Мне снилось прошлое. Сны обычно, предсказывающие что-то, называют вещими. Что же насчёт того, что уже, казалось бы, кануло в лету, но вновь и вновь является в видениях? Обозначения мне найти не удалось, поэтому я придумало свое — «дурные сновидения». Нет ничего хуже, чем видеть наяву то, что тебе никогда не хотелось бы переживать снова. У меня практически не было такого времени, которое мне бы хотелось вспомнить. И вот опять... Когда-то давным давно большинство ныне успешных людей жили самой обычной жизнью — не сказать, что богатой и даже, может, мучительной. Я не была исключением.

Когда сестра уехала в другой город на учебу, дедушка сказал мне:

— Ты должна сама заработать честное имя. Преступно полагаться всю жизнь на родителей или наследство. Я не перенесу этого позора.

Не могу не согласиться с его словами. Если человеку ещё с ранних лет всегда хорошо и ничего не беспокоит, то он, считай, бесполезен и, возможно, вреден. Мало ли какие поступки совершают люди просто со скуки? Читая в школе мною ненавистную классику, я всегда удивлялась, как эти буржуи, любители баллов хандрят, бездельничают и задаются очень и очень тупыми вопросами. А как они любят поболтать ни о чем? О политике, церкви, власти... Какое-то словесноблудие получается. И "это" называют шедеврами, этим восхищаются?

А впрочем это дело каждого. Я тоже вот уехала по итогу в большой город. Стала офисным клерком... Да уж. Мне некуда было и податься после окончания своего училища. Моя специальность меня не интересовала. Я чувствовала себя потерянной и... как же это слово? Несостоявшейся. Полной неудачницей, не знающей, чего хочет от жизни, без амбиций и целей, пустышка. Несколько лет моей жизни было слито в молоко. Возвращаться домой стыдно, а деньги как-то надо зарабатывать. Пришлось найти работу. Хоть какую-то.

Я стала секретарем. Возможность карьерного роста меня привлекала. Меркантильно, да? Мерзко, может, от всяких мыслей. И вот спрашиваю себя я, а почему не менеджер какой-нибудь? И проблем меньше, и нервов больше. Все просто — я думала, что мне это реально понравится, замотивирует. Секретари это ведь круто, если так подумать. Ты вроде не босс, а все равно можешь послать очередного посетителя куда подальше, с пафосным и важным видом сказав что-то вроде: "Клиенты сегодня... не принимаются, мисс". Реальность подготовила мне подлую ловушку.

Собеседование на такую должность должно, в принципе, пройти несложно, особенно, если дотягиваешь по внешности хотя бы до семи. Или делаешь хороший мейкап. Однако я переживала при первой встрече сильно и, что самое ужасное, вела себя хуже ребенка пятилетнего — вспоминать стыдно и совсем не хочется!

Но мне повезло, и вот я в могучем таком замке-бизнес-центре, стою перед лифтом и поправляю волосы, смотря на себя в отражении экрана моего телефона. Ещё через полчаса я уже сижу на дешёвом офисном кресле перед монитором в разрешении пикселей так семьсот двадцать, деревянным столом из так называемых типичных ламинированных древесно-стружечных плит, на котором лежала всякого рода канцелярия, какую можно найти во всех магазинах, а также множественная бюрократия — всякие бумажки, листочки, стопочки и куча подобного непонятного. Располагайся, не хочу!

Мой начальник, к слову, даже на собеседование не явился. Я впервые увидела его только тогда, когда он пришел в первый день моей работы в свой кабинет даже не поздоровавшись и пройдя мимо меня, только зыркнул на мое невнятное "здравствуйте", да и пропал за дверью. Однако уже через два часа меня позвали в его кабинет. Наконец-то знакомство, думала я!

— Меня зовут… — попыталась представиться я.

— Знаю, знаю, наслышан, — быстро перебил меня он и нахмурился. — Мы же коллеги теперь, так? Можем на ты?

— Да, кончено, — кивнула я.

— Отлично. Зайди через минут пять, мне нужно тебе будет многое рассказать, а пока я доделаю дела, — сказала он и добавил напоследок. — Заодно кофе принеси!

С этой самой не самой тактичной, не самой сексуальной фразой я начала стремительно таять... От тонн выпитого кофе, тысяч мазков крема, помогавшего мне скрыть вечные синяки под глазами, от сотен посланных мне фраз: "Работать, не спать, топить!". Жизнь оказалась непроста в шкуре обычного рядового. Этот вечно суетливый город испытывал меня на прочность по полной. Работа измотала меня, перевернула мои представления о сне и здоровой пище и вообще каком-либо отдыхе. Что самое обидное, все вокруг вроде как вкалывали и как будто не замечали этого. Не сказать, что бездельничали, просто как-то затянул их этот образ жизни, в отличие от меня, что каждый день переживала как пытку. Я думала, что все это адаптация, а она все не проходила, да не проходила, как назло! Эта работа словно тюрьма, наполненная водой, и только маленькие слепящие светом отверстия позволяли вдохнуть немного свежего воздуха, пока тебя снова не утянут на дно.

— Дуй в офис, — слышалось мне из динамика моего смартфона звенящей в ушах сиреной.

Именно эти слова были виновниками моих сорванных выходных. Можно было, конечно, просто послать моего начальника куда подальше, оставшись валяться в теплой, обнимающей снами кроватке... и остаться на следующий день без работы. Без будущего. Впрочем, перспектива бездомной бродяжки мне казалась не такой уж и плохой. По крайней мере, твой мозг никто не насилует.

Вдобавок к этому, у меня были проблемы с коллективом. Никому не было дела до меня, только здоровались и разговаривали по делу, будто делали одолжение. Позже я поняла, что это даже не отстраненность, а ненависть ко мне, за одно только существование, в разной степени. Кому-то, может, было и плевать на меня совсем, но никто положительных эмоций ко мне, по сути, не испытывал. Я даже как-то слышала, что меня называли тупой. Обидно, немного, конечно, капельку, поэтому и плакать в подушку не стоит так долго... Это же всего лишь какие-то "никто", правильно?

А однажды я услышала один разговор, и там вскользь упомянули меня.

— Доверить что-то этому песику? Ни с кем не общается толком, никого у неё нет, хотя парней у нас предостаточно, причём, свободных. Я вот с нашим тимлидом хочу, кхм, перетереть по этому поводу.

— Может, она лесбиянка?

— Этого ещё не хватало. Брр, меня прямо дрожь от таких мыслей. Уроды просто...

Парня у меня и впрямь не было. Я уж и не помню, когда в последний раз заводила отношения. Я подумала, что, может, это не такая плохая идея — попробовать поискать любви? Ведь и счастье великое найдешь ты в семье... Так говорили мои родители. И я наивно верила, что любовь немного мне поможет. Что я хотя бы перестану ненавидеть всех этих людей рядом, которые копошаться как жучки, которых только и нужно, что давить, давить и ещё раз давить, а потом растоптать этот клоповник, сжечь, чтобы неповадно было всем!

Я внушила себе, что это необходимость для моего душевного спокойствия, и принялась искать того самого принца на белом кресле. Поиск продолжался недолго: вот же он, томительно поглядывает на меня, а через неделю уже флиртует. Заигрывания, свидания после работы на последние копейки оставшихся сил, ужин в ресторане, последующий поцелуй у моего дома летним вечером, а спустя месяц первый секс — жаркий и, казалось, такой желанный. Я думала, что вот оно счастье, нашлось наконец-таки! Но от первого впечатления все как-то быстро перешло в рутину. Тело вожделело, а на сердце так и осталась зияющая и непонятная по своей природе пустота. Несмотря на это, я продолжала с ним встречаться. Это был действительно хороший человек, правда. До того, что мне хотелось избить себя хорошенько за свою избалованность!

— А за что ты меня любишь? — спросила я, когда он признался мне.

— За красоту, например, фигуру там, усердие и трудолюбие твое. Наверняка будешь хорошей хозяйкой. Но ты иногда такая вредина, вот за это не люблю...

— Хе-хе, — неловко улыбнулась я и тут же горько осознала, что любовь эта вряд-ли окажется взаимной. Я не могу дать этому человеку того, чего у меня нет. В кошмарах я погружалась в холодный океан, видела разных людей, медленно падающих в пучины разочарований — нереализовавшиеся старики, непризнанные гении, потерявшие веру в любовь женщины. И вода превратится в вино, и омоются их мертвые тела…

Я лишь хотела как у людей. Счастливых людей. Каждая попытка приближает меня к ощущению тщетности, каждый спокойный вдох отравляет меня жалостью к себе.

— Хей, почему ты считаешь, что кому-то это надо?

— Э-э, — пробормотала я неловко, когда куча взглядов устремилась на меня, как стая голодных волков смотрит из темного леса на свою добычу.

— Вот скажи, ты специалист? Зачем нести ерунду, если ни черта не знаешь в этом?

— Вот-вот. Не умничай тут. Какой смысл трепать языком?

— Да просто повыпендриваться же. Мой коуч вот таким же был, прикапывался к ошибкам и поучал, будто он тут самый крутой, а все на свете тупые.

— Я не умничала. У нас тут проблема, и я просто предлагала решение... — пробормотала я и почувствовала, как голова стала как ватной, а сердце бешено отбило десять роковых ударов Ньюгейт в груди. Я дрожащими от волнения руками хотела взять свой телефон со стола, но выронила его, и экран порос паутинкой. Я взглянула в свое разбитое отражение и поклялась, что никогда больше не буду покупать себе телефоны без крепкого дисплея.

Корпоратив очередной наступил вот, на который я не ходила по понятным причинам. Мне и так хватало этого всего по горло. Но однажды все случилось по-другому.

— Ну же, развеешься, отдохнешь. Или ты совсем не ревнуешь меня к бухгалтеру? А ведь она резвая, когда опьянеет, — улыбнулся он и подтолкнул меня легонько локтем.

Да, всему виной оказалось мое маленькое «счастье», которому я, вроде как, должна сделать детей? Уже неважно. Все те же люди, те же разговоры, только более распущенные и откровенные от алкоголя ждали меня там. А ещё был накрыт стол, да какой, на удивление! Таких блюд, закусок и дорогого вина я не тогда видела нигде. Эти изысканные рецепты, воплощённые в дело пробудили во мне маниакального дегустатора, желающего отведать всего и вся. Да-да, пришла пожрать на халяву...

— Рататуй. Утонченный выбор, — сказал мне из-за спины мой подошедший ко мне начальник. Так вот, как оно называется, думала я, тыкая вилкой в выложенные дольками овощи, напоминающие мне разноцветные браслетики.

Без танцев не обошлось — были как и отчаянные пляски, так и медленные, спокойные, парные и даже любовные. Мой кавалер как-то пригласил меня к ещё тем четверым парам потанцевать под романтику из громких колонок. Я с неохотой, но согласилась, и лучше бы этого не делала. Все шло хорошо и даже казалось, будто мы в фильме, пока я не наступила ему на ногу... Мне было стыдно, а он, вроде как, и немного обиделся. Делал вид, что ничего не произошло...

Когда новогодний вечер подходил к концу, шума поубавилось и моей головной боли тоже. Кто-то ругался неподалеку по теме той, стоит ли ходить одной без разрешения мужа в такие места. Или пьяный наш коллега с другими такими же коллегами направлялись неуклюже, судя по выкрикам, "по бабам". А кто-то тихо ворует еду со стола, аккуратно складывая вкусности в сумку для своих конечно же всегда голодных чад. Каждому свое.

— Я уже вызвал нам такси, — пробурчал мой немного трезвый парень, хлопнув меня по плечу, и позвал меня за собой. — Буду ждать тебя внизу. Не задерживайся. А то мне нужно кое-что обсудить по поводу будущего графика. В общем, жду тебя... милая.

И пошел, неряшливо покачиваясь и переваливаясь с ноги на ногу, улыбаясь мне из-за открытой двери. Нельзя было мешкать и заставлять человека ждать. Вот только заберу свою сумку, допью пива и...

— Хороший у тебя парень. Прелесть. А какой сотрудник замечательный... — послышалось у меня за плечом. Снова этот голос ценителя рататуев! — Но тебе надо немного задержаться. Пошли, мне нужно кое-что тебе дать.

— Разве я сейчас работаю? — проскрипела сквозь зубы я тихо и терпеливо пошла за ним.

Мы пришли в его темный кабинет, пахнущий кожей и чернилами. Начальник пискнул выдвинувшейся полкой и ударил себя по лбу звонким шлепком.

— Точно, дома, они же дома лежат, — с некоторой нервозностью вздохнул он. — Нам нужно заехать ко мне.

— Но...

— Никаких но. Давай, одевайся, я тебя надолго не задержу. Тут езды минут десять.

Ха, классика. Очередной приказ этого... индюка! Правильно работа работой называется. От слова раб. Я раб. Никчемный и жалкий.

— А ты куда, милая? — спросил меня мой парень, когда, спустившись вниз, я сказала ему, что не поеду.

На улице довольно холодно — стояли самые настоящие морозы, в такой-то день. Это совсем не пугало народ, всюду таскающийся небольшими компаниями, что не скажешь обо мне. Я просто хотела сесть в такси и поехать в тепло, может, даже уют, да и заснуть полупьяной...

— Надо кое-что забрать у этого... босса, это недолго. Вон он идет, — вздохнула я и прошептала недовольно. — Бесит.

— Хе-хе, понимаю. Хотелось бы помочь тебе. Ну хорошо, буду тебя ждать. Не задерживайся, наш праздник ещё не завершен, — подмигнул неуклюже он и помахал мне рукой, занырнув в салон машины.

Вокруг было столько радости, шума, веселья, и все это как-то выбивало меня из колеи, голова начинала кружиться и пронзительно свистеть в ушах. Время вокруг замедлялось, как на старой кинопленке и размазывалось в цветастое нечто. Так серо огни и вывески яркие слепят, и нет совершенно никакого праздничного настроения... Одно лишь разочарование — в себе, в людях, в жизни. Очередной год жизни выкинут на помойку, но ни я, ни моя жизнь не стали лучше. Осталось только загадать ещё одно желание, чтобы оно обязательно не исполнилось.

Дом был у него, признаюсь, шикарен. Наверное, из-за скромности. Шутка. Тупая шутка. Из-за спекшегося от усталости мозга только на такое ума и хватает.

— Итак, мы пришли, — провозгласил он, вальяжно присел на диван и жестом пригласил меня к себе.

Я слышала, что у него есть жена, только ни ее, ни детей, может, ни даже фотографий совместных не было видно. Это вообще их квартира?

— Да, пришли… — оглядывалась я и уселась на жёсткую обивку. — А какие бумаги нам тут надо?

— Никакие.

— В смысле никакие?

Этот вроде как статно выглядящий мужчина вдруг наклонился ко мне и произнес заигрывающе:

— Мы с тобой больше года работаем, и я не раз замечал, что ты беспрекословно выполняешь мои поручения, какими бы они не были. И даже сейчас ты не отказала мне, хотя у нас нерабочее время, я не твой начальник, а ты не мой сотрудник.

Я с опаской покосилась на него. Его глаза засверкали тем огоньком, с которым он был готов отдать новый приказ. Я почувствовала, как сзади появилась его жуткая тень, отбирающая у меня последнюю власть над собой, и сжалась.

— И я пригласил тебя, чтобы в очередной и последний раз убедиться, что ты по натуре своей девушка с пристрастием к подчинению. Это у тебя в крови, — прошептал он, противно ухмыляясь, и приблизился... в напористом поцелуе. Я замычала и открыла рот, чтобы вдохнуть воздуха, но почувствовала, как язык нагло и пошло проникнул между моих губ… Но мне удалось отпрянуть.

— Что, не нравится? А ведь не зря ходили слухи, что ты по девочкам. Но какой бы твоя ориентация не была, ты должна, — произнес он мне на ушко. — Должна, понимаешь?

Пуговицы на белой блузке щелкали одна за другой под тяжёлыми пальцами, а кожа вставала мурашками от прикосновений. Вот так все должно было закончится? Настолько ты готова пресмыкаться перед этим гадом, что даже переспишь с ним? Даже свою честь ты готова отдать на этот жертвенный алтарь?

— У меня есть молодой человек... — отмахивалась я.

— И что же? У меня тоже в паспорте печать, мы квиты. Но давай признаемся, ты не любишь его. Я же это прекрасно понимаю, — говорил он сладко, как говорят только любовники, и не переставал раздевать меня. — Ты никогда не была честна с собой. Я открою тебе пути к потаенным желаниям, Лилит...

На моей шее что-то щёлкнуло. Я открыла глаза увидела до того невинное выражение лица, что стало отвратно.

— Ох, не делай такое лицо, — играл он «саму невинность», всплескивая большими неуклюжими руками — Это лишь элемент нашей игры. Тебе понравится.

— Я н-не пониманию, — задрожала я и нервно схватилась за ошейник.

Тут же я испытала и боль. Удар плетью звонко просвистел по моему телу. Я не слышала тогда этой низкой и протяжной струны, натянутой на грубый и большой контрабас, той нити, игравшей так сильно и глубоко, что доставало до самих печенок. Эта острая боль сконфузила меня, согнула тонким порезом и позволила моему телу пасть.

— Да что происходит, Господи?! Зачем всё это?! — взмолилась я, перепугавшись уже не на шутку.

Рука взяла меня за волосы и с силой прижала мою голову к полу. Гладкому, холодному, неприятному.

— На колени, песик! На колени и ни слова больше! Запомни, теперь ты будешь мне подчиняться. Это приказ! — пронеслось у меня над головой.

"— Это приказ" — так говорила моя сестра. Говорить такие слова мне было огромной ошибкой. Таймер на бомбе неизбежно стремился к самому отчаянному поступку.

— Ты всё поняла?

Поняла, но не помнила. Только самые слабые отголоски перемешанного ужаса и ярости. Что-то сломалось во мне тогда. Какая-то деталь вышла из строя в моем сложном механизме, и я уже не понимала, робот ли я или все же человек, который право имеет? Оказалось, я сделала выбор в пользу последнего.

Его тело так смешно шлепалось от ударов моих кулаков — первое, что мне удавалось помнить после того неконтролируемого потока... желаний. Я вкладывала в удар такую силу, которую только могла. Мои кулаки буквально трещали, словно были готовы сломаться, но я не тратила и секунды на отдых. Каждая новая рана на его лице или теле, каждая новая кровь, каждый синяк, ушиб, сломанный нос, выбитый глаз, зуб заводил во мне безумную и искаженную пластинку из самого, что ни на есть сладострастного хохота. Без моей детальки я уже не была той, что раньше. Программный сбой или... эволюция? Не знаю. Я просто уже не могла жить тем алгоритмом, что задавала мне  в голове всегда эта незримая рука дерижера.

— Я… не позволю больше, — глотала слова я, задыхаясь в первобытной ярости. — Указывать мне!

Изменения всегда так пугают. Всегда сложно принять нового себя.

Через несколько минут своего безудержного смеха я встала с него и в ужасе от увиденного побежала как можно дальше от этого места. Зловещий хохот дъявола оглушительно раздался по всех округе, когда я выбежала на улицу. Словно замок Дракулы запел зловещую оду и сверкнул ещё сзади молнией. Возможно, что все так и было. Поэтому я не оборачивалась.

Я вызвала такси. Очень неприятно взглянул на меня тогда водитель, увидев застывшую кровь на моих руках, но понимающе вздохнул, заметив слезы на моих глазах. Мы ехали, не проронив ни слова. Я сидела и, вроде как, успокаивалась.

Теперь у меня точно не будет работы. Все унижения, все старания и силы пошли насмарку. И почему? Потому что я вдруг возродила в себе гнев человеческий? Потому что просто сделала то, чего так заслуживала? То, что было необходимо? И какова моя награда теперь...

На пороге квартиры я долго стояла и не решалась позвонить. Мне самой открыли случайно.

— Ты чего так дол...

— Я покидаю город, — решительно произнесла я и прошла мимо моего озабоченного парня в квартиру. — Сейчас же.

Мне нужно привести себя в порядок. Для этого необходима ванная комната. Потом куплю билет на поезд и отправлюсь подальше отсюда. Времени совсем нет. Если потороплюсь, то успею на последние рейсы.

— Так, Лилит. Куда это ещё поехать? И почему у тебя руки все в крови? Что случилось?

— Я избила его, — ответила я коротко, вытирая пальцы полотенцем, и направилась к шкафу. — Шефа нашего.

— Избила? Но зачем? Что между вами произошло?

— Какая разница? Я остаюсь без работы. Факт остаётся фактом, — отвечала я холодно.

— Ничего страшного. Найдешь другую работу. Я тебе помогу.

Притронувшись к своей ручку чемодана, я заметила, что и он тоже. Его глаза всегда пронизывали меня той тяжестью ответственности, что когда-то мне придется испытать. Я отвернулась, скрыв лицо, чтобы искренне сказать:

— Нет. Я больше этого не выдержу. Этот город... он слишком шумен, суетлив. Тут есть деньги, но какой смысл от них, когда ты и потратить то их не можешь. А я хочу жить.

— Да как ты так можешь говорить? Ты возьмёшь и все оставишь? Просто сдашься?

— Да, черт возьми! — вспыльчиво ответила я, тряхнув прической. — Я проиграла и понимаю это, принимаю. Но теперь стоит идти дальше.

— Ну хотя бы один шанс...

— Я устала! — простонала я и дернулась, опустив руки. — Я так устала, ты не представляешь...

Он не ответил больше ничего. После упаковки своих вещей я осмотрела нашу квартиру. И ведь правда. Тут могли бы бегать дети.

— А что насчёт нас, Лилит?

— Ты же и сам понимаешь, что дальнейшие отношения невозможны, — ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза, и пошла на выход.

— Ты хочешь и нашу любовь тоже прекратить...

В этих горестных и полных досады словах я разобрала явные нотки упрёков. Заслуженных и справедливых. Это нужно рубить на корню…

— Давай не будем мучить ни тебя, ни меня, — сказала негромко я и открыла дверной замок. Пронизывающий до костей сквозняк на той стороне, теплый камин на другой. И я готова пожертвовать. — Я… не люблю тебя.

Я, постояв так немного, рассматривая красный линолеум, подождала, пока он ударит меня или скажет что-нибудь грубое. Сжалась до тех пор, пока не поняла, что этого не будет. Не в силах терпеть свою безнаказанность, я сказала тогда хотя бы напоследок:

— Удачи, наверное…

На лучшее меня не хватило.

После этого звенящего до сих пор в моей памяти хлопка дверью я больше не слышала о нем ничего. Не писал, не звонил, полностью оборвал со мной связь. Оно и к лучшему.

Одна дорога мне была — в мой родной город. Это было единственное место, где я была как в своей тарелке, поэтому... выбор невелик. В первую неделю ко мне опасно было подходить — зашибла бы точно. Да и смотреть на такое чудище страшно: растрёпанные волосы, висящие клоками на помятой жизнью голове, бледная, болезненная кожа. Вокруг меня на страже летали мухи, отгоняя от всякого, кто подойдёт ко мне слишком близко.

— Ведьма. Бе-е, — говорила я себе перед зеркалом, кривляясь.

Во вторую же неделю я встряхнула своими слипшимися локонами и поняла, что надо как-то начинать приводить себя в порядок. Да и дом тоже был не домом, а свалкой. Необходимо прибраться и в себе, и снаружи особенно, а то хозяйка заглянет как-нибудь и выселит сразу мой зад на мороз.

В третью неделю я начала думать о том, что буду делать дальше. Работа в офисе дала понять, что мне больше никогда в своей жизни не хочется там появляться, поэтому я замотивировалась поиском другого рода занятий. Я слышала, что в Интернете полно способов заработать и даже стать специалистом. Прочитала я много статей, посмотрела много видео. И один моментик меня однажды заинтересовал:

"8. Начините вести стримерскую деятельность." — прочитала я очередной пункт на уже десятом сайте и усмехнулась. Во-первых, сиськи показывать не буду, потому их нет, говорить писклявым голосом и улыбаться, торгуя личиком, тоже. — "Если вы талантливый человек, то можете показать свои навыки всем людям через прямые эфиры и стримы в Интернете. Пойти, танцуйте, веселите, и вас обязательно полюбят!"

Я вспомнила про свои уроки музыкой в школе. После занятий я постоянно занималась на фортепиано и прочих инструментах, какие только попадались под руку. Все лучше, чем видеть сестру. Я решила попробовать себя в этом, тем более, что знания сольфеджио у меня имелись. Я протёрла свой дорогой ноутбук, который носила на работу и для работы, а после за один вечер создала себе аккаунт, быстро оформила его, недопоняла некоторые нюансы как всегда, да так и уснула перед экраном, полная энтузиазма и усталости.

У меня не было хорошего оборудования, оно оказалось чрезчур дорогим для меня, поэтому я остановилась на инструментальной, классической и фолк музыке, к которой у меня было больше всего понимания. Для этого я купила секвенсор — программу для композиций и диджеинга. Помню, зашла туда в первый раз и сразу же закрыла! Это было... что-то с чем-то. Тысяча и одна кнопка, какой-то непонятный интерфейс, да ещё и уроков нормальных нет!

Но я справилась — постоянно припоминала себе офис, и прямо-таки заряжалась энергией. Я начала потихоньку сочинять музыку, и это оказалось куда сложнее, чем можно было себе предположить. Не ведали ранее великие композиторы использование искусственных ладов в моей музыке или неклассической академической гармонии. А ведь сейчас и учебников не пишут, и терминов не вводят. Сегодня музыкальное творчество это максимально гибкий и неопределенный вид искусства, требующий максимального погружения.

Делала я музыку бесплатно в первое время, надеясь на небольшие пожертвования, но любителей халявы существует много. Деньги, тем временем, начинали кончатся, и я решила, что поставить хоть какие-то цены за свои услуги будет справедливо. Справедливо же поубавилось и зрителей. Я сначала думала, что вообще зря это сделала, но со временем мне начали присылать пожертвования и просто так:

"На развитие твоего замечательного творчества" — это сообщение когда-то вселило в меня надежду на хороших людей.

По итогу я стала тем, кем стала. Решила квартирный и машинный вопрос, приобрела целую кучу всяких разных инструментов, оборудовала у себя в комнате небольшую студию, не уступающую, между прочим, профессиональным. Деньги перестали быть хоть какой-то проблемой, да и слава обо мне начала быстро разлетаться в кругах музыкантов.

Однако ту ночь я забыть не могла. И не из-за страха, нет, но это меня и пугало. Я с наслаждением вспоминала те фрагменты, когда свершилось возмездие, настоящая справедливость. Эти чувства не могли сравниться ни с чем другим, что я когда-либо испытывала. Это ощущение власти, праведной боли еретика, настоящей силы перед недостойными... оно действительно сравнимо с пьянющим до бессознательного состояния наркотиком.

Однажды я применила это насилие снова, увидев грязного отщепенца, с возбуждением строчащего мне в три часа ночи. Его постигла судьба Уорда, судьба сотен до него. Он был вторым, а потом последовал и третий, и четвертый... Так шептал мне мой внутренний зверь, соблазнял блаженным упоением, чему невозможно было сопротивляться. Я пела зрителям на сцене днём, а своим демонам за кулисами ночью. А тот, кто случайно застанет меня за ними, будет приглашен на званый ужин, и ему это не понравится, и второго не дано.