POV: Эшли.

Я долго смотрела на него, его волосы и изучающий взгляд, бегающий по строкам моего реферата. Мистер Сип дал мне дополнительное задание из-за моих низких оценок по его предмету.
— Ужасная работа, — подытожил он, сняв очки и облокотившись о спинку стула, властно глядя на меня, словно он был каким-то сутенером, которого не удовлетворили.
— Что конкретно Вам не нравится?
— Я про свою работу. Ужасно, когда такие прекрасные и умные ученицы тратят время на какую-то ерунду ради оценок, — он отложил мой реферат в сторону и поднялся со своего места, подходя к окну. — Знаешь, ведь это время можно было потратить на что-то намного приятнее.
— Я знаю, к чему вы клоните, профессор. Но я не собираюсь делать ЭТО ради какой-то оценки. Лучше пожалуйтесь директору.
— Директору? — он обернулся, улыбнулся и подошёл ко мне. — Думаешь, мы одни не справимся?
— Я думаю, ВЫ одни с этим справитесь. Без меня.
Я гордо развернулась и широкими шагами дошла до двери, а потом поспешила открыть её, ведь сзади себя уже слышала приближающийся звук. Мистер Сип догнал меня, сильно придавил к двери, закрыв её на замок. Не успела я закричать, как он закрыл мне рот рукой и стал тереться своим телом о моё, игнорируя громкое мычание и удары в бока.
— Очень интересный у Вас реферат, Эшли. Я бы изучил его более детально.
Мужчина одной рукой прижал мои две к талии и оттащил от двери, придавив к столу и уткнув меня лицом точно в мою работу.
— Вот здесь есть несколько ошибок, — его агрессивный голос раздался над самым ухом. Мерзкое ощущение. Словно что-то скользкое и противное запустили мне в ушную раковину.
Я ударила его по ногам, но старикашка был сильнее, чем казалось на вид. Жуткое отвращение чуть ли не брызнуло фонтаном из моего рта в виде рвоты, но это было самовнушение. Меня тошнило не физически.
Мистер Сип опустил руку на мои ягодицы. Старый. Вонючий. Ублюдок. Мне так хотелось отомстить ему за всех девушек, что были изнасилованы в этом кабинете, а сейчас...
Он убрал руку с моего рта, я успела закричать, но тут же почувствовала сильный удар по лицу, а потом какую-то тряпку, плотно сдавливающую мои губы. Удар. В этот раз не по лицу — по бёдрам. Я резко выпрямляюсь, ударяю мужчину затылком по зубам. Он отклоняется, болезненно шипит, а потом больно сдавливает мою шею обхватом руки.

Задыхаюсь. Каченею. Холодно.

Моё тело — не моё. Я хочу выползти из него. Хочу растечься по полу в виде маленькой лужицы и забыть о своём имени. Молли Фрай. Молли, Молли. К чёрту Эшли. Здесь только Молли. Только слабая девочка с нарушенной психикой и небольшим пустым местом на кладбище. Пока ещё пустым. Это местечко моя мачеха оставила для себя, когда была ещё в своём уме. Местечко возле могилы моего отца. Теперь её похоронят в огне. Я потеряла надежду на то, что она выберется.
— А ты спортивная, да?
Он продолжает рукой душить меня, а второй расстёгивать мою рубашку, изредка переключаясь на грудь. Я не могу кричать. Я не могу шевелиться. Чёрт, чёрт! Ненавижу это тело. Ненавижу нашу слабость. Я хотела сделать что-нибудь, за что меня запомнят, но теперь и сама не хочу себя помнить. Я хочу сделать вид, что меня нет ни в этом классе, ни в городе, ни в мире. Хочу замереть в воздухе маленькой снежинкой. Хочу быть ветром и нежно сдувать слёзы с чужих лиц.

Я чувствую гнев. Ощущаю его каждой клеточкой тела. Что-то просыпается во мне и кричит на ухо. Если бы на месте старикашки был Тейлор, я бы боялась пошевелиться. Я бы дрожала от страха и скованно просила остановиться. Мне всё равно, как я умру. Главное — не от его руки.

Резко отталкиваюсь руками от парты и падаю на пол вместе с извращенцем, прилипшим к моей спине. Он сдавленно хрипит, я разворачиваюсь и даю волю эмоциям. Кулак соприкасается с его лицом. Я бью, куда попадаю. Резко вдыхаю воздух и ударяю снова. Опять и опять. Сильный и сильней. Я кричу, на костяшках уже содралась кожа, но я не прекращаю. Встаю в полный рост, замахиваюсь ногой и бью по месту, которым он явно дорожит. Он кричит, я отхожу на пару шагов назад и, бегая взглядом по всем участкам его тела, которые окрасились в красный, медленно покидаю кабинет.
Срываюсь на бег.
Мчусь на улицу, к воздуху. Останавливаюсь только тогда, когда лёгкие чуть ли не выворачиваются наизнанку. Голова раскалывается, горло печёт. Хочу пить и косо поглядываю на ту сторону улицы, где располагается бар, в котором мы часто зависали с Гленном. Нужно признать, я скучаю. Он редкостный подонок, но все самые худшие качества способно скрыть лишь самое удушающее одиночество.

— Налей что-то покрепче, — говорю я бармену и внимательно слежу за его руками. В прошлый раз, как сказал писатель, этот «хороший человек» сделал мне коктейль «Вишенка».
— Почему ты так смотришь? — он скривил губы и локтями облокотился о стойку. У парня длинные волосы на самой макушке, которые он завязывает в маленькую гульку, так что его голова похожа на маленький чёрный мусорный пакет.
— Слежу за тем, чтобы ты ничего мне не подсыпал.
— Да у тебя паранойя, — возразил он.
— А у тебя что за болезнь, которая заставляет спаивать девушек? — я делаю серьёзное лицо и продвигаюсь к нему, встав на носочки. — Зачем ты мне сделал Вишенку, когда мы приходили с Гленнон? Мы не заказывали.
— Уверена? — он загадочно улыбнулся, поднял бровь и ушёл принимать заказ.
— Что... — я не успела закончить свою пламенную речь. Мой телефон завибрировал, предупредив о сообщении.

От кого: Неизвестно.
Текст: Что это?

Какое интересное сообщение. Главное — информативное. Я тут же пишу ответ.

Кому: Неизвестно.
Текст:...что?

От кого: Неизвестно.
Текст: Зачем ты мне прислала это?

Я хмурю брови, внимательно всматриваюсь в загадочные цифры номера и не могу понять, кто мне пишет и о какой посылке идёт речь. Пролистываю выше. Никакого диалога у меня с этим абонентом не было.

Кому: Неизвестно.
Текст: Я не понимаю. С кем я говорю?

От кого: Неизвестно.
Текст: Серьёзно? Угадай с трёх раз, идиотка. Или ты не только мне прислала это? Здорово, молодец. Так держать, Мотылёк.

Я выпучила глаза и ещё раз прочитала эти строки. Откуда у него мой номер, и о чём он вообще говорит? Я мельком глянула на бармена, который безразлично ко всему протирал стаканы из-под вина. В помещении становилось тесновато. Всё больше людей после тяжёлого дня заходило сюда, дабы расслабиться. А вот у меня шансов расслабиться было всё меньше. Я добавила его номер в контакты на случай чего.

Кому: Змея.
Текст: Мёрфи? Какого чёрта? Я ничего тебе не присылала.

От кого: Змея.
Текст: Правда? А это я, наверное, сам фоткал.
[Пересланное сообщение]

Он прислал мне мои же сообщения, где было несколько фотографий. Я не знаю, как мне удалось устоять на ногах, не выронив телефона из рук. Не знаю, что ещё сильнее может испортить мой день. На фотографиях было оголённое тело девушки. Моё тело. Несколько ракурсов нескольких мест. Абсолютно без одежды. Я стояла, как вкопанная. Приросла к полу и чуть ли не схватила сердечный приступ. Давно моё сердце не стучало так быстро и так громко.

Кому: Змея.
Текст: Это не я...

От кого: Змея.
Текст: О да, это тоже не ты.
[Пересланное сообщение]

На этой фотографии изображены мои ягодицы, часть спины и плечо, на котором чётко изображена моя татуировка. Что ещё? Что ещё произойдёт сегодня? Что может быть ещё хуже? Почему эти сообщения не отображены у меня? Кто-то воспользовался моим телефоном и удалил переписку?

Кому: Змея.
Текст: Я не знаю, откуда это. Я не присылала. Я ничего не помню...

От кого: Змея.
Текст: Это далеко не всё, что там есть. Хорошо живёшь. Даже не помнишь, кто тебя трахал.

На это сообщение я не отвечаю очень долго. Смотрю на буквы, как баран на новые ворота, но всё равно не могу в это поверить. Какие же мерзкие вещи он говорит. То есть пишет. Но он ведь не прав, да? Я бы... как-то почувствовала, Господи, какой же позор.

Кому: Змея.
Текст: Меня никто не трахал! Какой стыд... Удали это.

Прошло несколько минут, я наконец села и тяжело вздохнула, попросив бармена налить мне что-то. Я много раз поглядывала на экран, но Мёрфи ничего не отвечал. Сообщение прочитано, но... Молчание.

Кому: Змея.
Текст: Тейлор, пожалуйста... Удали.

От кого: Змея.
Текст: Да удалю я. Не ной. Всё равно не на что смотреть.

Я ухмыльнулась, покачала головой и заблокировала телефон, притянув к себе стакан коньяка. Понимание того, что даже моё тело теперь было вещью не личной, меня уничтожало. Всё. Теперь он знает и видел абсолютно всё. И я не только про тело. Как же мерзко я себя чувствую... Но ещё хуже мне было от подозрений. Прошла ещё минута или две, и телефон снова завибрировал.

От кого: Змея.
Текст: Эй, это я несерьёзно, если что. Там есть время отправки, так что вспоминай, кому ты в тот день давала телефон.

Кому: Змея.
Текст: Никому. Он всё время был при мне.

От кого: Змея.
Текст: Значит, украли симку. Неудивительно, что ты не заметила. Всё равно никто тебе не звонит. Кому ты нужна? У тебя хоть есть варианты того, кто это сделал?

Я закатила глаза. Ну, спасибо, Тейлор, что в очередной раз напомнил мне о том, что у меня нет друзей. Чертовски приятно. Вот только задела меня другая часть сообщения. Кто это сделал? Ответ уже крутился у меня в голове, а бармен только подтвердил это. Я спрашивала Гленна, что он сделал со мной, пока я была в отключке после Вишенки. Он сказал: «Ничего». Ничего хорошего, видимо. Раздел, устроил фотосессию, украл симку, отправил всё Тейлору и... Но откуда у него номер Мёрфи? У меня ведь его не было. Может быть, его дал ему Крис? Но зачем? Зачем отправлять это именно Мёрфи?

Кому: Змея.
Текст: Да.

Да, у меня есть вариант. Да, у меня нет друзей. Да, я хочу мести. Да, я не произнесу тебе ни слова.

От кого: Змея.
Текст: Может, хочешь мне что-то сказать?

Я знаю, что он хочет услышать. Хочет, чтобы я попросила его разобраться с этим и убить наконец кучерявого писателя, мозолившего ему глаза. Я бросила ему сухое «Нет» и в ответ получила: «Как знаешь». Да ничего я не знаю. Ничего не хочу решать. Хочу уснуть и забыть о том, что родилась на свет девушкой. Возможно, во мне осталось так мало хорошего, что космос решил оставить меня без Хэппи энда? Возможно, судьба случайно запутала нити и, играя моей марионеткой, завязала мне петлю на шее. В последнее время всё шло не так.

От автора.

Красивые места — не означает, что здесь живут красивые существа. Возможно, когда-то они и были красивыми, но сейчас внутри у каждого из них таится маленький кусочек мрака. Люди на этой улице знали друг про друга всё: начиная с состава семьи, заканчивая названием туалетной бумаги. Одно дело — знать и поддерживать, а другое — знать и насмехаться.

Мёрфи убрал в карман телефон и чуть ускорил темп, шагая по тротуару улицы, что вела в тупик. Глядя по сторонам, он замечал на себе подозрительные взгляды бабулек, агрессивно угрожающих ему кулаками. Божьи одуванчики... Сама доброта. Парень ухмыльнулся, хотел было показать им всем средний палец, но сдержался. Всё же, пожилые люди.

Стук в дверь — ноль внимания. Одноэтажный деревянный домик, сколоченный из неухоженных досок, находился в самом конце улицы. Деревянный порог, деревянный навес. Кто-то явно хотел быть поближе к природе. Тейлор уже стал нервничать, стучать настойчивее и сильнее. Такая мелочь уже выводила из себя. Возможно, это последствия «голодовки».
— Кто? — прозвучал приглушённый голос старушки.
— Серафим. Открывай, нечистая душа, пора тебе на покой, — он закатил глаза и облокотился рукой о деревянный столик у двери, закрыв пальцем глазок.
— Я атеистка! Проваливай, курица общипанная, я в тебя не верю! — прокричала старуха противным голосом, на что Мёрфи удивлённо поднял брови.
Прошло буквально десять секунд перед тем, как она всё же открыла дверь. Это была низкая бабулька с очень короткими седыми волосами, объёмным животом и кучей морщин. Выглядела она злобным гномом, охраняющим сокровища.
— О, а где Серафим? — она стала оглядываться по сторонам, а парень всё никак не мог унять эмоцию удивления.
— А... Он дверью ошибся.
— О, правда? Ну, я надеюсь он к тому старому пню пошёл, — она показала рукой на соседский дом. — Живучий, падла, пердун оказался. Я ему столько крысиного яда подсунула, а он даже не подавился, скотина. А ты чего, мальчик, хотел? — она вдруг сделал лицо благодетели.
— Позовите Билли, — чётко и настойчиво выдал он, поглядывая за спину старушки.
— Билли? О, этот нахальный сорванец. Знаю.
— Вы — не его бабушка? — Мёрфи нахмурился и сосредоточил взгляд на ней.
— Да сплюнь. Бабка-то его померла пару дней назад. Приехали сюда какие-то лбы в формах, вывели мальчугана, да увезли куда-то. В детдом, говорят. Нет у него больше никого. Не вернётся он уже.

Не вернётся...

*****

В мире, которого нет,
Настанет зелёный рассвет
И вспыхнет неоновый свет,
Мы выйдем на звуки планет,
Завоем на песни комет.
На чувствах поставлен запрет.
Качусь я на дно,
Скоро сдохну я, но...
В мире, которого нет.

Скованный цепями собственных мыслей, парень выкидывал сожжённые сигареты одна за другой. Это последняя пачка. Осталось докурить последнюю сигарету. Мёрфи ненавидел слово «последний». Что это значит? Первый с конца? А что после него? В шахматах всё просто. Пешка бьёт короля, но в новой игре она снова пешка. Всё по-новой.

Парень чуть прищурился, глядя на свой мотоцикл у обочины. Когда-то он ненавидел его так сильно, что сесть на него было наравне с изменой самому себе.

— Тейлор, отец зовёт тебя, — ласково промурлыкала мама, потрепав четырнадцатилетнего брюнета по волосам.
Мальчик радостно вышел на улицу, отец курил у порога и смотрел куда-то вдаль. Его не волновало ничего, и это состояние было его единственной радостью в жизни. Семья, работа, всё так сильно затянуло его в серость будней, что радоваться особо было нечему. Только пустоте.
— Я кое-что приготовил для тебя, — улыбнулся мужчина со строгим взглядом. Его мужественные черты лица никого не заставили бы подумать, что он не главный в семье. Его голос всегда был решающим, и этим Тейлор гордился. Только этим. Холод в глазах отца уже давно морозил сердце мальчика. Мужчина даже сейчас не хотел смотреть в глаза сыну. Чего уж говорить о куче пропущенных родительских собраний, праздников и даже Дней рождения. Работа. Вот всё, чем он жил.
— Гитара? — радостно воскликнул Мёрфи младший.
— Да зачем тебе эта гитара? — отец грозно нахмурился и посмотрел на сына сверху вниз. — Деревяшка с проволками. Я хочу подарить кое-что поинтереснее.
Он похлопал ему по плечу и повёл к гаражу. Отворив железную дверь, он открыл вид на странный предмет, накрытый старой тряпкой. Подойдя чуть ближе и натянув струну напряжения, он стянул ткань. Чёрный спортивный мотоцикл в старом гараже выглядел очень уж заметно и неуместно. Мужчина широко улыбался, довольный своей покупкой. В детстве он просто мечтал о мотоцикле, а потому решил исполнить свою мечту, заставив сына участвовать в ней. Тейлор же перестал улыбаться, как только тряпка упала на пол. Куча денег, которую отец зарабатывал днём и ночью, ушла на ЭТО.
— Красавец, а? — довольно прорычал мужчина, подбадривающе сдавив плечо сына своей крепкой ладонью.
Тейлор убрал от себя руку отца и отошёл на шаг назад.
— Что это, пап? Зачем это мне нужно?
— Как зачем? Да с такой вещицей тебе все обзавидуются, — он больше был доволен собой, чем радовался за приобретение Тейлора.
— Он же... Такой дорогой.
— Послушай... — лицо Мёрфи старшего вдруг украсила другая эмоция. Жалость, после которой обычно идут плохие новости. — Мне придётся уехать на несколько месяцев. Я думал оставить для тебя что-то, что будет обо мне напоминать.
— Лучше бы ты купил мяч и поиграл со мной, пап. Верни его обратно в магазин, — мальчик указал рукой на железного монстра.
— Да какой мяч, Тейлор? Ты что, ребёнок?
— Да! Я, блин, ребёнок! — он перешёл на крик. — Мне не нужна эта... куча хлама. Ты опять уезжаешь и всё, что можешь мне оставить — ЭТО? О каком отце я должен вспоминать? Что мне вспоминать?
— Сейчас же возьми себя в руки и говори так, как должен говорит сын с отцом, — мужчина скрестил руки на груди.
— Отцом? Аэ-э... Каким отцом? Этим? — он указал на мотоцикл. — Мне нужен ты, а не эта железяка!
— Мне казалось, я научил тебя манерам.

Тейлор фыркает, нервно улыбается и срывается на бег. Подальше от дома, подальше от себя. Бежит туда, где сердце хоть немного оживает. Бежит как можно быстрее, чтобы успеть до того, как умрёт солнце. Бежит к Рейчел.

Давно это было. История покрыта пылью, как старые брошенные книги, валяющиеся в гараже. Мама любила читать. Обычно покупала кучу сборников с рецептами и готовила сутками напролёт. Даже когда на глазах стояли слёзы от обиды на отца, она готовила. Огонь на плите сжигал холод в сердце. Возможно, поэтому лёд плавился и стекал по щекам в виде слёз.

Парень забывает делать затяжки, пепел от сигареты падает ему на кроссовки. Он стряхивает его и улыбается, вспоминая, какие вкусные пироги пекла миссис Мёрфи. Все в семье были черноволосыми, но почему-то никто не был болен. Дед, кажется, страдал клептоманией, но как болезнь, заставляющая воровать вещи, передалась внуку в такой извращённой форме? Воровать души. Воровать сердца. Воровать своё собственное здравомыслие.

А железный конь всё стоял у обочины. Отец много работал, тратил время не на сына, а деньги, заработанные таким трудом, потратил на мотоцикл. Естественно, Тейлор считал эту железяку виновницей папиного постоянного отсутствия. Они редко проводили время вместе. Всё из-за этой железяки. Мёрфи полюбил мото только тогда, когда узнал правду об отце. Тогда он решил: хорошо, что папы всегда не было рядом. Хорошо, что он постоянно был далеко.

Тейлор поднимает взгляд, потом поднимается и сам. К его дому подъезжает тёмный автомобиль — не совсем старый, не очень дорогой. Задняя дверь открывается, кто-то со слишком маленькими и тонкими ножками выходит из машины. Парень выкидывает сигарету, как только замечает белую шевелюру и низкий рост мальчика, которого так сильно обидел. Билли боится поднять взгляд, он рассматривает кусты возле дома, которые раньше его никогда не интересовали, медленно подходит к парню, стоит напротив него в полном молчании, чувствуя выпрыгивающее из груди сердце. Расстояние в один метр кажется бесконечной пропастью, но ни один, ни другой не решаются её преодолеть. Мальчик нервно покусывает губы, потом резко подходит к Мёрфи, обхватывает парня тонкими ручками, уткнувшись лицом в его живот. Пропасть позади.

Вот только было всё совершенно не так.

Мёрфи качнул головой, выбрасывая из неё свои глупые предсказания. Мальчик действительно опускал взгляд, рассматривал что-то, боясь посмотреть на парня. Он подошёл к нему на расстоянии намного больше метра и нервно сцепил руки за спиной. Он боялся подойти, боялся его взгляда и его самого. Слишком темно. С этим парнем слишком темно. Глаза слипаются. Чувства теряются. Мир становится темнее. Всё из-за него.

— Мне жаль, Билли, — всё, что смог выдавить из себя Мёрфи, но даже это сказал намного холоднее, чем планировал.
Мальчик медленно поднял взгляд. Никаких слёз, никакой жалости. Он смотрел с обвинением и даже какой-то лёгкой насмешкой. Он не верил ему. Цепкими пальцами с длинными когтями вцепилась боль в сердце мальчишки. Столько дней, столько попыток подружиться с этим человеком привели к тому, что сейчас они смотрят друг на друга, как чужие люди. Билли потянулся к карману, достал оттуда раскладной ножик, которым Мёрфи научил его играть. Он отдал вещицу и снова отошёл на пару шагов назад. Ненависть, опустошение, звон в ушах. Громко-громко кричал голос в голове Билли: «Мэгги, Мэгги, Мэгги. Вытесни из сердца жалость». И он послушал. Жалости не было.

— Тебя ждут, — безразлично махнул рукой Мёрфи, уходя в дом. Может быть, не так безразлично, как показалось, но он точно знал, что так будет лучше. В чёрном сердце нет места светлому мальчику.
— Тебя тоже. В аду, — спокойно ответил ему Билли и ушёл к машине, проглотив желание поблагодарить за слабую разбитую дружбу.

Разбитую душу.

POV: Эшли.

Обычно у жуткого дня жуткое окончание. Хвала небесам, если там вообще кто-то наблюдает за нами, что этот день закончился. Я складываю все воспоминания за сегодня в маленькую тесную коробочку и прячу её. Не могу выкинуть её в мусорку. Слишком глубокую щель он вырезала в моём сердце, где и поселилась. Мистер Сип... Самое противное существо этого мира сразу после Мёрфи.
Гленн. Самое подлое создание сразу после... Мёрфи?

Голова гудит, где-то в отголосках своей памяти я пытаюсь найти момент, где вливала в себя алкоголь стакан за стаканом. Глаза закрываются, я поудобнее укутываю себя одеялом и ухожу в сон без снов.

«Мне не увидеть свет, если не побываю во мраке. Мне не выйти на сушу, если не буду тонуть. Мне не спастись, если не буду умирать».

Я медленно открываю глаза. Не знаю, сколько минут, часов или дней я проспала. Вижу темноту в комнате, вижу, как сгусток мрака собирается в углу возле шкафа. Сначала мне кажется, что у меня глюки, но потом я вижу силуэт. Никто, кроме Него не носит так много тёмной одежды. Никто не вламывается в мой дом посреди ночи. Никто, кроме Него.
Парень засунул руки в карманы чёрных рваных джинс, стоя возле шкафа и рассматривая небольшой стих на обоях, который был тут ещё до того, как я сюда заехала. У бывших владельцев дома был сын по имени Сэм. Насколько я знаю, это была его детская комната. Обои я переклеивать, но решил оставить этот маленький участок детской души.

Мёрфи пока ещё не видел, что я проснулась, так что мне пришлось снова закрыть глаза, когда он повернулся к кровати. Сердце бешено заколотилось, я поджала пальцы ног и чуть нахмурила брови. Тишина. Он стоял там несколько секунд, потом я услышала шаги, приближающиеся ко мне. Снова тишина. Я совсем слегка приоткрыла глаза, пытаясь увидеть что-то через маленькую щель между верхним и нижним веком. Честно? Лучше бы не делала этого.

Парень стоял прямо возле моей кровати, возле моего лица. Видела я только нижнюю часть его тела, но как же страшно было понимать, что он смотрит на меня. Да, он точно смотрел. Прожигал ядовитым взглядом, проделывал во мне дыру и просто стоял на месте. Паника проглатывала меня целиком. Мне хотелось закричать или полностью укрыться одеялом, как обычно делают, чтобы спрятаться от монстров. Он стоял так слишком долго — минуты две, не меньше. Моё сердце, кажется, было готово самоуничтожиться.
Я услышала какую-то возню, а потом просто стала сходить с ума. Идея приоткрывать глаза теперь была ужасна. Я увидела лишь то, что парень сел на корточки, так что теперь его лицо было на уровне с моим. Он наклонил голову на бок, рассматривая меня, а я тут же закрыла глаза, хоть он бы всё равно не смог заметить, что я за ним наблюдаю. Просто мне стало слишком страшно. Это был предел паники. Тело вот-вот начнёт дрожать в конвульсиях. Пальцы нервно впиваются ногтями в ладони. Это единственный способ вытерпеть его взгляд. Зачем он пришёл? Зачем смотрит на меня? Мне, чёрт возьми, страшно! Боже! Ненавижу хомяков! Змей тоже ненавижу! Уберите от меня его!

Нутром чувствую, сейчас он улыбнулся, прочитав мои мысли или что-то вроде того.
Я услышала ухмылку, потом снова возню и стала благодарить всё, что только существует. Он поднялся. Потом по телу прошли мерзкие мурашки, когда парень засунул руку под мою подушку и случайно коснулся волос. Он вытащил мой телефон.

Звук разблокировки. В следующий раз поставлю пароль.

Он стал копаться в моём телефоне. Единственное, что я не хотела бы ему показывать — переписка с Гленнон. В остальном ничего криминального он бы не нашёл.
— Змея? — тихо спросил он сам у себя, наверное, найдя свой номер в списке моих контактов. — Глупышка, ты хоть знаешь, что змеи делают с мотыльками? — так же тихо, почти шёпотом. Он всё ещё думал, что я сплю.
Странно, но это было всё, что он проверил. Наверное... Мёрфи положил мой телефон на то же место — под подушку. В этот раз он наклонился надо мной слишком низко. Я почувствовала его запах и невольно вдохнула его полной грудью. Я услышала его дыхание и сама перестала дышать.

Ждать, пока парень уйдёт сам, было невыносимо. Я приняла решение выбежать из комнаты, как только он подойдёт к окну. Слишком страшно. У меня сдают нервы. Он снова будто услышал мои мысли и, подойдя к подоконнику, облокотился о него руками, рассматривая свой собственный дом. Я моментально скинула с себя одеяло и перекатилась на другую часть кровати, свалившись на пол, как бесформенный кусок мяса. Чувствую себя тупым мешком с навозом. Мёрфи сделал то же самое, правда он шагнул на мою кровать и спрыгнул с неё возле меня, но это не суть! Он такой же мешок с говном, как и я.
— Змея, потому что мерзкий! — выпалила я, пытаясь освободить свои руки от наручников в виде его ладоней.
— О, Эшли, ты тоже названа Мотыльком не из-за красоты, — он вывернул мои руки и, сцепив их за моей спиной, придавил к стене почти всем своим весом. — И даже не из-за того, что работала ночной бабочкой, — он говорил всё тише, всё сильнее придавливая меня к стене. — Общее у вас лишь одно. Вы оба — жалкие и хрупкие насекомые

Мои эмоции будто материализуются, превращаются в воду и подступают к горлу, вынуждая жалостно задыхаться. Страшно ли мне? Да. Настолько, что была бы рада потерять сознание и снова проснуться где-то на кладбище в пустой могиле. Настолько страшно, что с удовольствием оказалась бы в прошлом, где мою жизнь отравлял только Марти, без конца повышающий на меня голос. Его сломало то же, что сейчас ломает меня. Переосмысление ценностей и человек, чьё имя мне не страшно произнести только шёпотом или в письменном виде.

Парень обхватил мою талию рукой и наклонился к уху, произнося шёпотом мою предсмертную молитву:
— Знаешь, почему ты всё ещё жива? Думала, дело в тебе? — он улыбнулся и, случайно коснувшись губами моего уха, продолжил. — Ты мой эксперимент. Моя маленькая подопытная мышка. Я просто проверяю, сколько времени смогу вытерпеть, не прикончив тебя. Будь на месте моей соседки какая-то другая девчонка, я бы сейчас касался её, а не тебя.

Мои щёки залились румянцем то ли от стыда, то ли от злости. Чертовски неловко было касаться его джинс руками, зажатыми за спиной. Я сжала кулаки и попыталась поднять руки чуть выше, но мальчишка понял меня и сильнее прижался ко мне бёдрами.
— О, разве тебе не приятно?
Он делал это и совсем не знал, что обидно мне было не из-за того положения, в котором я оказалась. Сердце разрывалось из-за воспоминаний сегодняшнего утра.
Мистер Сип. Класс. Парта. Та же поза.
Чёрт, как же сильно мне сейчас хочется плакать, но я лишь заставляю себя уткнуться носом в своё же плечо и молчать, ожидая худшего. Как же сильно меня сломал сегодняшний день. Я ненавижу своё тело, из-за которого столько проблем. Я ненавижу парня, который казался мне более менее порядочным хотя бы в этом плане. Я ненавижу свои стены, сдавливающие мою комнату вместе со мной.

Я умолкаю, перестаю двигаться и сопротивляться. Расслабляюсь и сильно жмурю глаза, чувствуя, как трясутся колени. Остальное остаётся неподвижным.
— Это что, всё? Исчерпалась? — он почему-то повышает голос и грубо разворачивает к себе лицом, больно сдавливая мои запястья. Пару минут назад я чувствовала его запах меньше пяти секунд, и он показался мне чем-то приятным. Сейчас я чувствовала его непрерывно, и он меня раздражал.

Мои глаза опущены вниз, я делаю глубокий вдох и успокаиваю дрожь.
— Смотри мне в глаза, кусок дерьма. Мне не интересно играть с куклами, — говорит он, и я пытаюсь прокрутить в голове видеоплёнку. С каких пор он стал так относиться ко мне? С того момента, как я позвонила в полицию перед несостоявшейся вечеринкой? А может, так было изначально, просто раньше он терпел?

Я поднимаю взгляд и, скопив всю свою злость, со всей силы ударяю коленом ему между ног. Он сгибается пополам, я отталкиваю его от себя и бегу к двери, слушая его болезненные стоны. Ну, во всём свои плюсы. На свет больше не появятся маленькие Тейлорята и не уничтожат человечество.

С победной мысленной ухмылкой я добираюсь до двери и тут же чувствую сильный удар по голове и спине. Говорили в программе про здоровье: «Подушки должны быть мягкими и лёгкими», а не такими гигантскими и тяжёлыми, как у меня. Подушка сваливает меня с ног, я падаю и слышу неровные шаги в свою сторону. Наверное, всё ещё корчится от боли, мерзкий ублюдок.
— Вот вообще нечестно, — сдавленно говорит он и стонет от боли сквозь нервный смех. — Они-то что тебе сделали?
Я молчу, поднимаюсь и сажусь на пол, поджав под себя ноги. Не вижу смысла ещё одной попытки побега. Какая разница? Он догонит меня одним шагом и толкнёт на лестницу, как в прошлый раз. Как в прошлый раз...
— Какая-то ты... не боевая сегодня, — он стоит за моей спиной, его голос всё ещё неровный. А я всё молчу и пялюсь в одну точку. Все эти прикосновения, объектив камеры... Чёртов Гленн. Чёртов мистер Сип. Мне противно от своего тела. Чувство, будто оно принадлежит не мне, а всему миру разом. Тошнотворно смотреть на руки, которые не смогли ничего сделать, и ноги, которые не смогли броситься в бег. К чему мне всё это, если оно подвластно любым другим грязными руками. Мерзкий Мёрфи... Мерзкий Гленн... Существа, которыми управляет инстинкт размножения. Как же мерзко.

— Всё, хватит притворяться мёртвой, вставай, — теперь он говорит спокойно, подходит ко мне и слегка толкает меня коленом в спину. — Поднимайся.
Я игнорирую, оставаясь в той же позе и просто мечтая о том, чтобы он ушёл. Не нужно ничего больше, правда. Просто пусть исчезнет.
— Брось, я же пошутил, — он стоит так близко за моей спиной, что сто́ит мне только слегка отклониться головой назад, и я уткнулась бы затылком ему в пах. Неплохо было бы зарядить ему туда ещё раз, но точно не головой. — Мы же уже говорили об этом. Я даже не думаю о том, чтобы затащить тебя в постель. Прекращай капризничать и поднимайся.
— Какое совпадение. Ты решил прийти сюда именно в тот день, когда увидел фото, а теперь говоришь, что пошутил?
— О Боже, Эшли... — я не видела его лица, но могу поспорить, что он закатил глаза.
— Почему парням так важны тела? Почему нельзя... просто быть человеком, а не животным?
Кажется, это выводит его из себя, хоть я и не имела ввиду конкретно его. Мёрфи насильно поднимает меня с пола за локоть и толкает к кровати, чтобы я села на неё, а потом достаёт что-то из кармана. Он впихивает мне в руки свой телефон и буравит злобным взглядом.
— Проверяй.
Я недоверчиво смотрю на него и от чего-то сжимаю в руке телефон.
— Ты блефуешь, — на это он лишь кивает в сторону моих рук, а я замечаю, как от злости напрягаются его челюсти.
— Проверяй, — повторяет грубее.

На телефоне нет блокировки. Я захожу в историю сообщений, натыкаюсь на список диалогов. Мотылёк, Тупица, Н.К., Баранелло, Устрица, Тупица 2... И ещё куча прозвищ, которых я всё равно не пойму. Я открываю диалог с собой, пролистываю до самого начала. Первое сообщение от него. «Что это?» Он удалил все фотографии, как я и просила, но не факт, что не сохранил их на телефон. Я поднимаю взгляд на парня, молча спрашивая, можно ли зайти в галерею. Он отвечает тем же молчанием, и я воспринимаю это, как согласие.

Там несколько папок: Камера, Фейсбук и ещё несколько для социальных сетей. Бо́льшая часть из них пустые. Я мельком пролистала недавние фотографии, стараясь не зацикливаться на тех, что мне не нужны. Меня там нет — точно. Но любопытство так сильно давит на меня, что я не могу удержаться. Пока Мёрфи отвлекается на какой-то шум из окна, я захожу в альбом с камеры. Там больше всего фото. Не думаю, что он из тех парней, которые фоткают свой пресс и член, так что бояться нечего. Я оказалась права. Ничего подобного там не было. В начале — куча фотографий с какими-то заданиями. Наверное, из школы. Потом я наткнулась на фотку, которая заставила меня улыбнуться. На ней был изображён слегка размытый силуэт Тейлора, которого, видимо, сфоткали, пока он не видел. Он сидел на стуле, запрокинув голову назад так сильно, что волосы ровно свисали вниз и сбоку он был похож на какого-то рокера. Рот слегка приоткрыт, толстовка расстёгнута, рука свисает со стула. Видимо, он уснул на уроке, потому что на кадре запечатлён учитель, с грозным видом подходящий к Мёрфи.

Я улыбаюсь, поднимаю взгляд на парня. Он держит руки в карманах и тоже слегка улыбается. Слишком настоящая улыбка для настоящего убийцы. Ненавижу себя за то, что вспоминаю об этом в самые неподходящие моменты. Я качаю головой, понимая, что его галерея — не моих глаз дело. Блокирую телефон, протягиваю ему.
— Можешь смотреть дальше, — неожиданно говорит он мне. Странно, что не решает сесть рядом.

Я мысленно радуюсь, продолжаю смотреть фото. Вижу селфи. Крис держит камеру, кривляется, высунув язык, а другой рукой в прямом смысле размазывает какой-то торт или пирог по лицу Мёрфи. Фото, как и предыдущее, размыто. Готова поспорить, в следующую секунду Крис получил хороших пинков.

Следующее фото. Снова селфи. Парни находятся в школьном туалете, стоят возле писсуаров. Видимо, справляют нужду. Крис снова кривляется, держа камеру и изображая эмоцию удивления. В это время Тейлор тянет руку к камере, пытаясь отобрать её у Криса. Его ладонь как раз закрывает всё «самое интересное».
Я смеюсь, закрываю рукой рот и свою улыбку, слышу смешок парня и листаю дальше. Между подобными фотографиями иногда встречаются фото каких-то рефератов и таблиц. Пролистав около пятидесяти снимков, я натыкаюсь на кое-что новое.

Это снова селфи, но камеру держит не Крис. Девушка с блондинистыми волосами смотрит в объектив, улыбается. Её пальцы запущены в чёрные волосы парня, лицо которого видно лишь частично. Он касается губами её шеи, чуть приоткрыв рот. Глаз не видно. Впрочем, ничего больше не видно.

— Дальше ничего интересного, — Мёрфи забирает у меня телефон, но я успеваю понять, что за девушка изображена на фото. Это та проститутка, которую парень выгнал из дома после десяти минут её визита.
— Да, наверное.
— Ну, я тебе немного открылся, теперь твоя очередь, — он сел на кровать не слишком близко ко мне и лёг, не поднимая ног с пола.
— Что?
— Я тебя насквозь вижу. Ты сегодня другая. Мертвее, чем обычно. В чём дело? — он говорит тихо, поддерживая странную атмосферу, появившуюся в комнате. Забавно, что пару минут назад я боялась открыть глаза и показать ему, что я не сплю.
— Тебя это не касается.
— Слушай, мне плевать, касается ли это меня. Я хочу нормально поговорить с тобой, а не выслушивать то, как сильно ты меня ненавидишь.

По... Поговорить со мной? Похоже, он думает местом между ног, раз после удара вдруг стал разговаривать со мной, как с нормальным человеком.
— С каких пор тебя это волнует? Я не собираюсь с тобой разговаривать. У меня просто дерьмовый день. Это всё, что тебе можно знать.
— Можно? — он спросил это энергично и громче, чем обычно. — То есть... Если ты расскажешь, то это как-то повлияет на меня? — я проигнорировала этот вопрос и перевела взгляд на окно.
— То, что ты сказал про эксперимент... правда?
— Да. Думаешь, в злости я лгу? — я услышала ухмылку.
— В злости ты другой человек.
Он долго молчал, потом сел и настойчиво посмотрел на меня, а я всё рассматривала ночь.
— Мне стоит разозлиться, чтобы ты сказала, в чём дело?
— Меня домогался учитель, — быстро проговорила я, боясь перевести взгляд на его шокированное лицо. — Он не успел ничего сделать. После этого я пошла в бар и получила от тебя сообщение. Подонком оказался не только этот... старый педофил.
— Ты всё ещё не хочешь мне ничего сказать?
— Нет, — я покачала головой, опустив взгляд на свои руки.
— Почему так сложно смотреть мне в глаза, когда я с тобой разговариваю? — я улыбнулась, так и не отрываясь от рук. — Давай договоримся. Я обещаю, что не трону твоего... Гленна. Ты рано или поздно сама меня об этом попросишь. И, когда ты придёшь ко мне, я не стану спрашивать, почему ты так решила.
— Что взамен?
А в комнате всё теснее. Лишь маленький лучик света от уличного фонаря за углом дома попадает в окно и освещает подоконник. Напротив моего окна — окно соседа. И я упорно смотрю в него, забывая, какие ужасные вещи делал с людьми человек, который сидит рядом

— Назови мне имя этого учителя.