POV: Эшли.

Мы были здесь только вдвоём. Это показалось бы романтичным, если бы на месте чокнутого серийного убийцы сидел кто-то… попроще.
— Отпусти мою руку и больше не смей меня трогать, — буквально прорычала я сквозь зубы, наставив на него нож.
Парень не улыбнулся, не произнёс ни слова. Он словно впал в какой-то транс и безэмоционально отпустил мою руку. Я заметила, что бинты на его руке покраснели, пропитались кровью. Выходит, видео было сделано недавно, раз его порезы ещё не зажили? А значит, Марти пропал не так давно? Где же он был до этого? Чёрт, Эшли, угомонись! Он в плену у Жнеца.
— И что дальше? — спросил он, не отрывая от меня холодного взгляда.
Тишина… Интрига… Напряжение… Парень обхватил лезвие моего ножа рукой, всё ещё глядя мне в глаза.
— Что ты делаешь? Я же порежу тебя.
— Разве ты не для этого взяла нож?
Это что, вызов, Мёрфи? Ты хочешь проверить меня на слабость? На трусость? Ты довёл моего жениха до полусмерти и думаешь, что я пожалею твои руки?
Я резко потянула нож к себе, оставив на каждом из его пальцев глубокий порез. Кровь полилась очень быстро, и уже через пару секунд его бинты на руках окрасились в красный и пустили пару кровавых дорожек до локтя.
— Неплохо, — всё, что он ответил на это.
Парень поднялся с лавочки, наблюдая за каплями крови, одна за одной падающими на сырую землю. Я поднялась, как и он, отошла на полшага назад и сильнее сжала рукоятку ножа. Что-то внутри меня кричало, взывало ко мне. «Беги или убей, — твердили голоса. — Беги или умри, » — кричали они же другим тоном. Панический страх и ярость смешались в одном, но первое победило, когда Мёрфи… Жнец… поднял на меня взгляд. Ему ничего не стоит убрать меня прямо сейчас, да и методов в этом месте достаточно, но он сделал то, что ему больше всего приносило удовольствие. Я не успела ничего осознать, как он резко схватил меня за горло окровавленной рукой и сжал с силой, которую не применял даже тогда, когда бил меня головой о стол. Он сжал так сильно, что я выронила нож и обмякла в его руках от бессилия. Ноги подкосились на несколько секунд, я потеряла равновесие и повисла на его руке, словно на верёвке.
— Моя очередь веселиться, да? — сказал он и что-то ещё, чего я не услышала.
Питон… Именно с этой змеёй я сравнивала Тейлора и оказалась права. Он любит душить и притворяться спокойным. Он любит мучать и ломать чужие кости. Он любит всё, что причиняет другим боль.
Лицо моё, наверняка, залилось краской. Воздух не попадал в лёгкие, но вместо него меня переполнял страх того, что я уже не встану на ноги. Уже не уйду отсюда, а чуть позже или через день возле моего тела найдут карту с символом Жнеца. Уверена, это обесценит мою смерть, ведь все уже почти привыкли к убийствам из-за одного и того же человека.
— Ты хоть представляешь, как долго я терпел? — он нахмурился и второй рукой притянул меня к себе за талию, прижав к себе с той же силой, что и душил. Ноги уже совсем оторвались от земли, а глаза заслезились. Не от желания плакать. Просто было больно. — Мы здесь, наедине, ты задыхаешься, я наблюдаю… Я хотел этого с самого твоего появления на моей улице, — он медленно и настойчиво повалил меня на землю, уложив на сырую траву. Она ещё только пробивается сквозь промерзшую почву, но уже щекочет кожу. — Была ещё другая идея. Ты на мне, я в тебе… — я чувствую, как его кровь стекает по моей шее на волосы. Он ослабляет хватку, а другой рукой подбирает нож, который я выронила. — Но это не смогло бы меня удовлетворить так, как сейчас твой взгляд. Да и ты такая милая, правда… Чувствую себя подонком или старшим братом извращенцем, когда представляю тебя голой.

Мёрфи отпустил меня и встал с земли. С души словно камень упал, и я тут же подорвалась с места, злая и напуганная, полная жажды сбежать отсюда. Я попыталась подняться, но Тейлор грубо толкнул меня ногой в плечо, заставляя оставаться на месте.
— А тем более после Марти… Фу. Он, наверняка, уже с тобой… — он прокрутил в руке нож, ухмыльнулся и посмотрел на меня. Не знаю, что такого он увидел на моём озлобленном лице, что заставило его озадаченно прищуриться. — Что, нет? Да ладно?
— Не твоё собачье дело.
Мёрфи сел возле меня на корточки, не убирая нож, словно хотел прощупать каждый миллиметр рукоятки.
— Так он не трогал тебя. И что он тогда нашёл в тебе? Что ты можешь дать ему? Ни тело, ни заботу, ни любовь, ни игру. Зачем ты тогда ему такая нужна?
— Ответ тот же! — я нахмурила брови и даже чуть придвинулась вперёд.
— Ладно, плевать. Зебра сама мне всё расскажет.
— Тебе стоило убить и меня тоже, потому что я сделаю всё, чтобы тебя посадили, — я всё же поднялась и, скрестив руки на груди, отошла подальше от Мёрфи.
— Не сделаешь. Во-первых, у тебя нет доказательств. То видео удалилось сразу, как только ты его закрыла. Во-вторых… Никто не найдёт Марти, поверь. Он умрёт от голода. Потом умрёт твоя мачеха, потом младший брат. А он чем-то похож на меня, да, Молли? — каждое слово впивались в тело и ранило сердце. Всё из-за того, что каждое из них могло оказаться правдой. И столько всего было вылито наружу из-за моего имени… Молли Фрай. Теперь эти два слова опять причиняют мне боль.
— Ты блефуешь. Ты ничего им не можешь сделать. До них не добраться.
— Не я. Мои последователи. Хватит болтать, у меня на сегодня планы, — он чуть повысил голос. — Хочу показать тебе кое-что. Тебе не понравится.
— Да пошёл ты к чёрту, — я развернулась и быстрым шагом пошла обратно к своему дому.
Стало прохладно, поднялся сильный ветер. Давно пора бы сдуть с моего лица это злобную гримасу, но с каждой секундой, проведённой с Мёрфи, мне хотелось, чтобы на него напала огромная стая голубей и выклевала из него всё, что не приносит этому миру пользу. То есть абсолютно всё.
— Я хорошо метаю ножи. Ещё один шаг, и ты в этом убедишься, — голос его прозвучал, точно гром перед дождём. А ливень обещает быть сильным…
Я остановилась, повернулась в его сторону. Ожидала увидеть самодовольную улыбку, но как же быстро меняется его настроение… Кажется, теперь он хочет убить меня на самом деле.
— За что ты так ненавидишь меня? — я сильнее прижала кофту к своему телу, когда ветер стал холоднее.
Он промолчал, вышел на дорогу парка и пару раз обернулся, чтобы убедиться, что я следую за ним. И я пошла. Наверное, даже не из-за страха быть зарезанной, а просто мне показалось, что я найду ответ на свой вопрос. Ненавижу вопросы, но каждый день их задаю. Зачем? Ради чего? Когда это закончится, что бы то ни было? И каждый раз мой собеседник молчит. Ещё никто не придумал, как заставить зеркало говорить.

*****

Он привёл меня на кладбище, но, проходя между могилами, я всё больше терялась в догадках. Ни на одном надгробии не было имени, как и фотографий. Не было цветов и подарков. Пустота. Огромная пустота с сотней камней над землёй. Вот и всё. Сотня неизвестных людей, похороненных там, где их не помнят. Страшнее понимать то, что многие из нас, как все эти люди, уже похоронены на забытом кладбище. Никому нет до нас дела, а особенно тем, кто нас закопал.
— Знаешь, что это? — мы прошли через всё кладбище в молчании, и только теперь, парень, убитый самим собой, заговорил. Он держал руки в карманах и, чуть сгорбившись, иногда смотрел на тучи, потирая нос.
— Я здесь не так долго. Ещё не весь Сент-Пол знаю.
— Ясно, — бросил он и пошёл дальше.
Становилось холоднее, но я сомневаюсь, что это из-за погоды. Хмурый вид парня делал хмурым всё, что находилось вокруг.
Мы дошли до самого края кладбища. Дальше начинался лес или просто какие-то заросли. Тейлор дошёл до самого крайнего ряда, а я остановилась у одной из могил. Всё-таки какая-то надпись была на надгробиях, но мне не удавалось рассмотреть. Серые камни таили в себе что-то пугающе, тёмное. Они таили под огромным слоем земли деревянные ящики и людей, чьи имена потерялись во времени. Ужасное, всё же, штука это время… Ни в чём нет столько тайн, как в ней, ни в чём нет столько боли и радости одновременно.
Раздался грохот, я обернулась и увидела только то, как парень потирал руки. Он только что отбросил в сторону огромную деревянную доску, закрывающую собой какой-то предмет, который Мёрфи так заинтересованно рассматривал.

«Что там?» — спросила я саму себя, а потом подошла чуть ближе. Это была огромная яма, похожая на выкопанную могилу. Брюнет сел на её край и спрыгнул вниз. Куда он полез? Это же могила, так нельзя.
— Что ты делаешь?
Я подошла ещё чуть ближе и стала у края. Большая прямоугольная яма была пуста, но ухожена, словно кто-то часто приходил сюда и выравнивал края. Мёрфи сидел на сырой земле прямо в могиле и зажигал сигарету, облокотив локоть о колено. Каждый раз, когда он делал что-то странное, мне казалось, что в его голове больше вещей, чем в моём доме, и каждая из них будет мне непонятна, страшна и холодна. Даже сейчас он смотрит куда-то в пустоту и, наверняка, видит там то, что не увидеть мне.
— Лет семь назад в Сент-Поле жил маньяк. Он называл себя Похитителем, вроде. Короче, что-то банальное и тупое — не помню. Помню только, что сам пытался его найти. Каждый раз включал телевизор на полную громкость, когда по новостям говорили о нём, — он улыбнулся, но взгляд остался пустым и мёртвым. — На этом кладбище захоронены все его жертвы. Представляешь, да? Одному человеку посвятили целое кладбище. Всех этих людей назвали одинаково просто из-за того, что их убил один человек, — парень рукой показал вправо от себя, словно намекая на соседскую могилу. — «Неизвестный». Хорошее имя для мертвеца, да? — он засмеялся и сделал затяжку. — Вот только звали её Рейчел. И похоронить её должны были не здесь. Не из-за него. И не тогда, — он говорил тихо, но с каждым словом всё больше злился. Я села на край ямы, а парень приложил руку к «стенке», разделяющей его и гроб той самой Рейчел.
— Она была дорога тебе.
— Нет, я ненавидел её. Она была такая же наивная и глупая, как ты.
Слова не задели меня, но задел его взгляд. Он посмотрел на меня так, словно я и была тем самым Похитителем и убила девушку, которую он «ненавидел».
— Спустись, — приказал он и отравил свои лёгкие ещё одной затяжкой.
Я долго смотрела вниз, а потом заметила, как Мёрфи не отрывал от меня взгляда. Словно спрашивал: «Тебе помочь?», но не произносил это вслух.
— Сама, — ответила я на его немой вопрос и спрыгнула в яму, сев напротив парня с другой стороны могилы. Здесь было ещё холоднее, но не было ветра. Земля пропиталась влагой от недавнего дождя, и сырость била в нос. Здесь было не тесно, но хотелось поскорее выбраться, чтобы воображение прекратило меня пугать. Смотрю вверх, вижу небо деревья, представляю, как над ямой стоят люди, плачут. Им плохо, а мне всё равно, ведь я мертва.
Ведь я в могиле.
Ведь я лишь тело.
— Как-то видел одну передачу, где девочку с суицидальными наклонностями заставили лечь в гроб минут на тридцать… Мол так она должна была снова полюбить жизнь. Она вылезла из ямы, заплакала и тут же стала звонить мамочке и извиняться за свои попытки сдохнуть, — он тоже поднял голову вверх и улыбнулся. — И вот смотрю я на это тупое небо и думаю… А что плохого в том, чтобы умереть ещё раз?

Ещё раз… Умереть ещё раз. Второй раз. Или третий? Сколько раз ты умирал, Мёрфи? Сколько раз, скажи. И дело ведь не в твоём теле, что покрывает такая бледная кожа. В чем дело, Жнец? Кто убил тебя?
— Поэтому ты заставляешь людей лечь сюда? Поэтому убил столько людей? Избавил их от будущей душевной боли? Откуда ты можешь знать, что они проживут жизнь плохо? — он посмотрел на меня, прищурил глаза и словно задумался.
— В том, что животные убивают друг друга, смысл есть. Они просто питаются, чтобы выжить. А как насчёт меня? Что думаешь, что я такое?
Ветер утих, и появилось ощущение, что это кладбище — единственное, что осталось в мире. Всё остальное сгорело, утонуло, погибло. Осталась только земля, в которой зарыта сотня никому неизвестных людей и их душ, унесённых всеми известным убийцей. Где он сейчас? Мёртв? Лежит среди этих мёртвых людей? А может, Жнец соврал и это кладбище принадлежит ему?
А на его вопрос я не ответила. Мой взгляд сосредоточен на его глазах, а его на моих. Очередная игра в гляделки, где проиграет тот, кто первый сойдёт с ума. Но разве можно сойти с ума, уже будучи сумасшедшим?
— Марти. Что насчёт него? Почему я должен его отпустить? Почему ты переживаешь за него? Или ты переживаешь из-за его денег?
— Я ничего не собираюсь рассказывать Жнецу.
— Ну, расскажи не Жнецу, а Тейлору, — порой меня напрягает, что выражение его лица может не меняться долгое время. Вот он смотрит тебе в глаза, чуть хмурит брови и… Всё. Терпи, как хочешь. 
— Тогда ты тоже расскажи кое-что. У тебя бледная кожа. Особенно сегодня. Ещё у тебя трясутся руки. Постоянно. Ощущение, что тебе недолго осталось, — он молчит, смотрит на меня. Чёрные глаза будто становятся темнее, превращаются в чёрные дыры, засасывают меня. Тону и задыхаюсь. Как же вовремя я оказалась в могиле. — Оу, а ещё эти огромные… Эм… — я указала на своё лицо круговыми движениями. — Пятна. Не похоже на синяки от недосыпа.
— У тебя постоянно такая недовольная рожа. Особенно всегда, — он стал повторять мои же слова другими фразами. — Ещё ты бывшая проститутка, встречающаяся с парнем ради денег. Такое ощущение, что ты редкостная меркантильная тварь, — он выплёвывает эти слова, приправляя их издевательским взглядом, и даже не моргает. Иногда чуть наклоняется, придавая словам убедительности и резкости. Задевает каждое из них, но я продолжаю сидеть неподвижно со своей «недовольной рожей» и наблюдать за тем, как он меня унижает. — А, ещё это кривое… — он указал на себя тем же жестом, что и я. — …Лицо. тебя сглазили, или ты всегда была такой уродливой?

Похоже, его задели мои слова, раз он так старался задеть своими. А как же фраза: «Ты милая, правда»? Я не показывала виду, но потом вышла из себя. Поднялась с земли, достала руками край ямы, подтянулась и вылезла из могилы. Странное словосочетание. Странное, как и весь прожитый мною месяц в этом городе. В голове были лишь мысли о Марти и о том, как его вытащить из такой же могилы, но в прямом смысле. Где он? Жив ли он?

POV: Тейлор.

Мне только что приснился кошмар. Не впервые, но именно в этот раз я смотрел до конца, пока меня не убили.
Жутко, по всему телу слабость. Почти четыре часа ночи, хочется кричать, но не могу. Могу сказать себе лишь «спокойной ночи» и снова попробовать уснуть.

В этот раз это был парень. Мальчишка лет двадцати, может, двадцати пяти. Русые волосы, пустое белое лицо без глаз, рта и носа. Просто белая кожа. Он ходил вокруг меня, привязанного к стулу, окровавленного и злого. Ходил, ходил, остановился, обернулся. Потом подошёл ближе, говорил что-то жуткое, матерился. Подставил пистолет к моему лбу, а я молча смотрел в пол. Странно, ведь я бы точно захотел что-то сказать или плюнуть ему в лицо, но я молчал. А потом он выстрелил, но ещё несколько секунд я спал, даже чувствовал боль в голове, а потом проснулся. Я поднялся с кровати, закричал и тут же ударил себя по лицу. Что за слабак… Испугался ночной страшилки. Позор, Мёрфи.

Вторая попытка проснуться.
— Да ну хватит! Ты уже бесишь меня. Вставай, — кричит Билли, кидает в меня что-то мягкое, но тяжёлое, а потом выходит из комнаты.
11:34. Забавно. Если перевернуть часы, то можно увидеть в этих цифрах ад. В прямом смысле. Если перевернуть их, то легко прочитать: «hEll»¹. Что ж, с добрым утром. Добро пожаловать в ад. Снова. Я пытаюсь нащупать гитару. Ах да. Сука… Спасибо, Эшли. Теперь я назло тебе буду звякать на этой старой развалюхе, когда-то принадлежащей моему… отцу?.. и надеяться, что у тебя взорвётся голова от этого мерзкого звука.

Достаю телефон, чтобы проверить своего домашнего питомца. Парой нажатий открываю запись с камеры. Марти-Марти. Глупенький наивный мальчик. Что же ты плачешь? Тебе больно, да? Всё никак не можешь осознать, что твой левый глаз больше не откроется? Забавно, но я нихрена не чувствую, глядя на тебя. Вообще. Мне так хочется залить тебе в глотку кислоту, но не сегодня. Не завтра. Посмотрим на поведение твоей… Как ты там её называл? Милой? Фу. А она как-то не сильно расстроилась, узнав, что ты не вернёшься. Как жаль.

Я поднимаюсь с кровати, по традиции подхожу к окну и достаю сигарету. С каждым днём всё больше осознаю, что внутри меня не мир, а просто внутренности. Внутренности, которые я уничтожаю такими же ядовитыми сигаретами, как и я сам.

Осознай весь абсурд бытия.
Ты меньше, чем я,
Меньше, че́м пустота.

Осознай ничтожность себя.
Ты хуже, чем яд,
Но не хуже, чем я.

Ты не хуже, чем я.
Ты не меньше, чем яд.
Хуже стаи ягнят.
Хуже станет. Вот гад.

Осознай ничтожность себя.

Называйте меня мразью, клеймите совсем никудышным человеком и хреновым поэтом, но даже если сами небеса плюнут мне в е*ало шикарным стихом, я втопчу его в грязь и напишу это. Я напишу это… Буду писать снова и снова, пока не сотрутся руки. Осознай ничтожность себя… Чувствуй холод. Не бойся боли, ты же знаешь, что это признак жизни. Осознай ничтожность бытия. Всё стало таким серым. ТЫ стал таким серым. О чем ты думаешь? Учёба, семья? Ты счастлив? Ты сер, но счастлив? Не смеши меня. Ты стал таким скучным.

Я всё ещё смотрю в окно и вижу две белобрысые башки под домом соседки. Сначала проклинаю зрение и своё воображение, но потом… Нет, это всё же она. Пришла навестить старое гнёздышко. Мать Сэма всегда была глупой женщиной, но даже после пожара не набралась ума. Она стоит, плачет, вытирает слёзы платком и сильнее сжимает сумку, глядя на дом Мотылька. Я убил её сына, но эти мысли вызывают улыбку. Мне не смешно. Чёрт, мне не смешно, но я улыбаюсь. Но я ведь не хотел. Он сам запутался в своих ногах и упал с дерева. Они подложили туда этот камень специально, ведь Сэм был очень низким мальчиком и, чтобы достать до верёвки, ему приходилось прыгать, либо становиться на предмет, который его потом и убил. В жизни так много иронии…

Молли выходит из дома, подходит к женщине, держа в руке какой-то пакет. Испуганный взгляд. Она думает, что что-то случилось. Они начинают разговаривать, женщина отрицательно качает головой. Не помню её имени. Мать Сэма. На этом всё.
Девчонка успокаивающе гладит женщину по плечу, потом оглядывается. Из дома выходит кто-то ещё. Вау, слишком короткая стрижка для девчонки. Либо у Эшли странный вкус на подружек, либо это…
— Что-то случилось? — выкрикивает ОН, подходя к ним.
Значит, парень? Интересно, кто это тут у нас? Русые волосы, рост… приличный. Далеко не дорогая одежда. Посмотри на меня, мальчик, хочу увидеть твоё лицо. Давай же. Мне не терпится.
Подходит к ним, в упор смотрит на женщину, а та улыбается. Наверное, сказала что-то вроде: «Отлично смотритесь». Ну, конечно же, отлично смотрятся. Он ведь пока живой.
Эшли сначала обеспокоенно смотрит на него, а потом переводит взгляд на меня. Да, такой резкой смены её настроения я ещё не видел. Её глаза резко округлились. Парень заметил это и хотел посмотреть в мою сторону, но… Я явно рано обрадовался. Эшли быстро вывалила какие-то вещи и надела парню пакет на голову, чтобы я не увидел его лица. Умная девочка, надо отдать должное. Она взяла вещи в руки и увела слепого подальше от дома, от женщины и от меня. Думаю, особенно от меня.

— И почему людям так нравится приходить к пеплу? — я улыбаюсь, подхожу к матери Сэма, выйдя из дома.
— Ох, Тейлор! Ты ли это? Как ты вырос, — улыбается, но плачет. — Хотела узнать, в чьих руках теперь этот дом. Мы восстанавливали его после пожара, но тут многое изменилось. Родители этой милой девочки очень постарались.

Да, постарались. Особенно её мать, которая сразу спилась после рождения Эшли. О, а ещё её отец, который работал лесорубом и сдох на своей же работе. Его придавило деревом. Наверняка, на похоронах гроб был закрыт. Не уверен, но подозреваю, что именно из-за этого его жена, то бишь мачеха Эшли, сошла с ума. Откуда я узнал? Вот такой я, блин, умный.
— Зря они снесли домик, — она посмотрела в сторону дерева, где всё и произошло. — он был в хорошем состоянии. Помнишь, как вы любили его?
— Да, Сэм постоянно там зависал.

А потом я пришёл и убил его. Ха! Ха-ха. Эта женщина столько лет винила себя за то, что не выключила плиту, а теперь стоит, смотрит на меня, а картинки так и мелькают перед глазами. Как он споткнулся… Упал прямо на камень. А потом кровь. Много. А ведь моя мать заметила кровь на моей футболке, но подумала, что от волнения она пошла у меня из носа. Я помню тот стеклянный взгляд своего первого почти нормального друга. Такой пустой, такой мёртвый и прекрасный. Смотрю на эту женщину, вижу те же глаза и хочу их. Хочу их, как сувенир. Руки так и трясутся, хочу вырвать их и положить в баночку. Отдай мне свои глаза…
— А твои родители где?
— Решили научить меня самостоятельности, — соврал, соврал, соврал, соврал, соврал.
— Оу… Хорошее решение.
Она сказала что-то ещё, я ответил что-то ещё. Потом что-то ещё. Что-то ещё… Тьфу. Да кому какое дело.

*****

Помнится, приходилось мне как-то разговаривать с одним парнем. Серая и скучная посредственность. И скучный он не из-за того, что так пылко верил в Бога (то, во что не верю я). Не из-за того, что отдавал себя только учёбе. Нет, совсем не так. Он сказал мне всего одну фразу, и я больше никогда с ним после этого не общался. Говорил о своей девушке, о том, как сильно любит её. Хрень всякую говорил в общем. А потом он сказал: «Я бы даже умер ради неё». Умер? Правда? Смерть — то, что для тебя страшнее всего? Почему люди так боятся её, пока им не бросишь в лицо то, что реально ужаснее? Представьте себе близкого человека и скажите, умерли бы вы ради него? Да? Вау, какие герои. А стали ли вы бы жить ради него? Нет, не надо представлять счастливую семейную жизнь с кучей детей и денег. Стали бы вы жить так, как удобно ему? Никаких личных отношений с кем-то другим, никаких друзей, никаких социальных сетей, никаких развлечений, музыки, прогулок, фильмов. Ни-че-го. Только он. Только тот, ради кого вы существуете. Упс, не очень весело, да? Все свои 60-70 лет жизни ради одного человека без возможности наглотаться таблеток или прыгнуть с крыши. Наверное, смерть намного приятнее, правда? Если нет, то вы точно психи похлеще меня.

Думаю об этом, смотрю на свои руки и уже шестую по счёту сигарету. Да, девчонка права, у меня и правда бледная кожа. За эту неделю из меня столько крови вытекло, что я бы смог наполнить себе ванную. Пробовал однажды. Не из своей, но ощущения прекрасные.

Время уже к вечеру, соседи возвращаются с работы. Паршиво, наверное, работать по выходным. Я опять сижу у гаража, опять курю, опять мёрзну. Снова смотрю на руки, пытаюсь унять дрожь и надеюсь, что это от холода, а не от… 
— Можно я останусь у тебя ещё на ночь? Темно уже, — Билли подходит ко мне не слишком близко. Он вообще редко близко ко мне подходит. Думает, я не замечаю, но боится меня. Постоянно опускает взгляд, нервно улыбается. Может, это уже у меня по привычке складывается такое мнение.
— Нет, — специально отвечаю чуть грубее, чтобы отвалил. Чтобы отошёл, потому что руки трясутся совсем не из-за холода. Чёрт, это плохо…
— Почему? Я надоел тебе?
— Да, ты мне надоел, — соврал и облокотился о колени руками, уткнувшись лицом в свою же кофту.

«Время, время, время, время…» — вновь сверлит мою голову голос. Руки дрожат сильнее, начинает кружиться голова, и всё даже перед закрытыми глазами окрашивается в красный. Чувствую себя голодным животным, которому дали взглянуть на мясо. Сколько я уже не убивал? Неделю? Две? Долго… Слишком долго.

«Он стоит рядом. Такой беззащитный, такой слабый… Давай убьём его. За твоей спиной куча железяк. Ты ведь знаешь, что можно ими сделать».
Конечно, знаю! Можно нанизать его на них. Можно прокалывать медленно. Можно протыкать конечности. Можно содрать кожу. А-а-а-а!

— Билли, тебе нужно домой, — говорю как можно спокойнее и пытаюсь не смотреть на него. Припадок. Очередной грёбаный припадок. Это не закончится. Нет-нет, я не могу это сдержать.
— Тебе плохо?
Да, и хорошо мне не станет, если ты умрёшь. А я так хочу убить тебя сейчас, Билли… Я так хочу, но ты не виноват. Я так хочу увидеть твоё мёртвое тело, так хочу проткнуть пальцами кожу твоей шеи.
— Я сказал, иди домой! — уже почти кричу.

«Время, время, время, время.
А он так сладко будет кричать.
А он так красиво будет умирать.
И ты умрёшь, как и в прошлый раз.
Ты умрёшь сейчас. Сейчас?»

— Тейлор, ты уверен, что тебе не нужна…
— Свали нахрен! — в этот раз кричу (уже не могу контролировать своё тело) и поднимаю голову. Ой, как зря, Мёрфи… Как зря. Он оказался ещё ближе, чем я думал. Он такой живой… Чёрт-чёрт-чёрт.
Тушу об свою руку сигарету и опять закрываю лицо. Помогает заглушить голоса и желание. Слышу быстрые шаги, словно кто-то убегает. Я не видел, как уходил Билли, но видел ещё больший страх в его глазах. Оно к лучшему. Нужно либо избавиться от него, либо отстранить от себя.

Его шаги утихают, я поднимаю голову и не вижу ничего. Впрочем, я уже давно ничего не вижу, что было бы важно или ценно. Вечер настал быстро, опустился туман. Люблю туман, он делает вещи менее выразительными, яркими. Делает их ровно такими, какими они должны быть. Их низкая цена не соответствует внешнему виду, а вот в тумане всё становится на своё место.

Голоса всё ещё не утихают, но потом я прислушиваюсь. Ха. А это не мой голос. По улице идёт парочка, вижу их силуэты, улыбаюсь и уже знаю, кто сегодня не сможет сбежать, как Билли. Они подходят ближе, и уже видно цвет их волос. Блондинка и русоволосый. Слишком светлая блондинка… Оу, да это же Эшли со своим новым другом. Ну, ещё раз здравствуй, мальчик.

_______________
¹ - hell (в переводе с анг. "Ад")