— Всё началось много лет назад, когда... Нет, раньше! Намного раньше! — собирался с мыслями Каспер, вспоминая мельчайшие детали своей истории.

Изабель спокойно сидела, внимательно слушала все обрывки воспоминаний своего клиента и что-то параллельно записывала в тонкую тетрадь.

— Я... Я сломал ей жизнь!.. — резко воскликнул Хитченс и по его щеке стекла одна слеза.
В присутствии Изабель он размяк, как давно засохшая пыльная тряпка, которую положили под струю чистой воды в кране.

— Прошу прощения, кому именно?

— Моей жене... Бывшей жене... — выдохнул бизнесмен, — Я выгнал её из дома на руках с младенцем!.. Так она ещё и мою дочь забрала, сволочь. Взяла и забрала у меня из-под носа единственный смысл моей жизни. Мы сломали жизни друг другу взаимно. Понятия не имею, что с ней и детьми было дальше, куда они пошли, за что жили... Я ничтожен! Думаю, мелкая Адамс забрала мои сбережения не зря. Это моя плата за грехи.

Он выливался и выливался; на глазах проступало всё больше давно иссохших в нём слёз.

— Вы никогда не хотели найти их? — с пониманием и сочувствием спросила мисс Маре.

— Она моментально затерялась после своего ухода. Если вы помните, ещё долгое время все газеты пестрили заголовками по типу «Жена миллионера Каспера Хитченса пропала без вести». — Он провёл в воздухе руками, будто рисуя огромное название статьи:
— Искать её тогда у меня желания не было. Как зовут сына, я, ко всему своему стыду, до сих пор понятия не имею. Единственное что: я хотел вернуть мою дочь, но не мог найти её... Хотя, если бы я тщательнее её искал, то нашёл бы! Я не действовал всеми силами! Я ничтожный отец и муж!

— Вы здоровый статный мужчина. Помните, что пока вы живы, ничего не потеряно.

— Я должен найти их! Обязан! Даже если они не простят меня и не примут.

...

После нашего разговора мы оба замолчали на неопределённое время. Говорить не было ни желания, ни сил. Но я заметил, что Черри впала в очередные раздумья, зажегши новую сигарету из пачки и томно выдыхая дым в оконную щель. Она очень часто думала. Очень. Понятия не имею, что творится у неё в голове в эти моменты, но... Вряд ли она наслаждается ними. Наверняка они её душат, как меня мои. За время нашего знакомства я понял одно: мы с ней — две родные души из далеких друг от друга миров. Такие разные и одинаковые одновременно... Часто мы даже думаем об одном и том же, хоть и бывают разногласия, как с телефонами. Теперь я не представляю, как раньше существовал без неё, без её взглядов на жизнь, постоянных потоков мыслей, растрепанного хвоста, уставших глаз и тонкого аромата недешевых сигарет. Постепенно замечаю, что становлюсь одержимым ею — моей, спасённой от меня самого, бывшей жертвой: я хочу жить с ней, не существовать по отдельности, чувствовать её, дышать с ней, чаще видеть её улыбку, хочу улететь с ней куда-то далеко, стереть прежнюю жизнь и начать всё заново вместе. Но она никогда не узнает, что является на самом деле таким слабым местом для меня.

Неудивительно, но Черри опять резко вывела меня из моих немых раздумий своими мыслями в слух:

— Мы должны... Нет, мы обязаны уехать отсюда. Хоть пешком в Канаду!

Она налила себе стакан воды, залпом осушила и решительно поставила его на стол, как точку на прежней жизни.

А ты был прав, чертёнок: вы думаете на одной волне! Но ты же сам понимаешь, что бежать от проблем — не выход, так ведь? Ты же не думаешь, что ночные кошмары Черри прекратятся на другом конце Земли? Она всегда будет помнить то, что ты сделал с ней! Всегда!

— Давай улетим, Моррис! — Черри бросилась в мою сторону, чуть не заплакала, уткнувшись в моё плечо, и дрожащим голосом затараторила: — У меня есть деньги, мы купим паспорта, билеты в одну сторону и улетим! Пожалуйста! Подальше от этого проклятого пыльного города, от этого напряжения. Куда ты хочешь? Мне всё равно!

— Бежать от проблем?.. — неуверенно переспросил я, вспомнив слова своего внутреннего голоса.
Незаметно для самого себя я легонько обнял Черри одной рукой за спину и прижал к себе.

— А что, если это поможет? — Девушка подняла на меня полные надежды глаза.

— Италия! — кратко ответил я.
Это была единственная страна, которую я запомнил из уроков географии из детства, и в двенадцать лет просто бредил попасть туда.

— Генуя! — Черри, видимо, продолжила мои идеи по поводу этой страны, — Крупнейший портовый город Италии, столица одного из регионов.

— Ты права, — уловил я ход её мысли, — Хочешь что-то спрятать – положи на видное место. В большом городе проще затеряться.

— Завтра же! Завтра же я достану документы!

...

Джерард плёлся поздним вечером из архива, где ему, как комиссару, предоставили записи с камер видеонаблюдения. Рабочую машину брать у него настроения не было: он хотел пройтись пешком и постараться избавиться от размышлений, но они не покидали его. В голове голоса разделились надвое:
«А девчонка не дура! Сумела спрятаться на окраине, где нет наблюдения!», — твердил первый. «Конечно не дура! Это ж сколько нужно было ребёнку продумывать план кражи миллионного состояния?! Ум и логика у неё развиты отлично!», — подтверждал второй.

Неожиданно сам для себя Джерард со всей, никому не адресованной злостью ударил кулаком в стену ближайшего дома.

— Анджела могла бы стать такой же! — яростно закричал Прайс, не обращая внимания на удивленных, а то и испуганных прохожих.

На веке задрожала одна еле видная слеза, но он смахнул её и не дал себе разрыдаться. Плакать было не в его духе, не по статусу. Мужчины бывают скупы на слёзы даже при испытании сильной боли.
Сделав глубокий вдох и выдох, Джерард решительно отправился домой, пока не наступила новая волна.

Порог квартиры он перешагнул с пустым взглядом, который был тотчас расшифрован Оррином.

— Ты редко бываешь таким... — начал он уж было говорить, но Джерард перебил его сухим вопросом:

— Какой бы она была, если бы выросла?

— Не знаю, Джер... Наверняка прекрасной! — Оррин вздохнул, зная историю друга до их встречи.

Нависла неоднозначная пауза. Джерард пустым взглядом смотрел в пол, а Оррин — на Джерарда. О чём думал каждый из них, не знали даже они сами.

— Может, давай откажемся от сделки с этим Хитченсом? — тихо спросил медик. — Мы ввязались в войну, где на кону стоят огромные деньги. Зачем нам они? Мы потеряли чертёнка Морриса...

— Он показал свою слабохарактерность. Как минимум два раза за одно единственное дело! — Джерард спокойно исподлобья поднял глаза, но в его голосе чувствовалась ненависть за тихим скрежетом зубов.

— Ты помнишь своё первое дело? Кого ты убил самостоятельно впервые?

— Не взывай меня к совести, Оррин! У него была возможность отказаться, если он понимал, что не потянет.

— Знаешь, Джер... Выбор то у него был, но как он мог знать, что не сможет? Для него такое предложение было сродни эйфории. «Мне впервые предложили дело. Я не могу от него отказаться!», — звучало у него в голове. Но мы никогда не принимали заказы на убийство детей! Он не видел, каково это.

— Этот, как ты мог выразиться, ребёнок вынес со счетов взрослого мужчины пару десятков миллионов долларов на нескольких десятках банковских карточек. О каких детях ты говоришь?

— Ей всего семнадцать.

— Ей уже семнадцать, — исправил на свой лад Джерард. — Я обещал Хитченсу, что мы в любом случае грохнем эту... девочку!

— Ты хочешь додавить чертёнка и дождаться, пока он всё-таки убьёт Адамс? — с подозрением о планах друга спросил Оррин, выгнув бровь.

— Для начала да, но если этого не произойдёт, я убью её сам, даже без твоей поддержки. Я всегда выполняю обещания! И ты это знаешь!