С того момента Максим не попадался мне на глаза, и даже на уроках его не было. Будто бы голодная акула покружила в море, а затем, так и не найдя себе пищи, отправилась искать другую жертву вместе со своей стаей. Так было лучше и спокойнее. Я надеялась, что сегодня не будет второго столкновения. Не хотелось вновь испытывать то сковывающее чувство, особенно перед ним. Когда открываешь рот и есть что ответить, но слова проклятым комом застревают в горле. Когда тело не слушается, а ноги врастают в пол. Ощущение уязвимости и собственной слабости.

Во время уроков иногда слышались негромкие шепотки одноклассников. Всем было, особенно новеньким, интересно, что же произошло. Звучали предложения о том, что «эту Настю» снова можно игнорировать, а можно загнобить. Самые умные слова я услышала от того рыжего мальчишки, который в детстве получил рыбкой в глаз. Он спросил, отчего бы просто не забить и не начать учиться, откуда столько внимания к какой-то левой девчонке. Было бы неплохо, если бы его послушали. Хотелось перед ним извиниться за случай с рыбкой.

Алена с упоением рассказывала о том, что было за это время и в какие передряги успел вляпаться «А» класс за десятый год обучения. Я заметила, что она очень часто повторяет слово «проблемки» и постоянно поправляет свои очки, а если ей скучно — теребит серебряные серьги-звездочки в ушах. Это было интересно — подмечать незаметные детали в человеке, наблюдать. Так можно много о чем узнать. Например, о том, что человек по-настоящему чувствует. Его лицо все расскажет за него.

На двух последних переменках к нам приходил Женя. Становился у подоконника и неотрывно меня рассматривал, попутно ведая о всяких интересных моментах из своей жизни. Пока его взгляд скользил по волосам, ушам и рукам, он сказал, что его семья распалась, родители развелись, и теперь-то жить и вправду приходится с Максимом и его мамой. Что это не круто и по-настоящему невыносимо. Частых ссор и упреков друг к другу они не могли избежать. Раньше — братья и лучшие друзья. А сейчас практически чужие друг другу люди. Но, кажется, Женю это не беспокоило очень сильно.

Я видела, что у него чешется язык что-то сказать.

— Ты так изменилась.

Он закусил губу и кинул взгляд на Алену, которая непонимающе посмотрела уже на меня.

— Так прошло много времени. Это естественный процесс. — Я тихо усмехнулась.

Постепенно напряжение между нами сходило на нет и казалось, что ему можно доверять чуть больше, чем другим.

— Твои... Волосы раньше были светло-русыми.

— У тебя хорошая память.

Удержаться от саркастичного выражения было крайне тяжело. Настроение медленно ползло вверх. Все складывалось подозрительно неплохо. А если все складывается именно так, то, значит, где-то определенно есть подвох, которого нужно остерегаться. Я поморщилась от своих мыслей и задалась вопросом — почему нельзя просто расслабиться?

«Потому что это война. Затишье перед бурей. Партия.» — будто чей-то голос прозвучал в моей голове, внушая эти мысли.

— Да, даже очень. Ты же это знаешь. Я умный. — Согласился Женя, а затем махнул рукой. Прозвенел звонок. — До встречи.

Он убежал, а мы с Аленой пошли на занятия. Она все говорила о том, что не может представить меня с русыми волосами.

Когда занятия кончились, я быстро собрала свои вещи, натянула черное драповое пальто — свободное, похожее на небольшую палатку — и вышла из школы, бегло прощаясь с теми, кто со мной вообще говорил. Нужно было сходить в магазин и скорее добраться до дома. Не хотелось сталкиваться ни с кем, даже с Женей.

По дороге шли совсем незнакомые мне люди, дети. Они весело переговаривались о чем-то и смеялись. Я не вслушивалась и надеялась затеряться в этом потоке, чтобы потом свернуть на свою тропинку. Снег прекратился, дождя тоже не было. На улице царила удивительно теплая погода. Солнце светило так ярко, что порой приходилось закрываться рукой. Громко щебетали птицы. На деревьях набухали почки. Это располагало к хорошим мыслям.

Я отделилась от людей, свернула меж домами, выходя на знакомую с детства тропу, и на всякий случай обернулась. Никто не шел сзади, в этом дворе царила полнейшая тишина. Вздохнув, я пошла дальше. Оставалось совсем немного...

— Что она с собой сделала... — Отрывок какого-то разговора донесся до меня.

Голоса были слишком знакомыми. По коже пробежались неприятные мурашки.

— Не знаю, сам спроси.

Кто-то сзади усмехнулся. Их было двое? Трое? Или на этот раз были все? Почему именно сейчас они пошли этой дорогой? Я крепко сжала губы и мысленно повторяла «Не оборачивайся! Не смей оборачиваться! Тебя это не касается!».

— Розовая... Грязно... Ты только посмотри!.. Не понимаю, может ты поймешь... Пойдем на мелзавод сегодня... Ты смог купить?.. Наверное дорого... Три спичечных коробка... Зеленый пакетик... Я куплю... 4 литра... С вас деньги, один не потяну...

Я ускорила шаг, только чтобы не слышать их и скорее добраться до дома. То, о чем говорил Максим с Ромой и Егором осталось загадкой, которую не очень-то хотелось разгадывать. Наверное, сегодня они пойдут гулять на мелзавод. Может, поднимутся на его крышу и усядутся на полуразрушенной бетонной трубе. Когда-то мы ходили туда все вместе, делали бумажные самолетики и запускали их, наблюдая, как они растворяются в темно-зеленых кронах деревьев. Кажется, что такого больше не будет.

Послышался громкий смех, будто смеялись они надо мной. С этим нужно что-то делать. Надо уйти из поля зрения и придти в себя. Глупо, наверное, что их разговор, не факт, что обо мне, уже так выбивает из колеи. Но я ничего не могла с собой поделать, поэтому снова ускорила шаг, срываясь едва ли не на бег.

Ближе, еще ближе. Голоса громче и четче. Им не составило труда нагнать меня.

Второе столкновение.

Пора присмотреться к противнику и узнать о его слабостях, чтобы начать контр-игру.

— Хэй, привет. — Широкая ладонь Ромы легла на плечо, заставляя дернуться. Справа шел Максим и Егор. Они приблизились слишком быстро.

— Привет.

Я старалась выглядеть как можно более спокойно. Сердце в груди предательски бухнуло.

— Что ты с собой сделала? Они такого странного цвета. Твои волосы.

Максим взял прядь моих волос и намотал ее на палец, после чего чуть потянул на себя и отпустил.

— Мальвина. — С легкой усмешкой добавил Егор, с неподдельным интересом всматриваясь в меня.

— Да-а-а... — Протянул Максим и цокнул языком. — Знатно тебя время потрепало.

— Никто меня не трепал.

Я нахмурилась и резким движением скинула ладонь Ромы с плеча. До дома оставалось совсем недолго. Быстро открою дверь и забегу вовнутрь. Они не посмеют пойти за мной.

— По тебе не скажешь. Дергаешься, как паралитик.

— Я не дергаюсь! И чего вы вообще за мной увязались...

Казалось, что они выбрали эту дорогу и появились настолько внезапно не просто так. Что шли специально за мной.

— Нам как бы тоже домой надо. Мы живем рядом, если у тебя еще не отшибло память. — Недовольно произнес Егор, скривившись.

Он был прав. На секунду забылось, что мы все все еще живем в одном дворе, совсем рядом друг с другом. Показалось, что я на вершине какого-то параноидального айсберга.

— Не отшибло. Я уверен... — Максим как-то слишком слащаво улыбнулся. Меня аж передернуло. Он сделал паузу, будто бы обдумывая, что сказать. Неужели снова придется услышать ЭТО? — Что она помнит все.

Все. Я правда помню все. Как же он прав, черт возьми.

Мой дом показался из-за угла. Оставалось дойти совсем немного, потерпеть совсем чуть-чуть и не реагировать. Я же выше этого, я должна справиться и найти выход из этой ситуации. А сейчас выход — молчать. Так будет лучше. Максим посмеивался и все еще шел следом, ничуть не отставая. Будто бы выследил свою добычу, будто готовится к нападению или осуществлению плана.

Я зажмурилась, стараясь шагать как можно шире. Уже видно балкон из белого кирпича, на котором хлопочет бабушка, что-то вымывая и поливая цветы. Еще немного, и мне не нужно будет убегать. Дома спокойнее, дома можно отдохнуть, расслабиться и попить чаю.

Два шага, и я у домофонной двери. Открыла, оглянулась напоследок и... Пораженно замерла. Внутри все опустилось, губы сжались в тонкую полоску. Егор и Рома, продолжая переговариваться, прошли вперед, но это уже мало волновало.

Прямо под балконом стоял Максим, широко улыбался и стучал в окно. Бабушка, как только его увидела, сразу засветилась и выглянула.

Нет, закрой окно. Иди на кухню. Пожалуйста.

— Здравствуйте! — Он даже не смотрел на меня, все улыбался и улыбался. Что-то задумал. Это не просто так. — Как ваши дела? С кухни так вкусно пахнет! Все ваши пироги?

— Ой, Максик! — Восхищенно охнула бабушка. Она всегда его любила. — Дела потихоньку... А твои? Со школы вернулся?

— Да тоже так же, вот только последний урок закончился. Возвращаюсь домой.

— Поздно-то как... Вы наверное так устаете. А у тебя же еще тренировка, да? А где Настенька? С тобой шла?

— Да, уже у подъезда стоит. — Он кивнул на меня. — Шустрая, даже я не заметил, как она от меня оторвалась.

— Ну что же вы! Эх! Заходи к нам, чайку попьешь! С моим вкусным вишневым пирогом. Только-только сделала.

У меня внутри все сжалось. Я хмуро посмотрела на этого уже выросшего мальчишку, понимая, что же это был за план.

— Конечно.

Его улыбка сочилась ядом, в котором я просто захлебывалась. Усмешка била по ушам. Он двинулся ко мне, а затем прошел мимо, заходя в подъезд.

— Спасибо, что придержала дверь.

Очередная усмешка. Как же захотелось опустить его в чан с омерзительными отходами. Я пошла следом.

Дверь нашего дома гостеприимно распахнулась, бабушка пропустила Максима вовнутрь. Мы молча разулись, по настоянию помыли руки и прошли на кухню.

— Так давно ты к нам в гости не приходил... Ох, Настюш, а помните, как вы в детстве фильмы смотрели? А как ты водки случайно хлебнула? Ох весело тогда было!

— Безумно. — Я скривилась и села за стол.

Бабушка проворчала что-то о том, что я не помогаю ей — не нарезала пирог, не подала чаю. Пусть говорит, что угодно. Его обслуживать я не стану.

— Особенно весело было промывать потом ее пылающее горло.

Максим улыбнулся моей бабушке, и та растаяла, отрезая кусок пирога побольше, да по сочнее. Вскоре на столе появились две большие, ароматные чашки со сладким фруктовым чаем.

— Оставить вас поболтать? — Бабушка была слишком добра.

— Да ты нам не мешаешь... — Негромко сказала я, желая ее ухода меньше всего.

— Я думаю, вам есть о чем поболтать!

— Да, есть, очень много о чем. — Максим мотнул головой, убирая с лица волосы и кусая пирог. — Очень вкусно.

— Вот и славненько, я побежала!

Бабушка вышла с кухни и плотно закрыла дверь. На кухне повисло угнетающее молчание. Мне было неуютно рядом, но... Что он может сделать мне в моем доме, когда в нем есть старшие? Совершенно ничего. Так что, нужно немного успокоиться.

Максим с наслаждением ел пирог, уже допивая чай и поглядывая в окно на летающих, чирикающих птичек. Кажется, он совсем не испытывал никакого дискомфорта.

Отпал всякий аппетит. Хорошо бы, если бы...

— Так, что ты с собой сделала? Тебе так не идет.

...он молчал. Но Максим не будет молчать, конечно же.

— Мне все равно, как ты думаешь. Я не должна подстраиваться под твои вкусы.

— Что ты такая злая? — Он цыкнул языком и кинул в меня вишенкой. — Я же по-хорошему.

— А я по-плохому. Видишь? Может, домой пойдешь?

Его загадочная улыбка никогда мне не нравилась, потому что она значила что-то определенно... Нехорошее. Максим подсел поближе и взял крупную прядь волос справа от моего лица, накручивая ее на палец, а затем нюхая.

— Пахнет краской. Фиолетовые волосы... — Максим всматривался в мое лицо долго и пристально. Подался немного вперед. Я ощущала его дыхание на щеке. — Такая же трусость во взгляде. Липовая смелость.

Время замерло в этот момент. Он был слишком близко и говорил тихо, вкрадчиво. Чтобы я наверняка запомнила это. Каждое слово будто ударом плетки отражалось на лице.

— Как ресницы трепещут... От тебя пахнет страхом.

— Чувство не может пахнуть.

— Может. Поверь. Еще как. Страх испускает запах. Его можно учуять издалека. Вот так посмотришь... И заранее видишь, кто тебя боится. Заранее знаешь, на кого нападать.

Максим рассуждал, как хищник, на чьем счету было множество жертв. Я слегка повернулась к нему. Он пытался и этим меня испугать?

— А если я тебя не боюсь? Прошло много времени. Люди меняются.

— Боишься. Ты посмотри на себя.

Парень резко схватил меня за запястье и проверил пульс, спустя секунд тридцать победно усмехаясь.

— Я же говорил.

— Это неважно.

Я поморщилась и чуть отодвинулась назад.

— Еще как важно. — Он отстранился и вальяжно откинулся на спинку стула, словно... Король. — Это дает мне знать о том, что все снова становится на свои места, моя милая п...

— Не смей говорить мне этого. Понял? Не смей.

Максим не выдержал и засмеялся. Я моментально подорвалась с места и подошла к двери, открывая ее и указывая на нее пальцем.

— Иди к черту отсюда, слышишь?

Не прошло и минуты, как он исчез из кухни, а затем из моего дома. Было бы неплохо, если бы он исчез еще из моей жизни.

Его план прошел четко по установленной схеме. Напросился в гости, а затем выбил меня из колеи. Спутал все мысли, заставил думать о том, о чем не надо было. Сначала о том, что, может быть, он правда не хочет чего-то плохого. Потом о том, что чувствовать чье-то дыхание, опаляющее дыхание, на своей щеке — довольно приятно. Следом, что все медленно возвращается на свои места. Последняя мысль стала заключением эпопеи в моей голове.

Я действительно стала дебютанткой.