POV: Эшли.

Человеку постоянно приходится делать выбор. Будь то цвет одежды или еда, которая должна утолить голод. Но это всё мелочи. Бывает, что приходится делать действительно сложный выбор. И ты делаешь его в пользу того, что тебе не навредит. Или пытаешься его сделать. Я ненавижу выбирать. Даже не потому, что это тяжело, а потому, что постоянно ошибаюсь.

Ошибки… Какое глупое, всё же, слово. Есть ведь выбор, последствия которого можно быстренько исправить, а есть вещи, которые имеют последствия на всю жизнь. Ошибки… Значит, так можно назвать детей в детском доме, от которых отказались родители из-за неправильного выбора? Ошибки? Какая-то часть всего населения — живые ошибки?

От этих мыслей мне стало как-то жутко. Я выключила кран и вышла из душа, попутно собирая с пола одежду и натягивая её на себя. Я стала перед зеркалом, пробежалась взглядом по своему внешнему виду.

Грязная ты душа… Чего ж ты смотришь на меня? Опять красные глаза, опять не спала всю ночь. Тебе так проще? Глупая ты ошибка.
Я втянула живот, стала перед зеркалом боком и откинула назад короткие светлые волосы. Они еле закрывали собой маленькую татуировку в виде сдутого одуванчика на плече. Ещё одна ошибка молодости. Мой взгляд притянул экран телефона с сообщением о том, что на счету кончаются деньги. Я вспомнила про Марти и то, как он постоянно пополнял мне счёт. В этот раз не стал. Я действительно чувствую себя мерзко. Почему-то мне хочется верить, что я хоть чем-то отличаюсь от девушек, которые смотрят только на кошелёк парня.
Я не такая.
Меня не так воспитали.
Я не была такой, но такой меня заставили быть.
Но кто?
Обстоятельства? 

Мне нужны деньги для оставшейся семьи. Мне нужны деньги, чтобы доказать им, что не зря они воспроизвели меня на свет. Не зря я существую. Я строго посмотрела на своё отражение, сжала руки в кулаках и бросилась к шкафу искать подходящее платье. Плевать на принципы. Плевать на себя. Это ведь нормально?

*****

Я вышла из дома, поглядывая на время. Белое зауженное платье и такого же цвета туфли гармонично смотрелись с лёгким макияжем и неестественно белым цветом волос. Да, никто не верил, что я такая «белая» от рождения. А тот, кто верил, называл меня голубоглазым ангелом, но считал так недолго.
— Ты опаздываешь, — я улыбнулась, когда Марти вышел из ярко-красной машины и подошёл ко мне, открывая передо мной авто.
— Я-то? Ты опоздала на несколько дней, — съязвил он своим холодным, как всегда, голосом. Мне осталось лишь терпеливо промолчать и сесть на переднее пассажирское сидение. В лобовом стекле я увидела соседа. Сейчас было раннее утро. Похоже, он собирался ехать в школу, уже сидя на сидении мотоцикла и, заметив нас с Марти, презрительно ухмыляясь.
— Кто это? — наконец озвучил свой немой вопрос мой парень.
— Мой сосед.
Марти поставил руки по бокам и внимательно рассматривал парня, чего тот не смог не заметить. Тейлор надел на голову затонированный шлем, дал по газам и уехал, эпично показывая моему парню средний палец. На это я ухмыльнулась, а вот Марти… Ему явно это не понравилось.

Как я и ожидала, его родители решили провести вечер в компании родственников в каком-то дорогом ресторане Сент-Пола. Это было в минутах десяти езды от моего дома, но за это время я успела двести раз проклянуть себя за эту ошибку. Пожилая дама в фиолетовом платье с большим вырезом в зоне декольте сидела в центре стола и всё рассказывала свои бредни о том, как тяжела её жизнь, как дороги нынче платья. Я слушала и удивлялась тому, как много этот человек требует от жизни. Её муж — приличный мужчина с гордой сединой на висках — постоянно молчал. Да, он бы тоже не против сказать пару колкостей в мою сторону, но он делает это только после своей жены.
— Но больше всего я переживаю за своего сына, — она артистично схватилась за сердце, мол ей стало плохо. — В последнее время он совсем теряет голову из-за этой вертихвостки, — она совсем не стеснялась тыкать в меня пальцем перед своими подружками и их мужьями. За этим столом было много людей. Они заплатили администрации и заняли весь ресторан на целый день, поэтому пригласили всех, кого только можно было.

На её слова я сдержанно улыбнулась, но промолчала. Не хотелось даже смотреть на Марти, который абсолютно проигнорировал её фразу.
— Ещё не вечер, милая, — поддержал её муж, положив морщинистую руку на её плечо.
— Ты абсолютно прав. Ещё не поздно взяться за голову, — она вальяжно взяла в руки бокал вина и сделала несколько глотков, не отрывая от меня своих змеиных глаз.
— Позвольте я отлучусь, — я притворно улыбнулась и поднялась со стула. Впрочем, этим людям не привыкать видеть притворные улыбки друг друга, ведь они ответили мне тем же.
Сбежать в туалет и отсидеться там остаток дня было моей мечтой. Я зашла в уборную, стала перед раковиной и набрала в руки побольше воды, с большой силой брызнув ею в своё лицо. Плевать на макияж. Я хочу смыть с себя это всё. Какой же я мерзкий человек. Зачем я делаю это? Неужели я хочу жить в этой семейке всю свою жизнь ради зелёных бумажек. Нет, не хочу. Но что тогда?
— С Вами всё хорошо? — спросила у меня официантка, только что вошедшая в помещение. — Чем-то помочь?
Девочке было на вид лет пятнадцать. Наверное, подрабатывала здесь, прогуливая школу. Вот так нормальные люди зарабатывают деньги, Эшли. А ты…
— Нет, спасибо. Всё в порядке.
— Это не моё дело, но… Почему вы позволяете ей делать это с собой?
Я смотрела на неё очень долго. Это засмущало девушку, и она опустила взгляд, молча выйдя из туалета. Мои глаза всё никак не могли перестать сверлить взглядом дверь, которая закрылась за ней. Даже эта девочка с двумя тонкими длинными косичками понимала эту жизнь лучше, чем я. Нельзя позволять втаптывать себя в грязь. Нельзя позволять вытирать об себя грязную подошву. Нельзя быть слабой.
Сломают. Уничтожат. Навсегда.

Я вышла из туалета, села на своё место. Возле меня сидел какой-то дедулька, что постоянно неприятно чавкал. Его вставная челюсть то и дело издавала мерзкие звуки, но даже они не были так ужасны, как голос матери моего парня.
— Мы уже заждались, — важно промурлыкала она.
— Прошу прощения.
Последний шанс… Я даю этой женщине последний грёбаный шанс. Ещё одно слово и ей стоит бояться моих ногтей.
— Просить прощения Вам стоит у Вашей матери. Одно дело видеть Вас своей невесткой, а другое — воспитывать маленького… — дедулька снова противно зачавкал, — мерзкого… — я подняла подбородок, внимательно выслушивая её комплименты, — монстра.

Взрыв…

Всё было смутно и слишком быстро. Эмоции бурлили во мне, как кипяток, прожигающий кожу и глаза. Я помню, как плюнула ей прямо в лицо. Помню, как вырвала у рядом сидящего дедульки кусок мяса, который он так отчаянно грыз. Помню, как вместе с куском мяса вырвала его вставную челюсть и бросила в эту мерзкую женщину. Её обвисшая грудь, которую более менее смогла спасти только туча силикона, забрызгалась противной слюной. Как моей, так и её дальнего родственника. Помню, как Марти силой отталкивал меня от стола, чтобы я не опрокинула свечи на чьи-нибудь волосы. Парень так же вытащил меня и из ресторана, затолкав моё непослушное тело на заднее сидение авто. Он вдавил педаль газа в пол, и спортивная машина издала громкий рёв. Я не слышала ни его, ни длинную лекцию Марти о том, как он во мне разочарован. Я ведь предупреждала. Я говорила о том, что не умею быть такой, какой меня ожидают видеть. Для многих я разочарование, но я не море. Меня не волнует.

Мрачные картинки за окном пролетали очень быстро. Я не успела насладиться лучами солнца, как оно уже скрылось за домом. Холодно… Я дрожу. Марти думает, что меня трясёт от злости. Но я просто мёрзну.
— Я устал просить тебя вести себя нормально. Неужели так сложно? Ты как будто сбежала из зверинца. Какая же ты идиотка…

Я молчала. Мне просто холодно. Просто я дрожу. Авто остановилось у моего дома, но парень всё продолжал говорить. Он всё говорил, говорил… Я уже закрыла за собой дверь, а он всё не мог закрыть свой рот. Я уже зашла в свой дом, а он всё шёл за мной и говорил.
— Ты ошибся домом, — наконец ответила я, когда мы поднялись на второй этаж в мою комнату.
— Серьёзно? И это всё, что ты можешь ответить?
— Проваливай, Марти.
А дальше он кричал. Очень громко и очень грязно. Я смотрела в его почти жёлтые глаза, на то, как они менялись с каждым его словом. Он всегда был холоден, никогда не умел говорить тихо, но любил кричать. Но не на меня… Похоже, все люди постоянно меняются. Не смейте думать, что Ваши близкие изучены Вами досконально. Когда-нибудь Вы увидите, что они окажутся совсем другими людьми. Вы удивитесь. Может, будете рады, но чаще всего бывает наоборот.
— Я не думал, что ты такая! И что я в тебе нашёл? Ты просто оборванка. Образец для того, какой нельзя быть. Твоё лицо бы скопировать, распечатать и показывать всем со словами: «Вот смотрите! Это чудовище выжрет ваши мозги и нервы. Остерегайтесь, бешеная Эшли!»
Он выплёвывал эти слова с диким отвращением. Так вот, какой ты, Марти. А я думала, хуже быть уже не может.

Наверное, это не кончалось бы никогда. Он бы кричал, а я стояла бы, скрестив руки на груди и молчала. Но кое-что произошло. Дверь резко открылась, кто-то ворвался в мою комнату, как обычно люди врываются в чужие жизни и ломают там хрупкие стены. Лицо Тейлора я успела рассмотреть детально. Его абсолютно пустой взгляд не был направлен ни на кого из нас конкретно, но его движения, его походка так и кричали: «Вам всем конец». Парень быстро посмотрел на картину, стоящую у стены. Я так и не успела найти для неё подходящее место. Мой сосед бесцеремонно взял её в руки и с размаха врезал ею по лицу Марти.
— Задолбал орать! — криком обратился он к моему парню, который от удара схватился за лицо.
— Тейлор! — я попыталась стать на его пути, но брюнет обошёл меня и не стал оставлять Марти в покое. Он заставил его встать ровно, схватил парня за воротник и с большой силой припечатал его к окну. Стекло разбилось. Осколки упали вниз со второго этажа, как и тело Марти. Мальчишка и сам чуть не вывалился из окна, но вовремя остановился, облокотившись руками о подоконник.
— Что ты наделал?! — я толкнула его и хотела сделать это ещё раз, но Тейлор обернулся. Кажется, я увидела в его взгляде жажду выкинуть из окна и меня.
— Что я наделал? Хочешь сказать, я сделал ему больнее, чем ты? — я нахмурила брови и, мысленно махнув рукой на это дело, понеслась в сторону двери. Нужно вызвать скорую. Нужно помочь… Но мне не дали.

Тейлор остановил меня, грубо схватив моё запястье и развернув обратно к себе.
— Тебе так нравится притворяться ради денег? Продажная ты с…
— Тебе то какое дело? — выкрикнула я, вырывая свою руку из его хватки. — Писал свои стишки, так вали и делай это дальше. Это моя жизнь.
— Она не твоя, пока ты существуешь за счёт других.
Я замерла на месте. Несколько секунд мы молча сверлили друг друга взглядом и молча ненавидели тот день, когда впервые встретились. Он говорил всё то же самое, о чём кричала моя совесть. Он просто озвучил вслух слова, которые я не могла правильно сформулировать.
— Тебе. Какое. Дело? — я выделила каждое слово, а парню явно не понравился мой тон.
Он сделал то, что обещал сделать в прошлый раз. Его рука впилась в моё горло и сильно пережала дыхательные пути. Мне стало страшно. Впервые мне было страшно за свою жизнь. Говорят, перед смертью видишь всю свою жизнь в быстрой перемотке. Я лишь пыталась искать плюсы и минусы того, что моё тело опустится в чёрный ящик.
— Какое мне дело? А почему бы не поставить кого-то на место, если у меня есть такая возможность? — он душил меня своими словами, своим взглядом и рукой. Он делал медленные шаги, от чего мне приходилось пятиться назад. Я совсем не понимала, куда шагаю, ведь задыхалась. Я чувствовала, как моё лицо заливается краской, а лёгкие медленно превращаются в два опустошённых сухофрукта, — Я буду делать это со всеми, кого ты используешь. Ты больше не посмеешь влиять на чью-то жизнь. Я узнаю. И я приду. И тогда тебе не поможет никакой Марти.
Всё это время он смотрел только в мои глаза. Вряд ли он видел в них что-то интересное или пытался считать с меня информацию. Он просто хотел напугать, и явно делал это не впервые. Грязная твоя душа, Тейлор…

Он бросил меня на кровать, позволяя лёгким наконец открыться. Я невольно подпрыгнула на матрасе и ухватилась за шею.
— Да ты псих.
На это он ухмыльнулся, словно слышал эти слова уже тысячу раз. Тейлор поставил руки по бокам. Такая же привычка была у Марти.
В смысле была?
Есть.
Будет.

Я в очередной раз попыталась сбежать, ползком передвигаясь по кровати, но и этого мальчишка не позволил. Каждый раз он хватал меня за лодыжки и тянул на себя, чтобы я не сбежала.
— Ты так рвёшься его спасать, а он явно не торопится.
— Что? — я нахмурилась и привстала на локтях. Не торопится? О чём он?
— Какой-то незнакомый парень ворвался к девушке в комнату и стал поднимать шум. Любой воспринял бы это за измену. Но, кажется, не Марти, — он отошёл к окну и аккуратно выглянул на улицу.
— Бред. Он сейчас поднимется и врежет тебе.
— Без проблем. Подождём.
Мёрфи улыбнулся и снова подошёл к моей кровати. Дальше настало молчание. Тишина, парящая между двумя незнакомыми людьми — самый ужасный способ потратить время. Ты просто сидишь и глупо смотришь на человека, который так же глупо смотрит на тебя. Что вас объединяет? Да ничего. Только этот зрительный контакт, который так и хочется прервать.

Тейлору надоело стоять на месте, он опустил руки и снова посмотрел в сторону окна. Этому психу так не терпелось получить в челюсть? Я не понимаю, чего он добивается.
— Ты ведь должен был быть в школе, — наконец прервала я это молчание, но брюнету оно нравилось больше. Он не ответил. — Прогуливаешь?
— Как и ты.
Он закусил губу и опять подошёл к кровати, устремив на меня странный изучающий взгляд. Снова читает. Ненавижу.

Где-то на улице раздался шум двигателя, а потом он медленно утих. Это могло означать только то, что Марти просто свалил. Это дало отличный повод Тейлору, чтобы покрасоваться широкой издевательской и ядовитой улыбкой. Он оказался прав.
— Он струсил. Такой же жалкий, как и его избранница. Вы подходите друг другу, — я бросила на него злобный взгляд и сползла с кровати, чему он в этот раз препятствовать не стал. Я уже дошла до двери, как вдруг остановилась, услышав его следующие слова. — Но ведь ты всё равно останешься с ним, верно? Тебе всё равно, что он оставил тебя, даже не стал разбираться. Ему тоже плевать на тебя. Хорошая парочка. Но знаешь, в чём изюминка? — я медленно развернулась в его сторону, сильно сжав челюсть и кулаки до такой степени, что на ладонях останутся следы от ногтей. — Тебе тоже плевать. Ты останешься с ним из-за денег. В этом вся твоя гадкая и пустая натура. Это доказывает, что ты никчёмное… жалкое… ничтожество, — каждое слово он говорил всё тише, словно боялся монстра под моей кроватью, который каждую ночь пытается затащить меня в темноту. Умереть от лап чудовища уже не кажется такой ужасной идеей, на самом деле. Вот только хотелось бы умереть прямо сейчас, а не видеть, как уголки губ парня приподнялись с одной стороны в грязной кривой ухмылке. Ему нравилось это, я уверена. И мой взгляд, и мои мысли, которые он считывал в эту же секунду. Нравилось ему и смотреть на то, как сильно сжимаются мои кулаки и как сильно я хочу, чтобы они встретились с его лицом.
— Ты ничего не понимаешь, — мой голос холодный и строгий. Явно не такой, как мои настоящие чувства.

Тейлор наклоняет голову на бок и подходит ко мне медленно и угрожающе. Теперь мы вдвоём стоим в узком дверном проёме. Я изо всех сил стараюсь не опускать взгляд, ведь тогда точно проиграю. Ему же это труда не составляет. Он уже не улыбается, но в глазах играют черти. Он уже не смотрит на меня так пристально, хоть взгляд так и бегает по моему лицу, желая увидеть хоть что-то, за что можно зацепиться и с чего можно посмеяться.
— Так докажи, что я не прав, — шепчет он, наконец найдя, на чём сосредоточить взгляд. Шея. Он смотрит на нежную кожу и на то, как вздымается моя грудь. Нет, он совсем не смотрит под платье даже если и хочет. Ему нужна моя шея. Нужно вцепиться в неё руками, я чувствую это. И я вижу, как он медленно подносит правую руку к моему горлу и она зависает в нерешительности в паре сантиметров от цели. Тейлор закусывает губу, сильно сжимает в кулак руку, которой так и не решился меня задушить. Он снова смотрит в мои глаза, а потом, сжав челюсть в какой-то необъяснимой злобе, покидает комнату и спускается на первый этаж.

Страх? Это ли я чувствовала? Да, скорее всего. Но даже когда дверь закрылась за незваным гостем, я не перестала бояться. Что-то продолжало душить меня. Что-то хотело моей смерти, как Тейлор хотел прикоснуться к моему горлу. Я не знаю, почему этот момент так впился в мою голову. Возможно, потому, что я вдруг задумалась… Бывало ли такое, чтобы он не сдерживался? Бывало ли, чтобы уподоблялся Жнецу и жестоко уничтожал всё в человеке? Возможно. От этого и стало страшно.