Вера в любовь заставляла просыпаться с эрекцией. Каждое утро похоже на предыдущее, но сегодня оно было на чуточку холоднее и сырее обычного. Когда замечаются такие перемены воздух насыщается волнением или, наоборот, воздух насыщает волнением все и вся.

Вера в любовь заставляла просыпаться. И вставать каждое утро с немытой головой полной мыслей.

Эта глупая идея всепоглощающей любви была ему чужда, потому что Кай верил только в себя и в то, что у него стоит. Все остальное казалось настолько маловажным, что вертел он это на том, что стоит. Он всегда думал, что могло быть и хуже, в отличие от Эмили, которая считала, что хуже быть уже просто не может.

То, что не убивает, делает меня убийцей того, что не смогло убить. И если какая вошь попадется с головы, то ее можно съесть.

И с этим лозунгом можно было как-то прожить жизнь...

Вот только жизнь со всей своей мишурой упиралась в сегодняшнее утро. Другое. Как если бы вместо двух ложек сахара в любимый кофе положили три. Кофе так бы и остался кофе, но уже перестал бы быть любимым.

Кай был один. Максимально один, насколько это возможно. Он проснулся в окружении дорожной пыли и заботливо укрытый провонявшим клетчатым пледом. Холодный ветер пробирал до костей. Он пока еще не видел, что "жука-вагины нет.

Заспанное усталое лицо. Полуоткрытые глаза, Кай протер их грязной рукой. Защипало только в глазах, но кажется, что по всему телу.

Вот теперь заметил.

Он осмотрелся по сторонам, принимая реальность. Все это не сон. А в штанах до сих пор, вроде бы и стоял, но уже не так, без стремления. Стоял уже потому, что так заложено биологией.

Его ритуал. Он шарил в карманах в поисках сигареты, но нашел кое-что другое. Браслет с улыбающимся толстяком, с пузом затертым до невозможности. Кай не верил в символы, он замахнулся и выбросил оставленный подарок в неизвестном направлении.

Пнул землю ногой, а она будто задрожала в ответ. И крикнул:

- Дура!

И хотелось бы повторить какую-нибудь сцену из кино, где главный герой обреченный на страдания заламывается в судорогах, издает чуть ли не предсмертные вопли и рвя волосы на голове кричит в небеса: "За что?!".

Кай честно попробовал три раза. Получалось неправдоподобно.

Эмили можно было с честной совестью назвать и ****ью, чем Кай периодически грешил, но сегодня она была просто глупышкой или дурочкой. Самообман или самоуверенность убеждали, что она вернется и все будет как прежде.

И не дождавшись заветного: "Стоп! Снято!" - несостоявшийся актер побрел вперед.

Имело место быть слезам горючим и обжигающим, так же как и покончить раз и навсегда, убив себя. Так хотелось убить себя, чтобы прекратить все это невероятное приключение. Оставалось глотать сопли, это и солено, и чуть-чуть утоляет голод. Но Кай счастлив жить, а на слезы он истратил все бонусы вчерашним вечером. Можно было подогнать музыкальную тему. Вероятно отсутствие музыкального слуха сказалось на его памяти или воображении. В его голове не нашлось подходящей песни. Только слушать тишину.

И Кай даже запел:

Hello darkness, my old friend

I've come to talk with you again

Because a vision softly creeping

...



Их дочь звали Макс.

Макс появилась на свет полтора года назад и должна была быть самой счастливой девочкой на свете. "Любовь и забота!" - формула, по которой оба родителя старались взращивать свое чадо, не имела погрешностей. И малютка получала эти две пилюли каждый день, двадцать четыре часа в сутки.

Бомба замедленного действия приближала Макс к смерти с каждым поцелуем в мягкое пузико, с каждым поглаживанием по румяной попочке, покусыванием маленьких ножек, с каждым новым "Ку-ку!" и "Агу".

"Вы недостойны жить. Вы недостойны существовать, дышать нашим воздухом, смотреть на наш мир и слушать наши голоса. Вы недостойны носить имена и говорить" - так мог бы сказать кто угодно и был бы прав.

Они снимали квартиру и старались жить нормальной жизнью.

То утро было похоже на это. Год назад. Кай проснулся от тишины, которую не разбивал плач дочери. Он было потянулся обнять Эмили и прижать ее к сердцу... нет, это громко сказано, потереться об нее, погладить задницу, но кровать пустовала.

В их скромном жилище всегда было светло, но сегодня царил полумрак. Кое-где сквозь щели между стыками штор пробивалось солнце, подсвечивая летающие по помещению пылинки. Тишина удивляла и пугала одновременно. Кай вскочил и забежал в комнату, где Эмили качала колыбельку. Кажется, что ситуация вполне себе реальна, мать убаюкивала дитя. Но в этом было что-то пугающее, неправильное.

Макс всегда спала с ними.