— Я пиздец соскучился, малыш.

Эрен вздрогнул. Глухой, будто примороженный голос из-под низко надвинутой бейсболки заставил все волоски на теле встать дыбом. И не то чтобы Аккерман никогда не делал таких признаний. Просто все как-то сложилось один к одному.

Сначала из-за усиленных тренировок перед стартом сезона они не виделись недели две, а может, и три, и все общение перетекло в инет. Конечно, трахать себя резиновым дилдаком под пошлый звук дрочки и смачные комментарии Аккермана было непередаваемо, но на живом хую кончалось круче. Это как бы, во-первых. Во-вторых, наконец-то видеть любовника в настоящей игре, пусть и с не дотягивающей до его уровня командой, оказалось охренительно потрясно. И без этого сиделось как на иголках, а тут еще легендарный питчер так поводил плечами перед броском, что накрывало стыдным восторгом, и Йегер чувствовал себя малолеткой на концерте Бибера. Даром что рядом от восторга, правда, иного рода верещал Арлерт. А вот дожидаться конца пресс-конференции Эрен не стал и сразу погнал домой.

— Увидят, — лениво уворачиваясь от жадных губ, сейчас пробормотал он, когда Аккерман набросился прямо с порога. Или, вернее сказать, на пороге, просто шагнув навстречу и сразу засасывая кожу на шее. Бейсболка дико мешала.

— Да похер, — выдохнул Ривай и все же втолкнул его в квартиру, с грохотом захлопывая тяжелую дверь.

— Живая легенда бейсбола был застукан в жилом доме Бруклина при попытке прилюдно залезть в штаны любовника, — голосом диктора новостей выдал Эрен и фыркнул от смеха.

— На тебе нет штанов, шутник хренов, — цыкнул Ривай, впечатывая голое тело в стену и наваливаясь всем весом.

— Тем более, — судорожно выдохнул Эрен и растянул в улыбке дрожащие от нетерпения губы.

— Надеюсь, ты не всех гостей так встречаешь.

Сильные руки требовательно сжали голые бока, возбуждающе прошлись по ребрам и скользнули на спину, заставляя выгнуться в пояснице, прижаться теснее. И почувствовать... Ох, как много сейчас чувствовал Эрен. Особенно доставляло нечто в штанах Аккермана, что по крепости вполне могло конкурировать с бейсбольной битой.

— Ходить не мешает? — лыбясь, спросил он и поерзал, притираясь бедрами.

— Лучше спроси, не мешает ли оно играть, — крупно вздрогнув от немудреной ласки, отозвался Ривай. — Каждый раз, сука, зная, что ты на трибунах, меня тащит...

Этого признания оказалось достаточно, и дальше Эрен уже не слушал. Подался навстречу, жадно впиваясь в рот любовника и захлебываясь от восторга. Дурацкая бейсболка наконец-то отлетела в сторону, и он со стоном запустил пальцы в густые рваные пряди, лаская выбритые виски и затылок. Ривай в ответ кусал пухлые губы, сминал своими и выдыхал напряженно и скупо в приоткрытый истерзанный желанием рот.

Их сумасшествие продолжалось уже полгода. Шесть месяцев ревущей страсти, взаимных подъебок и неотвратимо прорастающей привычки. Вне сезона игр Национальной лиги они встречались так часто, что Эрен терял счет времени, проваливаясь в другую реальность, где не было титула живой легенды и необходимости притворяться, где они просто были, не оглядываясь по сторонам. Однако начало игр вернуло на землю, больно пригвоздив напоминанием, что Аккерман ему не принадлежит. Сейчас он не появлялся больше двух недель, и Эрен с ужасом осознал, что скучал. Вроде и звонил звездный любовник постоянно, и писал, но все равно было не то. Ощущение, что из жизни выдрали значимую часть, не отпускало. И не хватало-то вовсе не разнузданного секса, а Ривая как он был — вечно недовольного, язвительного, грубого, но уже ставшего таким уютным и домашним.

Недели без него выдались тоскливыми. С трудом выпав в реальность, пришлось вспоминать, что есть что-то кроме бесстыжих ласк и крепкого елдака. Два раза с Армином были в кино, в пятничный вечер выбрались в клуб, а прошлый уик-энд зависали у Кирштайнов за городом, в Хэмптонсе. Но в кино Эрену не хватало язвительных комментариев и ладони, лениво поглаживающей ногу выше колена, а в клубе ни один из парней вокруг не был Риваем.

Эта зацикленность стала чем-то само собой разумеющимся и, если честно, пугала. Никогда еще Эрен не был так зависим. Даже от Райнера, с которым то сходился, то расходился пару лет. Но теперь он точно знал, что там было иное — неплохой секс, удобный быт, все как у всех, чтобы не быть белой вороной. И только.

С Риваем оказалось все иначе. И пытаясь размышлять над этим, неспособный ко всем видам анализа Йегер тупил. По всему выходило, что звездный ебарь, с которым по понятным причинам не выйти дальше порога собственной спальни, занимал не только все мысли, свободное время, ближнюю к двери половину кровати и любимую подушку, но еще и часть жизненного пространства. В небольшой квартире в Бруклине появились вещи Ривая. В стакане в ванной, например, стояли теперь две зубные щетки и лежал второй станок. И если набраться наглости и смелости, то можно было таскать и какую-то невъебенную пену для бритья. После нее физиономия, и правда, была как жопа у младенца.

Аккерман делал вид, что не замечает, и продолжал обживать территорию. На кухне появилась полулитровая чашка и с полдюжины заварочных чайников — от самого простецкого стеклянного до антикварного, который Эрен грохнул почти сразу. До сих пор помнил, как отложил кирпичей от ужаса, когда под мелодичный треск фарфора рядом почти моментально материализовался Аккерман. Тогда за осколки с незнакомым клеймом V&B M[1] тот ограничился подзатыльником, но ночью выдрал так, что очко Йегера ответило за каждый разбитый чайник в обозримой вселенной. Поэтому жестяные коробки с чаем, судя по цене, собранным девственницами на горе Фудзияма и омытым их же слезами, он предпочитал не трогать. Аккерман священнодействовал сам, заваривая душистые листья, а Эрену разрешалось пробовать терпкий напиток. Он и пробовал, со знанием дела кивал головой, подтверждая и перечные ноты, и сливовое послевкусие, но разницы между этим чаем и тем, что продавался в ближайшем супермаркете за три бакса, не видел, хоть убей. Настоящий же ценитель скорбно поджимал тонкие губы и обзывал «чудовищем». Эрен соглашался.

В комнате на тумбе рядом с кипой спортивных журналов теперь жил стильный — только попробуй тронуть, сопляк! — черный Макбук. Но трогать было можно. Особенно если учесть, что старая верная Toshiba отправилась в утиль почти сразу после Нового года. Да и не было особо времени на виртуальный дрифт. Днем укатывала работа, ночами — любовник, а в промежутках Эрен старался в попытки готовить, потому что... ну не замороженной же лазаньей кормить неутомимого питчера. Потом еще пришлось освободить полку в шкафу. Для вещей Аккермана. Тот фыркнул, клюнул губами в плечо в знак благодарности и невозмутимо продолжил таскать застиранные штаны и футболки Эрена. И даже его боты, если выбирался в супермаркет по соседству.

— Я вылизываю твою задницу. И трахаю без гондонов. От пары микробов с твоих пяток не сдохну, надо думать, — ответил он тогда, отмахиваясь от ошарашенного Йегера.

Иногда внутри все замирало и обрывалось, когда приходило осознание, что эти отношения не будут длиться вечно. Скрываться всю жизнь не получится, правда так или иначе, но просочится наружу. И ладно бы просто людские домыслы и сплетни, но неминуемая шумиха вокруг оборвет блестящую спортивную карьеру не менее блестящего во всех смыслах звездного питчера. Однако шло время, общая тайна не спешила раскрываться, добавляя остроты и горечи в отношения, и секс не приедался. Ощущение новизны не стиралось, и драли Эрена с пылом не меньшим, чем в первый раз на полу коридора. А сейчас, после недель вынужденной разлуки, вообще грозили порвать жопу на британский флаг.

— Хули ты такой длинный, — недовольно пробормотал Ривай, вытягиваясь и запрокидывая голову, чтобы было удобней целовать пухлые губы.

Эрен рассмеялся прямо в поцелуй, тут же был укушен и схвачен за задницу. Слишком хорошо знакомые ладони смачно смяли полужопия, растянули, шлепнули с оттягом и скользнули по бедру, задирая ногу. Он с готовностью закинул ее на талию Аккермана и выгнулся навстречу.

— Охренеть, как у тебя стоит, — выдохнул с восторгом. — В твоем-то возрасте.

Удержаться было невозможно, и последняя подъебка оказалась явно лишней. Потому что пальцы Ривая ухватили латексную петлю, свисающую между ягодиц, и без предупреждения коротко резко дернули.

— Что такое, м? — участливо поинтересовался он и ухмыльнулся, пока Эрен скулил и цеплялся за его плечи, хватая опухшими губами воздух. — Поводок коротковат? — и снова потянул за петлю ровно столько, чтобы сместить игрушку внутри кишки, но не более.

— Ривай...

Эрен подавился воздухом, прильнув к любовнику и дыша через раз. А тот уже обжигал смуглую шею россыпью поцелуев, оставляя расцветающие багрянцем засосы и спускаясь на чуть выступающие ключицы. Развернул, пересчитывая дыханием позвонки на гибкой спине, и подтолкнул в сторону комнаты. До спальни они не добрались, но очевидно она и не была конечной целью, потому что в маленькой гостиной Эрен быстро оказался перекинут через спинку низкого дивана, и Ривай тут же вжался бедрами в бесстыже оттопыренный зад.

Ладонь скользнула между аппетитных булок, вновь цепляя торчащий латекс, заставляя застонать и невольно привстать на мысочках, инстинктивно стискивая ягодицы.

— Не сжимайся.

Эрен всхлипнул и кивнул. Теперь пока Аккерман не наиграется — не отпустит. Он знал, на что подписывался, по шарику заталкивая в себя латексный девайс и устраивая сюрприз своему чемпиону. Сейчас чертова игрушка сидела глубоко и нестерпимо давила изнутри, поэтому, когда ее потянули наружу, потемнело в глазах.

— Блять, — выдохнул Эрен.

Он закусил собственные пальцы, чувствуя, как из кишки выскальзывает сначала один шарик, а затем и второй. Но даже охнуть не успел, а их ловко втолкнули обратно. Только выгнулся от нестерпимого удовольствия и заскулил, когда все повторилось.

— Видел бы ты себя.

Эрен часто задышал, чувствуя скользящие подушечки пальцев по кромке кожи, натянутой на латекс. Они очень быстро исчезли, и почти сразу же раздался звук фотокамеры телефона.

— Блин, ну нет же!.. — запротестовал он, пытаясь вывернуться, но был прижат не допускавшей возражений пятерней к спинке дивана.

— Тш-ш, не жадничай, — насмешливый шепот утонул в непрерывных щелчках, но приказ, прозвучавший следом, был четок. — Растяни задницу.

— Ривай...

— Давай, малыш. Это не страшно, — прижгло смешком.

— Ненавижу, — выдохнул Эрен, сдаваясь, и вцепился в собственные ягодицы.

Затрясло от стыда и возбуждения, когда понял, что теперь его заднице отвели главную роль в любительской порнухе. Ривай ловко и не торопясь наебывал латексной игрушкой раскрытое перед ним очко. Эрен кусал губы и краснел. Если и было что стыднее происходящего, то это слышать, как хлюпает собственная дырка. Она уже горела, но щеки горели сильнее, пока Ривай вращал, тянул и заталкивал, и снова проворачивал. Упоительный сумасшедший жар разливался от пульсирующей кишки, заставлял извиваться и выть в заваленный подушками диван. Мелкий мазохист внутри восторженно пищал.

С пошлым звуком латексная цепочка покинула тело и, отброшенная, грузно шлепнулась на пол, оставив ощущение выдернутых внутренностей. Эрен уже ничего не соображал, только поскуливал, елозя стояком по спинке дивана. И понятия не имел, насколько вход в его тело раскрыт и что Ривай почти захлебывается возбуждением. Не видел, и как тот закусывает губу, облизывается, и какой пожар полыхает в обычно холодных глазах. На секунду в реальность выдернул очередной щелчок фотокамеры, но было откровенно пофиг. Хочет Ривай снимать его текущую дырку — пусть снимает. Не в первый раз.

— Сожмись.

Буквально оглушило шепотом по перепонкам. Эрен послушно сжался, слыша сзади хриплое дыхание сквозь стиснутые зубы. А дальше был лязг пряжки ремня, шорканье молнии и первый толчок в тело, упоительный своим напором. Еще несколько таких же, глубоких, размеренных, и Ривая сорвало. Трахал он, как всегда, жестко и грубо, и Эрен стонал, как распоследняя блядь, с восторгом подставляясь. Тело плавилось воском от мимолетных ласк, звенело напряжением нескончаемой долбежки и пульсировало огромным сгустком нестерпимого желания.

— Быстрее, — прошептал он иссушенными губами. — Быстрее, Рив-вай...

Снова контрольный в голову именем, сбитым дыханием. Мольбой. Ривай не мог отказать. Подхватил под локти, заламывая руки, и дернул на себя, вбиваясь в безумном темпе. И Эрен сорвался на крик, и было плевать, что услышат. Перед глазами плыло, тело буквально разрывало, а несчастное сердце оглушительно грохотало в горле, мешая дышать. Он падал и падал в бездну, как та Алиса за дурацким кроликом, только у него вместо кролика был самый невъебенный хмурый недомерок на свете.

Мир, полыхнув напоследок, взорвался. Эрена выгнуло, взрывной волной отбрасывая в космос, где не было ничего, кроме сжимавших сильных рук. Он пришел в себя от смазанных прикосновений губ к затылку, от приятной тяжести в заднице и сбитого дыхания над ухом. Пошатываясь, отлепился от Ривая и развернулся. Ткнулся лбом в мокрый от пота висок.

— Блин, оно того стоило, — выдохнул довольно.

Он примостил многострадальную задницу на спинку дивана. То, что окончательно убьет обивку, даже не думал. Куда интереснее сейчас казался совершенно расслабленный Аккерман, все еще не открывавший глаз. Восстанавливая дыхание, тот мелко подрагивал от ненавязчивых прикосновений, пока Эрен бездумно пересчитывал пальцами кубики звездного пресса.

— Как насчет душа вместе? Обещаю отсосать и продолжим... Даже если не выйдут все девять иннингов, половину точно продержимся, что скажешь?.. А потом пожрать закажем. Куриных крылышек хочу. Острых. И будем до утра залипать в Дискавери.

Ривай хмыкнул.

— В другой раз.

— Ну, давай Дисней, если хочешь, — криво улыбнулся Эрен.

Перемену в любовнике он почувствовал сразу, но верить не хотелось. Даже когда тот осторожно высвободился из объятий, напоследок коснувшись приоткрытых в растерянности пухлых губ, и скрылся в ванной. Вода лилась недолго, и скоро он вернулся в комнату, на ходу застегивая джинсы.

— Скажи, что ты шутишь, — попросил Эрен.

— Мне надо идти.

— Но мы не виделись целый гребаный месяц.

— Не преувеличивай, — скривил гладкую физиономию Ривай. — Всего-то пару недель.

Всего-то.

Стало неуютно. И под нечитаемым взглядом Аккермана, и вообще, кажется, впервые и так остро ощущалась собственная уязвимость. Нагота, никогда не бывшая проблемой для них двоих, вдруг стала неудобной и лишней. Недолго думая и обходя любовника как можно дальше, Эрен скрылся в спальне и привалился к закрытой двери.

Ждать чего-то от Аккермана не приходилось. Абсолютно. И жаловаться было не на что. Но сейчас стало паршиво и одиноко как никогда. И страшно, что дверь распахнется, наддав под зад, и придется что-то говорить, только вот чуда не произошло, и Ривай не бросился следом. Сейчас он наверняка, боясь истерики Эрена, отсчитывал положенные минуты, чтобы тихо уйти и это не выглядело бы совсем уж по-свински. Но истерики не будет. Ни сейчас, ни потом. Эрен никогда не загадывал, а просто принимал правила игры и до сих пор учился жить мимолетными свиданиями.

Ривай редко приезжал без предупреждения. Обычно появлялся между тренировкой и деловыми встречами, уставший или не очень, они трахались до полного изнеможения, быстро перекусывали китайской лапшой или пиццей, и он уезжал. Иногда, когда график живой легенды бейсбола не позволял тащиться на свидание в Бруклин, они встречались в отеле недалеко от стадиона.

А еще у них было межсезонье в Национальной лиге. И если не считать поездок Аккермана с благотворительными и дружескими матчами и работы Эрена, то они сутками не отлипали друг от друга. Тогда постель становилась и рестораном, и кинотеатром, и местом для побега от реальности. Тогда Ривай позволял себе быть нежным, и в бесцветных глазах проглядывало нечто, чему было страшно дать название. Тогда Эрен смеялся громче и любил жарче. Именно таким был их последний раз перед расставанием на целый месяц. Они были почти парой — даже в парк ходили и ели фруктовый лед, а потом Эрен лез к своему питчеру сладкими губами, осторожно ныряя под козырек бейсболки, пока никто не смотрит.

И сейчас, после игры, когда он увидел Ривая на пороге, с хищно подрагивающими ноздрями и голодным взглядом из-под тяжелых век, шарахнуло откровением, что идея тайных отношений в теории хороша. На практике же все оказалось чертовски трудно.

Вот об этом он и думал, пока не получил дверью промеж лопаток.

— Я могу войти?

Эрен нехотя отступил. Схватил валявшиеся на постели домашние штаны и натянул их, слыша, как Ривай замер на пороге. Чтобы отвлечь себя, он принялся методично забрасывать в шкаф по обыкновению раскиданные вещи. Говорить и обсуждать что-либо не хотелось, да и Аккерман к диалогу, по ходу, не стремился. Все так же молча стоял на пороге и смотрел — Эрен чувствовал буравящий чуть повыше затылка взгляд.

— Иди уже, — не выдержал он наконец и, отшвырнув очередную футболку, развернулся. — Опоздаешь на свою важную встречу. Ну? Или тебе нужно что-то еще?

— Нет, — отозвался Ривай, — просто не хочу, чтобы меня выпроваживали подобным тоном.

— А другого ты не заслужил.

Сболтнул и испугался, замер, потому что не думал так. Оно само вылезло откуда-то от обиды и усталости, а чуть вздернувший брови Аккерман заставил испытать укол совести.

— Прости, я... я не это имел в виду, — сделав усилие, произнес он и с досадой отбросил футболку. — Просто я устал, Ривай. Я разрываюсь между нами и... и своей жизнью. Мотаюсь по всему Нью-Йорку в надежде на полчаса с тобой, а потом опять возвращаюсь в Бруклин. И два часа в неделю это все, что у меня есть.

— Я предлагал перебраться на Манхэттен.

— И отдавать все деньги за халупу в три на три над круглосуточной забегаловкой?

— Зачем? — возразил Ривай. — Ты всегда можешь переехать в...

— Серьезно? — не дав ему договорить, криво усмехнулся Эрен. — Предлагаешь жить в квартире, где ты перетрахал всех своих бывших?

— Это просто стены, — фыркнул Аккерман.

— Не просто, — устало отозвался Эрен. — В любом случае, ты предлагаешь лечить симптомы, а не болезнь.

— О'кей, куплю другую квартиру, если так хочешь.

Эрен открыл было рот, чтобы возразить, но только шумно выдохнул, не веря собственным ушам.

— Не стоит, — сказал тихо.

— Хочешь расстаться?

— Не знаю, — ответ вырвался сам собой, напугав откровенностью. Захотелось забрать его назад, переиграть, но, подумав, Эрен все же повторил: — Не знаю. Блин, я не готов к такому разговору!.. — он запустил пятерню в каштановые пряди, внося еще больше беспорядка в и так растрепанную петлю волос на затылке. — С тобой как ни с кем другим, понимаешь? Секс улетный.

— Ну спасибо, — невесело хмыкнул Ривай. — А теперь, по всей видимости, мне стоит пойти на хер.

— Дай сказать, пожалуйста, — попросил его Эрен и зажмурился, собираясь с мыслями. — Армин был прав. Тогда, в самом начале, когда предупреждал, что ничего хорошего не выйдет. Говорил, что у тебя имя и карьера, и талант. И что у меня нет права разрушать все это, потому что однажды не выдержу быть никем для тебя. И наша связь всплывет. А мне казалось, он чудовищно ошибается, и я смогу быть всего лишь любовником, о котором никто не должен даже догадываться. Что этого мне будет достаточно. Только... — Эрен запнулся, подбирая слова. — Знаешь, Ривай, ведь я привык. К тому, что нам нельзя никуда пойти. К тому, как ты прячешь лицо, когда идешь рядом. Ко всем этим встречам по углам. Поначалу это было даже забавно, — он нервно усмехнулся. — Потом стало до соплей обидно, что я никто. А сейчас меня не задевает это больше.

— Все-таки ты хочешь уйти, — криво улыбнулся Ривай.

Вместо ответа Эрен передернул плечами.

— Тогда скажи, чего ты хочешь от меня?

— Не знаю... Решения, действия. Чего-то.

— Я связан долгосрочным контрактом, Эрен, — словно пятилетнему объяснил Ривай, но нетерпение все же проскользнуло в жесте, которым он неосознанно поправил дорогущие часы на запястье. — Каминг-аут поставит крест на моей карьере. Я не готов отказаться от бейсбола. И от тебя тоже, — добавил спокойно, — если вдруг ты навоображал хрен знает чего.

— Я не просил выбирать, Ривай, — вымученно улыбнулся Эрен. — Мои слова были о необходимости этого выбора. И что рано или поздно ты сделаешь его. А то, что он будет не в мою пользу, я знал с самого начала.

— Эрен, не дури...

— Что мы, Ривай? — резко оборвал он его. — Кто мы? Вот друг другу кто?

— Пара?

Эрен подавился воздухом и неожиданным ответом. Разумеется, он понимал, что стать официальным супругом ему не светит по ряду причин, и главная была в том, что он и не метил, собственно. Просто до ужаса хотелось ясности от человека, который стоял в дверях и придавливал железобетонным взглядом. И неожиданные слова которого заставили растерять всю уверенность.

— Тебе не хватает статуса наших отношений?

— Тебя мне не хватает, придурок, — буркнул Эрен.

— Так вот он я, блять! — не выдержал Ривай. — Вот, стою перед тобой! И слушаю о том, что ты меня бросаешь с какого-то хрена!

— Я не бросаю, — неуверенно отозвался Эрен. Видеть вышедшего из себя Аккермана было стремно, подавить какой-то детский страх перед авторитетом взрослого не получалось.

— А что ты делаешь?

— Просто пытаюсь понять, что между нами.

— Все, что захочешь.

Эрен вскинул на него огромные глазищи, глядя растерянно и недоверчиво. Потом отвернулся, кусая губы.

— В пределах контракта и за закрытыми дверями, — пробормотал тихо.

Ответа не последовало, да Эрен и не ждал. Внезапно в голову пришло, что при всей неполноценности происходящего, эти отношения у него самые здоровые. Предельно честные. Его не обманывали. Ему не изменяли, не заставляли чувствовать себя дерьмом и при этом еще и виноватым. С Аккерманом было охренительно до дрожи, и дело далеко не только в сексе. Эрен знал, что это его человек, правильный, но встретившийся в неправильной ситуации. И с этим ничего не поделаешь.

Он не слышал, как Ривай подошел. Просто в какой-то момент ощутил тепло позади себя и как тот ткнулся лбом в затылок. Загривок обожгло дыханием, заставляя невольно задрожать.

— Запрещенный прием, — выдохнул он, чувствуя, что кожи невесомо касаются губы.

— Прости меня, ладно? — раздалось тихое.

Эрен чуть повернул голову, прижимаясь ухом к черноволосой макушке.

— Я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Нормальных отношений, — пояснил Ривай.

— Ты — мои самые нормальные отношения, — отозвался Эрен, сглатывая предательскую дрожь в голосе.

— Тогда сочувствую, — прижгло невеселым смешком.

Он нервно рассмеялся и накрыл ладонями наконец-то обнявшие из-за спины руки.

— Пообещай мне кое-что, — попросил тихо. И не дожидаясь, продолжил: — Если когда-нибудь... через неделю или год... мое присутствие начнет мешать твоей игре... Пообещай, что скажешь мне. Клянусь, я уйду.

— Эрен...

— Нет! Пообещай.

— Хорошо, раз ты так хочешь.

Эрен кивнул и прикрыл глаза.

— Спасибо, — прошептал в ответ, уютно устраиваясь в руках Аккермана. — Я все испортил, да? Ну, твои дела, — пояснил, — ты опоздал из-за меня.

— Очкастая прикроет, — позади передернули плечами. — Потом, правда, весь мозг выебет, но сначала прикроет.

— Она знает?

— Догадывается.

Представив старшего менеджера «Крыльев свободы», отчитывающую провинившегося Аккермана, Йегер хрюкнул от смеха, за что тут же был укушен.

— Мне действительно пора, — сказал Ривай.

Выпутываться из объятий не хотелось, но пришлось. А в крошечной прихожей их снова швырнуло друг к другу, будто и не было выжигающей страсти каких-то полчаса назад. Только сейчас, когда не осталось недомолвок, все казалось важнее.

                                       ***

— А вы заметили, что в последнее время у Аккермана появилась странная привычка, после каждого хоум-рана вскидывать биту и указывать на трибуны? — голос комментатора звенел от переполнявших его эмоций.

— Не думаю, Рик, что это можно назвать привычкой, — возразил другой комментатор. — Похоже, очередная блажь, пришедшая в звездную голову, не более...

Заинтересовавшись, Эрен оторвался от потрошения упаковки готового ужина и выгнулся, стараясь из кухни рассмотреть работающий телевизор в гостиной.

— ...взять хотя бы провальные попытки Эрвина Смита в сезоне трехлетней давности. Как он ни старался, все эти его, так сказать, фирменные приемчики, — в голосе продолжавшего свою мысль комментатора послышались язвительные кавычки, — так и остались просто детскими ужимками. Фанаты отказались их принимать всерьез!

— Предлагаешь сравнить популярность Большого Эрва с популярностью Аккермана? — расхохотался его оппонент.

— Боже упаси, — раздался смешок в ответ, — и все-таки...

— И все-таки, Ларри, — не дал ему закончить, по всей видимости, фанат живой легенды бейсбола, — поклонники уже вовсю гадают, что бы мог значить этот жест Аккермана! Потому что раньше пристрастия к театральности за ним не замечалось. И большинство сходится на версии, что если мы повнимательнее приглядимся к трибунам, то непременно увидим там ту красотку, которой и посвящен символичный победный жест. Я думаю, что самые дотошные уже просматривают стоп-кадры, чтобы вычислить эту...

— Блять! — выдохнул Эрен потрясенно.

Он внезапно сообразил, что если кому-то придет в голову искать зазнобу Аккермана, то обнаружат они только румяную физиономию самого Йегера, мелькавшую на трибунах с завидным постоянством. А потом, как водится, всплывет фотка с последнего сезона, где после памятного хоум-рана, с которого все началось, их с Аккерманом не снимал только ленивый.

— Зачем же так самокритично, — насмешливо раздалось с порога.

Эрен вздрогнул и резко обернулся.

— Фу ты, черт! — выдохнул с облегчением. — И давно ты пришел?

— Ну прилично так, — усмехнулся Ривай, заходя на кухню. — И уж точно достаточно, чтобы понять, что можно вынести полквартиры, а ты и не заметишь нихуя.

— Нафига тебе моих полквартиры? — распахнул глазищи Эрен и толком не успел проникнуться скептическим взглядом в ответ, как по заднице смачно прилетело. — Ай, блин, Ривай!.. И вообще, ты слышал?

— Про блядь? Да.

— Блин, серьезней можно?!

— Я серьезен, — уверил Аккерман, подхватил лежавшее на столе яблоко, вгрызся в него и наградил звонким шлепком второе полужопие.

— Ну перестань, — невольно улыбнувшись, Йегер запоздало попытался уйти от притязаний на свою пятую точку. — Ривай!

— Мне вступиться за твою честь?

— Да блин, ты будто не понимаешь, о чем я!

— Понимаю.

— Тогда почему...

— Эрен, что я могу сделать? — Аккерман вопросительно вздернул брови и привалился задом к раковине. — Когда-нибудь кто-нибудь снимет нас на телефон у входа в этот дом. Или в отель. Или как я тебя целую.

— Ты не целуешь меня прилюдно, — тихо возразил Эрен.

— Но я планирую это делать, — пожал плечами Ривай в ответ на ошарашенный взгляд. — Или что там делают парочки. Только не заставляй покупать полотенца «для него и для него» с членозайцами.

Йегер от неожиданности выронил наполовину распотрошенную коробку с замороженным ужином. Однако упасть она не успела — нечеловеческая реакция Аккермана спасла.

— Держи крепче, чудовище, — хмыкнул он потерявшему дар речи Эрену. — Так и знал, что руки у тебя только под хер и заточены.

Наверное, стоило бы возмутиться для приличия, но все слова удивительным образом испарились вместе с приличиями — Ривай его целовал. Он не стал тянуться к губам, а целовал туда, куда доставал без проблем, неторопливо пройдясь по ключицам, мазнул по шее. А потом внезапно и весьма ощутимо вцепился в нее зубами.

— Ай-й! За что?! — изумлению Йегера не было предела.

— А ты догадайся, — нехорошо хмыкнул Ривай и укусил снова.

Эрен вздрогнул, но уже не от боли. Мысль, пришедшая в голову, заставила закусить губы и мучительно покраснеть.

— Дошло, значит.

— Я... ну, не специально... — попытался оправдаться он. — Я не подумал...

— Вот это ближе к истине, — согласился Аккерман.

— ...и вообще, не ждал тебя.

— Я вижу, — хмыкнул он и кивнул на злосчастную упаковку готового ужина. — Значит, вот какую дрянь ты жрешь без меня.

— Зато без заморочек, — Эрен пожал плечами под насмешливым взглядом и, смутившись, добавил: — И недорого.

Аккерман прищурился, но ничего не сказал. Эрен же почувствовал себя не в своей тарелке. Нет, он не комплексовал по поводу своих доходов и тем более не сравнивал, но каждый такой момент бил осознанием, что они неровня.

— То есть пожрать нормально мне сегодня не светит, — сам себе кивнул Ривай.

— Давай закажем? — предложил Эрен, стряхивая неловкость.

— Давай. Но сначала иди сюда.

Улыбка помимо воли растянула пухлые губы, когда он вложил пальцы в протянутую ладонь. Внутри знакомо обмерло от предвкушения и на несостоявшийся ужин стало плевать. Голод теперь был совершенно иного рода. От руки любовника по нервным окончаниям словно бежал электрический импульс, заставлявший кровь вскипать в венах, а мышцы внизу живота судорожно сжаться. Не терпелось прижаться к выносливому телу. И получить все полагающиеся грубоватые ласки. На неутомимый елдак хотелось тоже, но сначала — немного скупой нежности Ривая, от которой свербело в носу и всякий бред срывался с языка. За него потом, разумеется, будет, как всегда, стыдно, но это пока бесцветный взгляд не успокоит насмешливым прищуром.

— Поцелуй меня, — попросил тихо, притормаживая на пороге гостиной.

— Непременно, — обожгло ухмылкой через плечо. — Чуть позже.

— Ну Ривай...

И тот уступил. Поймал за подбородок и прижался к пухлогубому рту, лениво перебирая губами, скорее дразня, чем целуя. Прихватил зубами напоследок и, отстранившись, уже привычно шлепнул по заду.

— Не разгоняйся, малыш. У нас на сегодня другие планы.

— Вау! — удивился Эрен. — Мне догадаться?

— Воображалки не хватит, — отозвался Аккерман и снова потянул за собой.

Хотелось бы возразить, отстаивая свои способности, но увиденное напрочь лишило дара речи. В маленькой гостиной, у стены, аккуратной — ну кто бы сомневался! — стопкой лежали вскрытые белоснежные коробки со слишком узнаваемым логотипом, а на низком столике, на который Йегер обычно наваливал всякое барахло, красовался лаконичный моноблок. Уже этого было достаточно для обморока, но рядом с ним стоял еще и новенький ноутбук, поверх которого глянцево отсвечивал планшет. Венчал же пирамиду мечты телефон с просто огромным экраном. Сбоку пристроились стильные часы и маленький бокс с наушниками.

— С днем рождения, засранец, — хмыкнул вдруг непонятно как оказавшийся позади Аккерман и чмокнул в выступающий позвонок на смуглой шее. — Хотя за то, что промолчал о нем, тебя стоило бы выпороть.

— Можешь сделать это хоть сейчас, — растерянно пробормотал Эрен, все еще хлопая глазищами и не в состоянии поверить в происходящее. — Это, правда, все мне?..

— Нет, бля, чуваку из квартиры напротив.

Фыркнув, Аккерман небрежно обнял его и прижал спиной к себе. Эрен поспешно закусил разъезжающиеся в дурацкой лыбе губы и чуть откинул голову назад, потерся виском о черноволосую макушку и зажмурился от переизбытка чувств.

— Ну, что нужно сказать? — раздалось над ухом.

— Что я еще не насосал тебе на столько, — вырвалось у Эрена вместе с нервным смехом.

— Да ебаный ты ж!..

— Прости-прости! — воскликнул он, испуганно округлив глаза, и, обернувшись, схватил Ривая за руки. — Прости, — повторил с улыбкой и ткнулся лбом в лоб звездного любовника. — Спасибо, — шепнул тихо. — Правда. Это самый потрясный подарок в... блин, я даже не знаю!.. Просто самый! И не потому, что стоит чертову тучу бабла, слышишь? — он пытливо взглянул в прищуренные глаза напротив. — А потому что твой.

— Значит, угадал?

— Мхм-м, — довольно выдохнул Эрен и потянулся к пуговицам на своих джинсах.

— Я предпочел бы, чтобы ты остался в штанах, — остановил его Аккерман.

— Это что-то новенькое!

— У нас другие планы, помнишь?

— Которые я ни за что не угадаю, ага.

— Определенно.

С минуту они смотрели друг на друга, словно проверяя на прочность. Эрен покусывал губы, испытывая выдержку Ривая, хотя самого буквально разрывало от любопытства, что же тот еще приготовил.

На самом деле, специально скрывать свой день рождения он и не собирался. Просто так получилось. Аккерман был беспросветно занят последние недели. В квартирке в Бруклине появлялся усталый и молчаливый, порой — взвинченный, и лезть к нему с глупостями не хотелось. К тому же такие вечера своей ценностью перекрывали любой подарок. Да и уверенности, что у Ривая удастся выкроить вечер, не было, поэтому как-то само собой решилось, что напрягать занятого питчера лишний раз не стоит. Помимо всего прочего болезненная привязанность к датам у Йегера отсутствовала. А оно вон как вышло.

— Чего лыбишься, чудовище? — спросил Аккерман.

— Думаю о том, как мне повезло с тобой.

— Да неужели.

— Ужели, — Эрен навис над ним в темном коридоре и притиснул к стене. — Последний шанс воспользоваться моим предложением... Я, конечно, не ждал тебя, но дай мне десять минут и...

Ривай оборвал его, просто как обычно заткнув своим ртом. Жестко впился в губы, смял до боли, засасывая до глотки, и тут же оттолкнул. Облизнулся почти с сожалением.

— Одевайся. Жду в машине.

— Так куда мы?

Эрен уже раз в третий или в четвертый нарушил этим вопросом относительную тишину салона машины, но ответа так и не последовало. Аккерман был невозмутим и молчалив, как головы Рашмора[2]. Одной рукой он легко удерживал махину «эскалэйда» на хайвее, в то время как другая привычно лежала на ноге Йегера, изредка отстукивая незатейливый мотивчик, звучавший из динамиков. Именно ее в качестве провокации Эрен и пытался время от времени зажать между бедер, но профилактического подзатыльника хватило, и он угомонился. Правда, ненадолго. Уже минут через пять он решительно переплел свои пальцы с пальцами любовника, а в ответ на снисходительный взгляд невозмутимо выдал:

— Так куда мы?

— Ты заебал, Йегер! Высажу сейчас нахер, и пойдешь пешком.

— Да не вопрос, — довольно расплылся он. — Только скажи куда!

Аккерман закатил глаза и пробормотал что-то едва слышное.

— Что говоришь?

— Обратно в Бруклин, блять, говорю, — сказал тот уже вслух.

Эрен фыркнул от смеха, но язык прикусил. На всякий случай. Ведь от Аккермана можно было ожидать чего угодно, это он уяснил, и сегодняшний день стал очередным подтверждением. Впрочем, уже вечер, поправил сам себя, невольно глянув на небо. Когда они выезжали из Бруклина, было еще светло, а сейчас солнце, зацепившись за вершины деревьев парка Ван Кортланд, низко висело по левую руку. Черный внедорожник продолжал играючи отмахивать мили, под колеса безукоризненной лентой стелился асфальт ведущего на север восемьдесят седьмого шоссе, и Эрену отчаянно хотелось, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась. Было бы здорово катить в никуда, без пункта назначения, то и дело сражаясь пальцами сцепленных рук за место сверху и мельком провожая летящие навстречу указатели.

Маунт-Вернон, Бронксвилль, Такахо, Хастингс. Около Ардсли Аккерман уверенно свернул на Доббс-Ферри, и стало понятно, что цель их внезапной поездки недалеко. А еще через четверть часа они уже петляли по улочкам Ирвингтона. Очевидно, маршрут специально выбирался в объезд шумного центра, потому что поверить в настолько глухой угол всего-то в паре-тройке десятков миль от Нью-Йорка у Эрена не получалось.

— Бля-я... — протянул он, невольно ежась.

— Ссыкло, — хмыкнул Ривай и выключил надоевшее радио.

Из-за внезапности тишина показалась полной и абсолютной. Было слышно только, как под тяжелыми колесами крошится мелкий мусор на дороге и мерно щелкает включенный поворотник. Центральная часть маленького сонного городишки, в которую они так и не попали, как-то слишком быстро осталась далеко позади. Навстречу из темноты медленно ползли приземистые силуэты непонятных строений, едва различимых в скудном свете уличных фонарей. Аккерман снова свернул куда-то, и Йегер тут же затосковал по давешним стремным постройкам, потому что теперь со всех сторон их окружал не то лес, не то парк. А «эскалэйд», проехав немного вглубь, наконец остановился.

— Ну? Чего расселся? Вылезай, приехали, — бросил Аккерман и, заглушив двигатель, выбрался из машины.

Любопытство раздирало Эрена на сотню маленьких Йегеров, а от адреналина путались ноги, когда он вывалился наружу и глубоко вдохнул теплый влажный воздух. Сумерки уже обернулись полноценным вечером — где-то далеко городские куранты пробили девять.

— Не стой, как хуй, чудовище, — донеслось насмешливое. — Весь сюрприз проворонишь.

— А он в том, что ты хочешь продать меня на органы? — нервно рассмеялся Эрен и, обойдя машину, замер у открытого багажника. — Или просто продать? — от волнения всегда либо ляпалось не подумав, либо дебильно шутилось, но чаще всего эти две опции в настройках по умолчанию совмещались. Особенно как сейчас, когда в недрах внедорожника покоилась объемистая черная сумка. — Что-то даже не знаю, что и думать, — подытожил Эрен и, изогнув бровь, в притворном ужасе уставился на Ривая.

— А ты не думай, — фыркнул тот, вытащил сумку и, закинув за спину, хлопнул багажником. — Давай двигай, юморист хренов, — добавил, указав подбородком направление сквозь кусты и редкие деревья.

И Эрен двинул. Как бы вариантов-то все равно не было. Да и любопытство, чтоб его, не отпускало. Пока собирал кроссовками неровности ландшафта, уже покрытые молоденькой зеленой травкой, невольно вспомнил, как лет в четырнадцать они с Армином отпросились с ночевкой в гости к Кирштайну. Этому мерину повезло с родаками — те вечно пропадали в командировках, оставляя своего отпрыска в огромном доме под присмотром прислуги. Уехали они и тогда, только в тот раз заместо марафона ужастиков Лошадиная морда предложил отправиться на местное кладбище. Эрен так и не понял, с какого перепугу поддался на уговоры, хотя «че, зассал, Йегер?» до сих пор звучало в ушах. Закончилось приключение бесславно — до икоты перепугавшись местного бомжа, остаток вечера они провели в полицейском участке, ожидая дедушку Арлерта и предвкушая выволочку от родителей.

— Это ты к чему мне сейчас рассказал? — поинтересовался Аккерман.

— Да так, навеяло, — многозначительно отозвался Эрен. — А вообще, знаешь, — он развернулся и, с риском свернуть себе шею, радостно потопал спиной вперед, — я имел в виду несколько иное, когда жаловался, что мы никуда не ходим. Потому что четыре стены с телеком, пиццей и кроватью мне сейчас как-то привлекательнее тех возможностей, которые открывает перед нами эта прогулка.

— На тебя не угодишь, принцесса, — цокнул языком Ривай и, ухватив его за шиворот, ловко развернул на сто восемьдесят градусов. — Пришли.

— Воу... — разочарованно протянул Эрен.

Полная луна, высунувшись из-за горизонта, светила не хуже солнца, ну или по крайней мере мощного прожектора. В любом случае рассмотреть банальную рабицу, наглухо забитую фанерой с внутренней стороны, можно было в деталях. И единственным ее достоинством была разве что высота футов в восемь, а может, и больше.

— Сюда иди.

Аккерман уже ушел на добрый десяток ярдов вдоль стены и сейчас ждал, стоя над скрытым в кустах лазом, ведущим на огороженную территорию.

— Я по-прежнему не знаю, что и думать, — предупредил Эрен, с сомнением глядя на проторенный ценителями острых ощущений путь.

— Просто становись в любимую позу и заползай, — хмыкнул Аккерман.

— Так и знал, что хочешь меня загнуть на свежем воздухе, — губы сами расплывались в дурацкой улыбке, хоть Эрен и пытался их прикусить. — Ну блин, Ривай! Мы ради этого сюда тащились? Мог бы...

— Так ты лезешь или нет?

— Да лезу, лезу я...

Эрен еще раз оглядел зияющую темнотой дыру, потом вздохнул, опустился на четвереньки и, кряхтя, смело нырнул в неизведанное. Радовало только одно — земля под руками и коленями была сухой и твердой. Можно сказать, утоптанной местными завсегдатаями. С одной стороны, это радовало, с другой — опять вызывало в душе неясные эмоции от возможных встреч, не входящих в программу вечера.

— А ты не думал, — все же не вытерпел он, — что у нас сто шансов из десяти наткнуться на местных обитателей? Ну знаешь, тех, кого в простонародье кличут нариками? — ответа, ожидаемо, не последовало. Вообще, позади не раздавалось ни звука. — Ривай? — позвал Эрен, все так же стоя кверху пятой точкой и уже думая сдать обратно. — Все ок?

— Более чем, — наконец-то донеслось с той стороны.

— А че молчишь? — продолжал допытываться Эрен, так и стоя на четвереньках в подкопе.

— Да вот думаю, что если поддать под твой роскошный зад, красивый выйдет флайбол[3]. Ровно в инфилд. Хоть и против правил.

— Инфилд? При чем тут инфилд и...

— Эрен, мать твою! — явно потеряв терпение, рыкнул Аккерман.

— Да лезу, лезу я...

Прошаркав кроссовками, Йегер выбрался из дыры под забором и... нихрена не увидел. Обзор закрывали полуразрушенные строительные леса с остатками фанеры, какой-то пленки, той же рабицы и покореженных металлических заграждений. Тут же валялся разломанный ряд пластиковых, как на стадионе, стульев, длинные палки неясного назначения, пара мешков цемента и выгоревшая видавшая виды каска. Обычная. Оранжевая когда-то.

— Интере-есно, — протянул он, оглядываясь, — зачем же ты притащил меня на стройку?

— Мне вот тоже кое-что интересно, — отозвался Аккерман, показываясь в подкопе.

— М? — Эрен с любопытством вздернул густую бровь, наблюдая, как живая легенда от бейсбола с многомиллионным бюджетом торчит в земляной дыре и осторожно переносит со своего пути целеустремленно несущегося куда-то жука-носорога.

— Какого хрена твой рот никак не захлопнется?

— Я... ну... нервничаю как бы, — нехотя признался Эрен и отступил в сторону, чтобы Ривай со своей сумкой мог выбраться. — Немного, — добавил, почесав кончик носа и чуть подумав.

— Нервничаешь? Почему?

— Ну блин, Ривай, — он замялся, обхватив себя за плечи, и неловко попытался почесать локоть сквозь куртку. — Ты сваливаешься как снег на голову, сажаешь в машину и везешь хрен знает куда...

— Это Ирвингтон, округ Вестчестер...

— Я и говорю, хрен знает куда, — с улыбкой повторил Эрен. — В итоге мы ночью в какой-то заброшке. Блин, мне кажется, у меня есть право нервничать.

— Ничего с тобой не случится, не ссы, — усмехнулся Аккерман, закинул сумку за спину и свободной рукой вдруг сжал подрагивающую ладонь. — Я же рядом.

От сплетенных пальцев и, главное, слов захотелось растечься медом по горячему тосту. Но впечатлений от происходящего было столько, что угомониться, как у того младенца, не выходило.

— С нас сдерут все до цента, это я тебе точно говорю.

Аккерман закатил глаза и, уже не обращая внимания на причитания, уверенно двинул сквозь позабытый хлам.

— А потом отпиздят, просто так, для развлечения, — не унимался Эрен, которого, как щенка за поводок, тянули навстречу приключениям.

— И еще изнасилуют, — охотно подсказал Ривай.

— Вот зря ты ржешь, — подхватил Эрен. — Не знаю, как тебе такая перспектива, а я на сегодня секс не планировал даже с тобой. И подставлять задницу каким-то упырям с лезвием у горла — тем более. Такая драма не входит в сценарий моей жизни.

Увлеченный тем, чтобы не споткнуться обо что-то, да еще картинами своего возможного будущего, Эрен не сразу заметил, что у идущего впереди Аккермана подозрительно подрагивают плечи.

— Блин, ты чего, реально ржешь?

— Нет, блять, плачу, — фыркнув, отозвался тот и вдруг остановился, так что Эрен влетел в него. — Давай, малыш, глазки закрывай.

— Издеваешься? Тут и так нифига не видно!

— Давай-давай, а то сюрприза не выйдет.

— Куда уж еще сюрпризистее, — показательно вздохнул Эрен. — Может, все же скажешь, что мы тут делаем?

— Будем труп закапывать, — обернувшись, ответил Ривай и тряхнул своей сумкой, в которой глухо громыхнуло нечто. — У меня все с собой.

Прищуренный взгляд резанул сталью, и бледные губы растянулись в ухмылке, от которой внутри у Эрена все уже привычно сделало кульбит. В ответ он тоже сверкнул глазищами, в прозрачной зелени которых всколыхнулась темная муть.

— Чей? — спросил и азартно прикусил нижнюю губу.

— Что чей?

— Труп.

Аккерман, кажется, завис. По крайней мере, маска невозмутимого и уверенного сукиного сына ненадолго слетела с гладкой физиономии. Некоторое время он рассматривал Йегера словно занятный экспонат в музее и напоследок хмыкнул, вынеся про себя какой-то вердикт.

— Я надеюсь похоронить здесь ту членистоногую тварь, которая окопалась в твоей дурной башке, — потерев переносицу, ответил он.

— Не надейся, что я дам в обиду своих тараканов, — с вызовом фыркнул Эрен, глядя сверху вниз на Аккермана.

— Так их у тебя еще и много?

— Целая колония.

— Выходит, я серьезно попал?

— Выходит, — довольно подтвердил Йегер. — Придется рыть братскую могилу. Или все же будешь дружить? — он расплылся в бесшабашной лыбе.

Аккерман цокнул и молча развернул его, подтолкнув к выходу из лабиринта строительного мусора.

— Глаза, чудовище! — напомнил и не удержался, отвесив напоследок подзатыльник.

Эрен рассмеялся, но глаза закрыл — эта игра ему определенно нравилась. Чего ожидать он не имел ни малейшего представления. Прав был Аккерман, заявляя, что воображалки не хватит. Ее действительно не хватало — шестеренки в мозгу скрежетали, буксуя от непомерных усилий, и казалось, вся округа слышит этот надсадный скрип. Все вменяемые и не очень варианты остались по ту сторону рабицы. Впереди же маячило неизведанное. Пульс участился в радостном предвкушении и ладони, вцепившиеся в оказавшегося позади Ривая, вспотели, но тот рук не отнял. Только продолжал аккуратно направлять спотыкающегося Йегера.

То, что они вышли из-за нагромождений хлама, стало понятно, когда необычайно теплый для конца марта ветер коснулся лица. Он погладил щеки, играючи тронул губы и взъерошил выбившиеся из небрежного узла на затылке пряди. Вдох. Еще один. Влажный солоноватый бриз заполнял легкие, вытесняя загазованный воздух мегаполиса. Ослепляя даже сквозь сомкнутые веки, светила полная луна, и Эрен жмурился, улыбаясь непонятно чему.

— Знаешь, я пришел к выводу, что ведешь ты меня в Страну чудес, — проговорил он, поворачивая голову к Риваю и чувствуя на щеке его дыхание.

— Почему?

— Я же лез в нору, — пришлось объяснять как маленькому. — Ну а ты, выходит, мой кролик! Ай!— по заднице прилетело ожидаемо, но Эрен вякнул, скорее, дурачась. — Все-все! Не буду больше! — уверил он и тут же позвал обеспокоенно, когда обнимающие руки исчезли, оставляя один на один с неизвестностью: — Ривай?..

— Да тут я, — донеслось сбоку. — Ну, открывай глаза, Алиса.

Они стояли в доме заброшенного бейсбольного поля.

Эрен моргнул пару раз, но видение не исчезло. На месте остались и питчерская горка[4] впереди, и остальные три базы, окруженные инфилдом. Их потертые занесенные мелким мусором пластины едва заметно белели в лунном свете, но все еще выглядели достойно. Как и зрительские ряды, пусть местами и с завалившимися сиденьями. Подкачал аутфилд — поле, когда-то покрытое дерном, без должного ухода проигрывало битву природе.

Эрен безотчетно шагнул вперед, оглядываясь по сторонам, и вдруг осознал себя очень незначительным даже тут. А что тогда чувствует Ривай на огромном домашнем стадионе «Крыльев»? Когда десятки тысяч пар глаз и сотни камер смотрят на него в ожидании очередного броска, достойного легенды бейсбола? И облажаться нельзя. Даже представить сложно...

— И правда, Страна чудес, — пробормотал он, испытывая ни с чем не сравнимую какую-то детскую радость и восторг.

— Ну я бы не сказал, — отозвался Ривай, продолжавший стоять с закинутой на плечо сумкой. — Это поле раньше принадлежало начальной школе Ирвингтона. Она была тут, неподалеку. Потом старое здание снесли, а новое построили уже в другом месте, и...

— Блин! — вырвалось нечаянно, когда лохматую голову наконец-то поразило догадкой, и Эрен резко обернулся. — Это же была твоя школа! Да?! Ты же из Ирвингтона, я читал!

Ривай криво усмехнулся и цыкнул сквозь зубы.

— До тебя, Йегер, доходит, как до утки, на третьи сутки, — беззлобно поддел он. — Но здесь жила моя фостерная семья[5]. Так что технически — я не отсюда.

— А откуда? — огромные глазищи сверкнули неподдельным интересом.

— ...Такома, штат Вашингтон, — словно нехотя ответил Ривай, и Эрен увидел, как вздулись желваки на челюстях любовника. — По крайней мере, родился и первые четыре года я прожил там... Если верить брату матери.

— Почему ты не зовешь его дядей?

— Потому что, — отрезал Ривай и дернул щекой, будто усмиряя невольную судорогу. — Вообще, я привез тебя сюда не пиздеть о горе-родственниках, а...

— ...показать свое первое поле, — с заблестевшими глазами закончил за него Эрен.

— Только не реви, чудовище, — предупредил Аккерман и по пути к горке поддел его плечом. — И вернись в дом.

Йегер улыбнулся.

— Мы будем играть? — спросил он удаляющуюся спину.

— Играть — это громко сказано. Скорее, ты попробуешь не покалечить себя и меня.

Несмотря на все тепло, конец марта еще хранил остатки прохлады, и Эрен уже начинал хлюпать носом. Или это было от эмоций? Судя по тому, что пальцы стали подмерзать, нифига. Он ткнулся ледяным носом в сложенные лодочкой ладони, пытаясь согреться дыханием, и подумал, что все же никакой внешний холод не мог вытравить тепло, которое поселилось внутри. Он снова посмотрел Риваю вслед. В действительности было неважно, зачем его притащили сюда. Сегодня лучший день рождения в его жизни, да и вообще хороший день. Все просто и как-то по-настоящему.

Давно Эрен ничего подобного не ощущал. С Риваем всегда так... ускользающе. Ускользающие чувства, которые он постоянно пытался ухватить, ускользающие мысли, которые не успевал до конца понять и озвучить. И ускользающее время, которого у них всегда было катастрофически мало.

— Чего застыл? Очередная гениальная мысль? — окликнул Ривай.

— Типа того, — отозвался Эрен, наблюдая, как тот решительно возвращается, неся деревянную биту в одной руке и мяч с бейсбольной перчаткой в другой. — Эм-м... — протянул растерянно. — Ты же не будешь бить меня этим бревном? — он кивнул на биту.

— Мысль, конечно, хорошая, но гениального мало, — хмыкнул Ривай, подходя. — И давай-ка определимся, — он встал вплотную, оказавшись почти на голову ниже, обдав жарким дыханием неприкрытую смуглую шею. — Бревно — это ты после нашего пятого иннинга.

Эрен фыркнул от смеха.

— А вот это, — перед его глазами мелькнуло то, что при ближайшем рассмотрении тянуло на оружие еще больше, чем издалека, — это бита. И не делай вид, что не знал, все равно не поверю. Кстати, возьми ее.

— Взял.

— Отлично. Крепче держи, малыш, оно не хуй. Иди туда.

Эрен послушно потопал к дому, где встал вполоборота к питчерской горке, как обычно стояли отбивающие, и с опаской помахал перед собой битой. Раз, другой. Третий. Аккерман, приподняв брови, наблюдал.

— Можно узнать, что ты делаешь?

— Проверяю, не превратится ли она во фламинго, — охотно ответил Эрен.

— Фламинго? — судя по тому, как Ривай нахмурился, ни на что хорошее Йегер не нарывался, но когда это останавливало.

— Ну помнишь, как в «Алисе в Стране чудес»? — продолжил он. — Королевский крокет и все такое? Вместо молотков у них были живые фламинго.

Закончив свою мысль с чрезвычайно серьезной физиономией, Эрен перехватил биту поудобнее и постарался по максимуму скопировать позицию беттеров, на которых уже успел насмотреться, и уставился на Ривая. Из-за полной луны было светло как днем, и он увидел, что тот выразительно закатил глаза и потер переносицу в ответ на эту тираду.

— Буду считать, что я этого всего не слышал, — проговорил Аккерман и, тряхнув головой, вернулся к игре. — Локоть повыше подними. Еще выше! — потребовал, глядя на Эрена, и стал замахиваться. — Да не на мяч смотри, а на мою руку! — одернул тут же. — За мячом не уследишь, просто считывай мои движения, и почувствуешь, когда бить. Понял?

— Ага! — все действительно казалось просто и понятно. — Нет, стоп! В смысле?.. Ну хорошо, почувствовал когда и ударил, а куда бить-то, если не видишь мяча?!

— Эрен, блять, у тебя и в обычное время херово получается думать, так не пытайся сейчас, просто бей.

— Ага... — вышло уже менее уверенно. — Ты же не попадешь в меня, да?

Что-то громко треснуло, и Эрен был уверен, что это чаша терпения Ривая.

— Я не кидаю мертвых мячей[6], отбивай уже.

Он еще хотел было спросить, что за мертвые мячи, потому что не помнил этого термина, но не успел. И проследить за мячом, как и говорил Аккерман, тоже. А еще он не успел почувствовать.

— Отвисни, балбес!

— Да какого хрена, блин?! Что это было? — спустя несколько секунд Эрена наконец прорвало. — Мог бы посильнее кинуть, чего уж!

— Я тихо бросал, — явно довольный результатом хмыкнул Ривай.

— Да я только свист услышал! И как эта штука протаранила землю. Смотри, там, блин, кратер целый остался!

— Не преувеличивай, Алиса, лучше мяч принеси.

Высказаться хотелось очень и очень, но страх, что терпение Аккермана действительно закончится и его с позором потащат домой, пересилил, и Эрен все-таки побрел за мячом.

— Еще раз, только давай без понтов, о'кей? — потребовал он, перекинул мяч Риваю и, встав в позицию, напрягся в ожидании от ушей до пальцев на ногах. Первый раз не считается.

— А глаза зачем выпучил? — прижгло ленивой насмешкой.

— Иди на хрен! — Эрен с трудом сохранил сосредоточенное выражение лица, потому что самого тянуло заржать. — Бросай уже!

Он помнил Ривая на играх, такое разве забудешь. Как тот молниеносно вскидывал ногу почти в вертикальном шпагате и замахивался. Сейчас он даже стопу от земли не отрывал, а все равно было ссыкотно пиздец как. Впрочем, это совершенно не мешало Эрену придаваться воспоминаниям об Аккермане в белоснежной бейсбольной форме в обтяг и нечеловечески гибких телодвижениях. Внизу живота привычно потяжелело, а щеки, кажется, засветились жарким пламенем ярче луны. Но пришедшая в движение рука Ривая напомнила вовсе не об их постельных игрищах. Сейчас хищник был на своей территории, и это пугало до усрачки. В какой-то момент захотелось если не упасть пузом кверху и задрыгать лапами, то втянуть голову в плечи точно. Что Эрен и сделал, одновременно замахиваясь.

В удар он вложил всю силу, так, что аж крутануло всем туловищем, только по мячу все равно не попал. А вот бита, получив начальное ускорение, из рук выскользнула и вертолетом понеслась по направлению к питчеру. Правда, тут стоило бы порадоваться своему косоглазию. Снаряд пролетел далеко мимо Ривая, который, впрочем, все равно на автомате шарахнулся в сторону и застыл.

— Пипец, — то ли шепотом, то ли про себя изрек Эрен.

Недавно он хотел замедлить ускользающее время, и сейчас у него получилось. Оно вообще остановилось, пока Ривай обалдело таращился на приземлившуюся неподалеку биту. А потом начал приближаться. От этого бросило в холод, потом в жар, потом снова в холод, а затем чувства вообще отключились. Эрен так скукожился, стараясь инстинктивно сделаться как можно меньше, что подошедший Ривай прошипел ему прямо в физиономию:

— Есть что сказать перед смертью, Алиса, блять, в Стране чудес?

— Оно само? — пискнул Эрен, глядя в кривящееся злобной усмешкой лицо Аккермана.

Убивать его, конечно же, не стали и даже безнадежным пока не признали, а просто снова вручили биту и опять приказали «почувствовать». Раз на седьмой-восьмой ему это таки удалось и, отбив мяч по касательной, Йегер помчался зайцем, даже не бросив биту. Он так старался, что в упор не видел, как мяч шлепнулся недалеко от Аккермана, а тот поднял и, коротко замахнувшись, отправил к зрительским рядам.

— Это же хоум-ран, да? — в надежде выдохнул Эрен, оббежав все положенные базы, правда, не в ту сторону. — Хоум-ран? Ривай? — он завертелся в поисках мяча.

Тот усмехнулся и кивнул на белое пятно у полуразрушенных трибун. Недолго думая, Йегер рванул туда и вскинул руки в победном жесте.

— Я у тебя не безнадежен!

— Определенно, — отозвался Ривай. — Подойди чуть ближе и попробуй кинуть.

— В смысле? В тебя?

— Я бы сказал, мне, но можешь и в меня.

— Да ну нахрен, ты меня за биту чуть не убил, — справедливо рассудил Эрен.

— Не ссы, — успокоил Аккерман. — В меня мячи летят каждый день со скоростью девяносто миль в час, а то и больше. И твою первую подачу я уж как-нибудь приму.

— Понторез, — фыркнул Эрен и в следующую секунду ойкнул от угодившего в бедро мяча. — Блин! Ты чего творишь?.. Ай! — вскрикнул снова, когда очередной шлепнул по полужопию, несильно, но ощутимо. А потом еще и еще, и откуда Ривай вытаскивал эти мячи, оставалось только догадываться. — Ну все, все, уяснил! — устав скакать и бестолково уворачиваться, рассмеялся Эрен. — Величайший питчер столетия! Я больше не буду!

— То-то же. Кидай уже.

Эрен попробовал скопировать стойку Аккермана, но нихрена не вышло. Он даже поддернул джинсы, пытаясь задрать ногу, и только нелепо раскорячился, чуть не потеряв равновесие.

— Блин, да как ты это делаешь?!

— Тренируюсь. И не жру ночами трехэтажные сандвичи. Я жду, чудовище. Просто кинь этот долбаный мячик.

— Но ты каждый раз как-то по-разному складываешь пальцы! — не унимался Эрен. — Это же не просто так!

— Не просто, — сдался Ривай. — От этого зависит сила броска и его характер.

— Ты меня научишь? — с загоревшимися глазами вскинулся Эрен.

— Научу. А пока просто кинь, ок?

Йегер кивнул и закусил губу, рассматривая мячик в руке. Он сотни раз видел подачи Аккермана и знал их наизусть, но, если честно, обычно его занимала не правильная постановка сильных пальцев, а то, что эти пальцы творили с его телом после игры. Так что сейчас в памяти зиял огромный позорный пробел. Так как там Ривай делал... Эрен кое-как соединил вместе мизинец, безымянный и большой, и в образовавшееся между ними и оттопыренными указательным и средним пространство сунул мяч. Черт. Так и покалечиться недолго, подумалось, когда он отвел плечо для замаха, копируя Аккермана.

— Не вздумай бросать от плеча, — остановил тот, наблюдая. — Движение должно пройти по руке и выйти из кисти. Блять, малыш, ты же видел, как я это делаю. Повтори давай. Я в тебя верю.

И то ли эти слова, то ли еще что-то, но Эрен вдруг замахнулся, зажмурился и метнул мяч, очень надеясь, что сила пошла куда надо и он не выбьет Аккерману что-нибудь жизненно важное.

— Твою ж налево!..

Эрен приоткрыл один глаз и увидел стремительный бросок Ривая. Чертовски мощный и красивый настолько, что засвербело в носу одновременно от гордости и страха, что дурацкий мяч уйдет, и звездный питчер в долгу не останется. Но боялся он зря. Глухой звук удара о перчатку-ловушку вернул Эрену надежду, что он будет жить. И возможно, вполне счастливо.

— Да!!! — завопил он, подпрыгивая.

Только Аккерман почему-то стал заваливаться на едва вылезшую травку, да так и распластался на боку, отборно матерясь.

— Ривай!

Первое, что понял Йегер, что бежит, а второе — что упал на колени рядом с человеком, дороже которого у него вот уже полгода не было. В носу опять свербело, на этот раз от слез и ужаса, что все-таки покалечил звездного питчера.

— Сказал же, блять, просто бросай, не выебывайся, — кривясь, буркнул тот и сел, потирая колено.

— Я... господи... прости, я не нарочно, Ривай, я... Ты цел?

— Да хрен ли мне будет, — ворчливо отозвался Аккерман и принялся стягивать ловушку. — Смотри, чуть не ушел, а... Чего изобразить-то пытался? — он глянул на потерянную физиономию.

— Не знаю.

— А пальцы как складывал?

Эрен показал.

— С первого раза и вилка? — усмехнулся Аккерман. — Неплохо. Только корявая она у тебя, малыш, пиздец. Вот так правильно, — он перехватил мяч, легко и непринужденно, повертел захватом у носа Эрена. — Видишь?

— Угу, — отозвался тот, зачарованно глядя на мелькающий мяч. — А покажи свой любимый чендж-ап!

Ривай почти неуловимо для глаза перехватил ребристые бока, складывая пальцы совершенно иным манером.

— Знаешь, что про него говорят? — спросил тихо. — Отбить — значит успеть вовремя. А подать чендж-ап — значит не дать успеть. — Когда я только начинал, мало кто воспринимал меня всерьез. Ни имени, ни тем более славы не было и в помине. Да и ростом никогда недотягивал, — Ривай криво усмехнулся. — И становясь на горку, сталкивался с тем, что каждый второй громила, выходящий на биту, считал мое присутствие на поле досадным недоразумением. О чем мне сообщали прямо в рожу, особо не парясь. И единственное, что я мог сделать — это между фастболов выдать чендж-ап, — он снова усмехнулся. — Он очень медленный, хотя кажется, что замахиваешься для фастбола. И когда до беттера доходит, становится поздно, потому что тело на автомате уже среагировало. Со стороны это выглядит просто нелепо. Да ты и сам видел.

— И это самый сложный мяч? — с любопытством и какой-то гордостью за Аккермана спросил Эрен.

— Нет. Самый сложный наклбол, — не раздумывая, ответил Ривай. — Эта подача едва жива, и я знаю всего шестерых, способных ее сделать. Питчеры не могут ею управлять, беттеры не могут ее отбить, кетчеры не любят ее ловить, тренеры не могут ей научить. Идеальная подача.

— Что же в ней такого?

— У каждой подачи своя траектория и скорость. Первая зависит от того, как ты держишь мяч. Второй управляешь, контролируя вращение. Так вот наклбол — это мяч без вращения. Скорость его  обусловлена лишь силой замаха, а траектория нестабильна из-за отсутствия вращения. Мяч просто болтается в воздухе, как ему заблагорассудится, и виляет. И может шлепнуться в любой момент, не долетев даже до перчатки кетчера, поэтому мало кто рискует бросать эту подачу.

— А ты рискуешь? — почему-то шепотом спросил Эрен и от избытка чувств закусил губу, когда Ривай едва заметно кивнул. — А можно... можно еще вопрос?

— Валяй.

— Почему ты... ну... стал указывать битой на трибуну, где я... то есть... — он сбился, так и не закончив мысль, и удушающе покраснел под взглядом совершенно прозрачных, как вода, глаз.

— Потому что каждый хоум-ран — для тебя, — просто ответил Ривай.

Его губы были теплыми, а нос, который иногда задевал Эрен — холодным, как у него самого. Но целоваться было здорово. В крови еще бурлил восторг, а Ривай казался каким-то расслабленным и уютным, наверное, впервые.

— Кажется, я понимаю, за что ты любишь игру, — прошептал он.

— Я рад, — отозвался Аккерман и поправил его вылетевшую из петли на затылке длинную прядь. — Почему ты не играешь в бейсбол?

— А должен? — улыбнулся Эрен, прижимаясь щекой к ускользающей ладони.

— Не должен, но бейсбол — национальный спорт, чудовище. Уж бросать мяч твой старик точно тебя учил.

— Нет.

Ривай удивленно вскинул бровь. Эрен пожал плечами.

— Отец всегда был увлечен работой, и на меня у него времени почти не оставалось. А когда понял, что я не собираюсь, как он, посвящать жизнь биоинженерии... Короче, это долгая история.

— А что блондинка? — спросил Ривай.

— Его зовут Армин, — рассмеялся Эрен.

— Да помню я, — отмахнулся тот. — Он вроде обожает бейсбол. И... дед же у него тоже? Чего не научили? Неужели не играли втроем?

— Пробовали. Давно... Да что-то не фанат я спорта, — признался Эрен.

— А бейсбол ты полюбил, потому что я годно трахаю твою роскошную задницу, — криво усмехнулся Ривай.

— Потому что ты любишь трехэтажные сандвичи без блядских корок, — возразил Эрен и придвинулся ближе, поцеловал. — А еще потому что помнишь мой день рождения... Можно попросить?

— Можно.

— Давай как-нибудь съездим на рыбалку с Армином и его дедом? Будет круто! И они с ума сойдут от радости.

— Только не говори, что ты рыбачишь.

Эрен рассмеялся.

— Приблизительно так же, как играю в бейсбол. Но это уже традиция, ездить на рыбалку. Давай поедем вместе?

— Давай, — легко согласился Ривай.

Эрен потянулся за очередным поцелуем, но его опередили, накрыв рот требовательными губами. Застонав, он неловко подполз ближе и, перекинув ногу через колени Аккермана, устроился сверху. Ладони сами собой обхватили бледное лицо, гладя острые скулы, и наконец сошлись крест-накрест на загривке Ривая. Эрен подался навстречу, прильнул всем телом и тихо застонал, когда сильные руки огладили его широко разведенные бедра.

— Поехали отсюда, пока мы себе яйца не отморозили, — услышал над ухом.

— Останешься со мной? — попросил тихо.

— Ты же не планировал сегодня со мной трахаться, — хмыкнул Ривай, напоминая его же недавние слова.

— Ну... похоже, я передумал, — выдохнул Эрен и улыбнулся.

Уже в машине, разомлев от тепла и близости Аккермана, подумалось, что пробыли они на старом поле очень и очень мало, но все равно Йегер был невозможно, просто неебически счастлив.

— Спасибо, что привез меня сюда, — проговорил он тихо, цепляясь пальцами за рукав джинсовки Аккермана. — Мы же еще вернемся?

— А ты хочешь?

Эрен просто кивнул. Ему не хватило бы слов ответить, столько всего он хотел — услышать про детство Ривая, про то, как учился играть, про первые игры на этом поле и первый поцелуй. Сейчас Аккерман казался близким как никогда. Холодный неоновый свет от приборной панели делал его черты жесткими, но время от времени проезжающие по встречке машины на несколько секунд освещали салон фарами. Тогда острые углы разглаживались, и Эрен видел, как он чуть заметно улыбается. Ему хотелось прикоснуться, обнять, сказать, как сильно любит, но продолжал полулежать на сиденье и украдкой наблюдать за немногословным любовником, пока силуэт не начал расплываться. Уже засыпая, он услышал, как Ривай сказал что-то про «безумно красивый». Или ему померещилось. Да и неважно.

Все было хорошо.

                                       ***

— ... и-и-и снова мы видим этот жест! Мне кажется, Ларри, или сегодня он направлен на вип-ложи команды? Я много отдал бы, чтобы оказаться там и наконец увидеть ту, которой, судя по всему, Аккерман посвящает каждый свой хоум-ран. Ларри, что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, Рик, что раз это уже не трибуна, то в скором времени журналисты, да и фанаты преподнесут нам сюрприз!

— Если Аккерман не сделает этого сам?

— Разумеется! Вспомните хотя бы...

Дома Эрен вырубил бы телевизор к чертовой матери, но здесь, среди владельцев, руководства «Крыльев свободы» и семей игроков огромная панель продолжала вещать со стены голосами официальных комментаторов команды. Он уже жалел, что поддался уговорам Армина и эту игру смотрел отсюда. Большинству присутствующих было, конечно же, плевать на двух парней, что вряд ли за все время отошли от дверей в ложу дальше чем на пару ярдов. Только мисс Зоэ бросилась им навстречу, будто они друзья сто лет, да Эрвин Смит, Большой Эрв, кивнул по-приятельски и снова уткнул нос в телефон. Почему-то он был не на поле. А сейчас Эрену казалось, что и он, и неугомонная менеджер команды, и вообще все, кто был тут, пялятся на него. Разумеется, это было не так, но ощущения от трепливых комментаторов тянули разве что на двоечку.

Он взглядом поискал Армина. Арлерт обнаружился в компании Ханджи, ответил встревоженным взглядом огромных глаз, и Эрен сполз еще ниже в удобном кресле, которое вместе с собратьями заменяло здесь жесткие пластиковые сиденья простых смертных. Угроза для спортивной карьеры Аккермана, в свое время беспечно отброшенная, теперь ощущалась как никогда четко. И что делать, он не имел понятия. С одной стороны, понимал, что лучше исчезнуть из жизни живой легенды бейсбола, с другой — уже было поздно. Да и в памяти нет-нет да всплывали слова Ривая, что выбирать между Эреном и бейсболом не станет. Так может... нужно сделать этот выбор за него? Игроков уровня Аккермана единицы, а смазливых идиотов навроде Йегера навалом. Сколько его будут помнить, если он уйдет?

— Есть о чем подумать, верно, парень? — раздалось позади и над ухом.

Эрен вздрогнул и повернул голову в сторону говорившего. Смит склонился над креслом, небрежно сложив локти на спинку.

— А? Вы о... о чем? — спросил он у него, внутренне содрогаясь.

— О том, что очень часто за слабости одних приходится расплачиваться другим. Согласен?

— Эм... не знаю, не думал об этом, — осторожно начал Эрен.

— Тогда подумай, — произнес Смит и, пощелкав в телефоне, сунул его в похолодевшие пальцы.

Эрен нашел в себе мужество посмотреть на большой экран, уже заранее подозревая, что увидит, и... На самом деле, все было не так плохо — они с Риваем всего лишь целовались в его машине. Фотка была сделана после прошлого матча, завершившегося разгромным счетом в пользу «Крыльев», и Аккерман был хорош — по сути, в одиночку вытянул команду, игравшую из рук вон. В тот вечер Эрен с готовностью исполнял все дикие капризы своего звездного питчера и сейчас подумал, что, да, хорошо, что в кадр ловкого папарацци попал лишь поцелуй.

— Чего вы хотите? — едва слышно спросил Эрен, позволяя забрать телефон из своих пальцев.

— Того же, что и ты, всего лишь. Чтобы Аккерман играл и дальше.

_________

[1]Villeroy & Boch —  транснациональная компания с головным офисом в городе Метлах в Германии, крупнейший производитель керамики с 18 века;
[2]Рашмор — гора в Южной Дакоте, США. Известна тем, что в ее гранитной горной породе высечен барельеф высотой 18,6 метра, содержащий скульптурные портреты четырех президентов США: Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна;
[3]флайбол — мяч, отбитый высоко над игровым полем;
[4]питчерская горка — специальное возвышение для питчера (приподнято на 45 сантиметров над общим уровнем поля) и расположено в центре квадрата (каждый угол квадрата — база);
[5]фостерная семья — приемная семья для несовершеннолетнего, нуждающегося в опеке. В отличие от усыновления, фостерная семья не получает полных прав над ребенком и подконтрольна органам опеки, а также содержание приемных детей оплачивает государство;
[6]мертвый мяч — мяч, вышедший из игры, а также в других особых ситуациях, в том числе, когда питчер попадает мячом в беттера.