От автора.

Вы ощущаете усталость. Вы чувствуете, как ничего не чувствуете. Вы видите, как мир вокруг слепнет, и слепнете вместе с ним. Вы слышите, как кричат перелётные птицы. Кричат о том, что даже в тёплых краях стало невыносимо холодно. Кричат о том, как погибают. Вы слышите и погибаете вместе с ними.

Вы ощущаете усталость. Что грязь, что сухость — всё стало тягучим болотом. Вы тонете. В руках кончаются силы, и вы позволяете своему телу расслабиться и медленно погружаться на дно.
Вы чувствуете.
Усталость.

Все эти люди, все эти мысли, все эти... Всё тонет в чёртовом болоте. Вы напоследок вытягиваете руку к свету и ощущаете холод кончиками пальцев. Солнце больше не греет. Перелётные птицы больше не кричат. Мир давно ослеп. Вы давно мертвы.

*****

Джош открывает сонные глаза и лениво поднимает взгляд к потолку. Потеряв интерес ко всему вокруг, он наблюдает за секундной стрелкой и мысленно умоляет её двигаться быстрее, чтобы позволить услышать долгожданный звонок с урока. Лениво зевнув в кулак, забирает свои вещи и поднимается с места. Многие смотрят на него в этот момент, а учитель и вовсе недовольно хмурится. Думает, сможет силой мысли заставить ученика сесть на место.

«Как будто ему не плевать», — подумал парень и, покосившись на дряхлого старичка, подошёл в выходу из аудитории. Никто не сказал ему ни слова. Более того, Джош был абсолютно убеждён, что все учителя этого колледжа и сами не рады тут находиться. Новое государство установило новые правила, и вряд ли люди, которые до катастрофы даже не были учителями, с ними полностью согласны. Но подростки всегда были и останутся подростками. Есть запрет? Есть и обход. Или директор действительно думает, что запретив половые связи, но при этом поселив в одной комнате представителей разного пола, он добьётся уважения правил? Глупый ход. Глупый директор. Но с умным руководством.

Парень остановился у двери и уже в сотый раз пробежался взглядом по аудитории. Элисон здесь не было, но этому он не удивился. Девушка так же не любила уроки, как и он, вот только ей хватало фантазии придумывать отговорки для учителей, а ему хватало фантазии только спать на занятиях. Либо же просто тупо на них не ходить. Без оправданий. Да и смысл?

Прозвенел звонок, и Джош ещё быстрее стал «сканировать» лица присутствующих, пока все не поднялись со своих мест. Всё-таки ему не показалось. Вся такая из себя правильная и невинная Ниа действительно не была на лекции. Но почему?

— Может, их опять в клетки посадили? — услышал парень возле себя, когда ребята с первых парт стали выходить из класса.
— Было бы неплохо. Джош, ты же там, вроде, шаришь, — обратился к нему рыжеволосый парень. — Чё с дикарями? Все, кроме их главного, сегодня даже не появлялись. А сейчас даже этот куда-то пропал.

Парень никак не отреагировал. Плевать ему было на этих дикарей, а уж на их главного — тем более. Как его там зовут?..

— Да пофигу, — ответил он, но всё-таки обернулся, чтобы убедиться. Действительно. Ни «златовласки», ни его свиты там не было. — Траву на салат, наверное, опять собирает, — холодно добавил он, но никто сути не понял.

Джош направился к лестнице на первый этаж, но в последний момент передумал и поднялся на четвёртый. Элисон частенько была в кабинете директора, так что увидеть её возле двери было ожидаемо.

Девушка выглядела обычно. Обычно для неё: чёрная короткая юбка и колготки в сетку. Про топ и кожаную куртку даже говорить не стоит — что же ещё могло дополнить этот образ. Элисон с немым наслаждением задрала голову к потолку и закрыла глаза, словно спит. Джош подошёл бесшумно, но шумно вздохнул, когда увидел её внешний вид. Ему не нравилось то, как она одевается. Не нравилось то, с каким взглядом на неё оборачиваются парни. Не нравилось то, что о ней говорят девушки. Ему не нравилось то, в кого она превращалась.

— Хамство? — спросил Джош, предположив причину не появления возле кабинета директора. Девушка безразлично открыла глаза и перевела взгляд на парня. — Сорванный урок? Соблазн учителя? Появление на этот свет?
— Чтоб ты жил долго и счастливо, — с притворной улыбкой сказала она, и парень ухмыльнулся. — Этому старпёру в прошлый раз не понравился мой прикид. Футболка мол мне маловато. Пусть заценит это, — девушка изогнула брови и руками указала на свою одежду. В ответ на это Джош промолчал и недовольно сжал губы. — Ну что, что ты мне скажешь? Имею право носить, что хочу. Пусть хоть слово мне скажет, завтра голая в кабинет припрусь.

Перекинувшись ещё парой фраз, ребята разошлись. То есть, Элисон встала со стула и, бросив что-то по типу «я сейчас», ушла к лестнице на другой этаж, а парень проследил за ней взглядом и остался возле кабинета.

Он хотел пройти мимо, но потом услышал за дверью чьи-то голоса. Не просто же так Эл сидела и ждала чего-то. Из кабинета слышалось, как минимум, два голоса. Потом к ним присоединился третий, мужской, но незнакомый. Джош прислонился спиной к стене и подсмотрел в окно, которое изнутри было закрыто жалюзи. Через небольшую щель было отчётливо видно двух людей, которые не очень дружелюбно смотрели на третьего.

— Куда же делся Ваш акцент? — с издёвкой спросил Ад у мужчины. Парень сидел за длинным пустым столом и в упор смотрел на директора напротив.
— А разве ты и твои люди поверили бы мне, будь я не добрым весельчаком, а строгим и холодным директором?
— Я и мои люди меньше хотели бы блевать при виде Вас там, — честно ответил он, вспомнив их первую встречу с этим человеком.
— Горькая правда лучше сладкой лжи, да? — улыбнулся директор и встал из-за своего места, облокотившись спиной о тот же стол и скрестив руки на груди.
— Смотря для кого горькая.
— Совершенно верно, Айден.
— Ад, — поправил его парень. — Меня зовут Ад.
— Нет-нет. Твой отец назвал тебя не так.

Джош нахмурился и чуть ближе подошёл к окну. О чём они говорят? Директор и отец златовласки знакомы? Выходит, прибывшие в колледж люди — вовсе не дикари? Кто же тогда?

Эти вопросы быстро вылетели из головы парня, когда Айден так же непонятливо нахмурился. Упоминание его отца сбило блондина с толку.

— Ты удивлён? Знаешь, ты полная его копия. Лицо, навыки лидера... И он тоже любил делать всем замечания. Но кое-что у вас разное... Верно?

Айден лишь на секунду опустил взгляд, но потом снова взял себя в руки и вернул себе бесстрастное выражение лица. По его глазам было видно, что он жаждет задать тысячи вопросов, узнать всё об отце в мельчайших деталях, но сдерживается. Такой слабости себе он не позволит. Такого доверия тоже.

— Волосы, — подытожил директор и был прав. Цвет волос у парня и его отца был разный. Противоположный. — Это ведь родимое пятно, да? — спросил он и ещё сильнее разозлил Ада. Его бесило, что какой-то незнакомый ему мужик называет такие точные факты, будто знает его наизусть. «Ничего он не знает! Ни во что не имеет права вмешиваться!» — думал блондин.

— Хватит. Он здесь не за этим, — вмешался третий человек.
Это был высокий статный молодой мужчина с зачёсанными назад волосами. Всё это время он стоял у окна и задумчиво смотрел куда-то вдаль, а теперь выглядел грубым и строгим. Он словно хотел по-быстрому получить желаемое и уйти. Его худощавое тело как будто было готово вот-вот развалиться на части. Слишком впалые скулы пугали. Напрягали. Живой мертвец.

— Верно, — подтвердил директор. — Ты умный парень, Айд... Ад, — осёкся он. — Мы видели, как ты специально провалил задание. Мы слышали, о чём ты говорил девушкам в той иллюзии. Ты ведь прекрасно всё понял, но в одном ты ошибся. Мы проверяли вас не на стадный рефлекс. Мы искали среди вас настоящего лидера, который поможет нам управлять колледжем.

Услышав это, Джош округлил глаза и отстранился от окна. Теперь он просто слушал разговор, не наблюдая за ним. Посильнее прижавшись к стене, он поднял голову к потолку, пытаясь всё переварить. За день до этого администрация попросила Джоша и Элисон поучаствовать в испытании с новичками и указать на конкретный проход. Они пообещали за это награду. А теперь же они возлагают руководство на какого-то... дикаря?

— Я не лидер. Я просто сын своего отца. Я наследник.
— Наследник? — снова вмешался третий человек. — У вас там целая империя? Сколько вас было? — на этот вопрос парень не ответил. Ещё бы! Уж про свой народ он точно не скажет ни слова. — Я спрошу снова. Сколько вас было? Сколько осталось человек в вашем лагере? — в ответ снова молчание.
— Да скажи же им... — про себя прошептал Джош. Он понимал, что молчание этого парня выйдет ему боком. Понимал и злился на Айдена за то, что тот этого не осознавал. Ведь не глупый же.
— Мы ведь можем вернуться и самим посчитать. Вот только считать нам придётся трупы, потому что ты прямо сейчас подвергаешь их опасности. Воздуха-то всё меньше.
— Если бы вы хотели их спасти, давно бы вернулись за ними, — тихо и холодно начал Ад. — но вы понимаете, что эти люди умнее вас и не станут ждать второй волны. Они давно уже ушли.
— И ты знаешь, куда.
— Я знаю, зачем, — парень выдержал паузу. — За вашими душами, грёбаные вы уроды.

Джош услышал звук глухого удара и зажмурил глаза. Он не понял, кто именно и на кого кинулся с кулаками, поэтому снова заглянул в окно. Заглянул и ухмыльнулся. Айден сидел на своём же месте и, задрав голову к потолку, держал руку возле носа. Пусть злорадство было не в духе Джоша, сейчас он и сам бы с удовольствием добавил ему. Почему-то этот белокурый юнец ужасное его раздражал. А может, парень просто злился на него за то, что не мог понять его ход мыслей. Не понимал, не мог изучить. А может, и завидовал.

— Твои люди не станут слушать наших указов. Но станут слушать тебя, — продолжил мужчина. — У тебя ведь тоже есть какая-то цель, да? Ты хочешь найти отца, хочешь попасть в G-27... Мы могли бы помочь друг другу.
— Вы могли бы пойти нахрен, — спокойно и тихо ответил ему Айден и убрал руку от лица.
Мужчина изменился в лице. Его всё больше злило то, что он не мог получить желаемого. Резко подойдя к парню, он снова замахнулся, но в этот раз его остановил директор.
— Прекрати. Он просто подросток.
— Он просто мудак! — закричал мужчина. — И эгоист, — уже тише добавил он и снова обратился к Аду. — Неужели ты не понимаешь? Вопрос уже не в том, что будет с вами. Хватит думать только о себе. Целый мир умирает!
— Мне нет дела до вашего мира. Вы разрушили мой, так почему я должен помогать? — парень говорил тихо. Так тихо, что Джошу пришлось затаить дыхание, чтобы ничего не прослушать.

С одной стороны, лидера дикарей можно было понять. Так уж у них завелось. Кровь за кровь и никаких исключений. Да и не будет он спасать чужой народ, пока в нём нуждается его собственный. С другой стороны, неужели какие-то дикарские традиции и личные принципы стоят того, чтобы наплевать на целую планету и жить в своём коконе до конца? Или это такое воспитание?

Брюнет отстранился от стены и словно завис в пространстве. «Оставь его», услышал он слова директора перед тем, как дверь в кабинет с шумом открылась. Парень даже на мгновение вздрогнул от неожиданности. Айден не хлопнул дверью при выходе, хотя по его взгляду было видно, как сильно этот разговор его разозлил. Наверное, он бы даже сорвался с места и голыми руками размазал лица мужчин об подоконник, но здравый смысл просил остановиться и всё обдумать.

Рукой вытирая кровь из носа, парень бросил ненавистный взгляд на Джоша. На секунду он замер, словно пытался понять, что из всего происшедшего видел брюнет. Ад словно хотел что-то сказать, но будто думал: «А нужно ли?» Да и кому этот тощий придурок может что разболтать? Разве что своим подружкам Ние и Элисон, а от них опасности, как молока от берёзы.

— Ты хоть в ду́ше за мной не подсматриваешь? — нервно спросил Ад, уходя.
— А что, ты бы хотел? — ухмыльнулся Джош, на что тот брезгливо поморщился и ушёл.

В кабинете директора стало намного спокойнее. Голоса стали на тон ниже, а потом и вовсе пропали на фоне звонка с урока и шума с нижних этажей.
Джош ударил себя по лбу и сел на стул возле кабинета.
— «А что, ты бы хотел?» Идиот, не нашёл ответа получше?

Прошло совсем немного времени до того, как из кабинета директора вышел тот самый третий человек. Парень с прищуром осмотрел его с ног до зализанных угольно-чёрных волос, пытаясь понять, виделись ли они раньше. Ответ отрицательный. Неужели это ещё один посол из G-27? В Полосе что-то произошло? Горожане зачастили посещать колледж.

Но больше всего парень думал о случае, который только что произошёл. С этим Айденом точно было что-то не так. Почему администрация стала так активно к нему присматриваться? Как отец златовласки связан с директором? И где эта златовласка старшая теперь?

— Зацени, — женский голос отвлёк Джоша от размышлений.
Он перевёл безразличный взгляд на Элисон, которая, театрально разведя руки в стороны и став в соблазняющую позу, стала красоваться чем-то, чего парень не заметил.
— И что изменилось? Ты напялила на себя ошейник? Носки в лифчик запихнула?
— Во-первых, это чокер. Во-вторых... Тебе носков жалко?
— Мне жалко директора. Инфаркт ему обеспечен.
На это девушка хищно улыбнулась, восприняв его слова за комплимент, а парень ответил ей тем же. Во многом они были похоже. Во многом они были близки. Но почему-то отрицать это вошло в привычку сильнее, чем привязанность к курению и вечным нарушениям порядка.

POV: Ниана.

Есть люди, сравнимые с нелепым пятном на картине, которое не вписывается в общий вид. А есть те, кого было так сложно нарисовать, что художник, каждый раз стирая нарисованные черты, однажды перестарался и пробил в холсте дыру. Вот только почему-то сравнивая мерзкое пятно с унылым и огромным «ничто», все выбирают первое, объясняя это так: «Ну, лучше, чем ничего».
Лучше, чем ничего...
Я лучше, чем ничего.

А вот Энди и был той самой дырой в холсте. Он так старался быть на себя похожим, выглядеть уместно на фоне картины мира, а в итоге превратился в пустоту. Сплошной холод.

Я увидела его высокую фигуру в дверном проёме. Тёмный силуэт на фоне палящего солнца обрадовал меня больше, чем долгожданная свобода. Наверное, быть наивной влюблённой девочкой — моё признание. Наверное, Энди не против этого, иначе он бы давно ушёл без меня. За его спиной я увидела огромную машину с такими же огромными пропеллерами. Это не похоже на вертолёт, очень уж зловеще выглядит. За штурвалом сидел человек в каске и настраивал панель управления. Энди, увидев меня, широко улыбнулся, и я не заметила, как стала ускорять шаг, а потом и вовсе бежать.

Как же красиво он улыбался...

— Вот всё и закончилось, — с теплотой в голосе сказал он и одной рукой обнял меня за плечи. — Ты рада?
Я обернулась назад. В конце коридора было видно, как ученики расходились по своим комнатам. Сколько им ещё придётся тут находиться? Сколько ещё знакомств они заведут и будут пересказывать друг другу одни и те же истории о будущем и прошлом? Ведь о настоящем мало кто любит говорить.
— Не знаю. У меня тут... друзья появились.
— Друзья?
Я не видела его лица, но точно почувствовала, как он нахмурился.
— Если я правильно понимаю, что это значит, — неуверенно добавила я.
— Вы ещё увидитесь. Если они постарше тебя, то им осталось тут всего ничего. Потом их переведут в G-27.
— Я не знаю, сколько им лет.

Человек за штурвалом крикнул, что у него всё готово, и мы можем отправляться. Потом он добавил ещё что-то, но этого мы уже не расслышали — пропеллеры завелись и создали вокруг себя очень много шума. Я ещё раз обернулась к тёмным коридорам. Кажется, я заметила там силуэт с длинными рыжими волосами. Что-то мне подсказывает, что сентиментальной Миранде будет здесь непросто. И почему же я чувствую, словно бросаю их всех? Словно я могла бы им помочь, но не сделала этого. Почему же так тяжело на душе?

Энди взял меня за руку и повёл к этой огромной железяке. И словно мир сужался, когда я всё больше отдалялась от колледжа. От тёплых рук парня становилось жарко, но голос в голове твердил, что это не от чувств, а от высокой температуры воздуха. Удивительно, как трава вокруг колледжа ещё не засохла от такой жары. А за газоном жила пустыня... Нескончаемая, жестокая и голодная пустыня. Чёртово солнце.

— Стойте, стойте! — крикнул кто-то из машины. Мужчина отошёл от штурвала и, переваливаясь через окно, обратился к нам. — Я же сказал, неполадки с двигателем. Я не смогу увезти двоих.
— Ты издеваешься? — со скептичной улыбкой спросил Энди. — Ну так устрани эти неполадки и поехали уже.
— Я не могу. Кажется... — он растерянно обернулся назад. — Кажется, кто-то специально тут похозяйничал. Сломанные детали можно будет заменить только на базе. Здесь таких нет.
— Энди...
— Подожди, Ниа, — он отпустил мою руку и подошёл ближе к мужчине, но продолжал говорить громко из-за шума пропеллеров. — Замени их чем-то другим.
— Нет времени, шеф. Мне приказано быть на базе не позже пяти.
— Куда ты смотрел, когда «кто-то» ломал чёртов движок? Где ты был?

Водитель ответил что-то невнятное и неопределенно пожал плечами, что ещё сильнее разозлило Энди. Его злость было сложно различить. Он всегда отлично её скрывал, но постоянно его выдавали пальцы, стучащие по любой поверхности, даже если это воздух.

— Ладно... — выдохнул парень. — Хорошо. Ты заберёшь её и позже вернёшься за мной. Это приказ.
— Боюсь, шеф, приказ начальства важнее Вашего слова. Я обязан доставить на базу именно Вас.
— Энди, — я подошла к парню и, взяв его под локоть, отвела в сторону. — Всё в порядке. Я могу остаться здесь.
— Нет, Ниа. Я пообещал тебе, — его строгий взгляд выражал волнение, но одновременно с этим и какую-то уверенность в том, что он точно знает, как поступить. Парень зачем-то закрыл рукой своё запястье и стал говорить тише. — Слушай внимательно. Я сейчас вырежу свой чип и отдам тебе. Начальство будет думать, что я возвращаюсь на базу. Чтобы не подставлять водилу, скажете, что я сбежал. Тебя там примут. С этим проблем не будет.

Он говорил быстро, и я едва успевала за его ходом мыслей. Больше всего напрягла фраза «вырежу чип». Неудивительно, что G-27 может себе позволить такие технологии, как подкожные чипы. Удивительнее то, что Энди готов таким пожертвовать. А ведь на кону может стоять его работа и даже жизнь, если его начальство узнает. А тем временем парень продолжил:

— Думаю, за мной вернутся быстро. Но даже если и...

Я положила ладонь на его щёку, и Энди тут же замолчал, словно все слова мгновенно вылетели из головы. Я выдавила из себя печальную улыбку и наклонила голову на бок. Ему всегда нравилось, как я улыбаюсь.
— Всё хорошо, — чуть ли не шепчу, не обращая внимания на шум пропеллеров. — Лети один. Сквозь огонь к воздуху, да? — повторила я наш девиз из детства. — Какая разница, сколько на этот путь уйдёт времени? Я подожду.

Мы рождаемся, причиняя ужасную боль одному человеку. Маме. Умираем, разбивая сердца многих. Друзей и родных. Так в чём же смысл, если ни твоё появление, ни твоё исчезновение не делает никого счастливым, а лишь причиняет боль?

Я спрашивала себя об этом пару дней назад, когда думала, что осталась одна в этой вселенной. Делала вид, что Элисон мне помогает, делала вид, что Джош возвращает меня к жизни, делала вид, что Айден не делает хуже. Теперь, глядя в эти карие глаза, я понимала, что всё-таки в чём-то есть смысл. Ни в самом Энди, ни в людях, ни в помощи и поддержке. Смысл в чувствах. Ты жив, пока чувствуешь, и неважно, что именно. Больно? Прочувствуй это. Счастлив? Наслаждайся. Ощущаешь? Живи.

Парень кладёт свою руку мне на шею и, долго глядя в глаза, молчит. Растерянно бегая взглядом по моему лицу, тяжело вздыхает. Мы так изменились, Энди... Мы так многое потеряли, но страшнее то, что и сами не можем найтись в мире, где нет ничего, кроме разрухи. Я замечаю на его щеках пару веснушек — следов из детства. Я замечаю в его волосах пару рыжих локонов — подарок солнца. Я замечаю в его лице мальчика, который во время грозы всегда рисовал мне бабочек. Мы так изменились, мой Энди... Мой бывший лучший друг.
Он тянется к моим губам. Я вспоминаю Лесли и Маркуса, которые в прошлый раз прервали нас. Теперь их тут нет, прервать некому. Почти.

Я отстраняюсь. Глупо, наверное. Но не глупее, чем поддаться чувствам, даже не достигнув счастья. Нам больше не по шестнадцать, Энди. Это не наш дом и это не та кровать, на которой мы смяли простынь. Ты больше не мой грозный защитник с палкой в руках, а я не твоя... Просто не твоя.
Парень на секунду удивлённо хмурится, отстраняясь, но потом понимающе кивает и опускает руки.
— Я вернусь за тобой, — обещает он, вызывает у меня улыбку и... Уходит.

Смотрю вслед улетающей машине и улыбаюсь своим мыслям. Ты не вернёшься, Энди. Я знаю, что не вернёшься. Чувствую. Моё место здесь. Твоё — в холоде. Мы далеки, как полюса. Мы такие же чужие, как и много лет назад, когда впервые познакомились. И были чужими всё это время. Как оказалось.

*****

Лесли говорила, что в любой сказке всегда побеждает добро. Очень странно рассуждать об этом, находясь на грани нервного срыва, или как нам называют то чувство, когда хочется забыть про реальность и просто выть на луну? Теперь я понимаю Элисон. Она любит проходить испытания в иллюзиях, ведь тогда она оказывается совсем не там, где у людей нет выбора. Совсем не там, где мы оказались не по своей воле. Не на Земле.

Ночью было холодно. Сначала я списывала всё на открытое окно, через которое то и дело залетали мошки, но потом осознала, что даже под толстым отделом я не могу избавиться от мерзких мурашек. Холодно не снаружи.

Джош уже давно спал, а Элисон до сих пор не вернулась с учёбы. Хотя, наивно будет думать, что в такое позднее время она отдаёт себя науке. Невероятная девушка. Я завидую ей. Разве законно быть такой... свободной? Она выглядит так, как хочет, говорить то, что вздумается, и ведёт себя так же.

Сегодня мне совершенно не хотелось спать. Мысли об Энди не выходили из головы, так что я решила вытрясти их небольшой прогулкой по ночному колледжу. Вряд ли я встречу кого-то, кто запретит мне это сделать.

Выхожу из комнаты, не забыв надеть линзы. Давно пора их сменить, иначе скоро мне придётся придумывать какие-нибудь отговорки и врать, что я ослепла, но стала великим магом, которой видит третьим оком, а родные глаза просто мне не нужны. Моим линзам уже около двух месяцев. Для глаз это жуткая каторга.

Коридоры пусты, ни единой души. Одинокие лампы, подмигивающие мне из разных углов коридора, зовут подойти ближе, но я стою на месте. Наслаждаюсь тишиной. Её прерывает только лёгкий шум возле двери одной из комнат. Кажется, где-то здесь неподалеку живёт Миранда. Кто-то взламывает замок у одной из дверей Или же пытается закрыть давно взломанный... Человек в кепке накидывает на голову капюшон и, даже не обернувшись по сторонам, бесшумно куда-то уходит. Больно уж подозрительно. Он вышел из комнаты так, будто что-то украл или кого-то убил. По телосложению видно, что это парень. Я смотрю ему вслед и пытаюсь побороть сомнения и трусость. Никто же не запрещал ходить по колледжу ночью?

И всё-таки решаюсь за ним проследить. Человек стремительно удаляется — явно куда-то спешит. Его походка нервная, неровная, по пути он смотрит на двери комнат, словно ищет нужный номер. Говорил мне Энди: «Давай поиграем в шпионов». Но нет же, Ниа решила, что нарисовав мордочки на камнях и играя с ними в «Дочки-матери» она сможет найти себя. Уже с детства я не сильно отличалась умом и сообразительностью. 

В коридоре стоял небольшой столик со странной штуковиной, максимально похожей на камень. Я взяла её в руки и, прицелившись, кинула в этого человека, который уже пытался взломать замок на одной из дверей. Раздался сильный грохот. Штуковина упала на пол и развалилась на несколько частей, попав парню почти в голову. Ладно-ладно, да, она просто пролетела мимо него.

— Стоять, бояться! — шёпотом прокричала я и сделала вид, будто у меня в руке ещё одна такая штуковина. Наверное, в такой позе и в своей пижаме по колени, я выглядела чертовски опасно.

Парень замер. Никогда не любила людей, которые отнимают чужое. Чужие вещи, чужие жизни. Неужели ты так сильно ненавидишь свою жизнь, что готов испортить чужую? Тебе станет легче? Ты почувствуешь радость? А ведь дело не в морали, дело в тебе. Счастливые люди не причиняют другим вред. А вот несчастные готовы сделать такими всю вселенную. А ты счастлив?

Парень выпрямляется и поднимает руки в знак безоружности, стоя ко мне спиной. Он медленно поворачивается, его резиновая подошва на кроссовках издаёт скрипящий звук. Сердце колотиться, но я готова в любой момент кинуть в него ещё одну воображаемую штуковину. Парень поднимает на меня глаза, и я в темноте еле различаю какое-то до жути знакомое лицо.

— Ты что, кинула в меня лампу? — спрашивает он, и я опускаю глаза на штуковину. Да к чёрту лампу. Больше всего я поражена тем, что узнала человека.
— Я... Просто играла в «Дочки-матери».
Она улыбается и скидывает с себя капюшон. Из-под кепки козырьком вперёд торчат короткие зелёные волосы. Что же ты творишь, Элисон...

— Но как? — спрашиваю и указываю рукой на неё. Невозможно спрятать под такой тонкой толстовской такие пышные размеры, как у этой девушки. Не видно ни груди, ни лица. Если бы она не выдала свой голос и не сняла капюшон, я бы и дальше думала, что это парень.
— Наша тихоня вошла в положение и подогнала мне эластичные бинты, — кажется, она говорила про Джоша.
— В положение?.. О чём речь?

В её глазах промелькнула еле заметная искорка чувств. Не тех чувств, в которых я и сама пытаюсь разобраться. Не тех чувств, что толкают на безрассудство и экстрим. Элисон выглядела подавленно. И пускай это продлилось меньше секунды, я заметила эту терзающую душу эмоцию на её лице.

— Пойдём. Пройдёмся.

Каждый раз, когда слышу эту фразу, мне вспоминается моё детство и вечера, когда Маркус выводил нас с Энди на улицу и показывал звёзды. А днём этот же человек рассказывал о том, что одна из таких звёзд нас и погубила. Мир противоречив. Один и тот же человек может хранить в своей голове столько личностей, сколько не сосчитать на пальцах всех конечностей. Смотришь, бывает, на человека, на одну из его личностей, а потом... А потом приходит разочарование.

Спустя семнадцать лет своей жизни я пришла к выводу, что разочарование — самое лучшее, что может случиться с человеком. РазОЧАРОВАНИЕ. Избавление от чар. Сначала ты заколдован — смотришь на человека, как на истинное воплощение света, а потом снимаешь розовые очки и видишь тьму. И что же плохого в разочаровании? Что же плохого в том, что ты наконец избавился от колдовства? Не человек виноват в том, что не оправдал твои ожидания. Это ТЫ виноват в том, что слишком много на него возложил надежд. Это ТЫ виноват в том, что ждёшь от людей слишком много.
И это не в них проблема.
В тебе.
Все проблемы в тебе.
Интересно выходит, не правда ли? Как оказалось, мир не крутится вокруг тебя одного. Это ты сам крутишься вокруг себя.

Элисон остановилась у одной из комнат. У самой крайней. Кажется, именно здесь мы были с Джошем, но со стороны улицы. Именно в этой комнате живёт милая псина по имени Баффи. Вот только в прошлый раз я не была внутри, а лишь смотрела на Джоша, ожидая его под окном.

— Кем были твои предки? Ну, типа... До нового времени, — Элисон говорила тихо и задумчиво. Ночь на всех влияет как-то больше, чем дневной свет. Люди вечером и утром — совершенно разные существа.
— Не знаю. Я их не помню.
Девушка ключом пыталась открыть дверь, но, видимо, постоянно попадала мимо замочной скважины из-за темноты в коридоре. Она как-то скептично посмотрела на меня, а потом ухмыльнулась и толкнула дверь ногой.
— Повезло.

Мы зашли, и практически с порога на нас накинулось маленькое волосатое существо с вытянутой мордашкой и вентилятором вместо хвоста. Баффи, как и всегда, был рад гостям.

— Почему? У тебя были плохие родители?
— Да нет, — Эл безразлично прошла мимо собаки и стала рассматривать комнату, словно не была здесь очень давно.

Впрочем, видно, что здесь вообще никого не было очень давно. Пустые шкафы покрыты пылью, диван накрыт клеёнкой, ободранные обои... Но почему-то здесь была настолько приятная атмосфера, что даже тяжёлый сухой воздух не мог испортить уюта. Пахло книгами. Скрипящие половицы словно играли только себе понятную мелодию, а мошки, застрявшие между двумя стёклами окна, напоминали о том, что и наше время, как и время этой комнаты, ограничено двумя стёклами — датой рождения и датой смерти. И мы бьемся между этими датами, словно можем проломить стекло и сломать систему мироздания. Но мы просто мошки. Мы просто застряли в окне. Мы просто умираем.

— Помнить больно, — вдруг сказала Элисон и открыла шкафчик. Там лежало несколько пачек сигарет, одну из которых она и взяла.
Эл села на подоконник и свесила ноги на улицу, как обычно делал Джош, когда ему не спалось.

Я села рядом. Баффи отчаянно старался забраться к нам, и в итоге я взяла его на руки. Красиво здесь ночью. Жаль, что я не могу понаслаждаться пейзажем так, как обычно. Элисон не смотрит на небо, словно специально. Как и многие из людей.

— Мы не будем собой, если не будем помнить, — я пожала плечами, а Элисон улыбнулась.
— Всё-таки ты зануда. Знаешь, я всегда терпеть не могла таких, как ты, — она закурила сигарету, и воздух, который она вдыхала в лёгкие, стал таким же ядовитыми как и её слова. Как и она сама. — Вы типа такие правильные. Такие идеальные. Зыркнешь на вас и блёстками блевать хочется. Всё-то у вас хорошо и все у вас хорошие. Радугой срёте что ли, суки? — она засмеялась и сделала затяжку.

Она безмолвно кричала от зависти и приправляла слова прямолинейностью. Это мне в ней и нравилось. Уверена, люди как она, никогда не станут обливать грязью за спиной, а в лицо улыбаться. Они лучше выскажут тебе всё, а потом будут молчать, «не вынося мусор за пределы дома», как говорил Маркус. Все свои слова Элисон говорила без злобы. Словно общается так со всеми своими друзьями.

— Хорошо тебе, зануда. Все вокруг тебя, всё вокруг тебя. И загонов никаких. А тут сидишь и... — она сделала долгую паузу, стряхнула пепел с сигареты и горько ухмыльнулась. — Не знаешь, куда деть себя, чтобы хоть на сраную каплю себя изменить.

Девушка вдруг расстегнула молнию на кофте и показала мне. Её грудь была перебинтована эластичным бинтом, да так туго, что её пышные формы уже покраснели от такой давки.

— Знаешь, что это? — спросила она, подняв брови. — Это сиськи.
Я засмеялась и отвернула голову.
— Нет, я серьёзно. Это чёртовы дойки, которые мешают мне жить нормально. Знаешь, я как будто... Не в своём теле. Я бы ещё короче волосы подстригла, но Джош любитель всех подговаривать и всё портить. Ничто не случится, если этот мудак этого не захочет. Даже если его это не касается.

Она застегнула кофту и нервно закачала ногами. Сигареты ей уже не помогали.

— Ты хочешь выглядеть как мальчик? — спросила я, и девушка, выдержав долгую паузу, посмотрела на меня.
— А хрен его знает. Может и так. Я просто хочу любить своё тело, вот и всё, понимаешь? Я одеваюсь так, чтобы на меня обращали внимание. Я выделяюсь, привлекаю к себе взгляды, и появляется маленькое ощущение того, что... — она сделал неопределённый жест руками и скривила лицо, не зная, какое подобрать слово. — А, похер. Ты и так въехала.

Я нахмурилась, и как будто опять услышала шум шестерёнок в голове.
— Куда?
Элисон непонятливо уставилась на меня, а потом тяжело вздохнула и с улыбкой потрепала меня по голове.
— В страну дураков, идеальная ты наша. Не засри радугой кровати, их скоро менять будут, — она выкинула сигарету на улицу и спрыгнула с подоконника во двор. — Кстати... В этой комнате раньше предки школозавров останавливались. Им разрешалось приезжать из G-27 и контролировать своё чадо несколько дней.  Пару лет назад это запретили. Типа мамуля будет как-то мешать сынуле или дочуле учиться.
— Кто такие школозавры?
Элисон опять засмеялась и, закинув руку мне на плечо, повела меня к нашему окну.
— Я, ты, Джош и все, кому нет двадцати пяти. Но есть исключения. Видала, какой горячий самец недавно из G-27 явился? Я тут узнала, ему всего семнадцать, прикинь.

Она говорила про Энди. Я еле сдерживаюсь, чтобы не назвать его своим и не упрекнуть девушку. Это эгоизм? Что за мерзкое чувство... Может, именно это Лесли и имела ввиду, когда объясняла нам, что такое ревность? Но ведь Энди тут нет и не будет. Ему не грозят любвеобильные капканы Элисон, так почему же я чувствую это?

— А сколько Джошу лет? — я сменила тему и ускорила шаг, так что девушке пришлось убрать руку и идти за мной следом.
— Тебе ничего не светит с ним, подруга. Педофилия была запрещена ещё до Нового времени.
— Так сколько?
— Девятнадцать, вроде. Недавно исполнилось.

Я плохо разбираюсь в лицах людей, не умею определять их возраст. Но почему-то я догадывалась, что Джош не сильно старше меня.

Если бы мне раньше рассказали про то, что люди могут ненавидеть своё тело, я бы удивилась. Ведь тело, как тело, что тут может нравиться или не нравиться? Но сейчас, когда я ежедневно прохожу мимо десятков девушек с абсолютно разными лицами, формами и голосами, я начинаю комплексовать. Очень удобно быть в одиночестве. Не с кем себя сравнивать, а потому и ненавидеть себя не за что. В обществе приходится прятать свою самооценку глубоко в задницу и просто повторять за всеми.

— Я и не думала, что ты чувствуешь что-то подобное, — тихо сказала я, задумавшись. Эл всё ещё шла где-то сзади меня и несколько раз останавливалась, чтобы завязать вечно выпадающие шнурки.
— А? — она посмотрела на меня и нахмурилась. — А, да. Я и сама не думала. Пока Джош не тыкнул мне пальцем в моё же дерьмо. Я, оказывается, частенько на людей заглядываюсь и не замечаю. Сравниваю их с собой, как будто это сделает меня саму лучше. Может, я просто ленивая задница, которая не может собраться с духом и изменить себя. Да и пофигу. Закрыли тему.
— Наверное, это нормально. Люди же постоянно ищут себе идеалы. С целью жить проще, а без нее — бессмысленно.
— Всё-всё, понятно. Хватит, — она кулаком ударила мне в плечо и залезла в наше окно и снова села на подоконник, доставая новую сигарету.

А в комнате было всё так же тихо. Джош всё ещё спал, темнота всё ещё пожирала мебель и стены. Медленно наставал новый день.

— И зачем ты взламывала замки на дверях? — тихо спросила я, чтобы не разбудить Джоша. Эл долго молчала, глядя куда-то вдаль, где заканчивалась территория колледжа и начинался безграничный апокалипсис.
— Как тебе сказать... — загадочно начала она и снова сделала длинную паузу. — Директор и все его жополизы пытаются сделать здесь чёртов коммунизм. Все получают по равным долям и «всё, что твоё, то моё», понимаешь? Разве это честно? А вдруг я раньше детей насиловала, а ты монашкой работала? И почему мы должны получать равные доли? Но при этом они поставили замки на дверях, мол «так вы сможете защитить своё имущество». Какое нахрен имущество, если у всех всё одинаковое? Поэтому и взламываю, чтобы этот жирный ублюдок увидел минусы своей «системы». Глупо, наверное.
— Но ведь скоро введут баллы за учёбу. Тогда все смогут просить то, что хотят, и уже имущество будет разным.
Элисон долго молчала, а потом обернулась на меня и недовольно скорчила лицо.
— Ну вот, ты опять всё испортила. Я тут вообще-то умной пытаюсь казаться.
Я  улыбнулась, и девушка засмеялась в ответ, снова обратив взгляд к концу света.
— Спи, зануда. Завтра тяжёлый день.
— Как и все? — ложусь в кровать и, закутавшись в одеяло, смотрю на неё. А она снова долго молчит... Как же много у них с Джошем общих фишек.
— Как и все...

*****

Наша жизнь — один сплошной сборник сказок. Одну историю мы пишем сами, а другую приходится сочинять с кем-то. И стоит хорошо подумать перед тем, как давать перо в руки другому человеку. А вдруг он сожжёт все сказки? А вдруг он напишет о крови и предательстве? А вдруг поставит жирный прочерк на всех страницах?

Это был урок физики. Скучнейший из скучнейших. Брюнет, который обычно спит на уроках, сейчас без особого интереса смотрел на учителя, вальяжно облокотившись о спинку скамейки. На его лице было полное безразличие, а в глазах — какая-то насмешка. Впрочем, её я давно заметила в его взгляде. Его как будто забавляла эта жизнь, эти люди, эта земля. И в этом я ему завидовала.

— Ты подружилась со златовлаской? — неожиданно спросил Джош, хоть всю прошедшую половину лекции мы сидели молча.
Я оторвалась от книги и хмуро посмотрела на него. Сейчас насмешки не было. Сейчас передо мной был тот самый глухонемой мальчик с грустными глазами, которого я увидела сидящим на подоконнике в первый день моего пребывания здесь.
— Что, прости?
— Сначала он бьёт тебя, потом хватает тебя за талию, а потом вы мило беседуете на биологии. Я явно чего-то не понимаю в этой жизни. Ты уж объясни.

Я отвела взгляд и посмотрела на светлую макушку, которая, как и всегда, сильно выделялась на фоне тёмных голов. Он сидел у первых рядов и с искренним вниманием слушал каждое слово физика, а что-то даже записывал. Невозможно так быстро писать печатными буквами. Он пишет прописью. Он умеет писать. Помню, с каким скучающим выражением лица он отсиживал урок биологии, а теперь его было не узнать. Оно и понятно. Это же физика. И это же Ад. Он хочет узнать побольше о сфере, в которой он и так уже лучший. Его умение создавать всякие адские штуковины — не просто хобби. Смысл жизни.

— Я не имею с ним ничего общего.
— И не советую ничего иметь, — Джош покрутил карандаш в руках и отвёл от меня взгляд. С самого утра он вёл себя как-то подозрительно, словно скрывал что-то или хотел рассказать нечто важное, но просто не мог.
Я молча наблюдала за ним несколько секунд, пока парень отвлёкся на сухой диалог со своим другом. «Ты достал?» — спросил у Джоша парень с длинными волосами. «Пока нет», — сдержанно ответил ему тот. Пока не достал... Если бы речь была о сигаретах, они не стали бы говорить таким тихим подозрительным тоном. Речь о чём-то посерьёзнее.

— Почему не советуешь? — отвлекла его я, и брюнет нервно сжал губы и снова отвёл взгляд. Промолчал. — Ты что-то знаешь?
— Да, я что-то знаю, Ниа! — он ответил грубее и громче. — Просто поверь мне. К добру это не приведёт.
— Это похоже на ревность.

Он засмеялся.
Джош красиво смеялся. Впрочем, он многие вещи делал красиво: рисовал, грустил на подоконнике с сигаретой в руках, запускал руку в угольно-чёрные волосы, чуть прищуривал глаза, когда делал затяжки.

— Если бы я ревновал, он бы сейчас был не здесь.
Я опустила взгляд на его кулак и чертовски удивилась, когда увидела на костяшках еле зажившие раны, словно они были сделаны вчера вечером или даже позже. Невольно вспомнила руки Айдена. У него тоже разбитые кулаки, но давно уже зажившие. Не может же Джош быть таким же психом, как глава дикарей?

— Что бы ты сделал? — спрашиваю, но уже догадываюсь, что он ответит.
— Я... Я не знаю. Но я что-то придумаю, чтобы его выперли отсюда. В смысле, придумал бы, — он закатил глаза и что-то пробубнил себе под нос.
Джош казался мне другим. Тихим, творческим, милым и немного забавным. А сейчас мне казалось, что я сижу с человеком, который, присвоив себе что-то, был бы готов зубами вырвать глотку любому, кто позарится на его имущество. Возможно, в мире, в котором мы живём, это полезная черта характера. Возможно, я слишком наивно смотрю на вещи и людей.
Пора привыкать, Ниа.
Пора выживать.

— Эл сказала, тебе девятнадцать. Сколько лет ты уже здесь?
Он посмотрел на меня с непонятными эмоциями в глазах. Одно я поняла точно — ему не нравится эта тема и мой вопрос. Джош молчал. Секунда, три, пять. Смотрел и молчал.

— С пятнадцати, — ответил он, не изменив эмоций на лице. Я заметила, как дрогнул его кадык и напряглись жевалки. Плохая тема. Очень плохая тема.
— Когда мне было пятнадцать, мы с Энди брали кучу тряпок, связывали её и представляли, что это наш сын. Правда эта игра нравилась только мне... — я решила рассказать что-то о себе, чтобы как-то разрядить обстановку.
— Энди? — переспросил Джош, нахмурившись.
— Разве я тебе... н-не рассказывала? — я искренне сдерживала в себе желание округлить глаза, а когда парень отрицательно покачал головой, и вовсе потеряла контроль над чувствами. Твою ж мать, Ниа... Твою ж мать...

— Парня из G-27 тоже звали Энди, — подозревающим голосом напомнил он.
— Нет-нет, у меня была подруга. Андреа. Коротко — Энди, — снова соврала. Когда-то такое уже было.
— Да? И кто из вас был отцом?
— Что?.. — мысли смешались. Мне всё казалось, что он видит меня насквозь: мою ложь, моё прошлое, моё будущее...
— Ты сказала, что вы делали сына из тряпок. Кто из вас был его отцом? — он улыбнулся, и мне стало легче. Правда поверил или просто сделал вид?
— Чередовались, — я тоже улыбнулась, покачав головой.
Глупая-глупая Ниа. Твоя дырявая память загонит тебя в могилу.

*****

Многие вещи в мире до сих пор остаются для меня неразгаданными тайнами: кто создал вселенную, кто её разрушил, кому придётся это исправлять, почему в этом колледже есть кислород и как, чёрт возьми, Элисон всегда оказывается в столовой раньше нас. Её желудок — что-то внеземное. Если вы нигде не можете найти Эл, ищите на полу крошки от булочки и идите по ним.

Она сидела одна за большим столом в окружении десятка тарелок со странной белой кашей. Приятный запах создавал во рту сладковатый привкус, а улыбчивое выражение лица Элисон давало понять, что на вкус каша такая же, как и на запах. А может, она просто была рада нас видеть.

— Наконец-то. Вы чем там так долго занимались? — она хитро глянула на Джоша и следила за ним взглядом, пока он не сел за стол рядом со мной.
Настроение у него было неважное. Впрочем, как и весь сегодняшний день. Напряжённая атмосфера делала своё дело, связывая живот в прочный узел. Хотелось поговорить о чём-то бессмысленном, не нагружая мозг: ни мой, ни ребят.

Парень промолчал, и я последовала его примеру.
— Знаете, если бы я хотела попялиться на чьи-то недовольные рожи, я бы пошла к директору. Меня там «очень...»

Элисон не закончила фразу. Все её внимание резко переключилось на что-то за нашими спинами, и даже Джош отвлёкся от своих размышлений, чтобы проследить за её взглядом. Девушка хитро улыбнулась и, поднявшись с места, постучала каблуками или чем-то, отдалённо их напоминающим, в сторону выхода. Я ещё ни разу не видела, чтобы соседка надевала одно и то же по несколько раз подряд. Вечно на ней что-то новое, ещё более впечатляющее и... откровенное. Вся в чёрном, точно тьма, поднявшаяся из бездны, она подошла к толпе, показавшейся у дверей столовой.

— Сука... — выругался Джош и отвёл взгляд.

Это были дикари. В полном составе, полные энергии, но не с полными животами. Бросая голодные взгляды на столы, они вошли и уселись подальше от выхода. Параллельно нашему столу. Ад зашёл последним. Кажется, ему не сильно хотелось приходить сюда. Элисон подошла к нему, и они стукнулись кулаками в знак приветствия. Уму непостижимо... Помнится, в их первую встречу Элисон буквально лежала в нокауте из-за его глупых подозрений, а теперь они дружат? Элисон и Айден? Ну либо кто-то из них что-то задумал.

Учитывая высокий рост девушки и её каблуки, сейчас она была не ниже него. Они говорили о чём-то довольно долго, а потом разошлись каждый к своей компании. Элисон — к нам.

Мне словами не передать напряжение, которое повисло над нашим столом, когда Эл вернулась на своё место. Джош молчал, но я так и слышала гром от грозовых туч где-то над его головой. Он смотрел на неё в упор.

— Что? — спросила Элисон, недовольно пожала плечами, и только тогда парень отвёл взгляд.
А вот это уже точно была ревность.  Друзья так не реагируют.

Эти двадцать минут казались вечностью. Не из-за того, что еда быстро кончилась, и пустые тарелки нагнетали обстановку. Не из-за того, что в столовой стоял невыносимый гул, щекочущий нервы. И даже не из-за того, что кто-то забыл вовремя дать звонок на урок. Было невыносимо наблюдать за тем, как Джош уже сотый раз за прошедшее время посмотрел вправо, на стол, где расположились дикари. И я даже знаю, на кого конкретно он так ополчился.

Он злился. Это было видно по его сжатым губам, по его взгляду и пальцам, без конца стукающим по столу. Невозможно не заметить, как на тебя так пристально кто-то смотрит. Видимо, Ад специально не реагировал. Уж не поверю, что он был так сильно увлечён диалогом.

Джоша не успокаивала даже его гора друзей, постоянно здоровающихся с ним и зовущих за их столик.

— Ты в нём сейчас дыру сделаешь.
Элисон засмеялась.
— Не сделаешь, а просверлишь, Ниа. Не надо говорить такие двусмысленные фразы в моём присутствии.

Наконец Айдену это надоело. Он многозначительно закатил глаза и перевёл взгляд на Джоша. Немного помедлив, он руками показал ему жест в виде сердечка, а потом — крест и покачал головой, мол «извини, у нас с тобой ничего не выйдет».

Послышалось несколько громких смешков, а потом парочка перешёптываний, и вот уже какая-то часть учеников с улыбками смотрит на Джоша. Айдену-то терять нечего, а вот репутация моего соседа для него значит многое.

— Чёртов мудак... — прорычал Джош и поднялся со своего места, направляясь к дикарям.
Ад поступил так же, но перед этим показал какой-то жест своим людям. Наверное, чтобы не вмешивались. И кто его знает, чем бы всё это кончилось. Вот только в любой передряге найдётся кто-то, кто попытается остановить неминуемое. В этот раз этим «кем-то» была судьба.

В столовую ворвалась девушка с ребёнком на руках. Огненные волосы, подпрыгивающие в такт её быстрым нервным шагам, запутались и выглядели грязными. Миранда плакала. Нет, не плакала — рыдала. Её покрасневшее и опухшее от слёз лицо выражало такую панику, что даже мне передалась её часть. Сердце заколотилось. Всё словно утихло, и все обернулись в её сторону. Джош замер на месте, когда увидел её стремительно приближающийся силуэт, а Айден быстрым шагом пошёл ей навстречу.

Как только они столкнулись, Миранда потеряла контроль над своим телом. Её ноги подкосились, и если бы не Ад, она без сил рухнула бы на пол. Он мягко опустил её наземь и сел перед ней на корточки, успокаивающе положив руку на её плечо. Протирая колени о шершавые плитки пола, девушка судорожно пыталась что-то ему сказать, но говорила тихо, так что слышал только он.

Пара ребят из дикарей тут же подорвались с места. Они подбежали к ним помогли подняться и устоять на ногах. Кажется, всё дело бы в дочке Миранды. Она вцепилась в неё скрюченными от паники пальцами и постоянно поглядывала на ребёнка, говоря что-то главарю.

Когда девушку стали уводить, я встала с места и быстрыми шагами пошла за ними. Миранда успела стать дорогим мне человеком, и если ей нужна поддержка, хоть сейчас, хоть в четыре утра, я хочу быть рядом.

Айден заметил мои порывы. Он предостерегающе посмотрел на меня и еле заметно 
отрицательно качнул головой, мол «Не вмешивайся».

Всего через пару мгновений в помещении раздался мерзкий протяжный вой сирены. Это уж точно не было похоже на школьный звонок. Голос раздался буквально отовсюду: «Всех учителей просьба сейчас же собраться в холле. Повторяю...»

Ад ринулся вслед за своими ребятами, а Джош, услышав сирену, перевёл на меня выжидающий взгляд, словно хотел прямо сейчас сорваться с места и, как и всегда, сотворить беспредел или хотя бы узнать, что произошло. Не подходящее время. Но когда оно бывает подходящим?