Я помню, чему нас учили в колледже. Каждое слово, каждый взгляд преподавателя отпечатались в моей черепной коробке точно мантра. Я помню долгие часы работы над записной книжкой, бесконечные бессонные ночи перед экзаменационными днями. Но хоть убейте, не помню, чтобы нам объясняли значение слова «свобода». Я всё пытаюсь поймать его где-то в воздухе, почувствовать хоть запах, услышать хоть малейший его звук. Но его нет.

Я сижу на двухместной кровати в комнате таких размеров, что в колледже сюда давно бы уже подселили ещё человек пять. Своя душевая, свой туалет, огромные шкафы для одежды, мониторы телевизоров вместо окон и высоченный потолок, достающий если не до звёзд, то до облаков — точно. Огромное пространство давит на меня сильнее, чем прутья клетки карцера. Воздух в лёгких сковывает сильнее, чем петля, которую на меня когда-то надевал Джош.
Так это и есть... «Свобода»?...

Падаю на кровать, взгляд застывает на люстре. Об неё бьётся муха, и я ловлю себя на мысли, что мне так же больно, как и ей. Небо такое же, как и всегда. Ему безразлично, где мы, что делаем, каково нам. Безразлично, проснёмся ли мы завтра или утонем в бесконечном пространстве наших комнат. Я впервые ловлю себя на мысли, что воздуха даже слишком много. Так много, что пора пришить третье лёгкое, иначе вскружит голову.
Это и есть «свобода»?...

Лампы выключены, «окна» показывают туманный пейзаж, роняя на мебель тусклый свет. В дверь стучат, но потолок так сильно давит на меня, что не хватает сил подняться.

Мой гость не выдерживает — дверь открывается, выгоняет из комнаты тоску, а свет из коридора заставляет меня сесть.
— Похоже, моё имя добралось сюда раньше меня. Они выдали мне ключи от комнат всех, кто с нами пришёл, — Ад показал ключ-карту, которой открыл замок. — Я даже не просил.
Тяжело вздыхаю.
— Вы, как всегда, король тактичности. А если бы я была в неприличном виде?
— Но ты не была, — он указал на Эдди, намекая на встроенную камеру в его линзу.

У Эдди была странная привычка — во время сильного стресса он замирал на месте, не двигая ни руками, ни головой. Только молча моргал и наблюдал за всем вокруг. И теперь, тоже не справляясь с масштабами нашего нового дома, он неподвижно стоял на моём столе и смотрел по сторонам.

— Всё нормально? — спросил дикарь, запустив руки в карманы.
Своей привычке он не изменил — только ступив за порог, стал осматривать комнату, но ни на чём долго не задерживался. Все комнаты на нашем этаже одинаковые.

Я пожала плечами, отмахиваясь от его вопроса, но такой ответ Ада не устроил. Он продолжал смотреть на меня тяжёлым взглядом, и я не выдержала.
— Такое чувство, будто мы сбежали из одной клетки, чтобы попасть в другую. И я... Боюсь, что здесь тоже всё испорчу.
— Тоже?
Он подходит ближе, а я закрываю лицо руками, чтобы хоть ненадолго освободиться от этой «свободы».
— Они мертвы из-за меня. Все они. Не будь меня, Энди не пошёл бы в Небесные. Ваш лагерь бы никто не тронул, Вы не попали бы в колледж. Джош не сцепился бы с Бартом, и тот не стал бы травить Элисон. Она бы не умерла, и Джош не сошел бы с ума. Не убил бы Миранду. Не убил бы себя. Некому было бы устраивать бунт, и Барт тоже был бы...

— Стоп. Хватит.
Он садится передо мной на корточки, я чувствую, как его руки опускаются на мои колени, но всё ещё не открываю глаз.
— Ниа, есть вещи, которым суждено было случиться. Эл нашла бы другую зависимость, Джош нашел бы другую причину сойти с ума. В них это было заложено. А Миранда... — я услышала его вздох. — Не попади мы в Цитадель, я бы в жизни не нашёл детали для протеза. Так что Эбби всё равно бы умерла, а Миранда всё равно бы не пережила этого. Будешь ли жива ты — вот что зависит только от тебя.
Я опускаю руки и смотрю на него, сдерживая то ли желание заплакать, то ли желание тоже прикоснуться к нему.
— Ну, ещё от меня, — он коротко закатил глаза. — Потому что если ты продолжишь раскисать, я точно с тобой что-нибудь сделаю.
Я усмехнулась, заметив, как он тоже сдержал улыбку.

Новая волна грусти накатила на меня как внезапно начавшийся ливень. Уголки губ снова опустились, сердце застучало быстрее. Небу всё так же безразлично — улыбаюсь я или плачу. Оно ждёт, когда я вывернусь наизнанку, и в этот раз я готова подчиниться его воле.

— Я скучаю по Барту, — честно говорю я в надежде сбросить с шеи груз.
Но тут же корю себя за это, ведь вижу, как груз этот падает не на пол, а теперь уже на плечи дикаря. Вижу, как его лицо меняется, как опускаются брови. Он тоже скучает. Он тоже помнит каждый вечер в бункере, каждую глупую шутку и каждую новую рубашку наркоторговца. Айден понимающе кивает.

В конце концов, он поднимается и говорит:
— Не хочешь прогуляться?
Поднимает руку и многозначительно указывает пальцем на потолок.
— На улицу?
— Или выше.
— Думаете, нам туда можно?
— Нельзя, но мы же новенькие. Любопытство нам простительно.

На этом и решили. Я не взяла ни рюкзак, ни Эдди — почти сразу ринулась к выходу. О том, что на улице совсем недавно «отключили» зиму, я вспомнила слишком поздно. К тому времени Ад уже закрыл мою комнату на ключ, догнал меня и предусмотрительно всучил мне в руки кофту, которую я однозначно видела в шкафу своей "свободной" комнаты.

Почти всю дорогу мы не разговаривали. «Свободные» коридоры, «свободные» потолки, «свободный» лифт... И ни одного человека. На что бы мы ни смотрели, нас окружали такие огромные пространства, что страшно представить, сколько сил правительству пришлось потратить на постройку этих низоток. Вокруг так много света, что и не скажешь, что это подземелье. Вдоль коридоров рассажены живые цветы в горшках. Они таких же "свободных" размеров, как и всё вокруг. Глядя на них, я вспоминаю наше с Джошем дерево, на которое мы залазили чуть ли не каждый вечер до того, как сосед спятил.

— О чём вы с Хейзом вчера говорили? — спросила я, пока мы ехали в лифте.
Ад так глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу меня услышал. Говорить о Джоше он почему-то не хотел. Вместо красочного рассказа дикарь ответил коротким: «Он раскаялся».

Перед нами снова красовался лес. В этот раз, глядя в его чащу, я больше испытывала страх, чем восторг. Гнилые ветви походили на костлявые пальцы стариков, тянущих руки к серому небу. Но вместо неба там серый потолок, а вместо луны — «свободный» прожектор — единственный источник света. Пройдя несколько метров, я вдруг понимаю, что это не просто лес, а парк. Тропинки посыпаны мелкой галькой, где-то вдалеке виднеются деревянные скамейки, а над всей этой красотой возвышается одно единственное здание. С одним единственным работающим этажом.

Засмотревшись на высотку, я ожидаемо спотыкаюсь о край бордюра и ожидаемо падаю коленями на траву. В нос ударяет запах зелени, и я невольно тянусь носом к земле, чтобы убедиться, что в отличие от неба, трава здесь настоящая.
— Вовремя ты решила помолиться, Твистер. Нужно было делать это до встречи со мной, — говорит человек по имени Ад.
И он ожидаемо помогает мне подняться.

Вы знаете, что такое сердечный приступ? Я расскажу. У моего приступа карие глаза в голубые пятна. У моего приступа чёрно-белые волосы, острый язык и самый гениальный мозг в мире. Но я до конца света буду благодарить небо за то, что иногда этот гениальный мозг допускает ошибки. Наверное, дикарь просто очень устал. Наверное, так на него повлияли тяжёлые дни в пустыне. Наверное, парень просто забыл отпустить мою руку и просто не заметил, как близко я иду рядом.

А небу всё так же безразлично. Ему плевать, что где-то под покровом искусственного небосвода два человека идут по парку за руки, как будто это обычная прогулка в выходной. Как будто вокруг не гибнут люди, как будто мы просто вышли в магазин за сахаром. Ему всё равно на то, как краснеют мои щёки или как замедляется шаг дикаря, чтобы мы шли в ногу. Небу всё равно на то, как стучит моё сердце и то, как я мечтаю снова напороться на бордюр, чтобы снова упасть.

Я стараюсь не дышать. Стараюсь контролировать всё своё тело, ведь если хоть один нерв дёрнется в моих пальцах, Ад заметит свою ошибку, заметит свою усталость, заметит наши руки, сплетённые в замок. И отстранится.

— Думаете, нам не стоит доверять местным? — спрашиваю я, чтобы хоть как-то оттянуть момент, когда он придёт в себя. — Они не показались мне вежливыми.
— Я бы пока не делал выводов. По крайней мере, они не посадили нас в карцер в первый же день, как это сделали в Цитадели.
— Но разве не странно, что нам в распоряжение дали такие огромные комнаты? Мало ли что я там могу скрывать. Либо они идиоты, либо напичкали стены камерами.
— Для этого у тебя есть Эдди. Он умеет не только носить шапочки, чтобы ты знала. Он не хуже поисковой ищейки. Кстати, где Эдди? — он посмотрел мне за спину и не обнаружил рюкзака. — Вы что, поссорились? — с притворным удивлением спросил дикарь, высмеивая мою любовь к его подарку.
— У Эдди опять депрессия.
— Именно поэтому ты решила его бросить в одиночестве в незнакомом месте.
— Ему просто нужно побыть одному! Вы вообще собирались разобрать его на детали.
— Ты бы мне мозг проела, если бы я это сделал.
Я гордо подняла подбородок, намекая, что в этом он чертовски прав.

— Ладно, мы оба не самые ответственные родители.
Эти слова дикаря как-то смутили. Настроение его переменилось, он нахмурился и ничего не ответил, чтобы не продолжать эту тему. Я заметила, как он на мгновение поднял взгляд на последний этаж высотки.

Мы остановились у лавочки. До нужного нам здания оставались несчастные 300-400 метров, но дикарь почему-то решил, что нам срочно нужно передохнуть, и всё-таки отпустил мою руку. А небу всё так же безразлично.

Я села, а Айден достал сигарету и встал рядом с лавкой. Наверняка, даже наличие сигарет в G-27 считалось нарушением закона, но сейчас, когда в ночном парке нет ни души, закона не существует. Дикарь закурил.

— Вы нервничаете, — сказала я, словив очередной взгляд парня на высотке. Поэтому мы не спешили идти. Поэтому остановились «передохнуть».
Айден посмотрел на меня и сделал ещё одну затяжку.
— Я два года думал, что он может быть мёртв, а он даже не встретил нас, когда мы прибыли сюда.
— Может, он просто ещё не знает.
— Знает, — раздражённо перебил меня дикарь. — Он всё знает.
Как бы я ни пыталась придумать Джеймсу оправдания, в конечном итоге за неизвестным в уравнении скрывалась одна и та же истина. Ривз старший — ужасный отец.

Морозный ветер миллиардами крохотных ножек пробежался по коже на щеках и предательски прокрался в лёгкие. Я закашляла, сильнее укуталась в куртку и не смогла удержать улыбку, когда дикарь проронил виноватое «извини». Подумав, что я подавилась его дымом, он тут же затушил недокуренную сигарету и спрятал бычок в карман.

— Высотка за ночь никуда не сбежит. Мы можем просто прогуляться и пойти к нему тогда, когда Вы будете готовы.
Он посчитал это оскорблением. Посчитал, что я осуждаю его за трусость или слабость. Потому в ту же секунду его лицо сделалось каменным и серьёзным.
— Я в норме. Я прошёл через всё это не для того, чтобы в последний момент сдаться.

Моя дрожь от холода как-то передалась ему в виде нервной тряски рук. Чтобы успокоиться, он сел рядом на скамью. Туда, откуда не видно треклятую башню с огнедышащим драконом.

— Здание, наверняка, под наблюдением. Может быть, этот лес тоже. У нас здесь нет ни связей, ни оружия, ни доступа к мастерским. Мы можем...
Он достал телефон, открыл заметки и стал набрасывать текст плана, чтобы нас не услышали его воображаемые прослушки, которые, по его мнению, могли прятаться даже под скамьёй.
— У меня есть идея получше. Доверьтесь мне.

Ад никогда не доверял чужим идеям, но сейчас он так сильно был на нервах, что даже такие простые слова смогли заставить его опустить руки. Парень выключил телефон, облегчённо вздохнул и откинулся на спинку скамейки.

— Здесь такой странный звук... — прошептала я. — Ничего не происходит, а тишины всё равно не слышно.
— Это листья шумят. До Нового времени говорили, что так деревья общаются друг с другом. Вместо телефонной линии у них ветер.
— Ого. А боль они чувствуют?
Ад выдержал паузу, явно столкнувшись с этим вопросом впервые.
— Проверять мы это не будем, Твистер.

Когда умолкли наши голоса, деревья тоже прекратили шептаться. Говорили ли они о чём-то важном или тоже рассуждали о том, чувствуют ли боль люди? Мне хотелось верить, что в их разговорах была только доброта и свет, ведь не могут существа, дарующие жизнь всему вокруг, говорить о хаосе. Ведь не могут эти спокойные и великие гиганты говорить о чём-то низменном и гнилом. Хотелось верить...

Меня снова привлекла высотка. Почему-то я и сама испытывала странный трепет, когда в моих зрачках отражался свет с последнего этажа. В этот момент я увидела первое сходство между Ривзом старшим и младшим. Оба не спят до поздна.

Стараясь меня не тревожить, Ад закинул руку на спинку скамейки, еле касаясь моей куртки. Не выдавая резко вспыхнувшего румянца на щеках, я терпеливо ждала его следующего шага, но парень только покрепче сжал кулак и вздохнул. Если он и планировал меня обнять, то не решился. Если я и планировала держать себя в руках, то я облажалась.

Не выдержав, поднялась и с притворной энергичностью указала на тропу к башне дракона.
— Ну что, идём? Ночь не резиновая, вдруг он спать ляжет.
Моему поведению Ад не удивился. Он только с долей самоосуждения изогнул брови и напряг челюсть. И с этой минуты мы не разговаривали. Совсем.

Становилось холоднее, хотя ни ветер, ни мороз больше нас не тревожили. Даже могучие зелёные гиганты утихли. Наверное, они тоже ощутили всю неловкость этого момента, трепет где-то глубоко в моей груди и страх где-то глубоко в ЕГО груди.

Башня совсем близко. Высокое здание, царапающее своей крышей такой же серый, как и его стены, небосвод, грозно смотрит на нас "свободными" окнами, через которые не видно ни лучика света. Широкие металлические ворота неприятного зелёного цвета похожи на въезд для крупных автомобилей. Этажи высокие — явно выше любой даже самой просторной комнаты в Цитадели. Деревья в округе, похоже, раньше вырубывали, но молодые стволы дубов и берёз, прокравшиеся на территорию, намекают, что в этом месте в борьбе между человеком и природой победило добро.

— Ну и какой твой грандиозный план? — в его голосе ни нотки надежды. Он не верит ни в меня, ни в мою идею, которую я даже не озвучивала.
— Вам не понравится, — сказала я и громко затарабанила кулаком в ворота. Если на верхнем этаже действительно обитает Джеймс Ривз, то на первом должна быть хоть какая-то охрана.

Не успел Ад бросить в меня колкость в знак моего поражения, как слева от ворот открылась грузная дверь, настолько сливающаяся со стеной, что сразу её и не заметишь.
— Кто? — спросил хриплый мужской голос.
Через щель на меня смотрел неестественно низкий мужчина с перекошенным то ли от злости, то ли от усталости лицом. Его лысина предательски выдавала сеть глубоких морщин, а тяжёлые брови так сильно нависли над глазами, что я не сразу увидела их цвет. Конечно же, карие.

— Нам нужен Джеймс Ривз, — прямо сказала я с притворной уверенностью в голосе.
Карлик сдавленно засмеялся, как будто ему на грудь положили несколько мешков с цементом, и собирался уже закрывать дверь.
— Его хочет видеть его сын,— вдогонку добавила я и почувствовала, как Ад дёрнул меня за локоть, уводя в сторону. Такой план ему явно не нравился.
Но как бы сильно дикарь ни проклинал меня, это сработало.

Мужчина нахмурился, открыл дверь шире и спросил:
— Который?
Я опешила. Переглянулась с Айденом и поняла, что он в ещё большем замешательстве, чем я. Не знаю, как этому лысому коротышке удавалось так ловко открывать и закрывать тяжеленую бетонную дверь, но он распахнул её ещё сильнее, посмотрел на Ада косым взглядом и прокряхтел:
— А, этому нельзя.

— Что значит «который»? — возмутился дикарь.
Я знала этот взгляд, этот голос и эту походку — ещё немного, и ему сорвёт крышу. Ривз младший удержал закрывающуюся перед нашим лицом дверь, оттолкнул мужчину и ворвался в темноту первого этажа.
— Успокойся, Ад! — ещё один голос из темноты.
Парня насильно выставили обратно на улицу. Теперь уже с нами разговаривал мужчина нормальных размеров. Почему-то этот человек тоже был побрит налысо, тоже носил исключительно чёрную одежду, как тот мальчик с иголочки.
Ад был прав — его действительно многие тут знали в лицо, и этот мужчина — не исключение.

— Тебе пока сюда нельзя. Ещё не время.
— Как я должен это понимать?
Его вопрос мужчина проигнорировал и заговорил со мной.
— Ты, я полагаю, Ниана Твайстер?
Не управляя своим языком и телом, я безвольно кивнула.
— Заходи, — сказал он, и дверь перед нами снова открылась. — Тебя ждут.
Я боялась смотреть на Айдена. Если он не воспримет это как очередное предательство, то однозначно потребует объяснений, как только я вернусь. Вот только были бы они у меня...

Стоило мне зайти внутрь — сзади меня закряхтел коротышка и загремел дверью, отрезая меня от внешнего мира. Побритый мужчина аккуратно, но настойчиво взял меня под локоть и повёл перед собой. В темноте плохо различались даже силуэты, но очень скоро глаза привыкли, и передо мной оказался лифт. Он был не таких "свободных" размеров, как тот в жилом комплексе. Но даже будь здесь целый стадион и гора оружия в моих руках, я бы вряд ли рискнула сопротивляться. Ответы совсем близко. Остаётся надеяться, что я к ним готова.

— Я веду её, — вдруг сказал мужчина, когда мы были уже на двенадцатом этаже.
Оказалось, он не сумасшедший, просто в его ухо вставлен маленький чёрный наушник, который, если прислушаться, непрерывно издаёт неразборчивые звуки. Это означало лишь то, что каждый мой вздох транслируется кому-то выше. В лифте была камера. Кто бы ни разговаривал с побритым по ту сторону провода, он видел нас, видел меня, мои дрожащие коленки и полный паники взгляд. Кнопка «43» стерта. Очевидно, в этом здании уже очень давно не было гостей ниже сорок третьего этажа.

Лифт был самым настоящим порталом в другое измерение. Двери, которые закрылись на полуразрушенном этаже заброшенного здания, открылись через несколько минут на этаже с таким изысканным ремонтом, что я побоялась ослепнуть. Мужчина вывел меня в светлый коридор с жёлтыми обоями и лепниной на высоком потолке. Казалось, кроме коридора, который с обеих сторон уходил куда-то за угол, ничего и не было.

На этаже ни души. Только я, побритый и солнечные обои, вызывающие чувство собственной ничтожности. Пройдя по коридору, мы оказались у дверей в единственную на этаже комнату. Такой роскоши позавидовал бы кто угодно.

Ни щёлочки, ни окошка — ничто не позволяло и предположить, что же там может скрываться. Но я то знала... Там огнедышащий дракон. Там горы злата, смрад всевластия и ЭГО размером до потолка. Отцом Айдена Ривза никак не мог оказаться нормальный человек. Им просто не мог быть какой-нибудь простой плотник или пекарь. Это должен быть дикарь всех дикарей. Глава всех глав. Монстр среди монстров. Открывая перед собой дверь, я мысленно достаю из ножен меч, чтобы хотя бы погибнуть достойно.

Зайдя в помещение, мысленно размахиваю оружием в ожидании, что чудовище набросится на меня исподтишка, но проходит секунда, две, десять, а дракон так и не выходит на бой. Только какая-то девушка проносится мимо меня и выходит в коридор. Я успеваю только уловить приторно-сладкий запах её духов и случайно коснуться рукой её белоснежной невесомой юбки, как её уже здесь нет.

Передо мной самый «свободный» кабинет из всех «свободных». Окажись мы все здесь парой столетий раньше, его использовали бы в качестве тронного зала или плясали здесь вальс. Потолок — размером с два этажа, на двух параллельных стенах поместилось по шесть окон, пол покрыт идеально чистым ламинатом цвета тёмного дерева. Здесь много пустых шкафов, несколько столов с кучами бумаг и... два человека. Они стоят у стены возле самой двери, смотрят точно вперед себя и держат руки строго за своей спиной. Это парень и девушка, они одеты в брючные чёрные костюмы и поразительно похожи друг на друга. Но что-то смущает меня в их стеклянном взгляде. Что-то заставляет меня подойти к ним ближе.

— Я прошу прощения, вы не могли бы мне помочь?
Девушка отвечает мне так быстро и чётко, что становится не по себе:
— Какого рода помощь вам требуется?
Сталь в её голосе отвечает мне на многие вопросы. Это не живые люди. Роботы. А был ли живым тот лысый мужик у входа?...

Я слышу лёгкое шуршание за спиной. В конце комнаты стоит широкий деревянный стол под цвет пола, на нём несколько экранов, издающих белый шум и еле слышный писк. Позади стола — шкафы под потолок. Они забиты книгами, выставленными по толщине и высоте. Здесь такой идеальный порядок, что хочется бросить саму себя в стиральную машину, лишь бы не пачкать вид. Здесь нет ни запахов, ни пыли, ни трещин в рамках картин. Ни пятнышка на окнах, ни паутины на потолке, ни единой торчащей ниточки в шторах.

Вид портит только дверь позади главного стола. Она немного приоткрыта. Через щель вижу несколько книжных шкафов. Судя по планировке, комната там должна быть раза в два меньше этой. Обычно из таких делают домашнюю библиотеку, кладовку или мастерскую. Но в логове дракона не бывает библиотек. Только хранилище костей.

Я зачарованно иду к приоткрытой комнате. Подо мной не скрипит ни одна доска. Я приближаюсь к письменному столу и ещё отчётливее ощущаю свою неуместность. Пытаюсь обтрусить грязные коленки, но грязь не на одежде. Идиллию портит даже цвет моей кожи, даже ритм моего дыхания и длина моих волос. Идиллию порчу я.

Вдруг дверь в библиотеку (или на хранилище костей) открывается. Сердце пропускает удар, ноги прирастают к полу. Я замираю в этой позе и забываю, как держать в руках воображаемый меч. Дракон убивает меня одним своим видом.

ОН закрывает за собой дверь и снова утыкается в тонкую чёрную папку, что держит в руках. Он знает, что я здесь, но не смотрит на меня принципиально. Становится у стола, поправляет высокое кресло, которое на один миллиметр отъехало от идеального положения, кладёт на стол папку. Его движения плавные, но какие-то отточенные и до омерзения правильные.

Я не могу оторваться от его лица. Не могу оторваться от его роста, от его синего галстука, его угольно-чёрных волос. Я оборачиваюсь назад, чтобы убедиться, что за моей спиной нет Айдена, отражение которого стоит передо мной воплоти. Я не знаю, кто из них — копия, а кто — оригинал. Они похожи как две монеты разного года выпуска. Как два указательных пальца на разных руках. Как две головы одного дракона...

Моё присутствие никак его не волнует. Он молчит, на его лице нет мимики. Он словно третий робот. Но вдруг его внимание привлекает окно. Он задумчиво проводит рукой по бороде, линии которой такие чёткие и острые, что легко об них вскрыться, и идёт к стеклу. Увидев на нём пятно, достает из нагрудного кармана белый платок и оттирает его. И я не выдерживаю.

— Он почти не говорит о Вас. Но если говорит, то так, будто Вы весь мир создали.
Я делаю паузу, чтобы увидеть хотя бы что-то в его глазах, но даже упоминание его сына не порочит эмоциями его лицо.
— Разве он не достоин того, чтобы просто увидеть Вас спустя столько лет?

Ад мастер прятать эмоции. Но если Ривз младший их прячет, то старший, кажется, в самом деле ничего не чувствует.
— Вы пытались стереть ему память. Зачем было оставлять столько подсказок, а потом заставлять их забыть? Зачем присылать за ним Небесных, а потом прогонять с порога? Зачем присылать на место директора Энди? Вы же знаете, что он сделал.

С каждым новым вопросом в голове рождались или вспоминались новые. Но, по правде говоря, действительно волновал только один:
— Зачем так его мучать?...

Я вздрагиваю, когда Ривз старший делает уверенный шаг в мою сторону, продолжая делать вид, что меня не существует. Он не поднимает на меня глаза, не сжимает кулаки, как обычно делает его сын. Я начинаю пятиться назад, а он продолжает наступать. В конце концов меня сражает паника, и я как вкопанная останавливаюсь посреди офиса, а Ривз останавливается напротив. На таком расстоянии легко задушить, если сильно захотеть. Но это, очевидно, не в его методах.

Я плохо различаю запахи. Уж точно, я не смогу ощутить разницу между духами за сто и духами за тысячу кастов. Помню, Миранда всегда пахла цветами как в Цитадели, так и до неё. Элисон намазывала на запястья и шею масло ванили. Ад с Джошем почему-то пахли одинаково — новой выглаженной одеждой, мужским шампунем и сигаретами. Вспоминая Барта, я всегда чувствую в носу тонкий аромат сладкого белого вина. Джеймс Ривз пах железом. Сталью. Зимой. Наверное, именно так пахнет коса Смерти.

Наконец он посмотрел на меня. Глаза чёрные, словно зрачок занял собой всё пространство. Взгляд не кажется пустым, но в нём проваливаешься. И схватиться ни за что нельзя — руки сковывает железо, которым от мужчины так несёт. Если взгляд Ривза младшего выдерживать сложно, то старший им буквально пронзает. Кто ж знал, что у дракона тоже есть меч. Кто ж знал, что он дышит не огнём, а метелью.

Как учил Айден, я выпрямляю спину и поднимаю подбородок, чтобы не выдавать страх. Расслабляю брови, контролирую всё свое тело от ногтей до кончиков волос.
— Он до сих пор вечно забывает про дыхание, — вдруг говорит Ривз, и моя боевая стойка тут же рушится.
— Что?...
— Когда притворяешься бесстрашной, осанки мало. Дыши ровнее. Он не говорил?
Я хмурюсь, пытаясь вспомнить наставления Ада, но в самом деле не нахожу в памяти такого правила. Джеймс многозначительно кивает, мол, я так и думал.

Он пристально осматривает меня с ног до головы. Оценивает. Взвешивает. Сравнивает?... Наверное, пытается понять, что такая, как я, делает рядом с таким, как его сын. Но не проронив ни одного комментария, молча подходит к невозможно человечным роботам и с невозможной человечностью поправляет их костюмы и волосы.

— Ну, рассказывай, Ниана Твайстер. Откуда ты, какие цели преследуешь, чего ждёшь от G-27?
— Сначала ответите Вы.
Он сделал такой жест рукой, словно стряхнул с одежды робота что-то мерзкое и грязное, но я поняла, что этот жест был в мою сторону.
— Думаешь, если Ад тебе доверяет, то и я должен?
— Я не скажу ни слова, пока Вы не объясните свои поступки.

Ривз старший тяжело вздохнул, и я наконец убедилась, что он живой человек, а не третья стальная фигурка.
— Смотри, как всё будет, девочка. Ты будешь стоять на своём, мне это надоест, и я укажу тебе на дверь. Ты выйдешь из здания и первое, что ты услышишь, будет «Как я должен понимать это?» А потом: «Что Джеймс сказал тебе?» Ты неопределённо пожмёшь плечами, ответишь, что ничего. А дальше ты и сама догадываешься. Ад не поверит, заподозрит тебя в предательстве. С каждым днём его ненасытный мозг будет приписывать тебе новые и новые грехи, пока в какой-то момент он не убедит себя в том, что ты моя подельница. Лично меня устраивает любой из вариантов.

Его самоуверенный и самодовольный тон вызывал у меня необъяснимую злость и отвращение. Но страх никуда не делся, так что мне осталось только проглотить его колкость и принять своё поражение. Конечно же, он знает Ада лучше меня. И тут я была с ним согласна — Ривзу младшему только дай зерно сомнений, он вырастет из него целый тернистый лес.

— Меня вырастила пожилая пара. Они стали для меня родителями, а Энди — лучшим другом. Когда мы попали в ваш лагерь...
— Расскажи что-то, чего я не знаю, — перебил меня мужчина и вернулся к своему столу.
Я проглотила ещё одну дозу унижения.
— Я в G-27 только потому, что Ад верит Вам. Он верит, что здесь другая жизнь и что у него есть шанс стать великим. Так что никаких целей я не преследую. Я просто рада, что нас не убила пустошь.

Джеймс всё так же был непробиваем, но на словах о его сыне его взгляд изменился. Он задумался. И кажется, всё, что я сказала дальше, не имело для него значения.
— Что значит «великим»? Чего он хочет?
Я не знаю, что он хотел услышать, но мне показалось, что в правде не будет ничего опасного. И я ответила:
— Чтобы о нём услышали. Чтобы его изобретения изменили мир. Чтобы вы наконец им гордились.

Он сел в своё идеальное кресло за свой идеальный стол. Провел рукой по идеальной бороде и посмотрел в идеально вымытое окно. Долго молчал. Так долго, что в какой-то момент тишина встала комом в моём горле и перекрыла дыхательные пути. Душно. Ладони вспотели. Не сказала ли я чего-то лишнего...?

— Я слышал, у тебя неплохие успехи в медицине, — вдруг начал он. — Хочешь попробовать себя в химии? Это не одно и то же, но тесно связано. Нам нужен стажёр в отделе фармацевтических разработок. Будешь делать лекарства. Что думаешь?
Я нахмурилась. Такое предложение от такого человека не могло быть за бесплатно.
— В чём подвох?
— Ты же здесь ради Айдена, я правильно понял? Скоро его поставят на важную должность. Это даст вам возможность чаще видеться. Вам обоим будет открыт доступ к столу переговоров и собраниям руководства.
— Что вы хотите взамен?
— Ничего, — ответил он, не раздумывая, и чуть раскачал своё кресло.
Это насторожило меня ещё сильнее. Ривз старший, дикарь всех дикарей, человек с огромный буквы не ставил никаких условий. Это не могло не быть ловушкой, но я в упор не видела никаких подводных камней. И согласилась.

— Пока это всё. Можешь идти, — на таких словах его сын бы махнул рукой, но Джеймс сдержался даже в этом и вернулся к своим бумагам.
— Но... Что мне сказать Аду? Вы же сами говорили, что он не поверит в то...
— Поверит, — перебил меня мужчина и всё-таки махнул рукой. И я поняла, что меня обвели вокруг пальца.

— Ответьте хотя бы на один вопрос.
Он раздражённо вздохнул и поднял на меня тяжёлый взгляд. По телу снова прошлись мурашки.
— На входе у нас спросили... «Который из сыновей Ривза хочет его видеть»... У Айдена есть брат?

Джеймс безразлично вернулся к бумагам, как будто я не произнесла ни звука, как будто этот вопрос был его не достоин. Но через несколько секунд он нажал на кнопку странного аппарата на своём столе и сказал кому-то:
— На шестом столе лежит записная книжка и тонкая папка. Принеси их мне, будь добр.

Ещё несколько томительных секунд прошли в молчании... От чего-то сердце забилось быстрее. То ли в ожидании второго огнедышащего дракона, то ли в страхе за то, что мой вопрос останется без ответа. Но вот дверь в хранилище костей открывается... Всё помещение вмиг становится таким огромным и светлым, что кажется, будто я ослепла. Мне всё казалось, что после Энди я никогда не увижу призраков... Но вот перед моими глазами ОН. Я теряю дар речи. Всё тело обдаёт ледяной водой. Хочется кричать и плакать. Хочется молчать и смеяться.

ОН подходит к идеальному столу. Кладёт на него идеальную папку. Поправляет идеально белоснежные волосы. Поднимает глаза на неидеальную меня.
«Его не убили, — звучит голос Айдена в моей голове. — Он успел уйти. Или спрятаться. Или те выстрелы были из его оружия. Или ещё что-то придумал».

— Ты закончил с отчётом для отдела сельского хозяйства? — спрашивает у него Джеймс, не глядя на меня, как будто моя реакция совсем его не волнует.
— Нет, сэр, — отвечает Барт. Или уже не Барт? — Они решили перенести презентацию нового вида овец на следующий понедельник. Время ещё есть.
— Твой начальник я, а не их руководство. И я говорил тебе подготовить отчёт к сегодняшнему дню.
— Виноват, — парень сделал небольшой поклон и завёл руки за спину, как делал это обычно.

По его взгляду я не поняла ничего. Был ли это тот наркоторговец, каким я его помню, или его металлическая кукольная копия? А может, это Барт Пристли из Цитадели на самом деле был роботом? А может, ему стёрли память?

— Ладно, обсудим это позже. Проводи её до выхода, — Джеймс кивнул в мою сторону, всё так же делая безучастный вид.
«Барт» снова поклонился, подошёл ко мне и учтиво пригласил пройти за ним. С присущей ему галантностью, открыл передо мной дверь и пропустил вперёд. Я была в таком удивлении, что даже не сообразила, что сказать Ривзу старшему перед уходом. Опомнилась только когда мы с блондином оказались один на один в лифте, опускающимся на первый этаж.

Парень молчал и смотрел строго вперёд себя. Во мне всё сильнее разгоралась печаль. Это не тот Барт... Это его бесчувственная копия, холодная статуя в его честь. Просто памятник над его могилой. Мои глаза заслезились.

— Признаться, миледи, я не удивлён. Только Вы могли с таким безрассудством ворваться в кабинет самого влиятельного человека планеты и чего-то требовать от него.
Я с ужасном застыла на месте. Медленно, боясь ошибиться, посмотрела в его сторону и увидела на его лице самую безобидную и почти самую родную на свете улыбку. Захотелось запищать от радости. Захотелось что есть мочи обнять его, а потом со всей силы дать ему пощёчину. Что я и сделала.

— Ты работаешь на Ривза! — чуть не закричала я, когда поутих порыв эмоций. — Ты всё это время был с ним заодно! Поэтому ты общался с Адом? Это ты всё докладывал его отцу?
— Эй-эй, потише, — пытался успокоить меня он. — Я понимаю, как это выглядит. Я не хотел ему зла. Моей задачей было просто помочь ему добраться до G-27. Да, я работал на Джеймса и докладывал всё, что он требовал, но я предан ему точно так же, как вам с Адом. Я выживаю как могу, миледи. Здесь по-другому нельзя.
— Чего он хочет от Ада?
— Я не знаю. Правда. Но я верю ему.

— Мы чуть с ума не сошли, когда ты «умер»? Зачем было разыгрывать этот спектакль?
— Эпично, да? — Барт лучезарно улыбнулся, явно нахваливая себя. — Это я придумал. Мне приказали остаться в Цитадели. Хотелось уйти за кадр эффектно.
Я ударила его в плечо.
— Ты хоть знаешь, что мы пережили?
— Ещё будет время поговорить об этом. Сейчас вы должны стать частью G-27, — на этих словах он развязал галстук на шее. Парень был в классическом чёрном костюме с белой трубашкой под стать своему начальнику. — Чёртова форма...
— Ты правда брат Айдена?
Блондин засмеялся.
— Нет, это просто прозвище. Местные называют меня сынком Джеймса из-за того, что он... — Барт вдруг замялся, улыбка на его лице потеряла искренность, но парень тут же взял себя в руки. — Знаешь, это сейчас неважно. Кстати, где наш маленький Ривз?
— Его не пустили. Наверное, ждёт на улице.
— Не говори ему, что видела меня, ладно? Пока ещё не время.

Я надеялась, G-27 ответит на все мои вопросы и развеет все тайны, но не успели мы стать полноправными жителями этого города, как тайны только удвоились. Я не успела спросить Барта больше ни о чём. Лифт прибыл на первый этаж, я вышла, и Барт тут же уехал обратно, помахав мне на прощание.

От этой кучи информации голова стала неподъёмно тяжелой. В висках закололо, я потёрла глаза, убеждая себя, что всё это происходит на самом деле. А когда открыла их, увидела посреди заброшенного этажа девушку. В носу стоял тот самый запах, что я уловила в кабинете Ривза старшего. Сладкий... Шоколад с клубникой. Лёгкий и еле слышный. После запаха появилась картинка. Это была та самая невесомая белоснежная юбка до самого пола. Это было то самое каре. Те самые русые волосы. Та самая Лилит.

Я узнала её со спины. На хрупких плечах повис чёрный пиджак — девушка явно собиралась выйти на улицу. Топот её каблуков раздавался по всему этажу, но моё паническое дыхание было громче. Не знаю, что нашло на меня в этот момент. Мне вдруг показалось, что сейчас неизбежно произойдёт что-то ужасное. И я рванула с места.

В последний раз я так быстро бегала когда дикарку засосало в зыбучие пески. В тот день нам угрожал мутант. А сейчас моему сердцу угрожал инфаркт. Я промчалась мимо неё, словно это был самый важный забег в моей жизни. Словно на кону самый ценный золотой кубок. Оттолкнула лысого охранница, открыла тяжеленную дверь. В лицо ударил холодный ночной воздух. Уже светало. Вот-вот включат рассвет, хотя за стенами купола уже давно светит солнце.

Я в панике ищу в темноте светлые волосы. Нахожу парня по тонкой линии дыма. Ад нервно тушит сигарету и собирается идти мне навстречу, но я подбегаю раньше. Как и предвещал его отец, дикарь спрашивает:
— Как мне всё это понимать?
— Сейчас некогда! Прошу! Нам нужно идти!
Я со всех сил тяну его за руку в сторону леса. Мои мысли в тумане, я сама не понимаю, что происходит с моим телом. Страх того, что он вот-вот может встретиться с Лилит, сводит с ума. Я знаю, что это неизбежно. Знаю, что никуда от этого не деться. Но только не сейчас... Пусть это произойдёт потом, попозже. Хотя бы на день позже.

— Объясни, что происходит! — он очень зол, твёрдо стоит на месте, не позволяя мне вести его за собой.
— Всё потом! Пожалуйста, пойдёмте! Поверьте мне!
Вырывает свою руку из моей хватки.
— Почему каждый раз оказывается, что я не всё о тебе знаю, Твистер? Во что на этот раз я должен поверить?

Дверь за его спиной в метрах десяти от нас открывается. ОНА выходит на улицу. Безупречность её кожи и движений дурманит даже меня. Тонкими длинными пальцами поправляет пиджак на своих плечах, заправляет за ухо прядь белоснежных волос и с наслаждением набирает полную грудь утреннего воздуха. Перед этим закрывает глаза, а потом поднимает их к серому небу. Такая волшебная, что даже немного тошнит.

Ад выжидающе сверлит меня взглядом, а Лилит наконец замечает нас. Она чуть прищуривается, всматривается в моё лицо и в его спину и волосы. К ней приходит осознание, она с удивлением поднимает брови. И произносит:
— Айден.

Ей даже не нужно кричать. Он бы услышал даже её шепот. Даже если бы вокруг шумела толпа. Даже если бы ему надели наушники и включили басы на полную громкость. Он услышал бы.

Моё сердце останавливается. Его, кажется, тоже. Я понимаю, что хоть и пришла на финиш первая, не заслужила даже медальку за участие. Кубок достаётся ей. Все награды этой вселенной достаются ей. Всё золото, все драгоценности, всё.

Ад отводит от меня взгляд, но почему-то долго к ней не оборачивается. Он уже знает, чей это голос. Может быть, даже знает, что она скажет дальше. Она неспеша идёт в нашу сторону, и когда он наконец оборачивается, Лилит оказывается так близко, что я снова чувствую шоколад с клубникой. Они долго молчат, девушка скрещивает кисти своих рук и дарит ему очень слабую улыбку. Между ними такое напряжение, что я даже боюсь дышать.

Лилит немного выше меня. Я всматриваюсь в её лицо, и от чего-то в груди становится невыносимо больно. Я вдруг понимаю, что мы с ней внешне ужасно похожи. Вот только глаза у нее больше, нос ровнее, шея тоньше. Да и вообще...

— Рада, что ты добрался. Нам не хватало твоих золотых рук.
«Нам» или «тебе», — вдруг прозвучало в моей голове, но я с отвращением откинула от себя эти мысли, и злость снова сменилась болью. Я испытывала странное незнакомое мне чувство. Даже то, что он смотрит на неё, было невыносимо. Даже то, что чувствует запах клубники, что слышит её голос, что видит идеальность её кожи.

— Ты наконец начала носить линзы? — спросил он с ноткой презрения в голосе, и от этого мне стало легче.
— Линзы? Ты про эти? — она поднесла руку к уху, где был прикреплён чёрный датчик, который я поначалу спутала с наушником.
Лилит нажала кнопку, моргнула, и моментально её глаза сделались голубыми. У меня челюсть отпала... Конечно же, она знала про его слабость. Конечно же, она ею воспользовалась.
— Джеймс для меня сделал. Хотя теперь цвет глаз — не проблема. Одна операция и ты нормальный.

Вдруг она посмотрела на меня и улыбнулась ещё шире.
— Рада наконец познакомиться, Ниана, — и протянула мне руку.
Меня как будто током ударило. Казалось, одно прикосновение, и я случайно разрушу её идеальность. Не треснет ли её хрустальная кисть? Не очернится ли её белоснежная кожа? Не высохнут ли её длинные пальцы?

Я как во сне потянулась к ней.
— У нас нет времени на болтовню, — сказал Ад и, взяв меня за запястье, опустил мою руку, не позволив прикоснуться к ней.
— Грубо, Айден, — пристыдила его Лилит. — Хотя таким я тебя и помню. Хорошо, что хоть что-то в этом мире не меняется.
Она подмигнула мне, помахала нам одними только пальцами и пошла по тропе куда-то вглубь леса.

А небу всё так же безразлично.