Весенний ливень — жутко прекрасное событие. Хоть солнце и скрылось за тучами, но внутри каждого жителя города загорается свой собственный огонёк. Появляется желание вечно стоять на крыльце и смотреть на падающую с небес воду. Падающая с небес вода… Разве это не прекрасно? Объяснимое, но всё равно загадочное явление.
Крис сидит на бетонном выступе возле дверей школы. Навес над его головой скрывает его от дождя, но некоторые капли воды всё же мочат голову. Он поджал к себе одно колено и, обняв его руками, положил голову. Взгляд его мрачнее тучи. Немая печаль так и рвётся из груди. Сегодня одноклассники весь день спрашивали, что же произошло со всеми любимым задиракой. Никого не унизил, никого не довёл до слёз. Странно…
Он смотрит вдаль, но видит пустоту. И так уже несколько дней. Что-то важнее костей сломалось внутри. Что-то ломается до сих пор.

Школьная дверь открылась, некоторые ученики вышли на улицу, собираясь домой. Открывают зонты, спускаются вниз. Уходят. Дверь открывается вновь, и кто-то остаётся под навесом вместе с Крисом. Паркинс оборачивается, встречается взглядом с парнем, который и сломал его. Тейлор не перестаёт смотреть на него до самого конца, пока сам русоволосый не отводит взгляда.
— Тебя не было на уроках? — брюнет достаёт сигарету, закуривает, не боясь учителей, что могут увидеть его в любой момент.
— Не было.
Мёрфи не отвечает и всё ещё смотрит на парня. Оценивает, анализирует, сравнивает. Что-то в нём не так.
— Ты промокнешь, — Тейлор подходит к нему, проводит рукой по его мокрым от дождя волосам, а потом стряхивает с руки воду.
— Уже, — улыбнулся Крис и посмотрел на небо. На нём нет просвета.
Парень уже привык к тому, что этот мрачный «чёрный» тип постоянно ведёт себя странно. Сегодня он был странный по-особенному: дрожащие руки, потерянный взгляд, постоянно переминается с ноги на ногу. Он какой-то нервный. Крис уже начал думать, что Мёрфи принял какие-то наркотики, но потом его мысли оборвались. Брюнет резко потянул его за локоть, и тот чуть не свалился на лестницу, но его удержали и затащили под навес, где дождь уже точно не мог добраться до и без того мокрых волос.
— Что за тупые ответы? Ведёшь себя, как обиженная девчонка, — Мёрфи произнёс эти слова сквозь зубы и сильно нахмурил брови. Злой и мрачный. Как всегда.
— Тебе какое дело? — вызывающе ответил Крис и отдёрнул свою руку.
— Какая прелесть. Правда обижаешься что ли?
— Да! — он сказал это чуть громче и сжал кулаки.
— Вот тупица, — Тейлор улыбнулся и потрепал парня по голове.
— Отстань!
Дождь немного поутих, а сигарета уже догорала до фильтра. Много странно произошло и до сих пор продолжалось. Как бы Мёрфи ни старался улыбаться, руки так и тряслись. Хотелось сделать что-то ужасное.
— Пойдём, — сказал он и вышел из-под навеса.
— Куда?
— Подвезу, — соврал он и выкинул сигарету в сторону. Сейчас у него было два пути. Сделать «что-то ужасное» с этим парнем или «что-то ужасное» с собой.

Они вышли на школьную стоянку, где всё было залито водой от дождя.
— Разве не опасно ездить по мокрым дорогам на мотоцикле?
— Ещё как.
— Может тогда…
— Эй ты! — крикнул кто-то, и оба парня обернулись. — Это ты показал всем видео моей девушки?
Парень был не очень высокого роста, но в форме. Явно занимался спортом и не стеснялся красоваться этим, ведь на нём была лёгкая майка без рукавов даже в такую холодную погоду. Дождь капал на его мышцы, от чего те почти блестели и настораживали ещё больше.
— Видео? — удивился Крис. — О чём речь?
— Не прикидывайся. Из-за тебя её унижают.
Всё верно… Речь о той несчастной девушке, что выбежала из класса, как только ее оголённое тело появилось на экране проектора.
— Это просто… была шутка.
— Я её парень. И я не понимаю таких шуток.
— Тупые качки — не миф? — в разговор вступил Тейлор, издевательски улыбнувшись краем губ и став чуть ближе Криса.
— Нарываешься? — на это Мёрфи только улыбнулся шире. Нарывается. Да, так и есть.
— Слушай, никому не нужны проблемы, — Паркинс нервно забегал глазами. Драки были ему не впервой, и он не боялся ещё одной. Он боялся ещё одного трупа в морге. Трупа этого тупого паренька.
— Я с тобой поговорю позже, — ответил ему качок.
— А со мной? — не унимался Тейлор. — Обожаю разговоры. Встретимся завтра после школы здесь же и поговорим. Как тебе такое?
— Ставить условия буду Я, — качок угрожающе подошёл к Тейлору как можно ближе, чтобы вызвать хоть малейший страх. Между ними осталось меньше метра, но парню явно стоило бы помнить о своём низком росте, ведь теперь на фоне высокого брюнета он казался жалким даже со своими угрозами. — Встретимся здесь через неделю. В это же время. Можешь взять с собой своего питомца, я с удовольствием «поговорю» с вами обоими, кретины.
— Чё? — возмутился Крис и рванулся к нему, пока его не дёрнули за руку, чтобы не лез.
— Идёт, — ответил Тейлор, крепко держа русоволосого за локоть.

Глупая стычка закончилась мирно. Впрочем, стычки умными и не бывают. Всегда находится кто-то, кто хочет помахать кулаками и потрепать длинным языком. Качок ухмыльнулся и ушёл к своей машине, где на переднем сидении его ждала та самая обиженная брюнетка.
— Ты же не убьёшь его? — Крис посмотрел на парня каким-то жалобным просящим взглядом. Он не хотел быть напарником убийцы. Таковы обстоятельства. Он не хотел бы быть соучастником очередного убийства. Но всё может быть.
— Ты же никому не скажешь?
Крис отрицательно покачал головой, осознавая свою ничтожность. Главное — спасти свою шкуру. Убийства будут происходить всегда, это вошло в норму, а вот самому умирать не хочется. Плевать на этого перекаченного гнома. Если так парень сможет добиться доверия убийцы, то не станет на место качка. Всё просто. Такова сущность труса по имени Крис Паркинс.

*****

Резина стирается о мокрый асфальт, мотоцикл тормозит возле дома. Крис встаёт, отходит на пару шагов назад и оглядывается по сторонам.
— Ты же сказал, что подвезёшь.
— Подвёз. К своему дому.
Улица опустела, как души живущих здесь людей. Всё реже можно увидеть улыбки на лицах соседей. Возможно, так на них влияет весна. Всё равно что-то не складывается. Здесь ни одного звука. Пара машин стоят на дороге, но от них давно не было шума. Всё мертво.
— И зачем?
— Мне нужна помощь, — сухо ответил ему Тейлор, хоть так не хотелось произносить эти слова.
— Слушай… Я немного не из этих, — Крис замялся, стал переминаться с ноги на ногу и нервно сжимать кулаки, поглядывая на дом через дорогу. Мёрфи прищурился и непонимающе нахмурил брови. — Может, я лучше просто вызову тебе проститутку? Ну, знаешь… На ночь. Не обижайся, но я правда не подхожу для этой роли.
— Что ты, блин, несёшь.? — он сделал паузу. — Фу, Крис! — парень с кулака ударил русоволосому в лицо, и тот закрыл рукой нос. Опять, но в этот раз обошлось без крови.
— Может, ты перестанешь меня постоянно бить?
— Долбаный ты извращенец. Мне не с этим нужна помощь.
— А что тебе тогда надо?
Слова застряли в горле. Парень хотел что-то ответить, оправдаться, заставить себя думать, что на самом деле он сможет справиться один, но это было ложью. Всё было клеветой. Всё сложно и запутанно. Он застрял в сетях своих же принципов.
«Спасти мир от самого себя. Или… Спасти себя от всех вас. Спасти хоть кого-то… Чёрт…» — думал он, но не сказал ни слова.
— Мёрфи? — голос одноклассника вернул в реальность. Они обменялись взглядами.
— Жди. Я возьму ключи, — Тейлор направился к своему дому, по привычке заглянув в окно Эшли. Она тоже часто так делала. Уже вошли в норму эти постоянные проверки того, следят ли за тобой из соседского окна.

Наверное, на этом и закончилась светлая полоса дня или даже жизни. Можно ли назвать жизнью прожитые семнадцать лет, или это просто цифра, растущая с каждым годом? Жизнь это эмоции. Зачем тогда люди включают в свой возраст те года, что прожили в апатии? Сколько нам на самом деле лет, если считать только дни, где мы хоть что-то чувствуем? Лет десять? Пять? Как же мы молоды. Как же много лет мы были мертвы.

— Знаешь, я думал, психопат это твой образ, но ты реально ненормальный, — Крис говорил тихо, боясь сырых стен и странных механизмов на потолке.
Подземное помещение из кучи коридоров пропахло сыростью. Парень идёт по, как ему кажется, подвалу и замечает, как всё вокруг приобретает человеческий вид. Сырые стены теперь покрашены серой краской, но пол пока ещё усыпан землёй. Вдоль коридора ни единой лампы, так что приходится освещать путь фонариком на телефоне.
— Напомни, зачем мы сюда припёрлись, — снова подал он голос, когда они подошли к железной двери. — Ой, я хотел сказать… Ты больной? — эти слова он практически прокричал, но Мёрфи проигнорировал их, как и все предыдущие. — Ты правда хочешь просидеть тут три дня на привязи? Как это вообще у тебя работает? Ты типо превращаешься в лысого оборотня и не можешь удержаться, чтобы не замочить кого-то?
— Лысый оборотень? — Тейлор улыбнулся и открыл дверь.
— Да, как в «Волчонке». Они там тоже посадили на цепь новичка, который не мог сдержать себя.
— Это что, порнушка какая-то?
— Это сериал, — Крис нахмурился. — Ты что, в пещере живёшь? — он сделал паузу и оглянулся вокруг. — А, ну да…
— Хватит болтать.

Парни вошли в широкое помещение, где голые стены окружали полную пустоту. Единственное, что здесь было — сложный механизм на потолке, состоящий из кучи верёвок и полукруглой железяки, с которой, подобно сосульками, свисали тупые ржавые лезвия. Зацементированный пол был полностью покрыт странными отверстиями. Но дыры в полу не так пугали Криса, как кровь возле них.
— Ты… серьёзно? — обратился он к Тейлору, который опять его проигнорировал. Парень был увлечён другим делом — цепью, торчащей из стены напротив.
— Просто нажмёшь на кнопку и уйдёшь, — раздражённо прошипел брюнет, закрепляя железное кольцо на своей ноге.
— Мало тебе обычной цепи? Зачем эти извращения?
— Она меня не остановит. Если я захочу выбраться, то я сделаю это. Подай верёвку.
Крис послушно выполнил просьбу и теперь наблюдал, как странный парень надевал по петле на каждое запястье.
— Три дня? То есть тебя не волнует, что ты сдохнешь от голода или жажды?
— Нет, — безразлично ответил тот и поднял взгляд, отдав Крису ключ от железных кандалов.
— Что, если не сработает? Если желание только усилится? Я приду через три дня и стану первым, кого ты убьёшь?
— Значит, такова судьба, — Мёрфи сел на пол у стены, облокотившись локтями о колени, и поднял голову. Под блеклым светом лампочки особенно чётко было видно шрам и синяки под глазами. Его безразличие перешло все границы разумного. Умереть от голода? Да с радостью. Умереть от желания крови? Нет уж, увольте.
— А вдруг я не приду? Я ведь тупо могу уйти и оставить тебя здесь сдыхать. Хороший способ избавиться от проблемы всего города — не думал?
— Думал. Сделай это, если хочешь.
— Господи, какой идиот… — парень схватился за голову. — Как сильно нужно ненавидеть свою жизнь, чтобы стать тобой? — они смотрят друг другу в глаза, но один из них ничего не видит. Видит только «тупую лампочку», которая постоянно мигает. Парень вспоминает свою ванную, свой дом и понимает, что нет смысла в нём, ведь дом — место, куда хочется возвращаться.
— Включи механизм, Паркинс.
— Механизм? Ты хотел сказать: «Включи мою грёбаную смерть»?! Тейлор, это самоубийство. Я не стану тебя убивать, — он бросил возле себя ключи и подошёл к выходу. — Если тебе станет совсем плохо, лучше выберись отсюда и замочи кого-нибудь, — парень открыл дверь, но остановился на пороге, обернувшись назад. — Или убей себя… Но не так… Я приду завтра и, надеюсь, застану тебя живым, а не разрезанным напополам этой фиговиной, — он указал на железяку на потолке.
— Вали уже, я сейчас расплачусь, — Мёрфи закатил глаза, а потом услышал, как железная дверь закрылась на замок. Теперь все демоны собрались здесь, вокруг кольца, которого парню не преодолеть. Механизм запустился, петли на руках сжались. Теперь любое движение за пределами круга закончится тем, что железяка с лезвиями опустится вниз и разрубит нарушителя на две части, а веревки на руках не дадут сбежать. Но пугали даже не лезвия и не мёртвая тишина, правящая этим подземным королевством. Пугала связка ключей, что так манила сунуться за пределы круга, отстегнуть цепи и сбежать на свободу, где бродят жертвы, жертвы, жертвы… Пугала собственная слабая выдержка. В первый раз она подвела Тейлора, когда он учился в средней школе. Желание было непреодолимо, но из-за другой причины.

Это был солнечный денёк. В зале с детскими конкурсами собралась сотня людей. Бо́льшая часть из них — родители, что хотят поглядеть на своих детей в костюмах. Тейлора, как и всех, заставили выйти на сцену в смокинге, какие обычно носят взрослые. Другие мальчики были одеты примерно так же, а вот девочкам досталось больше. Их заставили дома сделать костюм своими руками и показать свою креативность. Среди них была Рейчел — девочка, у которой уже около месяца была война с Мёрфи. Они ненавидели друг друга своей детской ненавистью, но война была совсем не детской.
Тейлор стал на своё место. Четвёртый номер. Рядом с ним стояло две девочки. У одной платье из мусорных пакетов, но очень красивое. У второй — пышный сарафан, обмотанный скотчем, на котором приклеена сотня столовых приборов: вилки, ложки, половники… Зрители восхищаются, Тейлор начинает нервничать. Их слишком много, а он не любит публику. Ещё этот тесный костюм… Он оттягивает воротник, чтобы ему легче дышалось, и замечает, как на него постоянно смотрит Рейчел. Чего она хочет? Опять что-то придумала?

Томительных несколько минут ведущий ходит по залу, рассказывает о костюмах участников, а Мёрфи уже на пределе. Начинается паника. Все на него смотрят. Страшно… А потом прямо над его головой слышится скрип. Он успевает увидеть только то, как зрители ошеломлённо поднимают головы и открывают от шока рты. Он не успевает ничего подумать, ничего осознать. На него прямо с потолка выливается большое количество какой-то жидкости. Красной жидкости… Потом слышится противный запах. Скорее всего, это свиная кровь. Рейчел смеётся, а все остальные дети отходят от Тейлора. В зале начинается шум, и только Мёрфи спокоен. Он в шоке, но молчит. Он смотрит на свои окровавленные руки, смотрит, как по всему его телу стекает жидкость, пропитывая собой всю одежду. Сердце начинает биться быстрее, он понимает, что его руки так выглядят намного круче и красивее. Он стоит неподвижно, и улыбка с лица Рейчел пропадает. Что происходит? Почему он не реагирует? Разве она плохо постаралась?

Его руки начинают дрожать. Внезапно появляется желание того, чтобы эта кровь принадлежала не животному. Она так красива, когда на нём. Он вдохновлён, когда лужа появляется под его ногами.
А дальше срыв.
Припадок.
Всё по сценарию.
Мальчик оглядывается вокруг, стремительно идёт к девочке со столовыми приборами на платье, а она отходит назад. Он догоняет, ставит подножку, чтобы та упала, и вырывает из-под слоя скотча вилку. Дети убегают, Рейчел остаётся на сцене вместе с Тейлором, ведущим и той несчастной девочкой. Он смотрит на вилку, потом на девочку, потом снова на вилку. Хочется… Как хочется…
Обычный мальчик перестал быть обычным. Он вонзил вилку себе в живот, согнулся пополам и вновь поднял руки. На них уже не свиная кровь, нет. Его. Руки перестают дрожать, с живота вытекает жизнь, а все почему-то начинают кричать и бежать к нему. А он улыбается… Вот то, чего он хотел. Рейчел стоит неподвижно. Что же она наделала…
Если какое-то желание с каждым годом становится всё больше, то уже стоит задуматься. А не причинит ли это вреда? Себе, другим — неважно. Кто-то точно пострадает.

«Разве лучше… Разве лучше страдать самому, чем причинять боль другим?» — голос намного нежнее, чем в прошлый раз, звучит в его голове. Прошло два дня, голод пожирает тело и разум. Голод, но не тот, что заставляет живот урчать, хотя и это тоже. Этот голод намного хуже. Крис так и не пришёл. Наверное, испугался быть убитым раньше времени.
Тейлор перестал думать. Он вообще перестал что-либо делать. Тело управлялось кем-то другим, но точно не им. Он сидит на полу в позе лотоса и, склонив голову, впивается в свои волосы руками, качается из стороны в сторону. Ногти больно царапают кожу головы, а глаза краснеют. Кулаки избиты в кровь, но даже это не помогло.
— Тупая лампочка… Тупая… Лам… — слова даются с трудом, всё раздражает, всё злит.
Спасти других от себя.
Спасти хоть кого-то, если не спастись.
Всё вновь стало вверх дном — Зло пытается остановить себя, а Добро лишь в страхе убегает. Парень нервно дышит, опускает руки и царапает пол. Тёмные густые волосы спадают на лицо, прилипают к щекам, не дают рассмотреть его тюрьму.
— Да бл*ть! — он говорит это громко, а потом его голос срывается в крике. Он кричит, и представляет, как ломаются стены вокруг. Всё трескается, рушится, но потом он понимает, что рушатся стены его собственного разума. Сумасшествие так и тянет свои костлявые руки и царапает его кожу. Лучше было бы сдохнуть. Крис прав, лучше убить себя, чем понимать, что не можешь убить кого-то другого. Руки дрожат так сильно, что он перестаёт их контролировать. Он перестаёт чувствовать. Перестаёт дышать и снова кричит. Пусть услышит хоть кто-то… Хоть кто-то в этом тупом и ужасном мире. Пусть придёт хоть кто-то, спасёт его грешную душу и отправит её в ад. В ад! Там самое место! Пусть хоть кто-то вломится сюда и найдёт его!

Он поднимает взгляд на связку ключей. Из-за неё так сильно притупляется здравомыслие. Уже плевать на эту железяку над головой. Что, если всё получится? Желание перестаёт быть просто желанием и теперь становится смыслом жизни на сегодня. Ключи. Всё. Только они. Только один ключ.
Мёрфи сжимает кулаки, наклоняет голову в нервном тике, чтобы перестать смотреть туда, но тело противится. Он смотрит. И проигрывает самому себе. Верёвки натягиваются, Мёрфи становится на колени и тянется рукой к ключам. В отверстиях на полу начинают показываться кончики лезвий, что чуть позже могут подняться полностью и проткнуть всё, что на них попадёт. Железка на потолке скрипит, медленно опускается. Она тоже хочет чьей-то смерти.
Ключи слишком далеко. Нужно стараться больше. Он тянется дальше и чувствует, как лезвия на полу уже слегка коснулись ладони. Сантиметр за сантиметром. Он ложится на локти, тянется дальше, пока ножи медленно поднимаются и вонзаются в кожу, но ещё не протыкают её. Железка сверху зависает в двадцати сантиметрах от его спины. Парень матерится, обречённо вздыхает, делает передышку и продолжает. Он делает резкий рывок, лезвия в полу вонзаются в ноги, живот и локти, а железяка слегка касается позвоночника. Он шипит… Терпит… Привык уже к боли. К любым её видам.
Ножи сверху давят на спину, ножи снизу давят в живот. Ещё немного и он застрянет между ними, но плевать. Идиот стремится к идиотской цели. Ползёт дальше, отверстия на полу уже наполовину показали своё оружие. Кровь стекает по железу вниз, по неосторожности Мёрфи протыкает себе руку и внутреннюю часть бедра. Железо скребёт кость, парень вскрикивает и тянется сильнее.

Как же не хотелось быть среди толпы, но быть собой хотелось ещё меньше. Особенно сейчас, когда его «особые признаки» — весь этот мазохизм и желание крови — так жестоко заставляют терпеть боль. Словно какой-то паразит живёт в голове и дёргает за ниточки.

Для него ещё ничто не закончилось, но железо — вещь бездушная и жестокая. Механизм снова пришёл в действие и, стараясь загладить свою вину, причинил боли в разы больше. Лезвия снизу резко поднялись вверх сантиметра на четыре, а железяка вонзилась в спину парня острыми ножами и опускалась всё ниже, ниже…

Он закричал.

Нужны ли здесь ещё слова? Ведь в крике столько жутких чувств. Описать ту боль не смог бы никто. С каждой новой каплей крови всё вокруг словно ликовало. А Мёрфи умирал… Железо пронзило всё тело, коснулось костей, а махина, вонзившаяся в спину, застряла возле позвоночника и больше не давала двигаться. Всё кончено. Занавес.
Железо в крови,
лёгкие в крови,
железо в руке,
железо внутри.
Да, железо в руке, ведь он всё же смог добраться до ключей. Кровавая улыбка появилась на лице, ведь всё закончилось.

POV: Эшли.

Вечер был очень скучным и утомительным. Я всё не переставала думать. Голова забита всякой грязью, и кажется, скоро эта грязь будет выливаться у меня из ушей и носа. Думаю о Марти, думаю о том странном писателе, чьё имя мне нужно узнать, чтобы спасти первого. У меня уже нет времени, завтрашний день должен стать последним, а что тогда? Марти умрёт? Но есть и другой вопрос. Может быть, Мёрфи и не будет никого трогать, ведь он снова куда-то пропал на два дня. Должна сказать, жить намного легче, когда первое, что видишь по утрам — не курящий на улице убийца, а пустое окно соседа, который, возможно, больше не вернётся.

Мне стало дико скучно. Всё, что меня развлекало, это мои мысли. Не самое лучшее занятия. И вдруг я вспомнила ту глупую шутку Тейлора. Что, если это была не шутка? Я спросила, чем он болеет, и он мне ответил сразу,  без запинок. Разве не странно?
— Гомицидо… Что?
Я открываю ноутбук, ввожу в поиск слово гомицидонамия.

«Возможно, вы имели ввиду гомицидомания¹»?

Возможно… А возможно и нет. Я не помню. Я открываю первую страничку, читаю понятие, и мой взгляд замирает на одном слове. Он не шутил… Сердце вдруг начинает биться в сильном темпе, глаз дёргается. Я не могу поверить, но разве это не было ожидаемо? Я листаю страничку вниз. Какие признаки?
Жестокое обращение с животными. Есть.
Поджоги. Возможно.
Сбегания из дома. Есть.
Воровство? Есть. Постоянно крадёт мои ключи и проникает в мой дом.
Ранний сексуальный опыт. Пропустим этот факт.
Симптомы: галлюцинации, дрожь, апатия, отсутствие сочувствия, садизм, мазохизм… Думаю, с меня хватит. Я закрываю ноутбук и откладываю его в сторону. Ловлю себя на том, что смотрю в пустоту, и закрываю лицо руками. Нет, это всё ничего не значит. Нельзя всё сваливать на какую-то тупую болезнь. Он сам по себе жуткий человек, которого нужно изолировать от общества. Пусть лучше сидит в клетке с такими же психами, как он сам.

На улице раздаётся грохот, а потом соседская машина начинает сигналить. Она стоит тут уже очень давно и никогда не издавала ни звука. У нас очень тихая и спокойная улица. Сколько я тут живу — ни разу не видела, чтобы кто-то пытался угнать машину или проникал в дом. Кроме Мёрфи, конечно. Я подхожу к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. Машина перестаёт сигналить, от неё отходит какой-то парень. Он то ли пьяный, то ли ему плохо. Он весь в тёмном, держится за живот, похрамывая, добирается до дерева и держится за ствол, чтобы не упасть. Зачем так нажираться, если знаешь, что не дойдёшь до дома? Ненавижу таких людей. Тем временем парень отходит от дерева. Теперь я сомневаюсь, что он мне не знаком. Чёрные волосы, но Мёрфи никогда не приходил домой в таком состоянии.
Он проходит пару неровных шагов, падает на колени, а потом и на лопатки. Стонет от боли, пытается подняться, но, кажется, это его финиш. Тейлор…
— Что с тобой? — шёпотом спрашиваю я и спускаюсь по лестнице на первый этаж, а потом выхожу из дома, приближаясь к нему лёгким бегом.
На улице никого, парень лежит метрах в двадцати от своего дома, но уже не пытается ничего сделать. Я подбегаю ближе и с каждым шагом замедляюсь. Мои глаза, наверное, вылетят из орбит от шока, а сердце точно сегодня перестанет биться. Я подхожу ближе и понимаю, что никогда раньше не видела столько крови. На одежде, на коже, на траве и на дорожке от дерева до этого места. Егу руки пробиты почти насквозь, живот покрыт глубокими ранами, на лице куча синяков и царапин. Страшно подумать, кто мог сделать такое кроме него самого. Он нервно дышит, чуть приподнимается, чтобы повернуться на бок и сильно кашляет. Тоже кровью. Я медленно подхожу, он замечает меня и специально опускает голову. Я пока не понимаю, почему, но сажусь с ним рядом на корточки.
— Гомицидомания? — шёпотом спрашиваю я, и появляется желание коснуться его плеча, но я не делаю этого. Он не любит прикосновения.
— Свали, — еле хрипит он, не поднимая на меня взгляда.
— А ты сделай вид, что не умрёшь через час.
Наверное, не опустись на землю ночь, я бы увидела намного больше, но я даже рада, что не вижу всего ужаса, сотворённого с его телом.
Парень хватает меня за запястье, пачкает меня своей кровью и пытается сделать больно, но у него нет на это сил. Он слегка поднимается, толкает меня и валит на траву, нависая сверху, а я не сопротивляюсь. Удивительно, насколько сильно мне плевать на свою и на его жизнь. Я просто знаю, что он ничего не сделает. Не сможет. Кровь с его одежды попадает на мою, он не смотрит мне в глаза, поднимает мои руки над головой, держа их одной своей. Второй рукой он достаёт нож, приставляет к моему горлу и смотрит туда же.
— Хочешь убить меня, да? — спрашиваю и даже не дёргаюсь. Мне абсолютно всё равно. — Ты ведь знаешь, что не станет легче, Тейлор. Знаешь, что это не закончится, — мои слова приводят к тому, что он поднимает взгляда на мои глаза. Я вижу, как сильно ему хочется меня зарезать. Он слаб, но болезни на это плевать. Он сделает это. — Можешь убить меня, правда. Может, так будет лучше. Точно не тебе, но кому-нибудь другому.
Он долго смотрит на меня, но я не понимаю, что в его взгляде. Я такого никогда не видела. Он словно задумался и не понимал меня одновременно. Будто для него я говорила на другом языке, но он внимательно слушал каждое слово.
— Под тёплым ливнем и огнём… — я начинаю цитировать его же строки из песен. — Мы ждём и верим, но умрём… Мы умрём, — мне тяжело говорить. Что-то словно застряло в горле. Мы смотрим друг другу в глаза. Друг другу в сердца. Но оба видим пустоту и мрак. Что будет, если две чёрные дыры окажутся так близко, что начнут уничтожать друг друга?

Он отпускает мои руки, снова ложится на спину и смотрит куда-то вверх, а я сажусь на ноги.
— Хочешь, чтобы я ушла, да? Не хочешь, чтобы видела тебя таким слабым? Но зря, потому что я уже видела твою слабость много раз. Каждый раз, когда ты не мог убить меня, — я издевательски улыбаюсь и понимаю, что хочу сделать ему больнее. Унизить. Отомстить за каждый кусочек, оторванный от моего сердца. А он лежит и смотрит на звёзды. На его лице полное безразличие, но по глазам видно, что он слушает и думает. — Жалкое зрелище, Мёрфи. Ты исчерпал себя, — на этих словах он еле заметно улыбается. — Ты мёртв. Ты всех забыл и всеми забыт. Потому завидуешь тем, у кого есть хоть кто-то. Потому и мучаешь их.
Он закрывает глаза. Ему плевать, что это опасно? Нельзя засыпать.
— Даже не думай. Я вызову тебе скорую, — я поднимаюсь, но он снова хватает меня за запястье и останавливает. — Что? Что ты хочешь? Сдохнуть? Пошёл ты, — я вырываю свою руку, что было не так сложно, а потом вижу, как он достаёт телефон. Странно, что телефон вообще работает после всего, что мог пережить его хозяин. Разбитый экран зажигается, Мёрфи заходит в контакты, набирает какой-то номер и отдаёт телефон мне.
— Кто такой «Н.К.»? — спрашиваю, но ответа не получаю.
Гудки разрезают уши. Я даже не знаю, что за голос услышу по ту сторону провода. И что мне сказать? Я отхожу на пару шагов в сторону и жду ответа.
— Чё надо? — грубо приветствует меня голос какого-то парня. Сомневаюсь, что они со Жнецом дружат.
— Я… Тейлору нужна помощь. Я не знаю, что мне делать, он попросил позвонить сюда. Он… — мой собеседник бросает трубку, и гудки вновь режут слух. — Вот козёл…
— На него похоже, — поддерживает меня Мёрфи, а потом грубо приказывает, чтобы я скрылась с его глаз. Не самая лучшая благодарность.

*****

Прошло буквально минут десять. Я иногда наблюдаю за парнем из окна своего дома. Он добрался до дерева и облокотился о него спиной. Чего он ждёт? Когда истечёт кровью и умрёт? Тот подонок по имени Н.К. точно не спешит его спасать. Он даже не дослушал.
Я слышу громкий звук в конце улицы. Как-то автомобиль резко заворачивает на наш переулок и с бешеной скоростью приближается к нашим домам. Авто какого-то тёмного цвета останавливается возле дома Тейлора. Я не вижу ни марки, ни цвета авто из-за тени деревьев, но чётко вижу, как из него выходит высокий парень в красной толстовке, чёрных джинсах и белой футболке. Он быстрыми шагами обходит машину, по пути куря сигарету, и подходит к Тейлору. Останавливается возле него, стоит и курит. Наверное, они о чём-то говорят. Мёрфи протягивает ему руку, и Н.К. отвечает тем же. Взамен на это брюнет отбрасывает от себя руку парня и снова за чем-то тянется. Ясно. Он просит сигарету. Вместо чьей-то помощи ему нужна доза никотина. Собеседник выполняет просьбу и продолжает стоять на месте. Он что, серьёзно? Я одна вижу эти огромные лужи крови на теле Мёрфи? Меня уже жутко раздражает этот водитель крутого авто. Хочется выбежать, дать ему подзатыльник и заставить помогать. А потом связать и утопить. Но это уже совсем другая история.
Парень помогает Тейлору подняться и дойти до машины, а потом они уезжают. Кто же это был?

__________________________

¹ - Гомицидомания (от греч. μανία - страсть, безумие, влечение) - непреодолимое влечение к убийствам