Нора опустела. Она лишилась только одной рыжей копны волос, а в душе умерли все.

Чарли не говорил несколько дней. Билл утешал плачущую Флёр, говорил, что нельзя плакать, а сам сидел с покрасневшими глазами. Перси закрылся в своей комнате. Джинни целыми днями плакала, роняя слезы на колдографию, где Фред ещё живой и улыбается. Миссис Уизли сидела вместе с дочерью. Мистер Уизли поседел намного быстрее, чем должен был.

Джордж. Он перебил все зеркала в доме потому, что «в них ненастоящий Фред» и засел в своей комнате. Теперь в своей. Не в комнате двух рыжих шутников, которые когда-то придумали открыть магазин. Как же теперь Джордж мечтает его продать! Но Фред бы не хотел этого.

Рон… Рон заперся у себя в комнате и почти не выходит оттуда. Часто по ночам из его комнаты доносился плач. Он не был так же привязан к Фреду как Джордж, но он тоже любил его. Часто он вспоминает как в Хогвартсе хоть и ворчал, но всегда восхищался братом. Он винил себя в смерти Фреда. От безысходности он, бывало, взревет. Его охрипший рев наводит ужас на всю «Нору». Но никто не может и слова сказать в протест. Потому что понимают.

Сейчас Рон у себя в комнате. Он забился в угол от очередной истерики.

— Все из-за меня. Будь я таким же сильным как Чарли, я бы успел прибежать и спасти его. Какое же я ничтожество! — прошептал он.

Он уткнулся лицом в колени и зарыдал. Молли стояла за дверью в комнату. Она не могла туда зайти, хоть и знала, как страдает ее сын. Как ей было тяжело! Один сын умер, двое других почти что умерли.

***

Время шло, дни сменяли ночи и спустя несколько недель слёзы кончились и осталась лишь глубокая душевная подавленность. Рон мог часами стоять у окна, рассматривая сад, в котором Джинни помогала маме высаживать цветы и полоть грядки. Каждое утро отец уходил по узкой тропинке за пределы дома, где трансгрессировал на работу; Рон отчётливо видел выход из сада.

Перси сегодня тоже шёл к выходу из дома — только со всеми вещами. Он решил, что уедет из дома, чтобы не мешать. Жить, скорбеть и помнить семья может и без него, а Персиваля ждёт работа и Лондон — тот самый новый мир, ради которого он готов был предать семью.

Рон сжал кулаки. Как Перси посмел вновь бросить свою семью ради своей жизни?..

Ведь совсем недавно, две недели назад жизнь его брата прервалась… Это было слишком.

Еле сдержав крик, Рон закрыл глаза и отвернулся от окна. Он понимал, что так нельзя, что нужно двигаться дальше.

Однако Рон не мог выбрать нужный путь. После битвы за Хогвартс, после победы в этой осточертелой кровавой войне он потерял путеводную нить. Для него больше не было цели, к которой можно было идти, не задумываясь — как всегда было с Гарри и Гермионой.

Без них жизнь уже не та. Теперь пути разошлись и Рон остался один в кромешной тьме, а Гарри и Гермиона, как многие другие школьные друзья, далеко впереди идут своей дорогой. Рон стоял и топтался на месте, как слепой котёнок, стремясь выйти на свет.

Рон открыл глаза и подошёл к столу, на котором лежало письмо Гарри. Тот рассказывал о работе, как всегда в последнее время — Поттер словно помешался на работе, обретя новый смысл жизни. Глаза пробегали по строчкам уже прочитанного письма, пока не наткнулись на один абзац:

«Рон, порой я не знаю, как мне поступать. Не хочу казаться таким же, как многие другие до меня — жестокими нахалами, убивающими людей без суда и следствия, несправедливыми фанатиками славы. Я воюю на стороне добра, и должен искоренять зло. Но, понимаешь, тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несёт добро. Я так устал от боли…»

Рон всё понимал, ведь тоже устал от боли. Раз уж свет не всегда несёт добро, может, стоит забыть о светлой душе и вечной надежде на хорошее будущее? Может, стоит смириться с тем, что любовь — зла и беспощадна? Парень скомкал лист бумаги в порыве смятения.

Тьма. Тьма не всегда означает зло. Тьма. Тёмная магия. Тёмные проклятия. Возвращение смысла жизни, поиски прошлого и мёртвых духов. Как в сказках, создание големов, полтергейстов, привидений…

А что, если душа Фреда всё ещё висит где-то в воздухе и бесцельно шатается по земле, не имея возможности показаться и сказать: «Я здесь, я не могу умереть и хочу жить!»… Что, если Фреда ещё можно найти на том свете? Поговорить с ним, рассказать о себе, своей трагедии… Взгляд Рона загорелся впервые за долгое время.

Но потом он закусил губу в смятении. Темная Магия. Если об этом узнают все остальные то ему конец. Но ведь… Это ради Фреда. Рон сжал кулаки и приняв решение стал собираться.

Но тут он останавливается у комнаты Джорджа. Он не знает что чувствует. Хочется зайти, поддержать, но в тоже время он знает что там увидит. До пугающих подробностей знал. Пожалуй, пьяный в хлам брат пугал его больше теней и призраков прошлого. Они, по крайней мере, не были материальными. В конечном итоге он берется за ручку двери, замирая на мгновение, лохматит отросшие до лопаток за последний год волосы и, негромко вздыхая, тянет на себя дверную ручку.

Перед глазами встает все та же картина, знакомая до последней черточки. От самой двери тянется батарея пустых бутылок из-под выпивки, то тут, то там маленькие лужицы, от которых исходит жгучий запах алкоголя. Напротив двери, у дальней стены, сидит Джордж. Спиной брат опирается о кровать, в неловко зажатых пальцах — почти пустая бутылка, в голубых глазах — пьяный блеск и отчаяние всего мира. Рон неловко отводит взгляд, не в силах смотреть на брата — весь его облик буквально кричит о безнадежности и боли. В мозгу снова появляется идея о темной магии. И вот теперь он решил наверняка.

Он на не гнущихся ногах подошел к брату. Синяки под глазами показывают что тот давно не спал нормально.

— Брат… — голос хрипит и срывается. — Тебе нужно поспать.

Он берет брата под локти и поднимает его с пола. Джордж выронил бутылку, а сам покачнулся. Рон прижал к себе брата удерживая его и повел к кровати. Уложив его, он укрыл брата одеялом. По щеке пробежала слеза. Он не мог смотреть на брата… на такого брата. Он провел рукой по волосам Джорджа.

Я верну его… Я обещаю… — прошептал он.

Рон вышел из комнаты и сказав матери, что скоро вернется, трансгресировал туда, где можно было достать книги по темной магии — в Лютный Переулок.

Именно это место считается самым Тёмным среди многих улиц и переулков Лондона. Здесь каждый день происходят сотни черномагических сделок, а в магазинах можно купить всё, что угодно. Мрачные дома, с которых сыпется извёстка; шиферные крыши, через которые свет едва пробивается на узкие мощёные улочки; мутные слюдяные окна, не менявшиеся с 19 века. Всё это место говорило о том, что не желает видеть людей, борющихся за свет.

Рон сглотнул, сжав зубы. Он чувствовал, как на него все смотрят, оборачиваются и тыкают в его спину пальцем.

Однако, он ничего не мог сделать с этим — куда идти, парень не знал. У кого спросить совета — тоже. Все эти люди казались ему противными незнакомцами, которых его учили презирать с самого детства, отчего заговорить с ними Рональд не мог — презрение поднималось в нём горячей волной.

Оно мгновенно затихало, стоило вспомнить цель его визита. Фред и Джордж стоили общения с этими неприятными людьми, которым он сам был до ужаса неприятен. Семья была для Рона всем, и поэтому он подошёл к молодой девушке с бледной до серости кожей и длинной русой косой.

Девушка уже долго сверлила Рона мутным взглядом карих глаз, выпятив нижнюю губу и склонив голову на бок, словно примериваясь к нему и ожидая удара. Стоило Рональду сделать шаг к ней, как девушка вскинула бледную тонкую руку с длинными пальцами, и звенящим кукольным голосом произнесла:

 — Не подходи ко мне, Рональд Уизли. Я знаю, кто ты такой. Не хочу общаться со светлыми магами.

<юРон посмотрел девушке в глаза — взгляд перестал быть мутным. Возникло ощущение потопа, словно Рон захлёбывается в холодной проточной воде. Рон судорожно перевёл взгляд на руку девушки — на хрупких пальцах были увесистые кольца. На указательном — серебряное с сапфиром; на среднем — с рубином. На четвёртом пальце — невероятной красоты кольцо с чёрным ониксом.

— Я уже не хочу быть светлым магом. Недавняя жизнь показала, что от жажды света мне одно горе.

Девушка склонила голову набок.

— А мне кажется, что ты заблуждаешься! — её кукольный голос слегка вибрировал. — От тьмы тоже есть горе. Горе и счастье неразлучны, беда никогда не приходит одна.

— Ага, приходит сразу несколько бед! — Рон вспылил. — Скажи лучше, где я могу получить книги по тёмной магии.

— Только у меня и моего мужа.

Девушка улыбнулась, и Рон в ужасе попятился. У девушки были невероятно белые зубы, а клыки слегка выпирали — не как у вампира, нет, а как у волка. Ещё больше его смутил раздвоенный язык.

— Смущаю? — спросила девушка. — Я оборотень, да. А язык просто так раздвоила, чтобы выглядело эффектнее.

— Кто ты такая?

— Это неважно, — девушка поправила лёгкий сарафан серовато-бордового цвета, который едва виднелся под складками чёрного плаща. — Так ты книги хотел? Пошли.

Она поманила его вглубь Лютного переулка, туда, где кончалась видимая надежда на свет Косого переулка, банка Гринготтс и лавки близнецов. Рон шагнул.

Рон пошел за ней. Они шли в полном молчании. Это самое молчание убивало Рона. Он осмотрел ее с ног до головы. На ней был черный плащ, и со спины не было видно ни сарафана, ни бледной кожи рук или шеи. Недалеко послышался шопот. Рон слегка вздрогнул.

От всех этих взглядов ему было не по себе. Чем дальше они шли, тем темнее казался переулок и тем труднее было выносить атмосферу. Рону казалось, что на него давят сверху, будто воздух стал тяжелее.

Вскоре они подошли в одной из лавок. Старая на вид, она была как из фильмов ужасов. Девушка с скрипом открыла дверь. Она посмотрела на него будто проверяя зайдет он или нет.

Рон вздохнул. Вот…сейчас если он перешагнет порог то пути назад нет. Собрав волю в кулак он вошел. Девушка хмыкнула. Внутри лавка была не лучше. В темных тонах, не было даже камина что делало помещение холодным. Рон подошел к прилавку. Там стоял мужчина. Не нем так же была черная одежда, а кожа казалась белой, как снег. Рон вздрогнул. Такой цвет кожи напоминал ему лишь одного волшебника. Тот, увидев Рона, сперва удивленно, потом слегка враждебно посмотрел на него.

— Бэлла, кого ты опять привела? Я просил не приводить к нам кого попало! — Потом мужчина заговорил тише, словно не замечая Рона: — Отброс общества, предатель крови и сражался за Дамблдора. Хуже не придумаешь…

Рон оглядел мужчину. Коренастый, не слишком высокий, с чёрными волосами и такого же цвета бородкой — а глаза тёмные, почти чёрные, отчего были видны сосуды.

Тот вдруг вздрогнул, поднял глаза на Рона и сказал:

— Adieu à la vie! Adieu à la vie, homme! Tu ne reviendras plus jamais et tu deviendras un traître… (1) — Глаза мужчины закатились, руки сжались, он начал падать на спину.

Рон отскочил к двери, но Бэлла захлопнула дверь, злобно посмотрев на парня. Мужчина продолжал кричать что-то по-франузски:

— En contactant ceux qui viennent du passé, vous vous condamnerez à mort, vous et votre famille!

— Ч-что? — голос Рона сорвался, когда мужчина упал на колени, выгнув спину, а после дёрнулся и, наконец, осел на пол.

— У моего мужа есть дар. Точнее, проклятие, — заговорила Бэлла. — Он стал тёмным магом и получил, что хотел — способность найти любую информацию. Но связавшись с дьяволом однажды, он вынужден предрекать судьбу всех, кто войдёт на порог его дома.

— Что он сказал? — спросил Рон. — Я половины не понял. Конечно, я понял, что пора прощаться с жизьню и все дела…

Рон пожалел, что никогда не слушал Флёр и не учил иностранные языки. Теперь бы ему очень пригодилось знание французского.

— Почему нельзя предрекать будущее на английском, как Трелони, например? — спросил он.

— Потому, что тот дьявол был французом, — короток ответила девушка с усмешкой. — Это Мартин Хенксли, мой муж.

Девушка улыбнулась, а её глаза вновь стали странными — словно она читала человека как открытую книгу. Рон почувствовал на спине холод — она владела легилименцией, причём очень хорошо. Вновь появилось обволакивающее ощущение холодной воды — Рон не понимал, откуда оно появилось.

— Зачем ты назвала ему моё имя? — хрипло спросил Мартин. — Зачем ты привела его в мой дом?

Мартин сорвался на крик.

— Потому, что моя дочь, — шёпотом сказала Бэлла. — Моя годовалая дочь умирает у меня на глазах. Только светлый маг может помочь с этим, ведь нам нельзя появляться в Мунго.

Теперь в глазах Бэллы не было усмешки, её руки дрожали. Мартин замолчал.

— Он нам нужен! — Бэлла заревела, утирая слёзы. — Он поможет нам и нашей маленькой Шарлотте, а мы поможем ему стать тёмным магом и вернём его брата к жизни…

— Нельзя вернуть человека к жизни, он наверняка сам это знает, — тихо сказал Мартин.

— Это неважно, — сказала Бэлла. — Он сможет с ним связаться, поговорить… А Шарлотта будет жить.

Бэлла плакала, её дыхание надрывалось. Мартин медленно подошёл к ней, обнял и медленно гладил по спине, а девушка обхватила его спину своими тонкими хрупкими руками и ревела. Рон почувствовал себя очень неловко, но понимал — если он уйдет, то не вернётся. А это было бы крахом не только для него, но и для одной маленькой девочки…

Мужчина зло смотрел на Рона. В его взгляде было столько злости что Рон вздрогнул но тут же прямо встал смотря на них. Мужчина усмехнулся и с помощью жены встал.

‐ Если он нас сдаст, то это на твоей совести! — сказал он.

Женщина кивнула. Она качнула головой на 2 этаж. Рон послушно пошел за ней. Они подошли к двери, и Бэлла, судорожно вздохнув, зашла туда. Рон перешагнул порог и… застыл, побелев в ужасе.

Годовалый ребенок лежал ни живой, ни мертвый. Кожа бледная, она едва дышала. Серые глаза отрешенно смотрели в стену. Слабостью Рона всегда были дети. Он не мог выдержать когда страдали дети. И сейчас ему было все равно, чей это ребенок. Он подошел к ней и провел пальцем по ее маленькой щеке, взяв в руку его маленькую ладошку. Холодная, но ещё живая кожа. Девочка явно долго не спала.

— Сколько она уже не спит? — спросил Рон.

— Несколько суток, — ответил отец девочки стоя в дверях.

Рон кивнул. Тут он вспомнил один из тех редких случаев, который Гарри рассказывал ему после работы. В памяти всплыло старо-славянское зелье. Он тут же стал метаться по комнате, ища нужные ингридиенты. Ему помогла Бэлла, а ее муж хоть и не доверял Рону но тоже помог. Рон поочередно бросал ингредиенты в котел, тихо шепча заклинание.

— Medicinam decoction, te dare, populus, virtus, purgare eos a languoribus et a tergo. Auxilium eius ad tollendum morbum, venire ad se, et factus est sanus. Sana corpore, et libera eam a tormentum. Illa ut sit sanus et laeta iterum. Ita fiat.

Рон закончил с зельем и дал его девочке приподняв ее голову, помогая выпить это. После вместе с Бэллой и ее мужем стал ждать результата.

Сначала ничего не происходило. Воцарилось молчание, и было слышно как золотые часы Рона отмеряли секунды. Спустя минуту девочка хрипло вдохнула, судорожно для потом воздух, а потом забилась в судорогах. Десять секунд, двадцать… и вот она затихла, а дыхание стало глубоким и размеренным.

Бэлла подбежала к дочери, протянув руки к ней и взяла на руки. Руки Марина задрожали впервые за время знакомства с Роном.

Уизли тихо вышел в коридор, затворив дверь. Атмосфера его тяготила. Но теперь он видел — между тьмой и светом практически нет разницы. Все люди одинаковы: они живут, женятся, заводят детей и презирают тех, кто живёт по другим законам. А горе приходит всегда и ко всем.

— Несправедливо, — прошептал Рон. — Все мы люди, все равны. Нельзя делить мир на зло и добро.

Он простоял в коридоре довольно долго, минут тридцать. Наконец, Мартин вышел.

— Тебе нужны книги про некромантии?

Его брови были сдвинуты, но прежней ненависти и неприязни не было, была лишь суровость.

— Да, — сухо сказал Рон, прикрыв правой рукой наручные часы.

— Не нужно мне твое богатство, — сказал Хенсли. — Разве оно важно теперь, когда Шарлотта больше не умирает и у нас все хорошо? Душа и знания — вот что нужно в современном мире, вот тебе богатство.

Говоря эти слова, Мартин прошёл вниз, в лавку, совмещенную с гостиной. Там он взял несколько увесистых книг, протянул Рону.

— Пока хватит. Потом ещё придёшь, я новых книг дам.

Рон кивнул и молча вышел, закрыв дверь. Замок щёлкнул, и парень вновь оказался на Лютном переулке. Едва он отошёл на несколько метров от дома Хенксли, то трансгрессировал. Дома его встретила грустная мать, занятая на кухне; Джинни, погрязшая в поисках работы и страданиях по Гарри; Джордж, до сих пор спящий в комнате и сычик, безумно носящийся по клетке.

***********

(1) Прощайся с жизнью! Прощайся с жизнью, человек! Ты больше никогда не вернёшься назад и станешь предателем... (фр.)

(2) Связавшись с теми, кто пришли из прошлого, ты обречёшь себя и свою семью на смерть! (фр.)

(3)  Целебный отвар, ты людям силу даёшь, от хворей и негатива очищаешь. Помоги и ей от болезни очиститься, в себя прийти и здоровой стать. Тело её излечи, от мучений избавь. Да будет она снова здорова и радостна. Да будет так. (лат.)