Любой грех противодействует любви. А убийство - это один из самых тяжелых грехов. Огонь и вода не живут в одном сосуде, и любовь не живет в человеке, который так тяжело грешит.

***

В гостиной в камине тихо трещат полена. Стрелка на больших антикварных маятниковых часах вскоре достигнет отметки «полночь». Тёмные, наполненные гневом и готовые испепелить всё живое глаза вглядываются в такой же тёмный вид за окном.

Чёрный дорогой автомобиль с тонированными стёклами выехал из тьмы ночи и остановился во дворе не менее дорогого особняка, где жил уважаемый в высоком обществе человек со своей семьёй — женой и дочерью.

Противясь воле мужа, женщина не стала убивать в своём утробе зачатое второе дитя, и вот сейчас она вышла из машины, держа на руках новорожденного мальчика.

— Мама вернулась!
Совсем маленькая светловолосая девочка уже мчалась к матери в одном лишь тоненьком сарафане, не смотря на вечернюю летнюю прохладу и поздний час.
— Мама принесла братика!

— Любимый! Взгляни на нашего милого сына! — позвала с порога женщина, глядя, улыбаясь, на крохотный сморщенный носик и обнимая второй рукой дочь. Малышка поцеловала мать в щёку и убежала в свою комнату.

Мрачные глаза наблюдателя заблестели в такой же мрачной темноте, и из гостиной навстречу прибывшим вышел мужчина с налитыми кровью глазами и посмотрел на них исполобья:

— Не показывай мне это создание, Аннет!
От реакции мужа радость с лица молодой матери сползла, словно вода с камня, а на сердце будто появилась трещина: супруг всё ещё не принимает ребёнка.
— Он будет лишь лишним прожорливым ртом в этом доме, а мы и так на мели! И ты знаешь это! — прошипел мужчина.

— Но ведь... — хотела возразить Аннет, но не успела: злость разразилась фонтаном из души её мужа.

— Я говорил тебе избавиться от него! — крикнул он на жену.

Смиренному спокойствию женщины можно было позавидовать: сейчас она стояла и с пониманием выслушивала срыв супруга. После того, как он умолк, она тихо спросила:

— Почему ты не хочешь на него даже посмотреть?

— Он – это просто лишние растраты! Еда, одежда, обувь, игрушки, а когда он вырастет, ему понадобятся деньги для других растрат. Мы на мели, Аннет! Я не хочу видеть в своём доме ещё один источник убытков!

Вокруг богача нарастала чёрная туча из ненависти, гордости, сребролюбия и простой злости.

Почувствовав неладное, малыш начал тихо хныкать, что потом переросло в детский плач.

— Тебя интересует что-то кроме твоих сбережений? — всё так же спокойно вновь задала вопрос женщина и резко прибавила, не сменив тона, — Может нам уйти?

— Если ты собираешь оставить мелкого обормота себе, то можешь уходить, куда хочешь! Не держу! — напоследок рявкнул мужчина и отвернулся.

— Доченька! Одевайся. Мы уходим отсюда!

— Зачем тебе забирать её? — поменялся в лице разъярённый хозяин дома.

— Я не позволю, чтобы мои дети росли в одном обществе с тобой! — твёрдо произнесла Аннет. — Да и зачем тебе ещё кто-то, кроме тебя самого? Она тоже растёт и просит еды и одежды. Так ведь?

— Ты не заберёшь у меня дочь! — резким движением мужчина схватил жену за предплечье, не давая выйти из дома.

— Прощай, Кесс, — женщина выхватила руку из крепкого захвата мужа и быстро выбежала прочь, забрав с собой двоих маленьких напуганных детей.

— Помни: ты поплатишься за это! — закричал вслед беглецам бизнесмен, ударил кулаком в стену и истерически заплакал неизвестно от чего.