Летом Веронике всегда становилось одиноко. С наступлением каникул все ее одноклассники разъезжались на дачи к бабушкам и дедушкам. Там они гуляли в лесах, купались в речках, объедались клубникой, малиной и смородиной, ходили со старшими на рыбалку, играли в веселые и шумные игры. У родителей Вероники дачи не было, а все ее немногочисленные родственники жили в городе, практически на соседней улице. Уезжать было некуда.

Каждое лето из развлечений у Вероники оставались лишь бесцельные прогулки по безлюдному пустому двору и книги. Целыми днями девочка сидела на подоконнике и читала толстые сборники сказок в ярких переплетах. Когда ей надоедало читать в одиночку, она пододвигала поближе к себе большую ивовую клетку и пересказывала новые истории любимому кенару по кличке Одуванчик.

Вечером, когда уставшее небо начинало взбивать пушистые перины облаков и зябко куталось в плед из темно-синей свежести, Вероника откладывала очередную книгу и, уткнувшись пуговкой носа в оконное стекло, строго следила за тем, чтобы все знакомые ей звездочки зажглись вовремя. И мечтала. Мечты ее всегда были посвященны одному и тому же. Что однажды, совершенно неожиданно, у нее появится настоящий волшебный друг. Такой, который не уедет на все лето на дачу и не бросит ее одну в пустом и скучном дворе. Вероника представляла себе, каким он будет добрым и веселым. И еще почему-то ей всегда думалось, что он будет пушистым. Как друг может быть пушистым, девочка не особо себе представляла. Но ее мечте это нисколечко не мешало.

Однажды Вероника засиделась на подоконнике допоздна. Родители давно легли спать, и Одуванчик уже дремал в своей клетке, спрятав голову под крыло. Сонный ночник тускло светил, рисуя на стенах комнаты причудливые, зыбкие тени. Девочка сидела тихо-тихо, прислушиваясь к тому, как за окном, хрипло и скрипуче, нашептывали колыбельную старые клены.

Неожиданно Вероника различила неяркую короткую вспышку в глубине двора. Словно припозднившийся солнечный зайчик запутался в густой траве и теперь, напуганный окружающей темнотой, старался как можно глубже забиться под корни дерева. И, одновременно со вспышкой, в густой ночной воздух влился какой-то совершено новый звук. Тихий звон, словно кто-то осторожно трогал чуткие серебряные колокольчики. Этот звук позвал Веронику.

Мгновенно решившись, девочка распахнула окно и храбро соскочила с подоконника – она жила на первом этаже. Босые ноги тут же намокли от холодной росы, но Вероника не отступила. Осторожно ступая она пересекла, ставший таким незнакомым, ночной двор и на цыпочках приблизилась к дереву. Трава у корней разрослась необычайно густо. В лунном свете темные стебли серебрились от росы. И за этим густым покровом что-то таинственно блестело. Мелодичный звон окутывал ствол клена шалью волшебной таинственности.

Вероника заколебалась всего на мгновение. Все-таки ей было немножечко страшно. Но, наконец решившись, она осторожно раздвинула траву. Любопытная ночь заглянула поверх ее плеча, да так и замерла очарованная.

Из-под черного корня к небу робко тянулось несколько тоненьких стебельков незабудок. Необычайно крупные голубые цветы сияли нежным, чуть голубоватым светом. А рядом с ними, запутавшись в жесткой траве, лежал крошечный белоснежный котенок. Веронике показалось, что его шерсть светилась точно так же как и лепестки незабудок. Котенок жалобно мяукал и трогал цветы мягкой лапой, отчего те покачивались, роняя на сырую землю крошечные искры и тихо звенели.

– Маленький, – шепотом позвала Вероника и потянулась к котенку. – Иди сюда.

Зверек не испугался, не попытался убежать или отбиться. Напротив, он доверчиво ткнулся мордочкой в ладони и замурлыкал.

Впечатлительная летняя ночь на цыпочках проводила Веронику до подоконника. И до самого рассвета заглядывала в окно и строго шипела на расшалившийся ветерок. Ночь боялась спугнуть волшебство. Она лучше всех в мире знала, как легко спугнуть хрупкое, голубоглазое чудо, спящее на подушке Вероники.