Пока мы возвращались в столовую, я всё думала о странных словах сэра Джиюна. Его довольный вид меня настораживал, даже пугал.

Что особенного в этом старинном фолианте без текста и картинок? Почему Крыс так жаждет его заполучить? Почему радуется, что Донни показал мне книгу? Откуда он вообще знает про тайного обитателя Вулшира? И что имел в виду, говоря: «Я не ошибся с выбором. Всё идёт по плану».

По какому плану?

Вопросы, вопросы, вопросы.

От них пухла голова и гудело в висках.

Из столовой граф переместился в парадный холл. Бэм собирал его на прогулку: искал в гардеробной хозяйское пальто.

- Не рано ли вам выходить на улицу? - недовольно поинтересовался сэр Джиюн. - Кажется, семейный доктор велел вам не покидать постель.
- Я чувствую себя значительно лучше, - улыбнулся Его Сиятельство, и я мысленно взмолилась: «Молчите. Пожалуйста, ни слова больше».
- Что ж, надеюсь, с каждым днём ваша болезнь будет отступать, - ответил Крыс и впился в меня острым, красноречивым взглядом, ясно дав понять, на что на самом деле он надеется.

Могучий детина Бэм как раз помогал хозяину засовывать руки в пальто, когда наш незваный гость скользнул взглядом по его заячьей губе и скривился.

- Вам надо найти себе слугу более представительной наружности, Ваше Сиятельство. Вы не видите, но этот совсем урод.

Заслышав его слова, бедняга Бэм застыл каменным изваянием. Его плечи и спина напряглись, на скулах проступил горячий румянец.

Хозяин Вулшира тоже на мгновение замер, потом хмыкнул и раздражённо дёрнул плечом, ибо у него никак не получалось попасть в рукав верхней одежды, которую держал для него камердинер.

- Бэм, чуть ниже, пожалуйста.

Бедный слуга вышел из ступора и опустил пальто пониже, как и просил граф.

- Всего доброго, - попрощался с гостем Чонгук Дарес тоном, в котором не осталось ни капли тепла. Опираясь на руку камердинера, он ступил во власть свежего весеннего утра.

* * *

Мистер Юнги сдержал обещание. Во второй половине дня в Вулшир начали приходить люди.

Первой в дверь постучала робкая женщина в тёмном платье. На вид я дала бы ей лет сорок-сорок пять, но, возможно, она была моложе, потому что тяжёлый физический труд старил людей раньше срока.

Сначала я обратила внимание на глубокие складки у её губ, затем в глаза бросились ладони - слишком широкие для такой худощавой особы. Кожа на её руках была красной, грубой и шелушилась, и, когда женщина сказала, что раньше служила в Вулшире прачкой, я была нисколько не удивлена.

С огромным удовольствием я наняла госпожу Миён на работу и тут же загрузила её обязанностями. Надо было перестирать целую гору штор и постельного белья.

Следом за госпожой Миён в замок наведался бодрый сухенький старичок с пышными усами. Стоя на крыльце, он с грустью глядел на запущенный сад. Так в нашу обветшалую обитель вернулся садовник.

Не прошло и часа, как дверным молоточком в виде головы льва снова воспользовались. На сей раз на пороге стояли две женщины средних лет, курносые брюнетки, чертами лица похожие друг на друга, как две капли воды, но одна стройная, а другая пухленькая. Горничные-близняшки. Не теряя времени даром, я сунула им в руки вёдра и швабры и приказала отмыть весь первый этаж до блеска.

Когда, отрывая меня от дел, в дверь постучали в четвёртый раз, я подумала, что Вулширу отчаянно не хватает дворецкого, и - о чудо! - он появился как по заказу. Обязанностью мистера Субина, этого седовласого представительного мужчины, было не только встречать гостей, но и следить за работой остальных слуг.

Замок постепенно наполнялся людьми. Вокруг забурлила жизнь. От привычной унылой тишины не осталось и следа. Тут и там слышались голоса, раздавались звуки шагов, скрежетали ножки мебели по полу, когда сёстры-горничные двигали столы и тумбы, орудуя швабрами.

Чувствуя вокруг себя все эти изменения, Его Сиятельство выглядел немного растерянным. Ему пришлось вернуться на второй этаж, в свою старую роскошную спальню: жить в одном крыле со слугами было ниже его достоинства дворянина. К счастью, теперь ветхая лестница не была проблемой. У Чона был Бэм, да и ноги слушались больного гораздо лучше.

Тихо в Вулшире стало только после заката. Я ужасно вымоталась за день. Всех новеньких надо было разместить в замке, со всеми поговорить и каждому дать задание. Благо старые слуги помнили, где лежат их рабочие инструменты: вёдра, тряпки, порошки, иголки с нитками и садовые ножницы. Кроме того, у меня появилась помощница на кухне.

Ближе к полуночи, зевая, я шла по коридору и вдруг увидела в спальне Его Сиятельства свет, жёлтой полосой дрожащий под дверью. Перед сном я всегда гасила везде свечи и масляные лампы, ибо огонь - вещь опасная. Наверное, надо было постучаться, а не заглядывать в чужие покои без спроса, но я опасалась разбудить графа. В общем, я тихонько приоткрыла дверь и...

Старые, давно не знавшие масла петли пронзительно скрипнули.

Его Сиятельство дёрнулся на постели и резко вытащил ладонь из-под одеяла.

- Кто здесь? - воскликнул он, беспомощно озираясь.

Прямо на моих глазах его лицо налилось мучительной краснотой. Никогда прежде я не видела Чона таким... розовым.

- Это я, Ваше Сиятельство. Простите, что напугала. Думала, вы уснули и забыли потушить лампу.

Повисло неловкое молчание. Граф тяжело дышал. И без того насыщенный румянец на его щеках стал гуще.

- Вас... вас не учили стучаться? - сказал он как-то чересчур нервно и суетливым жестом поправил на себе одеяло.

Да что с ним? Почему он такой дёрганный?

- Простите, пожалуйста. Я пойду. Спокойной ночи.

И я затворила за собой дверь, гадая, чем так разозлила и смутила своего подопечного.