Зал, выбранный для показа, украшен неброско, но изысканно. Длинный подиум натёрт до блеска, аккуратные ряды удобных стульев с мягкими спинками. Между рядами мягкие ковровые дорожки, а в дальнем конце помещения – барная стойка. Алкоголь и закуски уже заказаны к нужному дню, официанты наняты, в целом всё готово.

Буквально накануне днём Чонгук провёл пресс-конференцию, где жадные до каждого его слова журналюги высосали из мужчины все соки расспросами о том, почему Чон накануне показа вдруг решил выкинуть такой фортель со сменой коллекции. Хосок, обычно выручающий в таких ситуациях, только гаденько хихикал и наряду с остальными шёпотом повторял «так почему, господин Чон?». Не помогал нисколько и Тэхён, сидящий по другую сторону брюнета. Представленный как ведущая модель Ким ловко избежал всех каверзных вопросов, а на вопрос о том, как они с Чонгуком встретились, соврал и глазом не моргнув.

- Я просто вышел за хлебом в магазин. Стоял себе на перекрёстке, дожидался зелёного света для пешеходов, и тут передо мной прямо тормозит машина, из которой выпрыгивает Чонгук-ши, хватает меня за руку и просит стать его моделью. Я даже не понял сначала, что произошло, болванчиком кивая. Такая вот история.

Под конец Тэхён совершенно бессовестным образом очаровательно улыбнулся, демонстрируя на камеру свою чудаковатую улыбку, отчего все репортёры растаяли, а какая-то молоденькая практикантка и вовсе пискнула. Оставшееся же время Ви был занят тем, что премило улыбался всем вокруг, под столом поглаживая кончиками пальцев бедро Чонгука, из-за чего тот бледнел, краснел, клял свою выдержку, исчезающую, если рядом Тэхён, и обещал себе мальчишку выпороть за подобные проделки. 

Вот только не вышло, хотя и очень хотелось.

После конференции Тэхёна утащил Намджун, чтобы перед репетицией показа всё ещё раз примерить, проверить и поправить в случае чего. Чонгук же отправился к себе в кабинет, чтобы подписать приглашения и отдать их секретарше, чтобы та отправила адресатам. Пусть все знали о том, что показ состоится, но по негласным правилам одного звонка недостаточно. Надо обязательно отправить именные приглашения, чтобы впускали только по ним, установить на входе фейс-контроль, чтобы все гости могли постоять в дверях хотя бы пару секунд, красуясь шикарными нарядами и давая фотографам шанс сделать хотя бы пару фотографий. Шик и блеск, хвастовство и лишний повод показать всем, какие в городе распрекрасные сливки общества. Чёртовы лицемеры.

Чонгук был с головой погружён в подписание ярких приглашений, когда в коридоре послышался топот и сопровождающий его мат. Через секунду дверь резко открылась, впуская Намджуна и семенящего за ним следом Тэхёна. Почувствовав, как дёрнулся глаз, Чонгук сделал мысленную пометку купить успокоительное. Хотя какое успокоительное, когда рядом Ким Тэхён? Бесполезная трата денег.

- Чонгук, если ты не приструнишь этого мальчишку, это сделаю я, - пробасил Ким, пихая надувшего губы Тэхёна к директорскому столу.

- Что он уже натворил? – с лёгким интересом уточнил Чон, покосившись на Ви.

Тот фыркнул и сел на диван, подбирая под себя ноги и скрещивая руки на груди. 

- Я просто высказал своё мнение по поводу этого концепта, а Джун-хён не стал меня слушать. 

Чонгук вскинул брови, с удивлением смотря на парня, а после переводя взгляд на Намджуна. Тот закатил глаза, бурча себе что-то под нос, а после у него зазвонил телефон. Извинившись, он принял звонок, с пару секунд послушал собеседника, а потом в ужасе распахнул глаза. 

- Чонгук, извини, надо бежать. Приструни этого мальчишку!

Как только дверь за стилистом закрылась, Тэхён в мгновение ока оказался возле неё, щёлкая замком. Как только раздался тихий щелчок, Чонгук предусмотрительно отодвинул приглашения в сторону стола. И не зря, ведь во взгляде развернувшегося Тэхёна горел манящий огонёк.

- Я просто сказал, что стоит идти на контрасте. Кожаные штаны в облипку, тонкие рубашки, сквозь которые порой видно соски и плотные жилеты, чёрным цветом подчёркивающие изгибы тел моделей. Это красиво и сексуально, соблазнительно и завораживающе. Пока я рассматривал себя в зеркало, то пожалел, что не могу раздвоиться, чтобы облапать себя же. Для такого хорошо подойдёт сумасшедшая укладка и ярко подведённые глаза.

Негромко мурлыча, Тэхён начал приближаться к столу. Остановившись перед ним, парень скользнул ладонями по столешнице, прогибаясь в пояснице и приближая лицо к сглотнувшему Чонгуку. У Тэхёна глаза сверкают как янтарь, внутрь которого вставлена зажжённая лампочка. Дымчатые тени укрывают нежную кожу век, а угольно-чёрная подводка жирным слоем лежит на линии ресниц. Глаза у Ви всегда красивые и выразительные, но сейчас взгляд приобрёл какую-то томность, пошлость. Вкупе с вновь искусанными губами смотрится по-блядски восхитительно, и Чонгук подаётся вперёд, желая то ли рассмотреть получше, то ли притянуть мальчишку к себе за затылок и в сотый раз попробовать его губы на вкус. Но Ви ловко отстраняется, шкодливо улыбаясь.

- А после этого второй заход. Я ещё не смотрел на своё отражение во втором варианте одежды, но видел Сокджина. Он смотрелся так сладко, завёрнутый в розовый атлас. Такой нежный и красивый, словно декоративная роза. Вот тут-то у нас с Намджунни-хёном и возник повод для спора. Он хочет сделать какую-то там укладку и нарисовать идиотские завитки цветной тушью возле глаз моделей, а я сказал, что лучше просто сбрызнуть волосы водой, взлохмачивая, и смыть после первого захода весь макияж, показывая чистое лицо. 

Подперев рукой подбородок, Чон осмотрел сканирующим взглядом стоящего перед ним Тэхёна, а после достал из закромов памяти все эскизы одежды и готовые костюмы, которые получились. Изображения мелькали перед глазами, накладываясь одно на другое, и Чонгук коротко кивнул. С первым вариантом его всё устраивало, а вот со вторым были некоторые недоработки. Не в плане самой одежды, а в плане оформления моделей, что будут показывать её.

- Почему ты считаешь, что нужна натуральность во второй серии? – поинтересовался Чонгук и более осмысленным взглядом посмотрел на Тэхёна.

Тот, судя по растянувшимся в дьявольской усмешке губам, только этого вопроса и ждал. Обойдя стол, парень зашёл за спинку кресла, в котором сидел Чонгук, и опустил ладони на его плечи, принимаясь разминать мышцы. Чуть нагнувшись вперёд, Ви облизнул губы и прикрыл глаза, отдаваясь во власть фантазии.

- Представь, - прошептал он, и у Чонгука от низкого голоса дрожь по позвоночнику пробежала, - как ты приезжаешь в бордель к Юнги-хёну. Ты стоишь в холле, рассматриваешь висящие на стенах картины, пока твой друг договаривается о чём-то с администратором. А после ты слышишь звук шагов и оборачиваешься. По лестнице спускается парень. Узкие кожаные брюки второй кожей облепляют его ноги и бёдра, очерчивают крепкие ягодицы, прикрытые лёгкой тканью белой рубашки. Она тонкая, полупрозрачная, трётся о чужое тело, доставляя лёгкое волнение, из-за которого у парня напрягаются соски, вульгарно натягивая тонкую ткань.

Юркие пальцы спускаются с плеч к вороту рубашки, принимаясь расстёгивать пуговицы. Первая, вторая, третья и холодные подушечки пальцев забираются под ткань, оглаживая выпирающие ключицы. Расслабившись, Чонгук откинулся полностью на спинку кресла, закрывая глаза и представляя всё, что нашёптывал ему на ухо Ви. Фантазия на месте безымянного парня нарисовала самого автора фантазии, Тэхёна. Чон вспомнил, как на примерке смотрелись брюки на заднице проститутки, и как пришлось потом дрочить в туалете. До такого мужчина ещё не опускался, но сил терпеть не было, особенно когда мальчишка нагнулся, чтобы подобрать упавшую булавку. Шов штанов впился меж ягодиц, а ткань обтянула округлые полушария так плотно, что Чонгук едва удержался от того, чтобы хорошенько шлёпнуть по пятой точке шатена.

- А теперь представь себе утро. Представь, что заплатил за всю ночь и остался с этим парнем на ночь. А утром, когда ты откроешь глаза, он выйдет из ванной. Умытый, но всё ещё со следами от подушки на щеке, взъерошенный, непослушная чёлка лезет в глаза, с которых смыта подводка, но немного её всё равно осталось, серыми росчерками оседая в уголках глаз словно дым. На парне штаны из чёрного атласа, слишком длинные, из-за чего штанины волочатся по полу, окутывая босые ступни. И такая же рубашка свободного кроя с широким воротом, не скрывающим покрытые засосами и укусами ключицы. Ткань лёгкая и струящаяся висит свободно, скрывая изгибы тела, но ты ведь помнишь, что там, под этой тканью... Ты помнишь всё, что было этой ночью, помнишь, как он послушно принимал тебя в себе, как стонал и выгибался, как скулил и просил ещё. От воспоминаний у тебя снова встаёт, а он рядом, такой податливый и всё ещё немного сонный.

Наклонившись сильнее, Тэхён прихватил губами мочку уха тяжело выдохнувшего Чонгука, у которого из-за всей этой игры в штанах стало тесно. Расстегнув полностью рубашку мужчины, Тэхёна принялся покусывать и облизывать его ухо, принимаясь расстёгивать ремень, а после расправляясь с пуговицей и молнией брюк.

- И вот он заползает к тебе на постель и желает доброго утра. Тянется за поцелуем, скользит ладонями по твоей груди, оглаживая царапины, которые сам же и оставил, - прошептал Ви, пробираясь в ширинку и оглаживая вставший член поверх белья, отчего Чонгук шумно выдохнул. – И ты опрокидываешь его на спину, напористо целуя. Он обхватывает тебя ногами, обнимает крепко и жарко отвечает, лижется, кусается в ответ, а сам извивается всем телом. Холодная ткань его одежды только сильнее тебя будоражит, а сам он стонет, потому что на нём нет белья, а скользкая ткань так сладко трётся о член, дразня и мучая. Он раздвигает ноги шире, трётся о тебя и скулит в поцелуй, умоляя «трахни меня, Чонгукки, трахни», и ты рычишь, сдираешь с него чёртовы штаны. И трахаешь.

У Чонгука отказывает мозг, когда Тэхён стонет ему на ухо. Резко поднявшись с кресла, мужчина дёрнул Тэхёна к себе, укладывая животом на стол и сдирая джинсы. Тот не противится, лишь выгибается развратно и трётся задницей о чужие бёдра, поскуливая от ощущения крепкого члена. На этот раз у Чонгука с собой предусмотрительно купленная пачка презервативов, резинка одного из которых вскоре обволакивает член. Тэхён чувствует это, чувствует, что горячую головку, проталкивающуюся в безбожно растраханную задницу, обтягивает латекс, и недовольно скулит, ёрзая.

- Не хочу с резинкой, хочу чувствовать тебя. Ты же знаешь, я чистый. Ну зачем, Гукки?

Но Чонгук не слушает. У него перед глазами упругая задница и красиво прогнувшаяся спина с выступающими позвонками, под ладонями мягкая кожа бёдер, в которые он тут же крепко вцепляется, а внизу живота сладко ноет, когда разработанные из-за регулярного секса, но всё ещё узкие мышцы раскрываются под его напором, обволакивают, сжимают. Тесно и жарко, так классно, что Чон тут же резко толкается, расплываясь в довольно усмешке, когда слышится чужой вскрик и пошлый шлепок кожи о кожу. Медленно и неторопливо толкаясь в жаркое нутро, Чон опирается ладонями по обе стороны от распластавшегося по столешнице стонущего от кайфа Ви и подаётся вперёд, накрывая своим телом и прижимаясь коротко губами к шее.

- Знаю, вот только вчера во время примерки ты подскочил ко мне, сверкая глазами, и принялся в панике нашёптывать, что из тебя вытекает моя сперма. Так что в этот раз мы будем осторожнее, да?

Резкий толчок вперёд, и Ви выстанывает надрывное «даааа», подаваясь навстречу. Снова податливый и такой отзывчивый, совершенно не сдерживающий голоса и плюющий на то, что кто-то может проходить мимо кабинета. Приподнимается на локтях, упирается лбом в замок из скрещенных пальцев, прогибается сильнее в пояснице, расставляя ноги настолько широко, насколько позволяют болтающиеся в коленях джинсы, и принимается подаваться навстречу. Сначала медленно и осторожно, растягивая удовольствие, наслаждаясь тем, как мышцы натягиваются, расходясь под напором чужой плоти, а после медленно возвращаются в привычное состояние, когда член выходит наружу. Но вскоре эта игра надоела обоим, потому что Тэхён жаден до горячего и порывистого Чонгука, а у того перед глазами Тэхён. Тэхён, затянутый в чёрный атлас. Тэхён, умоляющий его трахнуть. Тэхён, громко и развратно стонущий. Тэхён живой и настоящий, распластавшийся на его столе в обычной растянутой футболке и стонущий намного лучше того, нафантазированного.

От этого мозги плавятся.

Срываясь на быстрый темп, толкаясь не столько глубоко, сколько часто и сильно, Чонгук перестаёт думать обо всём, ему остаётся только наслаждаться чужим жаром и отзывчивость и постараться не спустить как школьник, когда Тэхён начинает судорожно нашёптывать его имя и дрочить себе. Жарко и душно, липкий воздух не хочет проникать в лёгкие, даря кислород, от этого цветные круги перед глазами и сумасшедшие желание вроде «хочу укусить его». Собственно, Чонгуку ничто не мешает, и он накрывает стонущего под ним шатена, впиваясь зубами в манящую кожу загривка. Ви вскрикивает и сжимается слишком сильно, от чего Чонгук шипит и толкается сильнее.

- Больно, Гукки, - всхлипывает Тэхён и смотрит увлажнившимися глазами через плечо.

Чонгук кончается. И кончает. Толкается резко внутрь, замирая и впиваясь в припухшие губы любовника. Тот постанывает негромко, сжимается, но больше конвульсивно, чем специально, и мешает целовать себя, лижась на манер игривого котёнка. Чонгук принимает правила игры, вылизывает его губы, медленно растягивающиеся в улыбке, а после отстраняется и принимается вылизывать след от своих зубов, наливающийся красно-фиолетовым. Будет синяк.

- Прости, - шепчет он и отстраняется, осторожно выходя из чужого тела.

Стаскивает презерватив и бросает в мусорную корзину, натягивает бельё и брюки на место и падает в кресло, не удосужившись застегнуть ширинку и болтающийся ремень. Тэхён всё ещё не поднимается, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и унять дрожь в коленях. Взору Чонгука открыта раскрытая всё ещё сжимающаяся дырочка ануса, и мужчина усмехается, подаваясь вперёд. Секунда, и горячий влажный язык проходится по припухшему колечку мышц. Вторая, и Тэхён взвизгивает совершенно по-девчачьи, резко выпрямляясь и оборачиваясь. Чонгук ухмыляется нагло и пошло, Тэхён краснеет, как девственница, которой впервые залезли под юбку.

- Ты охренеть какой сексуальный, когда смущаешься, - заметил Чонгук и притянул парня к себе на колени, обнимая за пояс.

- Дурак, не делай так больше, - прошептал Ви и уткнулся ему лицом в шею, стараясь скрыть покрасневшие щёки.

Чонгук и подумать не мог, что Тэхён может действительно смущаться от чего-то, связанного с сексом, ведь тот работает проституткой. Но реакция была живая и искренняя, а потому лишь распалила спонтанное желание.

- Завтра вечером будет показ. И на втором заходе модели будут выглядеть естественно, как ты и хотел. А после я тебя украду под шумок и увезу домой, чтобы проверить, такой ли ты чувствительный, если завёрнут в атлас и сможешь ли кончить от одного только римминга, - прошептал довольный, как кот, наевшийся краденой сметаны, Чонгук.

Тэхён ему ничего не ответил, лишь прижался сильнее, но Чонгук всё равно почувствовал его смущённую улыбку.

***

Чимин просыпался медленно, нехотя. Да и незачем ему подрываться, ведь сегодня выходной, бордель закрыт, можно пролежать в постели хоть целые сутки. Перевернувшись на бок и подтянув колени к груди, парень обнял большую мягкую подушку, с блаженным выдохом прижимаясь щекой к прохладной наволочке. Мягкая уютная постель, любимая подушка и тёплое одеяло, в которое Чимин закутался по самые уши. Что ещё нужно для счастья? Верно, ничего. Поёрзав немного, устраиваясь поудобнее, Пак уже приготовился вновь уснуть, как послышался щелчок открываемой двери. Сонливость никуда не делась, но мозг принялся за работу, прикидывая, кто это может быть. Для служанок, убирающих комнаты, слишком рано. Пусть парень на часы не смотрел, но нутром чуял, что ещё только около часа, может быть около двух дня. Для ночных бабочек рань несусветная. Мог бы наведаться Тэхён, которому для того, чтобы отоспаться, требовалось всего-то несколько часов, но Кима сейчас в особняке нет. На этой мысли Чимин успел расстроиться, сводя брови к переносице. Без Тэхёна было ужасно скучно и одиноко, поговорить не с кем, посмотреть дурацкие фильмы или просто поваляться на постели, строя нелепые воздушные замки.

- Чиминни, просыпайся.

Этот хриплый голос с проскользнувшими ласковыми нотками Чимин узнает из тысячи других. Вот только поверить в то, что Юнги пришёл к нему, не получалось, а потому парень зарылся лицом в подушку, надеясь, что этот сон продлится.

После случившегося несколько дней назад Юнги его сторонился. Не отталкивал, не ругал, не пытался напугать, а именно сторонился. Если Чимин появлялся на горизонте, Мин сразу же исчезал куда-то. Если они сталкивались в коридоре, мужчина спешил удалиться, а то и вовсе скрыться в ближайшем же повороте. Когда Чимин набрался смелости и постучался в двери рабочего кабинета, ему мягко намекнули, что заняты до скончания веков, и беспокоить не следует. Чимин не понимал, что происходит. Ведь в ту ночь, плавно перетекающую в утро, Юнги был так заботлив и ласков с ним, касался осторожно, помогал обрабатывать раны и... Не только раны. Вспомнив горящий взгляд и бледные тонкие пальцы, сжимающиеся на члене, Пак тяжело выдохнул, непроизвольно алея щеками. Так приятно и сладко, так неправильно и запретно.

- Я же вижу, что ты не спишь.

Голос звучит где-то совсем близко, на макушку опускается ладонь, ерошащая волосы. Матрац прогибается под весом чужого тела, и Чимин всё-таки открывает глаза. Юнги сидит на краю его постели и с лёгкой улыбкой смотрит на него. Его ладонь всё ещё ощущается на голове, а пальцы принимаются перебирать пряди волос. Это приятно и расслабляющее, Чимин пододвигается ближе и вновь закрывает глаза, коротко мурлыкнув. Если он был котом, то давно забрался бы на чужие колени, сворачиваясь клубочком. Или начал бы тереться мордочкой о ласкающую ладонь, выпрашивая поглаживания. Впрочем, последнее может делать не только кот. Перевернувшись на спину, Чимин обхватил гладящую его руку за запястье, опуская себе на лицо и потираясь кончиком носа о центр ладони. В другое время он бы не осмелился на такое, но сейчас сознание всё ещё плавает на границе царства Морфея, а от кожи Юнги так вкусно пахнет табаком, одеколоном, бумагой и естественным запахом тёплой кожи. Улыбнувшись, парень прижал ладонь к своей щеке, наслаждаясь тем, как кончики пальцев коротко пощекотали кожу по желанию хозяина.

- Ты похож на ластящегося котёнка.

Негромкий смешок, и ласкающая ладонь исчезает. Разочаровано выдохнув, Чимин потёр глаза, открывая их и устремляя взгляд на Юнги, осматривая. На том чёрные джинсы и белая рубашка с расстёгнутым воротом, заставляющая вскинуть брови.

- Сегодня ожидаются гости? – с любопытством спросил Пак, приподнимаясь на локтях.

- Нет, сегодня мы будем гостями. Поднимайся и собирайся, нам нужно сначала заехать в салон, а после заскочить в магазин за приличной одеждой. Сегодня вечером показ Чонгука, в котором участвует Ви, и мне прислали приглашение на две персоны. Ты едешь со мной. Если хочешь.

Юнги и сам не понял, зачем добавил это «если хочешь». Он прекрасно знал, что Чимин захочет. Во-первых, проституткам не разрешено покидать бордель. Даже пользующийся привилегией любимчика Чимин был в городе последний раз месяца два назад. Во-вторых, волшебное слово «салон», означающее, что Пак сможет развести Юнги на какое-нибудь сумасшествие. В-третьих, Чимин скучал по Тэхёну так сильно, что почти лез на стены. В-четвёртых, Юнги прекрасно видел, как мальчишка тянется к нему, как хочет снова быть рядом, иметь возможность касаться и заходить в кабинет, чтобы просто молча посидеть на диванчике, наблюдая за чужой работой.

- Мне нужно только умыться!

Чимина как ветром сдуло, вскоре из ванной послышался шум включённого душа, и Юнги усмехнулся, поднимаясь и направляясь к шкафу, чтобы выбрать одежду. Разыскивая какую-нибудь простую рубашку или толстовку, Мин думал о том, почему избегал Чимина всё это время.

Пожалуй, всё дело в том, что он перешагнул грань, и нужно было всё обдумать. Можно было бы обвинить Чимина в том, что тот такой красивый и сексуальный спровоцировал Юнги своими извиваниями, можно было бы списать всё на недостаток секса. Хотя последнее имело иногда место быть, являясь комичным. Хозяин борделя, страдающий от отсутствия секса. Дожили, как говорится. Проблема в том, что от недотраха Юнги в последнее время не страдал, имея для таких случаев пару знакомых дам, готовых в любое время дня и ночи принять его на чашечку кофе с «десертом». Проблема в том, что Чимин при всей своей красоте и врождённой блядскости не настолько хорош, чтобы член вставал от одного только взгляда на него. Проблема в том, что Юнги до этого инцидента не рассматривал мужчин в качестве сексуальных объектов. Но повёлся отчего-то, а оправдания тому не смог найти, что и ввело в смятение.

- Хён, я готов! 

- Одежда на кровати, я жду тебя в машине.

Окинув спешно натягивающего джинсы Чимина, прыгающего на одной ноге, взглядом Юнги усмехнулся и направился вниз. Одна из девушек подала куртку и пожелала удачного дня. Да уж, день будет насыщенным, это точно. Оперевшись о влажный после дождя капот машины, мужчина прикурил сигарету, затягиваясь горьким дымом. Мысли вновь вернулись к Чимину, щеночком вьющемуся рядом. Только глупец не признает, что Чимин милый и добрый, красивый и очаровательный, обладающий харизмой и врождённой сексуальностью. Детское личико вкупе с блядской усмешкой и рельефным телом создавало ядрёный коктейль, на которого велись даже импотенты, платящие за «посмотреть». Только для Юнги, вращающегося в определённых кругах, это не было чем-то особенным. У него собраны лучшие из лучших. У каждой проститутки своя изюминка, даже у поехавшего крышей безбашенного Тэхёна, иначе того не выбрал бы Чон Чонгук, человек пусть и достаточно молодой, но серьёзный и солидный. 

- Хён, я уже здесь! Курить вредно, Юнги-хён, ты же обещал, что бросишь, - лопочет Чимин, подбегая и смотря с укором.

Юнги не отвечает ничего, осматривает мальчишку с ног до головы и выдыхает. Пожалуй, этим Чимин и подкупил. Внимание. Мальчишка постоянно крутится рядом, пытается угодить, облегчить жизнь, сделать каждый день немножко ярче. Проститутка, пекущая кексы своему сутенёру. Было и такое. Пиздец какой-то.

- Я ничего тебе не обещал. Ты сказал, что это вредно, а я согласился. Не более. А теперь садись в машину, пора выдвигаться.

Чимин тут же забирается в машину, пристёгивая ремень безопасности. Юнги думает о том, что Пак действительно маленький милый щеночек. И пусть мужчина никогда не любил собак, но к одной породе, как оказалось, он всё же питает слабость.

To be continued...