнул. Даже на предыдущей работе с ним обращались гораздо более вежливо. Напряжение между ними нарастало по мере того, как машина покидала городские пределы и выезжала на трассу, достигнув апогея, когда свернула к кладбищу.

— Зачем мы сюда приехали? — выдохнул Мэттью, выходя из машины.

Парковка была заполнена. Машины прибывали и уезжали, люди сновали туда-сюда: плачущие женщины, сдержанные группы мужчин, обменивающиеся короткими кивками. Вдалеке раздавался мелодичный звон колокола из небольшой церкви, а ближе — отчётливые, печальные слова проповедника, проводившего похоронную церемонию.

— Идите за мной, — Алан резко захлопнул дверцу машины и, быстро обойдя скопление людей, направился к воротам кладбища. — И предупреждаю вас, юноша: больше ни одного вопроса, иначе я вас уволю к чёртовой матери.

Они пересекли зелёный луг, обогнули церковь, из которой выходили прихожане, и свернули на узкую тропинку. От сырой травы подол брюк Мэттью намок и неприятно прилипал к ногам. Алан не снижал темпа, уверенно двигаясь по извилистым дорожкам между могильными плитами. Вскоре они оказались вдали от людских глаз, среди старых, заросших участков. Мэттью следовал за Аланом, пока вдруг не остановился, словно парализованный. Неопределённый страх, предчувствие чего-то ужасного, сковало его. Он застыл посреди могильных плит, опасливо глядя на начальника.

— Зачем вы притащили меня сюда? — голос Мэттью дрожал, нарастая в силе с каждым словом. — Что это за игры?!

Алан глубоко вздохнул и снял очки. Вместе с ними словно исчез образ строгого начальника, обнажив уставшего, пожилого мужчину в мешковатом костюме. Ещё немного, и этот образ мог бы полностью раствориться, оставив после себя лишь слишком большой пиджак.

— Посмотрите сами, — произнёс Алан.

Мэттью вздрогнул, словно от удара электрическим током. Его глаза широко распахнулись, не мигая, остановившись на надгробии, перед которым стоял Алан. Он читал надпись, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Он хотел спросить «Откуда?», но слова застряли в горле. Только хриплое:

— Почему?

— Я думаю, вам следует знать правду, — тихо ответил Алан.

Он положил сухую ладонь с длинными пальцами на надгробие, погладил выгравированное имя и покачал головой. Надпись гласила:

«Ева Ортега. Годы жизни: 12.01.1989 — 24.05.2014. Тому, кто дорог был при жизни, от того, кто любит и скорбит».

Теперь, при дневном свете, Мэттью смог разглядеть Алана. Седина тронула его виски, синие вены проступали на истончённых руках. Перед ним стоял не хмурый начальник, а смертельно усталый, измученный человек.

Мэттью покачивался на ногах. Годы он подавлял воспоминания о родителях: об отце, его запахе дешевого алкоголя и сигарет, о матери, её улыбке, объятиях, ласковых волосах.

— Это... её могила...? — прошептал он, стараясь отогнать от себя призрачный, почти прозрачный образ матери.

— Да. Я подумал, что оставить Еву там, где Ты бросил ее, было бы слишком жестоко, — Алан сжал губы и полез в карман брюк. Его слова звучали словно сквозь воду.

— Где я бросил? — Мэттью переспросил, чувствуя подступающую тошноту.

Мир вокруг Мэттью закружился, в ушах зашумело, а затем раздался крик — его собственный, яростный рык, направленный на образ отца.

— Да. Я знаю, как и где скончалась бедняжка Ева, — резкий, пронзительный голос Алана, пропитанный горечью и, казалось, запахом спирта, заставил Мэттью отшатнуться. Калейдоскоп видений замедлился, приступ тошноты отступил, плач в ушах стих. Он отдышался, прежде чем смог задать следующий вопрос.

— Откуда вы знаете?

Алан закурил сигарету, выпустил струю дыма и начал свой рассказ:

— Мы были знакомы со студенческой скамьи. Буду откровенен, Мэттью, я любил её. И она меня. Мы планировали пожениться после окончания института и уехать в Канаду, к моей семье. Но родители Евы... — лицо Алана исказилось: глаза потемнели, тонкие губы сжались в тонкую белую линию. — Твои бабушка с дедушкой... они настояли, чтобы она вышла замуж за этого... пьяницу, за Ортега.

Ева была послушной дочерью и не смогла ослушаться родителей. Мы прекратили общение, хотя я тайно надеялся, что она передумает. Время шло, но Ева не изменила своего решения. Я уехал в Канаду, жил своей жизнью и вернулся в родной город лишь на свадьбу общих знакомых.

Алан сделал глубокую затяжку, выдохнул и горько усмехнулся. — Там я её увидел. Она была так же прекрасна, как и несколько лет назад. Я до сих пор помню её сиреневое платье с глупыми бантами на поясе и вежливую, натянутую улыбку. Ева всё время держала тебя за руку, тебе было лет пять, а рядом стоял твой... отец. За то время, что я его не видел, он располнел и превратился в настоящую свинью.

В первый же час этот ничтожество напился и начал приставать к гостям. Твоей матери ничего не оставалось, как, краснея от стыда, увести вас домой. Но и того, что я увидел, было достаточно. Я всё понял, Мэттью: я заметил синяки, неумело скрытые под косметикой, покусанные губы и глаза, полные мольбы о помощи. Ты должен понять её, Ева была несчастна.

Мэттью резко поднял голову, стиснув зубы до боли в челюсти. Он уже всё понял, хотя Алан ещё не закончил свой рассказ. Он кивнул, давая понять, что готов слушать дальше.

— Я хотел забрать её, — сжал кулаки Алан, сигарета в его пальцах превратилась в пепел. — Чёрт с ним! Я был готов забрать и тебя! Но... боже, как я радовался, когда узнал, что твоего отца больше нет...

В правой руке Мэттью пронзила острая боль — той самой рукой в детстве он ударил пьяного отца в поясницу.

— Я знаю, что это был ты. Ева рассказала мне об этом сразу же. Ты сделал то, на что я не решился за столько лет, — лицо Алана обрело неожиданное спокойствие, голос звучал ровно. — Дальше ты знаешь: вы переехали в Канаду. И я думал, что всё изменится, что мы будем счастливы. Но Ева настояла на том, чтобы скрыть наши отношения от тебя.

Мэттью сжал кулаки и тихо прошипел:

— Замолчи.

— О, она всё время говорила, что для тебя это будет слишком большой удар! — Алан вдруг улыбнулся, проводя рукой по лицу. — Говорила, что ей нужно немного времени! Какая ирония, что времени у нас больше нет! Она всё отдала вам! Тебе и твоему ублюдку отцу!

Алан перешёл на крик. В этот момент, охваченный яростью и отчаянием, Мэттью развернулся и, не задумываясь, изо всех сил пнул ржавый мусорный бак, стоящий недалеко. Металлический лязг и грохот эхом отозвались среди могильных плит, лишь усилив бушующий внутри него шторм эмоций. Затем, он развернулся и быстрыми шагами ушел прочь, не обращая внимание на зов Алана сзади. Слезы застилали глаза, он спотыкался, вытирая лицо руками, стараясь не разрыдаться прилюдно. Старая, давно зажившая рана в груди вновь заныла, и он почувствовал, как лопаются швы, которыми он старательно заделывал эту пустоту.

Почему всё в его жизни идёт не так? Почему его жизнь – сплошное разочарование? Почему мать так поступила?! Из-за неё он убил собственного отца! Из-за её лжи! Вся его жизнь рухнула из-за её обмана!