От автора.

В G-27 многое отличалось от пустыни. Воздух, люди, жизнь... Попав под купол, все меняются. Никто не остаётся прежним.

— Эксперимент номер три. Подопытный чувствует себя удовлетворительно, уровень кислорода в крови нормализирован. Наблюдаем за уровнем развития мелкой моторики рук.
Доктор держит в руках планшет, записывая каждое действие парня, находящегося в белой комнате, и наблюдая за ним через бронированное стекло. В комнате, кроме самого юноши, есть мебель (два стола, кровать и пуфик), несколько камер видеонаблюдения и коробка с разными мелкими предметами.

— Что мы знаем о нём? — спросил Джеймс Ривз у доктора.
— Пока всё то же самое, что удалось узнать на прошлых сеансах. Ему четырнадцать, его семья расстреляна за сопротивление, родители до Нового времени были преподавателями в медицинском институте, а до сегодняшнего дня употребляли тяжёлые наркотики. Честно говоря, сэр, не понимаю, почему вы так настаиваете на изучении этого... мальчика. Ресурсы нашей лаборатории ограничены, у нас есть более важные эксперименты.
— Ресурсы лаборатории, мистер Камски, это не только деньги. Человек — тоже очень полезный ресурс. Умный человек, разумеется, — на этих словах Ривз многозначительно посмотрел на доктора, от чего тот смущённо съёжился. — Что вы сейчас с ним делаете?
— Наблюдаем за координацией движений, мелкой моторикой рук и восприятием замкнутых пространств.
— И для этого вы дали ему кубик Рубика?
От презрительного голоса Ривза доктор растерялся.
— Сэр, этот парень — просто малолетний наркоман. Его способности делать обычные человеческие вещи уже стоят под сомнением.
— Под сомнением стоит ваша внимательность, доктор. Вы помните, что этот "малолетний наркоман" делал на прошлых сеансах?

Мужчина в белом халате, теряя терпении, начал листать информацию в своем планшете, пытаясь найти хоть что-то, что Джеймс хочет услышать на свой вопрос.
Ривз закатил глаза, отобрал у врача планшет и ответил сам:
— Когда вы брали его анализы и предложили ему выпить что-то для повышения давления, он посмеялся с вас. Сказал: "низкое давление — нормальное состояние для таких, как я". "Просто наркоманы" редко когда знают о влиянии того, что принимают, на свой организм.
— Не вижу в этом ничего сверхъестественного, сэр.

Ривз вздохнул. Нажав на комбинацию клавиш на панели, открыл дверь в белую комнату и зашёл к парню, игнорируя возмущения доктора и лекции о правилах безопасности.

Как только он зашёл, юноша вскочил с пола и попятился назад. Первое, что увидел Джеймс и чего не замечал через бронированное стекло — красные опухшие глаза парня. Мальчик двигался очень нервно, его взгляд не мог сосредоточиться на чём-то конкретном. У него явно была ломка.

— Привет, Барт, — сказал Ривз. — У тебя тут не очень весело, да? — мужчина осмотрел стены белоснежной комнаты и показательно поморщился.
Парень промолчал.
— Я не стану тебя рассматривать под лупой. Думаю, ты и так уже устал быть подопытной мышкой. У меня для тебя подарок.

Мужчина взял в руки кубик Рубика и показал парню.
— Что бы ты хотел сделать с этим предметом?
Парень недолго помолчал и посмотрел на бронированное стекло.
— Если я сделаю то, что хочу, ребята за стеклом вызовут охрану.
— Тут ты прав... А с этим?
Джеймс достал из кармана баночку с белым порошком и поднес её ближе к камере видеонаблюдения, чтобы зафиксировать всё на видео.

Вдруг на всё помещение раздался короткий писк, а за ним последовал голос доктора.
— Мистер Ривз, я спешу напомнить Вам, что проносить в зону эксперимента посторонние предметы есть нарушение протокола. Я вынужден буду доложить об этом.

Но Джеймс сделал вид, что ничего не услышал. Он увидел, как загорелись глаза парня. Барт как будто еще сильнее засуетился. Теперь единственное, на что он сосредоточил своё, внимание была баночка.

— Думаю, ты знаешь, что это такое. Я отдам тебе это, если ты без ошибок назовешь всё, что входит в состав этого порошка.
Блондин нахмурился, не веря в то, что слышит.
— Серьёзно?
— Проверь.
Барт потянулся к руке Джеймса, но тот только покачал головой, давая понять, что банку он не отдаст.

— Рискну предположить, что это кокаин. Производится из листьев куста коки. Его часто смешивают с амфетамином, крахмалом и сахарной пудрой, чтобы доза казалась больше.
— Состав, — строго сказал Ривз.
— Метилэкгонин, норэкгонин, тропакокаин, циннамат метилэкгонина, альфа и бета труксилин, гирин...
— Что будет, если разогреть его до девяносто восьми градусов по цельсию?
— Расплавится.
— А если смешать его с триметил-ксантином?
— В смысле, кофеином? Ничего. Они отлично взаимодействуют.

Снова раздался голос доктора:
— Сэр, я прошу вас оставить пациента. Вы нарушаете все протоколы.

Сдержав слово, Джеймс отдал Барту порошок. Сначала парень даже не поверил в происходящее. Он не мог понять, в какой момент закончится этот розыгрыш и когда уже в комнату ворвутся Небесные и повяжут ему руки. Не зная, как реагировать, блондин промолчал.
— Ты умный парень, Барт. Я договорюсь о том, чтобы тебя отпустили, но лучше бы тебе держаться подальше от G-27. Жаль, конечно, что твои способности заканчиваются на наркотиках. Нам очень не хватает умных ребят.

Мужчина кивнул головой в знак прощания и направился к выходу. Когда тот уже коснулся дверной ручки, Барт громко сказал:
— Я много что могу!
Джеймс остановился.
— Я вырос в семье врачей. Я многому у них научился.
— Хочешь мне этим что-то сказать?
— Я хочу работать с Вами.

Ривз посмотрел на парня и поднял брови в притворном удивлении.
— Взамен на порошок?
Барт замялся перед ответом и, не найдя в себе смелости сказать это вслух, молча и стыдливо кивнул головой.
— Договорились.

Когда Джеймс вернулся к доктору, тот долго не мог найти слов.
— Как вы это сделали? — развёл он руками.
— Иногда, чтобы удержать человека, который тебе нужен, стоит сделать вид, что ты в нём ни капли не нуждаешься. Он умный парень. Напоминает моего сына. Жаль, что однажды сторчится.

Много лет прошло с того дня. Парень, для которого наркотики были смыслом жизни, нашёл этот смысл в удовольствиях. Сложно сказать, приносила ли ему удовольствие эта работа, но он преданно служил Джеймсу, с каждым днём всё больше обучаясь. В какой-то момент весь город забыл о том, кем был Барт до G-27. Для многих он стал названным сыном Джеймса Ривза, и теперь у него была власть, связи и свой бизнес.

Еще у Барта был свой личный кабинет для опытов. Сам того не заметив, он сделал его похожим на тот кабинет, в котором над ним ставили опыты. Белые стены, белый потолок, белый линолеум... От той комнаты из прошлого кабинет отличался только длинным столом вдоль стен, шкафами для аппаратуры и небольшой коморкой, где Барт оборудовал склад для готовых химикатов.

Барт любил работать в тотальной тишине. В его кабинете не должно было быть ни механических часов, ни шума батарей, ни скрипучих полов. На стенах он установил шумоизоляцию, чтобы не слышать с коридора ни единого шороха, а на ногах носил только носки, чтобы подошва обуви не тёрлась об пол. Именно поэтому, когда в дверь постучали, он вздрогнул.

— Заходите, — громко сказал Барт.
Когда гость оказался в его кабинете, блондин чуть не выронил колбу с жидкостью от радости. С Айденом они теперь редко пересекались. Дикаря было невозможно выдернуть с его новой работы, а в свободное время он запирался в своей комнате и пытался создать что-то, что впечатлит Джеймса или хотя бы местных.

— О, маленький Ривз! Ты уже пришёл за дозой? Я ещё ничего не подготовил, мы не ждали тебя так рано.
— Нет, — сказал Ад.
Дикарь не знал, какие нужно подобрать слова, чтобы не звучать слишком странно, поэтому соврал:
— Просто так зашёл. Осматриваюсь.
— Это мой кабинет. Лучше лишний раз спроси перед тем, как что-то потрогать, а то я тебе руку сломаю.
— О, ну извините. Может, мне ещё бахилы надеть?
— Вообще, не помешало бы, — Барт указал на урну возле двери, в которой действительно лежали бахилы.

Ад закатил глаза и обратил внимание на деревянный стол слева от него. На нём стояла широкая пластиковая корзина с горой украшений. Цепочки, часы, кольца, серёжки, браслеты... Почти всё — серебряное.

— А это что?
— Это трогать можно. Сам иногда люблю там копаться. Можешь что-то себе выбрать, если понравится. Я всё равно собираюсь часть продать, а часть растопить на металл. Это личные вещи Небесных, которые не вернулись с заданий. Мы стараемся не оставлять тела наших людей в пустыне.

Ад не сильно любил серебряные украшения, но одно почему-то сильно привлекло его внимание. Он примерил на средний палец широкое кольцо из нержавеющей стали с тонкой цепочкой вдоль всего изделия. То ли оно блестело ярче остальных, то ли о чём-то ему напоминало, но что-то внутри громко кричало Аду о том, что он должен оставить его себе.

— Чьё это?
Барт обернулся. Взгляд его изменился, наполнился то ли шоком, то ли испугом. Пытаясь взять себя в руки, Барт, улыбнулся и вернулся к работе.
— Неожиданный выбор... Странно, что ты не вспомнил это кольцо.
— Я знал владельца?
— Это мягко сказано, Ад. Это кольцо Джоша.

Дикарь тут же снял с пальца украшение и громко положил его на стол возле корзины. По телу прошли мурашки. Он сам не заметил, как отошёл от стола, будто что-то оттолкнуло его от корзины. Приложив ладонь к плечу, ноющему от огнестрельного ранения, Ад решил спросить напрямую.

— Где сейчас сам Джош?
— Не знаю. Если его ещё не кремировали, то где-то на тридцатом этаже, в морге. А что?
Ад облёгченно выдохнул. Почему-то принять то, что он сходит с ума, было гораздо проще, чем подозревать, что Хейз может быть жив и находиться где-то в G-27.
— Я хочу его увидеть.
— Зачем? Пощекотать себе нервы? Я слышал, что ты лично видел, как он выстрелил себе в голову.
"Я уже не уверен в том, что видел," — подумал Айден, но вслух это сказать не решился.

По спине прошёлся холодок. Внимание парня привлекла дверь в коморку Барта, которая стала медленно открываться. Не будь тут бывшего наркоторговца, Ривз бы схватился за пистолет и пошёл проверить помещение, но Барт сначала даже не отреагировал.
— Чёртовы сквозняки... — сказал тот. — Закрывай за собой дверь в следующий раз.

Но что-то было в темноте той коморки. Что-то, что было сильнее сквозняка. Что-то, похожее на тягу к кольцу. Ад уже знал, что сейчас произойдёт. После предыдущего раза он был готов к новой галлюцинации. Он ждал её. Поэтому, когда на пороге маленькой комнаты появился силуэт, он испытал только небольшое волнение и дрожь в руках.

Джош сейчас не выглядел таким устрашающим, как во время сна. Брюнет не улыбался, не выражал никаких эмоций. Он только пару раз махнул Айдену рукой, подзывая к себе, и снова скрылся в темноте коморки.

— Барт, а напомни мне, что ты говорил о побочках препарата, которого вы мне даёте.
— Ну... Может немного подташнивать, кружиться голова. Возможны галлюцинации.
— Насколько сильные галлюцинации?
Барт вдруг замер и заинтересованно посмотрел на Ада.
— Почему ты спрашиваешь?
Дикарь промолчал, и это насторожило Барта ещё больше.
— Ты что-то видишь?
— Так же чётко, как тебя.
— Тогда, может быть, это и не галлюцинация? Где оно сейчас?

Ад посмотрел на дверной проём в комнату. Конечно, там сейчас никого не было, хотя сила всё так же манила в темноту.
— Ты про кулер возле кладовки? Он настоящий, не переживай.
Дикарь хмыкнул и кивнул головой.
— Ну, тогда всё в порядке.

Почему же так манила темнота? Почему Джош звал его за собой? Тревога не давала покоя. Но ведь если всё это только в его голове, что может ему навредить? Мозг то просил бросить эту затею, то истошно вопил, умоляя довериться этим чарующим трещинам в рассудке. Только сердце молчало. И Барт молчал.

Айден медленно пошёл к коморке, пока Барт занимался своими делами. Рассуждая логически, Ад пришёл к выводу, что Джош — просто сгусток его страхов в смеси с интуицией. А если интуиция зовёт в темноту, значит, пора запасаться фонарями.

Оказавшись на пороге, он увидел перед собой помещение размером в шесть квадратных метров. Достаточно большое, чтобы уместить в себе несколько шкафов высотой до самого потолка, но достаточно маленькое, чтобы освещаться лампой от соседнего помещения. Металлические шкафы состояли полностью из выдвижных полок, так что сложно было догадаться, что в них может храниться.

Джош уже ждал его здесь. Их взгляды встретились, по спине снова прошёл холод. Так близко к своей галлюцинации дикарь ещё не был. Рана на плече снова заныла. Не зная, чего ожидать, блондин держал руку возле пистолета. Не сводя с дикаря своего опустошённого мёртвого взгляда, Джош молча указал на один из выдвижных ящиков.

Чем дольше Ад рассматривал Хейза, тем сильнее кружилась голова и тем сильнее мутнело в глазах. Ривз зажмурился, чтобы привести себя в чувства, и сел на корточки к заветному ящику. Тот поддался без усилий. Внутри было столько хлама, что сразу и не понятно, для чего именно позвал его Джош. Здесь лежали и куски тканей, и шестигранные ключи, и куча бесполезных пружин, болтов и грязных бинтов.

— И что? Здесь ничего нет, — тихо сказал Ад и посмотрел на Джоша, но того уже не было рядом. В комнате была только жуткая тишина, так полюбившаяся Барту.
Дикарь вздохнул и опустил руку в ящик. Перерыв половину содержимого, уже почти разочаровался в своей интуиции-галлюцинации (чем бы оно ни было).

Вдруг рука коснулась чего-то гладкого и холодного. Подняв деревянную пластину, Ад увидел под ней с десяток колбочек по сто миллилитров, заполненных фиолетовой жидкостью. Такую же обычно Барт с Джеймсом вливали ему в вены для "исцеления". Взяв одну из них в руку, Ад прочитал: "ОБРАЗЕЦ 0036" и дата. Эту колбу наполнили два дня назад.

— Ты что тут делаешь?
Взволнованный голос Барта заставил дикаря обернуться. Парень поднял руку с колбой.
— Это то, о чём я думаю?
Блондин долго молчал.
— Мы... Мы с Джеймсом разработали новую формулу. Он хочет, чтобы ты самостоятельно вводил это себе через шприц.
— Почему это лежит здесь?
Барт ненавидел неловкие ситуации. Он всегда надеялся, что если разбавить разговор шуткой и улыбкой, то тучи рассосутся. Это он сделал и в этот раз. Засмеявшись, парень сказал:
— Приятель, слишком много вопросов. Ты что, моя тёща? Пойдём, тут холодно.
— Почему они лежат здесь, Барт? — строго повторил дикарь.
Тот вздохнул.
— Джеймс думает, что я уже тебе их выдал.
— И почему ты их не выдал?
— Я не уверен, что это безопасно, Ад. Это... очень большая концентрация препарата. Кто знает, что случится, если ты будешь делать это без наблюдения.
— Ты сомневаешься в том, что создал Джеймс Ривз?
— Что? Нет! Конечно, нет. Он гений. Но я сомневаюсь в его гуманности. Мы не знаем, как ты это перенесёшь.

Почему-то эти слова разозлили Ада. Он не мог позволить себе даже на долю секунды подумать, что Джеймс мог ему навредить. Зная силу его ума, думать о том, что Ривз старший может ошибиться, просто недопустимо.

Ад достал из ящика все колбы, пораскидывал по карманам и вышел из коморки.
Направляясь к двери, блондин вдруг завис возле корзины с серебром. Украшение на столе манило сильнее прежнего. В порыве необъяснимой злости он схватил кольцо и направился к двери.
— Рад, что ты зашёл... — понуро сказал Барт, когда дикарь выходил из его кабинета.

Ниана.

Когда вечно ищешь смысл жизни, со временем ловишь себя на мысли, что даже спать тебе не за чем. Не хочется ни есть, ни дышать, ни верить в реальность. День становится серым, ты пытаешься увидеть хоть что-то красивое в своей одежде, своём завтраке или в пейзаже за окном, но с каждым днём одежда всё тускнее, еда всё преснее, а воздух всё суше.
Зато когда жизнь под угрозой, ты и секунды не потратишь на то, чтобы искать в ней смысл. В этот момент сама жизнь и есть смысл, и только она у тебя и есть. Даже самого себя у тебя нет. Нет ни твоего имени, ни тела, ни голоса. Нет ни воздуха, ни сна, ни одежды. Только жизнь.

В последние дни я ощущала, что спать мне не за чем. Не понимала, для чего мы так рвались в G-27, для чего сражались друг с другом в Цитадели и для чего боролись с совестью. В стенах нового купола время остановилось. Держаться за жизнь мы с дикарями ещё не перестали, но появилось подозрение, что теперь никто её и не отнимает. А значит, можно ослабить хватку?

Одно мне точно не нравилось — G-27 не любило своенравных. Каждое наше действие было под присмотром. Это я поняла благодаря собраниям, которые Сандем устраивал по поводу и без.

Сегодня главы подразделений обсуждали погоду. Точнее, как часто стоит включать дождь. Все прекрасно понимали, что этот вопрос поднялся благодаря Аду, который раскритиковал систему поливов на одном из прошлых собраний. Но почему-то его имя за пятнадцать минут так никто и не упомянул.

Сам Айден вёл себя подозрительно. В смысле, еще более подозрительно, чем обычно. Если раньше он вслушивался в каждое слово руководителей, иногда что-то себе записывал и непременно что-то оспаривал, то сегодня ему было откровенно плевать. Подперев голову рукой и запустив пальцы в волосы, он молча смотрел на стол, иногда напрягал скулы и стучал пальцами по тетради.

— Нужно посмотреть, как растения отреагируют на новый режим поливов. Поэкспериментируйте на четвёртой теплице, — сказал старикашка с моноклем молодому парню из отдела сельского хозяйства. Тот кивнул, и показалось, что на этом собрание могло бы и закончиться, но потом что-то произошло.

Айден вдруг резко обернулся, словно кто-то позвал его из другой части кабинета. Это привлекло внимание вех, кто сидел за столом. Повисло странное молчание, в котором каждый из нас душил собственное любопытство и сдерживал вопросы к дикарю. А парень продолжал смотреть в пустоту. Там, в единственном неосвещённом участке комнаты, одиноко стоял стеллаж с безымянными приборами и инструментами. Дикарь нахмурился, и присутствующие как будто даже перестали дышать.

— Что-то не так, Ад? — спросил старикашка.

Блондин ещё немного помолчал, а потом его глаза словно озарило светом. На его лице заискрила какая-то гениальная идея. Проигнорировав заданный вопрос, проигнорировав вопрошающие взгляды и абсолютно наплевав на тему сегодняшнего собрания, он сказал:
— Вы запретили мне выступать на презентации разработок, но это ведь не означает, что я не могу участвовать.

Сначала никто его не понял. Только Чез закатил глаза. Видимо, дикарь уже успел надоесть ему с этим разговором.

— Презентация уже на следующей неделе. Я не думаю, что ты так быстро сможешь заслужить наше доверие. И не думаю, что ты за это время успеешь что-то разработать.
Айден презрительно фыркнул, сдержав в себе желание расхохотаться старикашке в лицо. В этом его самооценке можно было только позавидовать. Ад знал свои силы. Знал, что ему хватило бы даже одного вечера, чтобы создать то, на что у многих уйдут годы.

— Дело ведь в имени, верно? Не имеет значения, что за разработка выйдет в свет. Важнее то, насколько подходящий человек её презентует. И если Сандем так боится показать людям дикаря вроде меня, значит, на моём месте просто может быть кто-то другой.
— Ад, тебе не кажется, что немного эгоистично выносить подобные разговоры на всеобщем собрание?
— Что с того?
— Мы правильно тебя услышали? Ты при всём Сандеме заявляешь о том, что планируешь нарушить правила презентации?

Ад изогнул брови. Кажется, ему чертовски понравилось то, как это звучит со стороны. Парень пожал плечами, прокрутил на столе серебряное кольцо и уверенно кивнул.
— Да.

— Только два вида людей могут позволить себе подобное безрассудство, — вдруг сказал Джеймс Ривз. — Обречённые глупцы и дети.
— Согласен, — поддержал его Энди.
Ад откинулся на спинку стула, продолжая крутить на пальцах кольцо, как будто уже знал исход этого разговора.
— А я бы посмотрел на это, — сказал старикашка. — В конце концов, только у глупцов и детей нет предела воображению и свободе.

Впервые за всё время я увидела, как Ад смотрит в глаза отцу. Под глухой звон собственной победы, парень мысленно праздновал. Дикарь собрал в своём взгляде всё: и радость, и легкую насмешку, и надменность. "И что ты на это скажешь, отец?" — говорил его взгляд.

— Буду рад видеть тебя на презентации, Ад, — прозвучал последний аккорд победного оркестра. На этом собрание было окончено.

Выходя из кабинета, я ощущала странное чувство опустошенности. Чувство собственной неважности. Мой собственный голос словно медленно забывался. Я уже и не помнила, как он звучит. Мелодичный ли он? Высокий или низкий? Женственный или суровый? Как звучит моё пение? А пела ли я когда-нибудь вообще?

Пока все расходились по делам, я остановилась в коридоре. Давая себе время немного подумать, прислушалась к своему дыханию, чтобы хотя бы его не забыть. Вспомнила, что забыла в кабинете блокнот. Мысленно ударив себя по лбу, развернулась обратно, как вдруг врезалась в стену из клубники и ванили.

Запах... Этот запах сводил с ума. Правильно говорила Миранда. Лилит — ведьма. Она однозначно что-то подмешивала в свой парфюм, ведь не может один только запах так сводить с ума.

Она оказалась так близко ко мне, что я даже забыла, куда шла. В эту секунду я больше не видела ничего, кроме её улыбки, её белоснежной шеи, её белого шёлкового платья и длинных чёрных ресниц.

— Ты забыла, — сказала она и протянула мой блокнот.
Было страшно даже брать его в руки. Наверняка, она его заворожила. Коснись рукой и тут же провалишься сквозь землю, пролетишь сквозь ядро земли и, пробив собой обратную сторону планеты, упадёшь в космос. А там только темнота, холод и смерть.

— Спасибо.
Лилит скрестила руки на груди.
— Тебе не нравится на собраниях.
Это не звучало как вопрос. Она говорила то, что видела, и то, что хотела говорить.
— Это так заметно?
Я попыталась улыбнуться, но кажется, вышло плохо.
— Это нормально, когда чувствуешь себя как не в своей тарелке. Все мы через это проходили. Для тебя всё в новинку, отовсюду ждёшь опасность...
— Мне кажется, мой куратор берёт меня с собой просто со скуки. Моё присутствие не играет там никакой роли.

Лилит усмехнулась, и её смех пронзил меня насквозь. Она чуть приблизилась ко мне, как будто хотела рассказать секрет.
— На самом деле, ты для него вроде записной книжки. У него такая ужасная память, что удивительно, что он до сих пор не забыл дорогу к этому кабинету.
— У меня ничем не лучше, — я указала на свой забытый блокнот. — Такая себе из меня записная книжка.
Лилит улыбнулась. Её взгляд скользнул с моего лица на блокнот, потом на руку, которой я его держала, потом на юбку... И секунды не прошло, как она просканировала всё мое существо, моё несовершенство и обнаружила мою самую главную болезнь. Страх.

— Какой твой любимый цвет? — спросила она с хитрым прищуром.
В голове пронеслись миллиарды картинок: её письменный донос на мои голубые глаза, моя казнь в центре площади, мои похороны на огромном костре, грустный Эдди в моей пустой пыльной комнате, темнота и мрак...
— Зелёный, — ответила я, наверное, слишком резко.
— А что для тебя означает... "Зелёный"? — спросила она с паузами, словно давая мне понять, что не поверила.
— Я не понимаю...
— Это просто цвет или что-то большее? Деревья? Лампочка на телевизоре? Куртка?

"А что для тебя означает "Голубой"? Просто цвет или что-то большее?" — звучал её голос в моей голове.

— Мы сами придаём значение вещам. Зелёный это просто зелёный, если ты так захочешь. Но он станет чем-то большим, если себе так сказать.

Не прекращая улыбаться, она кивнула. Ей понравился этот ответ.
— Собрание это просто собрание... — повторила она за мной, — ...если ты так захочешь. И страх уйдёт, если ему так сказать. Может, тебе сейчас и кажется, что тебя нет. Что тебя не слышат. Но ты попробуй замечать не своё отсутствие, а моменты, когда ты смелее и громче остальных. Придай значение этим мгновениям. Поставь их на пьедестал, завешай комнату фотографиями своих побед. Пусть твоё "Я" сочится ото всюду.

Конечно, сказать всегда проще, чем сделать. Но меня вдохновляло то, как она это говорила. Мы сами придаём значение вещам... Быть может, и нет ничего дьявольского в этом клубничном запахе. Быть может, он стал ядовитым только потому, что его отравил мой мозг.

Ещё бы несколько минут, и Лилит сняла бы с меня свой чарующий гипноз и отпустила бы с миром, но как только издалека послышался голос Ада, я кожей почувствовала, как девушка сдавила меня своей хваткой, заставляя стоять с ней рядом до последнего.

— Ниа, подойди сюда, — позвал он меня с конца коридора, не желая так же, как и я, угодить в колдовской капкан Лилит. На неё он не смотрел, упорно делал вид, что её рядом со мной не было.

Я тут же ринулась к нему, сильнее прижав к животу блокнот, будто он мог защитить меня от удара. Но не сделала я и шагу, как Лилит остановила меня, схватив за руку.
Тихо, точно лиса, она сказала мне:
— Ты не его собачка, чтобы по зову к ноге бежать. Не спеши. Сам подойдёт.

— Твайстер, — повторил дикарь.
Меня разрывало на части. Я отчётливо ощущала опасность, но не могла понять, с чьей стороны ею веет. Её гипноз был слишком сильным, и я ему поддалась. Сделав вид, что я увлечена беседой с Лилит, я посмотрела на Ада и медленно, как бы случайно, отвернулась к нему спиной.

— У меня будут проблемы...
— А ещё — сохранённое достоинство. Расслабься. Ему полезно иногда напоминать, что он не пуп земли.

Я услышала шаги. Так звучала барабанная дробь перед смертельным номером. Так звучало тиканье секундомера перед концом света. Пять... Четыре... Три... Чем ближе стрелка была к нулю, тем шире улыбалась Лилит. Два... Один...

— Айден Ривз! — сказала она так, словно встретила старого друга спустя много лет разлуки. А ведь почти так оно и было... — Мальчик, который решил отказаться от славы! Многие оценили то, что ты сказал на собрании.
— У меня не было цели кого-то удивлять.

Тут же запах клубники развеялся. На его месте встал запах силы, свободы, завоеваний. Запах хаоса и разрухи. Запах войны, крови и справедливости.

Когда они оба посмотрели на меня, я поняла, почему эти двое не смогли быть вместе. Они оба стремились к свободе. Ад прорывался к ней сквозь стены, сквозь кровавые моря, выгрызал путь к воздуху собственными зубами. Он воевал за неё, боролся за каждый кусочек, за каждый стук своего сердца. А вот Лилит это было не нужно. Свобода росла прямо внутри неё. Крепким и прекрасным стеблем она возвышалась к небу, разрасталась в её душе. Свобода была в её глазах, её движениях, её голосе и запахе.

— Я хочу сегодня кое-что протестировать. Мне нужен ассистент.
Я всё ждала, что он попросит помощи, скажет это треклятое "ты нужна мне" или хотя бы "пожалуйста", но его слова, как и всегда, звучали больше как приказ. Лилит тоже это заметила. Она фыркнула, скрестила руки на груди и осуждающе уставилась на парня. Приказ... Неужели я действительно для него как собачка?

— Что ж... Буду держать за Вас кулачки. Уверена, Вы его найдёте.
Моя выходка не сработала — Ад не удивился. Поэтому я продолжила.
— Лилит хочет показать мне этаж сельского хозяйства.
На этих словах он еле заметно покачал головой, как будто хотел остановить меня. Как будто говорил, что это опасно.
— Надеюсь, Вы тоже хорошо проведёте время, — добавила я.

Нужно отдать Аду должное, при всей его вспыльчивости и резкости, он нашёл в себе силы промолчать и сдержать в себе ту грозу, что бушевала в его взгляде. Он ненавидел эту девушку. Кажется, от одного только её имени его бросало в дрожь. Страшно представить, с какой силой нужно любить человека, чтобы однажды так его возненавидеть. Страшно представить, кем нужно стать, чтобы очаровывать дикаря сильнее, чем это когда-то смогла сделать Лилит.

От автора.

Искусственные окна издавали звук. Так было задумано. Бункер рассказывал своим жителям ровно столько, сколько им было положено знать. На изображении с водопадом экран издавал еле слышное урчание воды, на изображении деревьев — шум листвы, а на горах — благородную тишину. Очень быстро Айден понял, что не любит горы. И туман. И озёра. Не любит всё то, что не издаёт звуки. Потому что как только он оказывался в тишине, его мозг сам начинал рисовать ему шум. Казалось, в каждом углу сидели камеры-сверчки и стрекотали свои шпионские песни. Казалось, что-то шкребётся в пустых шкафах. Казалось, темнота учится разговаривать.

На экране проигрывался водопад. В комнате не было света кроме бликов воды. Кольцо на полу словно тоже светилось ярче прежнего. Айден всё ходил кругами по комнате, переступал через него, заставляя себя думать, что не замечает его. Пальцами крутил баночку с загадочной жидкостью фиолетового цвета. В ней были все тайны и все разгадки. Ещё было неясно, работает ли жидкость. Дикарь уже давно не разматывал бинты на руках, чтобы не видеть белые пятна на своей коже и не разочаровываться. И линзы давно не снимал. Глаза уже пекут, небо в них горит и просится на свободу, но Ад только и делает, что заглушает его противный визг шумом искусственной воды.

Лекарство (если оно работает) способно убить его главную слабость — голубые глаза. Но вместе с тем оно высвобождает его другую слабость — страх. Сомнений почти не осталось. Джош приходит, когда Ад вводит в вены препарат. Но как объяснить то, что Джош помог найти лекарства? В мистику дикарь не верит, в магию тоже.

— Он усиливает мыслительные процессы... – решительно сказал Ад, направив баночку на свет. Жидкость густая, не просвечивается. — Пошёл ты, Джош. Я просто сам подозревал, что Барт что-то прячет. Поэтому и пошёл в кладовку. Ничего потустороннего. Просто интуиция и логика. Так что пошёл ты к чёрту, Хейз.

Ад достает из шкафа бинты, быстрыми отточенными движениями отматывает часть и без колебаний завязывает крепкий узел на сгибе локтя. Ножницами срезает все старые с запястий. Вскрывает новую пачку иголок, вставляет одну в шприц и, сделав отверстие в крышке бутылки, набирает в него препарат. Он точно знает — это исцелит. Барт просто плохо знает Джеймса. Тот не умеет ошибаться.

Время от времени сжимая левый кулак, замечает, как вена начинает проявляться. Хуже не будет. А если будет, то это к лучшему.

Вдохнув полной грудью, он вонзает иглу. По руке разливается приятный холод, пальцы становятся непослушными, сонными. С сожалением и волнением Ад осознаёт, что ничего не чувствует, кроме холода, который неспеша поднимается к плечу и ключицам. Ещё немного и доберётся до сердца. Вряд ли препарату удастся его ещё сильнее заморозить, но пусть попробует.

Сев на пол у кровати, Ад снимает со второй руки бинты. Время ещё есть. Белых пятен не видно из-за шрамов и порезов, которые, кажется, уже никогда не сойдут с его кожи. А если сойдут, обязательно случится что-то, из-за чего он сделает новые. Этот процесс бесконечен. Чтобы заживить одно, нужно ранить другое. Чтобы спасти одного, нужно убить другого. Чтобы починить мир, нужно сломать себя.

Сердце издаёт неестественный удар. По телу проходится электрический разряд, словно в кровь попал оголённый провод. Глаза сами собой закатываются, вдруг становится так легко дышать, словно небо вернуло планете весь воздух. От этого непривычного пугающего ощущения, он подрывается и бежит к раковине, но по телу проходится второй разряд. Ноги сковывает, дикарь падает на колени и сдерживает болезненный крик.

Под кожей насекомые. Щекочут своими мерзкими лапами каждый миллиметр тела. Они бегут к лицу, скапливаются во рту, кусают дёсна. В попытки избавиться от них Ад сует пальцы под губы. Вытащить их оттуда! Вытащить каждую букашку! Яростно счёсывает ногтями десна, пытается вырвать зубы. Вытащить! Вытащить их всех!

Электрический разряд. Голова как будто надувается, становится такой хрупкой, что вот-вот взорвется, как мяч. Ад падает на спину, чтобы намеренно удариться головой об пол и лопнуть этот шар, высвободить всю гниль, высвободить себя, избавиться от боли.

Электрический разряд... Тишина...

В комнате шумит искусственный водопад. Ад поднимает глаза к потолку. До него не так уж далеко, но почему-то парень не может даже сфокусироваться на люстре. Она какая-то размытая, словно до неё десятки километров. Никогда ещё тело не было таким покалеченным и пустым.

Кто-то хватает его за футболку, поднимает с пола и грубо толкает в спину — к двери. Айден даже не думает оборачиваться, он знает, что в этой комнате, кроме него, никого нет. По крайней мере, из живых.

Подняв с пола кольцо и на ходу схватив куртку, он быстро идет к выходу. Проходя мимо зеркала, он ему вдруг мерещится парень с черными волосами прямо за стеклом.

Ад останавливается. Хмурится. Подходит к зеркалу. По ту сторону стекла он видит себя. Совершенно обычное состояние. Кожа всё такая же бледная, волосы всё такие же белые, взгляд всё такой же бесчувственный. Зубы только красные — расчесал дёсна до крови.

Только сейчас Ад замечает, как он похудел и как давно не тренировался. Он поднимает футболку, напрягает живот и с сожалением замечает, что от пресса осталось только два кубика. Когда-то тренировки неплохо так разгружали голову. После каждого мозгового штурма он делал подход отжиманий, когда к нему не придет новая идея.

В конце концов, решив, что сейчас это вообще не важно, он берёт в столе пистолет и, обругав самого себя матом за чепуху в голове, закрывает за собой дверь в комнату.

Многие знали, что Аду было принципиально важно быть лучше других. Касается это интеллекта, выносливости или силы — неважно. Но что ещё важнее — чтобы с этим были согласны ближние.

Однажды, зайдя в убежище, где дикарь прятал Барта от Джоша, Ад услышал смех Нии. Обычно эти двое встречали его в грустном молчаливом ожидании, но в этот раз им почему-то было очень весело. Он зашёл в главную комнату, где стоял круглый металлический стол с неприятной лампой в центре.

Им действительно было весело. Пока на электрической плите выкипала перловая каша, Барт кружил Ниану на руках, словно они не были заточены в четырех стенах, а жили в огромном светлом дворце с хрустальной мебелью. Белое ночное платье Твайстер так красиво развивалось в этом танце, а на её лице сияла такая светлая улыбка, что не хотелось даже их отвлекать.

Барт тоже смеялся. Заметив Айдена, он вернул девушку на землю и радостно закричал:
— О, ты пришёл! Я и не надеялся ждать тебя до следующей недели.
Ниа поправила платье, отошла от Барта на метр, как будто и вовсе к нему не прикасалась. Почему-то каждый раз, когда она видела Ада, улыбка с её лица пропадала. Она вдруг становилась скованной и суетливой, и из-за этого блондин каждый раз чувствовал себя подлецом, растоптавшим прекрасную бабочку.

— Ты даже ничего нам не принёс?
— Да, вообще-то я кое-что забыл у вас в прошлый раз.
— "У вас..." — повторил за ним Барт, перекривляя его голос. — Дружище, это такой же твой дом, как и наш, — на этих словах наркоторговец закинул руку на плечо дикарю.

Пока парни шли к столу, Ниа медленно плелась за ними по пятам, чтобы не пропустить ни одно слово. Айден так редко приходил к ним в гости, что иногда она забывала, как звучит его голос.

— Ты представляешь, наша юная леди бросила мне вызов. Сказала, что я не смогу продержать её на руках дольше минуты.
— Не продержали же! — громко сказала она где-то из-за спины.
— Нас просто прервали!

Барт пригласил всех сесть и поставил на стол заваренный чайник с красными засушенными цветами. И конечно, не забыл упомянуть, что эти цветы — большая редкость в колледже. Такие были только у него и в G-27.

— Миледи, а как думаете, он бы смог?
Барт кивнул головой в сторону Ада, и щёки Нии вспыхнули румянцем.
— Смог бы... что?
— Ну не знаю... Покорить ваше сердце?... Продержать на руках, конечно.
Ниа улыбнулась.
— Думаю, что да.
— Серьёзно? То есть, он сильнее меня?
— Конечно, сильнее, — самодовольно заявил дикарь. — Ты вообще видел себя?

Барта это задело. Не отрывая удивленного взгляда от Ада, он отодвинул подальше чайник и поставил локоть на стол, приглашая дикаря на поединок.
— Барт... — дикарь закатил глаза и вздохнул.
— Ну нет, теперь ты не отвертишься.

Ад покачал головой, закатал рукав, и блондины сцепили руки. Барт подмигнул Ние и попросил объявить начало поединка. На счет "три" парни начали соревноваться.

У Айдена была своя тактика. Он не нападал до тех пор, пока противник не исчерпает силы, поэтому крепко сжав мышцы, держал окаменелую руку на месте. Барт был более вовлеченным. С каждой секундой всё ниже и ниже опускал руку дикаря. Так продолжалось долгое время. Но в какой-то момент они поменялись ролями, и Ад резко наклонил руку Барта в свою пользу. Но тот удержал. Воспользовавшись случаем, Барт направил всю свою силу одной волной и наклонил кулак Ривза до самого стола.

— Да! Да, чёрт побери! — закричал Барт и вскочил из-за стола. — Простите, миледи, — поклонился он перед Твайстер, — Но все ведь всё видели?! Ха-ха!
Радостный и запыхавшийся Барт ушёл к раковине за водой, триста раз проклиная свою затею.

Ниа посмотрела на Ада, который спокойно наливал себе чай, как будто даже ни в чём не участвовал. Твайстер села рядом и тихо сказала:
— Зачем Вы поддались?
— Разве я поддался?
— Да!
Ад хмыкнул и налил чаю во вторую кружку.
— Это же очевидно, что Вы сильнее!
— Почему это?
— Ваши руки, они...
— Что?
— Они же более...

Ад чуть не рассмеялся, глядя на то, как отчаянно Ниа пыталась подобрать слова, руками изображая в воздухе что-то похожее на шар. Ещё немного, и её лицо стало бы краснее чая.
— Вот эти штуки, они... — она неаккуратно ткнула пальцем в его бицепс. — Типа... Больше чем у Барта. И я думаю, что они дают вам приоритет.
— Преимущество, — поправил её Ад.
— Да. Это я и сказала.
— Ладно, Твистер, остынь. Будем считать, что комплимент удался.
— Слава Земле... — выдохнула Ниа от облегчения и стыда.

Сейчас Ад уже не был уверен, смог бы он поддаться, или в этот раз победа Барта прошла бы всухую. Тело действительно как будто стало слабее. Зато крепче стала воля к жизни. Зато точнее теперь был удар и более меткой стала пуля. И цель была более ясной.

Добравшись до тридцатого этажа, парень сразу нашёл дорогу. До морга оставалось пройти метров двадцать, а дальше за ним располагался архив, настолько большой, что не видно было ни конца, ни края. Ад надел капюшон. Это не спасло бы от охраны, но главное было скрыть белые волосы от камер.

Пройдя через большие полукруглые двери с огромной надписью "Не входить без пропуска", Ад прислушался. Длинное помещение с металлическими шкафами пугало своими масштабами. Для чего G-27 нужно было хранить такое количество тел? Ни за куполом, ни в его пределах он ещё не видел ни одного кладбища. А если бы их кремировали, то для чего тогда столько шкафов?

Издалека слышались голоса. Выглянув за угол, он увидел двух мужчин рядом с открытой холодильной камерой. Один из них, судя по всему, охранник, много говорил, глядя на труп и размахивая по сторонам своим костылём. Но как только Ад перевёл взгляд на второго, внутри загорелась спичка ярости. Там был Энди. Чёртов Энди в своём чёртовом костюме Небесного. Голубое пятно на фоне серых мёртвых шкафов. Человек, которого сильнее всего хотелось видеть в одной из этих камер. Кто лежал перед ними, наполовину накрытый белой простынёй, Ад не рассмотрел.

Ад вышел из морга, отошёл в сторону и занял очередь в туалет, чтобы слиться с людьми, пришедшими на опознание своих близких. После недавнего мятежа с перестрелкой, в которой дикарю довелось даже поучаствовать, на этаже морга было много людей. Многие пострадали. И Ад слышал, что подобные мятежи в последнее время не редкость.

Энди вышел в коридор. Теперь, когда среди холодильных камер остался только охранник, Аду не составило бы труда попасть внутрь и втихаря найти того, за кем он пришел. Но теперь у него появилось новое надоедливое бельмо на глазу. Энди. Упустить такую возможность было бы преступлением.

От злости задрожали руки. Прими Ад чуть больше препарата, смог бы задушить этого подонка прямо сейчас, наплевав на кучу свидетелей. Спичка превращалась в пожар. Пламя в глазах уже замылило картинку, кровь закипела. Ярость, собравшись в один единый сгусток энергии, стала материальной. И Ад снова увидел галлюцинацию.

Дверь в морг открылась. Джош вышел в коридор и посмотрел вслед Эндрю с такой же ненавистью, какую в себе носил Айден. Медленно поднимая правую руку, Хейз сложил пальцы в воображаемый пистолет и указал на Энди. Брюнет закрыл один глаз, хорошенько прицелился. "Пуф!" — прошептал он одними только губами, сделал воображаемый выстрел и отшатнулся как от рикошета. Потом посмотрел на Айдена, широко улыбнулся и издевательски наклонил голову, глядя на настоящий пистолет в правой руке Ада. Блондин и сам не заметил, когда успел достать его из кобуры.

Если бы Джош был жив, дикарь толкнул бы его плечом, проходя мимо. Но Ад только закатил глаза, спрятал пистолет и пошёл за Энди.
— Я не такой псих, как ты... — сказал он, когда морг уже был где-то за спиной.
— Надолго ли?

Ривза как будто снова током ударило. Чего он не ожидал больше всего — услышать голос собственного глюка. Когда Ад обернулся, Хейза, конечно же, уже не оказалось.

День заканчивается там, где начинается ночь. Тишина начинается там, где умолкает крик. Ничто в мире не существует само по себе. Когда погибает что-то одно, на его месте обязательно родится что-то новое. Не хочется в это верить, но когда ты что-то приобрёл, радоваться рано. Именно в этот момент нужно быть внимательнее всего, ведь в эту же секунду ты что-то теряешь.

Ад пока ещё не замечал или не хотел замечать, как меняется его душа. Как медленно она теряет способность сочувствовать и как быстро напитывается ненавистью.

Через тонкое размытое стекло на двери архива он увидел, как Энди изучает архивный планшет. В G-27 почти избавились от бумажных носителей. Теперь почти для всего выделяли планшеты с небольшим запасом памяти. Такие планшеты никогда не разряжались и не разбивались. А если кто-то пытался получить зашифрованную информации и много раз вводил неправильные пароли, планшет переправлял свою информацию на головной сервер и самоуничтожался.

Айден дождался, когда Энди выйдет из архива и прошмыгнул внутрь. Сначала показалось, что он ошибся дверью и случайно вернулся в морг. Стеллажи здесь были такого же металлического оттенка, само помещение большое и в воздухе стоит такой же спёртый запах.

Отличие было разве что в том, что вместо пузатого мужика с седыми усами на посту "охраны" была молодая девушка с длинной русой косой и белым ободком, обшитым большими белыми бусинами. Увидев Ада, она широко улыбнулась. Её глаза, уставшие от долгого рабочего дня и тусклого тёплого света, засияли.

— Вы же Айден Ривз! — сказала она так, словно увидела кумира. — Это вы подняли восстание в Цитадели! Не то, чтобы это хорошо... Но вау! Никто ещё так не дерзил Сандему.
Ад без лишних прелюдий бросил на стол перед ней свое удостоверение, пока она не начала вопить о том, какой он герой.
— Мне нужно дело, за которым приходил парень до меня. И поживее.

Девушка недовольно скривила губы, взяла в руки корочку и откинулась на спинку стула, явно показывая, что его документы её не сильно впечатлили.

— Вы не подумайте, я не хочу сказать, что Ваш статус проводника — пустое место, но... Для таких запросов мало одного документа. Нужен хотя бы ордер.
— Ах, ордер... — Ад закатил глаза. — Как я мог забыть. Чёрт, где же он... — парень стал рыться в карманах, как будто действительно пытался там что-то найти. — Подожди, одну секунду, почти нашёл. А, вот же он!
На этих словах Ад достал из кобуры пистолет и громко ударил им об стол. Не убирая руку, направил на девушку дуло.
— И кажется, я забыл сказать "пожалуйста".

Она замерла на месте, ошарашенно выпучив глаза на оружие.
— Держи руки так, чтобы я их видел. Я не хочу тебе навредить, но лучше не делай глупостей.

Девушка медленно встала и вытащила из ближайшего выдвижного ящика планшет с буквой "С".
— Он приходил за делом Кайла Сэйли, — сказала она и открыла биографию молодого парня девятнадцати лет.
Дикарь положил левую руку на стол и указал на свои часы.
— Загрузи мне всё, что о нём известно.

Не сопротивляясь, девушка взяла со стола тонкий чёрный провод, подсоединила один конец к планшету, а второй — к часам Ада. Загрузка занимала двадцать секунд. Пока шло это мучительное время, парень заметил, как "охранница" тряслась от страха, боясь смотреть на оружие в его руке.

— Сама же сказала — я поднял восстание. У меня только такие методы, — он пожал плечами, и кажется, это её немного успокоило.

Загрузка закончилась, Ад выдернул провод, забрал удостоверение и убрал огнестрел. Мало кто знал, что на самом деле далеко не всем проводникам дают настоящие пистолеты. Пока Айден не прошёл стажировку, ему разрешалось использовать только дальнострельный электрошокер, за исключением заданий, где грозила реальная опасность.

— Прикольный ободок, — сказал Ад перед уходом, чтобы хоть как-то разбавить атмосферу, в которой девушке придётся остаться до конца рабочего дня.
Она нервно улыбнулась, сжала пальцами косичку и опустила взгляд.

Конечно, даже двадцати секунд было слишком много, чтобы упустить кого-то из виду. Ад быстро вышел в коридор, подбежал к ближайшим поворотам. Энди нигде уже не было. К горлу снова подступил ком злости.

Как будто не давая о себе забыть, препарат в крови пронзил тело парня новым электрическим разрядом. Боль отдала в голову. В ушах раздался звон, и дикарь тряхнул головой, чтобы избавиться от неё. Не в силах стоять на месте, Ад пошёл вперед, не зная, куда, лишь бы только идти. А когда остановился, снова обнаружил себя у входа в морг.

Людей в коридоре стало немного меньше. Рассосалась очередь возле туалета, за дверью всё так же не раздавалось ни одного голоса.

— Давай найдём твоего хозяина, — сказал блондин и нащупал в кармане кольцо. Как и в первый раз, оно словно обжигало кожу. Манило.

Айден собрался с мыслями и открыл дверь. Охранника на посту почему-то не было. Тихо прокравшись к центральному помещению, парень оглянулся. Где-то слышался шум воды, и дикарь осторожно пошёл на звук.

Кто-то, задорно напевая нехитрую мелодию, включил в туалете кран. Судя по голосу и небольшой металлической трости, облокоченной о стену, это был тот самый охранник.

Ад бесшумно повернул замок с внешней стороны двери в туалет, чтобы мужичок подольше оставался наедине со своей мелодией. Забрав трость, он подпёр ею дверь в коридор, чтобы никто не смог войти в морг.

Айдену никогда не приходилось раньше бывать в морге. Но со стороны задача показалась ему не такой уж сложной. Возле каждой морозильной камеры к стене был прикреплён планшет. Такой же планшет, как те, что хранятся в архиве в соседнем кабинете. Стоило только активировать экран, как на нём тут же появлялась вся информация о том, кто лежит в металлической коробке. На планшете было полное имя, место рождения, короткая биография и даже фото.

Проходя мимо камер, Ад случайно нашёл имя парня, о котором ему сказала архивариус. Выходит, на его часах сейчас загружено дело покойного Кайла Сэйли. Дикарь не стал тратить на это время. С этим он разберётся позже.

Сейчас перед ним была задача гораздо важнее. Найти труп Джошуа Хейза.