Ненавижу смерть. Потому что в наше время человек может пережить всё, кроме неё.

© Оскар Уальд.

Я будто взяла в прокат нервную систему, за которую пришлось заплатить бешеные проценты. «Скоро вы увидитесь», — снова и снова повторялись слова эхом в моей черепной коробке.

Пещерные проходы проносятся возле меня со скоростью света. Я так быстро шла к выходу и так яростно пыталась предугадать план главаря дикарей, что дорога завела меня в тупик. Заблудилась...

Запах сырости немного успокаивал. Слышались жуткие капающие звуки, за которыми последовал приступ паники, бегающий по венам вместе с похолодевшей кровью.
Пинаю камни, тяжело вздыхаю и, обняв себя за плечи, плетусь обратно к пещере с дикарями-работниками. Холод пробирает до мурашек, а под звуки ритмичного кампания воды где-то недалеко от меня, мой желудок начинает подпевать. Каспер, наверное, уже давно приказал всем окружить лагерь. Поиски не заставят долго ждать.

То ли удача мне благоволила, то ли Небо сжалилось надо мной, но в поисках обратного пути я случайно нашла выход. Запах сырости стал еще острее. Тяжелые тучи упали на лагерь дикарей и пролили слёзы на их землю. Я сделала всего пару шагов на улицу, как тут же вернулась обратно. Нестерпимое жжение на коже вызвало приступ чесотки. Я ещё раз подставила руку под небесные слёзы и поняла, в чём было дело.

— Кислотный дождь, — говорит голос, и я понимаю, что он принадлежит не мне.
— Энди! — чуть ли не кричу любимое сердцу имя.
Я бегу к нему, не сдерживая ни улыбки, ни порыва эмоций. Прыгаю ему на шею и радостно душу со всей своей силы. Нам редко приходилось быть вдали друг от друга больше нескольких часов.
— Напугала же ты меня... — говорит он, не желая меня отпускать. Хоть он изо всех сил старается не показывать свою радость, я всё равно слышу волнение в его голосе.

Каждая клеточка тела празднует это радостное событие. Я снова не одна, я снова чувствую себя в безопасности. Вдыхая его запах, руками ощущая теплоту его кожи, я всё больше загораюсь желанием стоять так хотя бы вечность. Хотя бы две. Закрываю глаза, точно зная, что мне ничто не угрожает. Улыбаюсь, точно зная, что никто не посмеётся над выражением моего лица. Из памяти можно стереть всё, но только не его руки. И теперь я полностью забиваю свою карту памяти этим моментом, а всё остальное... Удалить, удалить, удалить.

— Химические выбросы, — пояснил Энди и наконец отпустил меня. — Ты была права. Где-то недалеко есть то ли база для выживших, то ли какая-то фабрика. Завтра выясним.
Кислотный дождь... Стоит дописать всего одно слово, и то, что раньше было визиткой к спасению, становится стихийным бедствием.
Парень был сам на себя не похож. Обычно Энди не верит во что-то, даже если носом ткнуть его в доказательства и железные аргументы. Он всегда стоит на своём, а сейчас он был готов отбросить свои принципы из-за сомнительного дождика.

— Мы не знаем, что нас там ждёт, — впервые я рассуждаю как он. — Нас двое, и мы без оружия.
— Увидев то, что здесь происходит, я не уверен, что отшельниками быть безопаснее. Нам нечего терять.
Нечего терять...А как же мы, Энди? Разве потеря друг друга не станет потерей? Разве наши души не стоят того, чтобы бороться?
— Как скажешь, — бурчу под нос, пытаясь закопать свои сомнения под толстым слоем доверия.

— И что же такого здесь происходит? — грубый мужской голос раздаётся за нашими спинами.
Четверо мужчин в грязных робах направляют в нашу сторону оружие и заставляют поднять руки.
Я ещё раз смотрю на тёмно-коричневые тучи, в спешке ползущие по небу в нашу сторону. Невольно вспоминаю слова Миранды, когда она, закрыв глаза, подняла лицо к небу и произнесла: «Непогода нас навестит». Они знали... Дикари знали, что это произойдёт. Ад знал, что нам некуда будет деться. И что если Энди придёт за мной, то тоже попадёт в эту ловушку.

Энди пытается с ними договорится: обещает припасы и наше молчание. Но дикарям безразлично. Они подчиняются своему королю и выполняют приказ. Заламывают нам руки за спины и разводят по разным сторонам.

Мистер Джеффри до Нового времени был астрономом. Вот же ирония... Даже после случившейся катастрофы он не перестал говорить о том, что он чувствовал, глядя на небо ночью. Обычно его покрывают странного цвета облака, так что не видно звёзд, о которых этот мужичок так хотел бы нам рассказать. Он говорил и о солнце, и о чёрных дырах. Говорил, что их можно было бы создать самому, имея какой-нибудь волшебный аппарат, уменьшающий предметы. Чёрная дыра может появиться, если абсолютно любой предмет, будь то планета, звезда, или росток картошки, уменьшить в миллиарды раз, но при этом сохранить массу этого предмета. Чёрная дыра — пустота. Ничто. Выходит, пустота рождается из материального? Забавно, ведь это относится не только к астрономии. Пустота рождается из материального... Был человек в твоей жизни, ушёл и оставил тебе пустоту в сердце. Вот тебе и чёрная дыра.

«Кто он такой? Брат? Твой парень?» — всплыли слова у меня в голове. Если бы я предложила Энди нечто подобное, он бы сильно разозлился и сказал, что я в очередной раз забиваю голову не тем, чем нужно. Он-то думает о выживании, о нашем будущем, которое не наше. Нашей общей жизни, где мы даже не будем вместе.

Многие вещи мистер Джеффри рассказывал только Энди, а меня молча выводил из комнаты, бросив сухое «помоги тёте Лесли на кухне». Такими вещами и были разговоры об алкоголе, сексе, приборах, девчонках и странных жидкостях, которые нужно вкалывать в вены, чтобы те помогли «расслабиться». Немногое из этого Энди всё-таки мне рассказал.

Теперь, когда нас держат взаперти в разных сторонах пещеры, я бы всё отдала, лишь бы снова оказаться дома. Лишь бы он рассказал мне очередную историю, которую я слышала уже тысячи раз. Я бы отдала всё, что у меня есть, лишь бы увидеть его улыбку и тот взгляд, которым он раньше на меня смотрел. Но он изменился. Это больше не Энди. Удовольствие — временно, последствия — вечны. Или коротко о том, как Ниана Твайстер влюбилась в друга детства.

Я пялюсь в пустоту, борясь со своими демонами, которые рогами прокалывают мне глаза, не давая увидеть больше... Больше, чем могу. Пытаюсь достичь гармонии с самой собой, разговаривая со своим богом. Не с тем, в которого запретили верить. Не с тем, который позволил своему царству уничтожить наше.

Ближе к ночи меня вывели на улицу. Связав за спиной руки, завели в домик без окон, сделанный из металла и палок. Сейчас сложно найти хорошую древесину. Повезет, если попадётся не слишком прогнившее дерево, проеденное жуками.

«Утром будет суд,» — прогремел голос Каспера. Когда он ушёл, мне удалось подставить под стену деревянный стол и заглянуть в щель почти у самого потолка. Дикари выносили на улицу припасы, которые пришлось прятать от кислотного дождя. В этой суете я смогла разглядеть знакомый силуэт. В дом, в точности повторяющий тот, в котором я находилась, заводили Энди. Еле сдержав желание позвать его, я судорожно стала искать способы освободить руки. Всё, что было в этом доме: старая постель с лёгким одеялом, пустая тумба, стол и мигающая лампа, наводящая больше жути, чем если бы комната погрузилась во мрак.

Не найдя ничего полезного, я легла на кровать. Внезапно подступила жуткая усталость, и я попыталась уснуть.
Снились кошмары... Миранда, Айден, Каспер, бои, кровь и пламя... Я слышу грохот и не обращаю на него внимание, посчитав это очередным ударом кулака о чью-то челюсть в моём сне. Раздаётся второй грохот, и я понимаю, что это ничерта не кулак, ничерта не челюсть и ничерта не сон.

Я подрываюсь с кровати. От нового грохота где-то на улице моя лампа падает с тумбы, разбивается на осколки, и меня обволакивает темнота, которую лишь в некоторых местах разрезает свет от щелей в стене. За дверью крики людей. Они не похожи на те, что звучали во время поединков. Эти крики были болезненные. Колющие сердце. Пол под ногами дрожит как во время землетрясения. Неистовый ужас накрывает с головой.

— Я здесь! Помогите мне! — кричу что есть мочи, плечом толкаю дверь. — Кто-нибуь!
Дверь внезапно открывается, я падаю на землю. Кожу руки неприятно разъедает влага от земли, пропитанной кислотным дождём. В ушах гул, грохоты продолжают раздаваться отовсюду. Меня кто-то поднимает с земли, я чувствую, что веревка больше не сковывает руки.

— Что происходит? — кричу я и ловлю случайно пробегающего человека.
— Небесные... Небесные... — бормочет парнишка, поглядывая в сторону клетки, где вчера проводились бои.

Между нами и клеткой — высокая стена. Я не вижу, что за ней происходит, но судя по страшным звукам — ничего хорошего. На небе с той стороны виднеются чёрные пятна. Затем слышится рев двигателя, и прямо над нашими головами пролетает нечто... Огромная железная машина, в которой поместилось бы несколько человек. В воздухе она держалась за счёт четырёх горизонтальных пропеллеров, прикрепленных по бокам от корпуса.

— Земля всемогущая... — разинув рот, смотрю на машину, затем на ещё одну. С десяток подобных механизмов появляются один за другим.

В лагере раздаются взрывы, и огненная смерть настигает сначала один, затем другой дом. Я не думаю. Просто срываюсь с места и бегу в дом, в который заводили Энди. Никаких сомнений. Ни капли. Даже если этот чёртов дом взорвётся с нами обоими, я не остановлюсь.
И всё-таки взрывается... Не дом, а земля в пяти метрах от меня. Громкий звук полностью оглушает, и я отлетаю в сторону, сильно ударившись головой о землю. Гудки... Если имя дьявола принято заменять словом «небо», то сейчас небеса знатно надо мной посмеялись.

Я закрываю глаза лишь на секунду, и, открыв их снова, понимаю, что оказалась совсем не в том месте, где была до этого. Каспер, покрепче ухватив меня за обессиленные руки, тащит по сырой земле, стараясь огибать лужи — остатки кислотного дождя. «Что ни срачка, то болячка,» — как сказала бы миссис Джеффри. «Беда не приходит одна,» — подтвердил бы дядя Маркус. А я бы сейчас заорала во всю глотку: «Да пошло ты к чёрту, небо».

Вырываюсь из рук Каспера, падаю на землю и в тот же момент поднимаюсь. Срываюсь на бег, игнорируя предупреждающие крики чернокожего мужчины. Бегу, точно зная, куда. Точно зная, к кому. Вижу его домик вдалеке. Вижу, что дверь там не заперта, но мысленно надеюсь, что Энди ещё внутри. Что жив. Что ждёт. Бегу и всем алфавитом проклинаю свои надежды. Над домом пролетает «Нечто». Над домом пролетает снаряд.
Взрыв....

... «Непогода нас навестит»... «Кто он такой? Твой парень?»... «Меньше спишь — больше хочешь есть»... «Эй, всё хорошо?»... «Ты нашёл людей?»... «Пустующий лагерь»... «Мы идём не к людям, а к запасам»... «Эй, всё хорошо?»... «К запасам»... «Сквозь огонь к воздуху»... «Всё хорошо?»...

Слова... Так мало я сказала, так много услышала.
Слова... Он говорил, что никогда не бросит меня. Что если мы умрём, то только вместе на берегу озера, окружённого деревьями.
Слова, слова... Он говорил, что нельзя любить то, что тебя разрушает.
Слова... Слова... Он говорил, что нельзя любить его.

Я закрываю глаза. Ничего не слышу. Закрываю уши. Ничего не вижу. Моя кровь прекращает поездку по моему телу. Мои глаза прекращают поглощать вранье. Я не могу дышать. Иронично. Я не могу встать. Тело не слушает. Я кричу и плачу. Я реву и ору. Моя глотка разрывается от боли, а уши закладывает от головокружения. Я вижу огонь, медленно разъедающий это проклятое место, и чувствую грубые прикосновения. Каспер пытается успокоить меня, не в силах успокоиться самому.

Энди... Я так сильно тебя ненавижу. Я так сильно тебя люблю. Твои ли карие глаза мне во снах снились? Только твои. Твой ли голос будил меня, когда я, опьянённая тобой же, в капкан лезла? Только твой.

Сквозь гул собственной обречённости и бессилия, я слышу тонкие нотки чужой печали. Слышу, как плачет ребёнок, и не понимаю, сон ли это. Каспер начинает оборачиваться по сторонам, и я понимаю, что это точно не сон. Кому-то плохо. Кто-то ещё жив. Конечности еле слушаются, но я поднимаюсь на ноги и снова бегу. Когда-то я считала, что, если много бегать, воздух на земле быстрее закончится. Теперь, когда всё горит в огне, необходимость воздуха стоит на самом последнем месте. Я бегу на голос, игнорируя протесты Каспера. Бегу и по пути стираю слезы с лица рукавами кофты. Если не спасла ни себя, ни Энди, то спасу хотя бы того, кто ещё не хочет умереть.

Плач доносится из дома, заваленного обломками. Крыша смешалась с потолком. Внутри сидит чернокожий мальчик в растянутой коричнево-грязной футболке. Он очень худой и низкий.

— Не бойся... Я помогу тебе, — говорит человек, который даже себе помочь не может. — Где твоя мама? — спрашиваю и вижу, как мальчик переводит взгляд куда-то в сторону. Там же вижу тело.

Мальчик плачет и идёт ко мне без лишних уговоров. Его босые ноги меня напрягают. Если он сделает хоть шаг по пропитанной кислотным дождём земле, то его ноги покроются ожогами. Недолго думая, беру его на руки и быстрыми шагами возвращаюсь к Касперу. Мальчик прижимается ко мне, и я уже почти не чувствую собственной боли на фоне такой большой ответственности, как чужая жизнь. Взрывы не прекращаются. Машины летят к клетке. Какие-то из них улетают, какие-то — зависают в воздухе и не шевелятся.

— Где все? — спрашиваю у мужчины, когда он берёт ребёнка себе на руки.
— В убежище под Косой пещерой.
— Кто ещё не спасся? — говорю это и искренне надеюсь не услышать имя Миранды.
— Человек пятнадцать. И Ад.
Он назвал его имя отдельно. Как будто все те люди чем-то хуже него. Впрочем, наверное, я просто не понимаю того, какое горе для людей — потерять лидера.
— Я постараюсь кого-то ещё найти.
— Поздно! Нужно бежать! — чуть ли не кричит Каспер, стараясь говорить громче, чем взрывы, но я его уже не слышу. Мне нечего терять. Но если он всё же спасся?
Мужчина махнул на меня рукой и побежал к пещере, крепко держа на руках мальчика, который молча потянул ко мне руку, прощаясь. Прощай... Увидимся на той стороне.

Оббежав чуть ли не с десяток домов и найдя несколько трупов, я решилась пойти туда, где минут пятнадцать назад утихли крики. Над клеткой уже не парили странные механизмы. Они давно улетели, оставив в покое и людей, и их разрушенное убежище.

Кажется, во мне больше не осталось слёз. Я высушена. Выкачана. Мне остаётся только ждать, когда утихнет новая «гроза», чтобы продолжить искать его... Искать, пока не Сотрутся ноги.

Я иду к проклятой стене и слышу громкий взрыв. Один, потом ещё один и ещё... Слышу крик, и прячусь в тени ржавого гаража. На вытоптанной дороге происходит что-то, что мне сложно объяснить. Я вижу светловолосую девушку, лежащую на земле и отчаянно пытающуюся уползти от машины, зависшей в воздухе в паре метров от неё. Голые плечи девушки измазаны кровью и грязью. Она болезненно стонет, хрипит, но продолжает ползти до тех пор, пока громадина за ней наблюдает. Внезапно машина издаёт противный писк, и девушка перестаёт двигаться. Будто уснула. А громадина улетает...

Минута, две, три... Я жду, пока всё утихнет, чтобы подбежать к полуживому или неживому телу. Я не понимаю, что я только что увидела.

Тучи всё дальше от лагеря, но над домом дикарей нависла угроза пострашнее. Каспер сказал, что это Небесные. Откуда у них такие технологии? Они работают на базы для выживших? Чего они хотят от отшельников?

В голове слишком много вопросов, но они испаряются, как только я слышу очередной взрыв где-то недалеко от себя. Вжимаюсь в стену так, что могу наблюдать только за небольшим участком дороги. На землю падает парень, будто что-то его отбросило. Я вижу светлые волосы, вижу чёрную повязку на лице, и сразу понимаю, кто это. Он весь в грязи и крови, как и погибшая девушка. Его лицо и руки в ранах. Айден из последних сил приподнимается на четвереньки, снимает повязку с лица и кашляет тёмной кровью. Я выглядываю из-за гаража и вижу ещё одну железную летающую машину, преследующую главу дикарей.

Сюрпризы на сегодня не кончаются. Сумасшедший день. Сумасшедшее место. Я в жизни не видела столько крови и страданий, как за этот вечер. Пару часов назад уста этого парня бросали в меня колкости и приказы, а теперь с этих же уст хлестала кровь. Пару часов назад мои руки крепко сжимали нож, а теперь дрожали, как и всё тел — от холода и страха.

Громадина приближается, Айден вновь падает на землю и перекатывается на спину, резко выхватив из чехла на ремне какое-то огнестрельное оружие. Мистер Джеффри показывал нам старенький пистолет, давно вышедший из строя, но штуковина, которую держал Ад, была совсем на него не похожа.

Парень нажимает на курок, и из дула огнестрельного вылетает снаряд с ярким голубым свечением. Он попадает ровно в один из пропеллеров, и машина, резко изменив свой маршрут, врезается в стену и взрывается прямо на месте, заваливая дорогу своими железными ошмётками.

От взрыва заложило уши. Всё перед глазами поплыло и позеленело, меня будто бы стало тошнить, но этот эффект прошёл быстро. Ад тяжело дышит, обессиленно опускает руки, отдав всё своё тело усталости. Он больше не борется. Не встаёт. Положив оружие рядом с собой, закрывает глаза и, наверное, собирается позволить сознаю его покинуть.

Геройство не было частью моего характера. Но сейчас мною двигала боль. Выглядываю из своего укрытия и, убедившись, что рядом нет очередного гибрида кастрюли и вертолёта, выбегаю на дорогу и сажусь рядом с парнем. Он дышит. Даже слишком часто. Я трясу его за плечо и представляю, какая у него будет психологическая травма, когда первое, что он увидит после борьбы с летающим роботом, будет моё лицо.
— Нет-нет, тактика «сделай дело — сдыхай смело» тут не работает. Поднимайтесь.

Парень нервно дёрнулся и машинально протянул руку, чтобы ударить меня, но я успела увернуться. Он приподнялся и резко наставил на меня оружие. Наверное, не меня он ожидал встретить, но даже не подумал убрать пушку, когда распознал моё лицо. В его глазах — нескрываемый гнев. Если бы люди могли убивать взглядом, то сейчас бы я лежала в луже своей крови, но и тогда бы Ад не стал оставлять меня в покое.

— Ты... — процедил он сквозь зубы, будто назови он моё имя, его бы вырвало. — Это всё из-за тебя... Это ты во всём виновата... — он говорит тихо, чуть ли не шепчет. Крепче сжимает пушку, а мне остаётся только ловить своё сердце, трусливо выпрыгивающее из груди.
— Послушайте, я...
— Закрой рот! — кричит он и нажимает на курок.
Я успеваю лишь зажмуриться и отвернуть голову, будто это меня бы спасло. Слышится щелчок, а потом не слышится ничего...
— Чёрт... — ругнулся парень и нажал на курок снова, но, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Закончились патроны.

Он выбрасывает оружие и поднимается, а я следую его примеру. Вокруг нас — ни души, если не считать полуживую или неживую девушку в метрах пятнадцати от нас.

Я отступаю назад, когда вижу рывок Айдена. Он хотел было накинуться на меня и задушить голыми руками, но стоило ему сделать шаг, как он тут же остановился и схватился рукой за колено. Не время было выяснять отношения, но для парня почему-то было очень важно убить меня именно сейчас.

— Удача сегодня на твоей стороне, да, тварь?
Ад поднял на меня такой взгляд, каким никто никогда на меня не смотрел. Мурашки пробежали по коже, и всё, что когда-либо во мне было, стало под сомнение. А действительно ли во мне что-то было, раз я за один день умудрилась заслужить такую ненависть к себе? Второй же голос вторил: «Хватит ныть. Нельзя нравиться всем сразу. Хватит быть жалкой». И я безропотно ему поверила. Так, на место страху встала злость.

— О да, у меня поистине удачливый день, — повышаю голос и развожу руки в стороны. — Я напоролась на кучу психопатов, которые видят спасение в смерти, потом лидер этих же психопатов хочет расплавить мне руку, а потом я теряю самого дорогого мне человека. Блеск! Вот же удача, да? Теперь меня ещё и убить хотят.

— Хорошая попытка, — он тоже повышает голос и, став в полный рост, сильно сжимает кулаки. — Вот только не надо строить из себя жертву, Твистер! Спустя пару часов твоего прихода, на нас «внезапно» нападает армия гигантских, мать его, квадрокоптеров. И ты правда думаешь, я поверю, что ты такая вся из себя невинная? Подойди ближе, гнида, я засуну тебе в задницу все твои...
— Да помолчите Вы! — напоминаю себе гремучую змею. — Нас сейчас из-за Вас прикончат. И я Твайстер!

Айден делает удивлённое лицо и оглядывается по сторонам.
— Чем же тебя ударить... Ты даже сейчас строишь из себя непонятно что.
— Можете мне не верить, но сегодня я тоже потеряла... — делаю паузу. -...друга. Наверное, потеряла. Будь я шпионом, разве я стала бы рисковать его жизнью? Или своей?
— Да вы только на это и запрограммированы, — сильно хмурится, но, кажется, уже не видит смысла в этом разговоре. Парень, похрамывая, идёт в сторону лежащей на дороге девушки. — Вы безвольные роботы, которые только и могут играть невинными жизнями. Вы пусты, как и ваши ценности, идолы и правители. Безропотное подчинение. Оно и к лучшему, что твой дружок подох. Может, научишься ценить то, что реально важно.

Во мне разгорается гнев. Пожирая все остатки здравомыслия и терпения, он вырывается наружу сильным напором. Никогда так сильно меня не раздражал человек. Никогда так сильно мне не хотелось кого-то убить. Много ли во мне осталось человеческого? Много ли осталось до того, как я стану дикарём?
— Верните свои слова назад! — это уже кричу. Мои пальцы загибаются в кулаки, моё лицо искажается от злобы. Подбегаю к нему, преграждая дорогу. Уже даже не боюсь смотреть ему в глаза.
— Или что? — вызывающе изгибает бровь. — Ты уже отняла всё, что у меня было. Что ещё ты можешь сделать?
Он хватает меня за ворот кофты и резко тянет на себя, сокращая всё допустимое и недопустимое расстояние между нами.

Теперь я полностью ощутила на себе всё превосходство его роста, когда мне, глядя снизу-вверх на человека, искренне желающего моей смерти, чуть ли не удалось сжаться до размеров букашки. Он молча ждал от меня ответа, крепко сжимая в кулаке мою кофту и не позволяя даже думать о том, чтобы посмотреть куда-то в сторону. Вблизи его глаза казались темнее. Поперёк ровного носа красовался небольшой порез. На его лице грязь, а чёлка испачкана чьей-то кровью. Губы плотно сжаты, а взгляд изучает радужку моего глаза, точно сканер, который вот-вот запищит и загорится красным светом, так и крича: «Голубоглазая. Убить». На его руках тоже кровь, и я сильно сомневаюсь, что она его.

Не в силах больше смотреть ему в глаза, опускаю взгляд, нервно сглотнув и признав поражение. Злости как не бывало. Остался страх и мерзкое чувство где-то внутри. Меня будто выжали, срезали кожицу и выкинули. Энди часто делал так, что я чувствовала себя виноватой. Для этого ему нужно было провести длинную лекцию, а вот Аду хватило одного взгляда. Это и пугало.

— Смотри-ка, сразу поникла, — издевательски подметил он и отпустил мою кофту. — Может, ты и правда не шпионка. Их хотя бы учат сопротивляться. Твоя же защита — жалкий вид. Но, надо признать, действует. Тебя и правда даже трогать не хочется.
Он толкает меня в плечо, чтобы я ушла с его пути, и подходит к несчастной девушке. Сев на корточки, он внимательно осматривает её тело и маленькую иголочку, торчащую из её спины.

— Не воспринимай за комплимент. Я сказал, что ты жалкая, а не особенная.

Отвращение к этому человеку становится всё больше. Всё же, мне кажется, что в моей не очень терпеливой душе осталась хоть капля гордости. Я хочу знать, что случилось с девушкой. Я хочу знать, как Ад собирается ей помочь. Я хочу знать, что будет дальше. Но я не хочу находиться рядом с дикарём ни секунды.
Разворачиваюсь и ухожу. Так, словно это Я поставила точку. Словно это МНЕ поручено спасать мир, наплевав на спасение себя самой.

— Иди сюда, — вдруг раздаётся за моей спиной. С одной стороны, радуюсь, что всё-таки мне удастся что-то понять, но с другой — хочется закатить глаза от возмущения.
— Да пошли Вы! — вырывается у меня, и я оборачиваюсь, успев увидеть хорошо скрываемое удивление на его лице.
— Пойду. По твою душу. Если ты сейчас же не поможешь мне.
Возмущение сменяется удивлением. Я всё же подхожу к нему и, скрестив руки на груди, деловито поднимаю подбородок.

— Извинитесь за свои слова, — мой голос уверенный и строгий. На какое-то время даже я начинаю себе верить.
Айден вздыхает и закатывает глаза.
— Мне жаль... — он делает паузу, словно собирается сказать что-то ещё. — ...если ты считаешь, что заслуживаешь извинений. А теперь достань свои мозги из задницы, Твистер, и делай то, что я говорю.
— Я Твайстер!
— А я мистер-мне-плевать. Мы закончили?

Парень аккуратно берёт ткань футболки девушки и разрывает её возле иголки.
— Я не думаю, что... она будет рада этому, когда очнётся.
— Мне показалось, или ты только что обвинила меня в домогательстве к трупу?
— Может, она жива.
На мои слова Ад только опечаленно вздохнул.
— Живых они куда-то забирают. А вот за ней не вернулись.

Парень достаёт из кармана железный позолоченный предмет, покрытый зелёными микросхемами, как на окуляре. Абсолютно гладкая поверхность вызывает сомнение.
— Я нажимаю на кнопку — ты достаёшь дротик. Тебя не убьёт, пока я держу это, — расставил он точки над «i». — Давай.

Не думая, беру иглу голыми руками и аккуратно вытаскиваю из тела девушки. Как только острие показывается на поверхности, кожа на спине блондинки начинает приобретать странный рисунок, словно кто-то изобразил молнию синим цветом. В это время Айден как-то странно на меня смотрит. Несколько раз перевожу взгляд то на него, то на иглу, не понимая, в чём дело.

— Только не говорите, что Вы меня опять обманули.
Парень снова сжимает уголки губ, сдерживая улыбку, и молча забирает у меня иголку.
— Это никакая не кнопка, да? — указываю на гладкий предмет в его руках.
— Это просто зажигалка.
— Уму непостижимо! — поднимаюсь и развожу руки в стороны. — Эта штука могла убить меня, а Вы просто достали зажигалку? Да что с Вами не так?

Блондин молчит, внимательно рассматривает дротик, затем заворачивает в платок и прячет в карман.
— И ради чего стоило рисковать моей жизнью?
А он молчит. Молчит и бесит меня. Сначала рассуждает о том, какие Небесные сволочи, раз играют невинными жизнями, а потом сам начинает играть моей ради сувенира.

Обычно, когда вокруг что-то происходит, время бежит быстрее. Сейчас же вокруг происходила необъятная туча всякой всячины, но время будто продолжало стоять на месте. Я не знаю, сколько прошло минут, часов, дней... Много. Очень много. Но вместе с тем ничтожно мало.

Айден шёл медленно, похрамывая и иногда останавливаясь то ли для передышки, то ли для того, чтобы осмотреться. Я же шла за ним хвостиком и искренне надеялась, что он ведёт нас в нужную сторону. Метров сто назад я предупредила, что Каспер и остальные выжившие скрылись в бункере под пещерой, но глава дикарей не ответил мне ни взглядом, ни словами. Наверное, не поверил.

— Сколько человек не вернулось? — наконец спросил он спустя долгое время.
— Шестнадцать, включая Вас.
— Он сказал, кто?
Возможно, он задал этот вопрос, потому что не хотел услышать в ответе какое-то конкретное имя. Возможно, ему тоже кто-то был дорог...

Я всеми силами отгоняю мысли об Энди. Энди... Самый ужасный способ перестать о чём-то думать — стараться об этом не думать. И в этой игре я проигрываю. Мои слёзы останавливает только присутствие мерзкого мне человека.

Парень сворачивает в небольшой проход, заканчивающийся тупиком. Здесь большие железные ворота, будто приросшие к земле. Их уже ничем не открыть — время сильнее любой материи.

— Железяка приближается. Зачем мы сюда пришли? — я нервно оборачиваюсь, когда слышу мерзкий звук где-то в небе. Так шумят пропеллеры.
— Квадрокоптер, — поправляет меня он, задумчиво глядя в сторону, откуда мы зашли. — Знаешь, в чём их слабость и наше превосходство?
Он подходит ко мне чуть ближе. На расстоянии вытянутой руки с ним общаться не очень приятно. Не очень безопасно...
— Реагируют только на движение? — предположила я, а он перевёл на меня взгляд.
— Они запрограммированы только на одну цель, — медленно и чётко произносит он, давая время обдумать каждое его слово. — Находят человека — усыпляют его, забирают и возвращаются на свою базу. И больше не прилетают. Из них здесь остался только один, — внимательно смотрит мне в глаза, ожидая моей реакции.

На заднем плане моих мыслей усиливается шум двигателя железяки. Она всё ближе... И теперь я понимаю, зачем мы зашли в этот переулок. Мы ходили кругами специально, чтобы наткнуться на железяку. Айдену выгоднее пожертвовать незнакомкой — мной, — чем знать, что летающий монстр не успокоится, пока не заберёт одного из его людей. Квадрокоптер только один. И заберёт он только одного из нас.

Моё лицо искажается от палитры эмоций. От злости до ужаса. Мерзавец так спокойно смотрит мне в глаза, будто это не он сейчас собирался отдать меня на растерзание летающей кастрюле. Будто не он хочет пожертвовать мной ради спасения своих людей или своей шкуры.

Я сглатываю и срываюсь с места. Но не успеваю сорваться на бег. В моё запястье цепкой хваткой впивается его рука. Он хватает меня за горло и со всей силы ударяет головой о стену за моей спиной. В миг всё вокруг теряет краски. Я даже не чувствую боли, когда падаю на землю. Он швырнул меня в сторону, как мокрую облезлую собаку, которая никак не хочет утопиться.

— Не шпионка, говоришь? — громко спрашивает он, пытаясь перекричать гул от пропеллеров приближающейся железной громадины.
Хватает меня за локоть и грубо поднимает с земли. Всё перед глазами двоится от удара головой, меня подташнивает. Привкус крови на губах вызывает мерзкое желание выплюнуть разом все органы, чтобы ничто внутри не могло больше раниться.
— Докажешь? — рычит чуть ли не на ухо и со всей своей силы вновь толкает меня в спину, выкидывая на дорогу на растерзание бездушной машине.

На какое-то время я перестаю понимать, что происходит. Где я? Как выбраться? Еле нахожу в себе силы посмотреть на приближающуюся смерть. Она совсем не такая, как её описывают — чёрный плащ на костях и коса. Она железная. Огромная. С четырьмя пропеллерами...
Ползу назад. Железяка уже давно заметила меня — она медленно приближается, словно дразнит. Изучает.

Когда я уже теряю последнюю надежду, что-то внезапно происходит. Железяка останавливается и, потеряв во мне интерес, угрожающе поворачивается в сторону, откуда меня вышвырнуло. Громадина замечает Айдена и, забыв про меня, движется к нему. Это не оставляет ему сомнений. Теперь парень уверен, что я — шпионка, а эта железная штуковина — моя прирученная псина.

Парень качнул головой, ухмыльнувшись без улыбки. Он посмотрел в мою сторону так, будто я отняла у него всё, чем он дорожил. Именно так он и думал.
— Твоя взяла, сучка, — безэмоционально, холодно. — На твоём надгробии напишут, что ты была хорошей актрисой. Надеюсь, оно того стоило.
Громадина приближается к нему, а парню остаётся только пятиться назад. Бессмысленно — ещё пара шагов, и он спиной упрётся в железные ворота.
— Молись, чтобы мы больше не встретились, — сказал он напоследок.
Ад согнулся пополам, будто только что ему в живот вкололи что-то ядовитое. Он сильно закашлял, кровь хлынула большим потоком, стекая с губ и носа. Видимо, эта машина умела не только взрывать.

Я пытаюсь подняться, но каждая попытка — провал. Потому я ползу. Айдена на пару секунд окружают голубые искры, словно его только что ударили разрядом тока. Он вскрикивает и падает без признаков жизни.

Громадина снова оборачивается в мою сторону. Страх заполняет каждую клеточку тела, но надолго ли. Ползу и стону от боли... Последнее, что я увидела перед полной тьмой, были... Голубые искры.