Отец говорил, нас пасут, как скот, а мне в то время хотелось просто спрятаться с книжкой от этого мира и не слушать страшные слова, которые так часто звучали за ужином. Одиннадцатилетней девочке были непонятны взрослые разговоры. Откуда такая злость в голосе отца? Почему мама всегда так печальна и часто плачет по вечерам, уткнувшись в вязание и думая, что её никто не видит? Это спустя годы я начала понимать, что в доме всегда витало ощущение задушенных надежд и стремлений, приправленное терпким разочарованием в жизни.

Когда мне исполнилось четырнадцать, тётя Хелен усадила меня за стол.
— Сейчас я тебе объясню, как устроен наш мир.
— Я всё знаю, — покосилась на недочитанную книжку, заложенную проездным билетом на самом интересном месте. Эти взрослые разговоры казались такими скучными и бесполезными, что на них мне было попросту жаль времени. Достаточно учебников по истории, которые отец упрямо называл выдуманными элитой сказками без единого слова правды.
— Что бы ни говорил твой чокнутый папаня, существуют правила, которых надо придерживаться, если ты хочешь дожить до старости, — тётя поставила передо мной сахарницу и солонку. — Это, — она открыла сахарницу, — класс А, а это, соответственно, — тётя прикоснулась к солонке.
— Мы, — поморщилась от неприятной аналогии.
— Понятно, что сладкое привлекает многих, но сколько блюд можно приготовить с сахаром?
Пришлось перечислять выпечку, десерты и прочие вкусности.
— Смогла бы ты питаться всем этим на завтрак, обед и ужин каждый день?
Я призадумалась, представляя себе такую райскую жизнь, но ответить она мне не дала, продолжая свой странный разговор.
— А в какие блюда мы добавляем соль?
— В основные?
— Да. С помощью соли мы готовим блюда, которые помогают нам жить. И пусть сама по себе соль и кажется невкусной и есть её ложкой нельзя, без неё нет полноценной жизни. Сладкие блюда — лишь дополнение, приятная изюминка, но не больше. Основу жизни составляет соль. Ты понимаешь меня, Соя?
Понимать не хотелось. Меня всё так же ждала неоконченная книжка, и ещё сильнее захотелось чего-нибудь сладенького.
— А почему нельзя взять соль и сахар, смешать их, добавив муки и воды, и испечь блины? Этакий союз, — было любопытно, что же на это ответит тётя.
— Чисто теоретически, это возможно, — не стала отпираться тётя Хелен и взяла зачем-то чашку с водой. — Но я покажу тебе, что будет в нашем мире, если кто-то решит это сделать.
Она щедро сыпанула в чашку соли, а затем несколько ложек сахара.
— Попробуй, — придвинула мне полученное содержимое.
— Что-то как-то не хочется.
— Пробуй-пробуй, — настаивала тётя, и я послушно сделала один глоток.
— Вкусно? — участливо поинтересовалась родственница, глядя на моё скривившееся лицо.
— Не очень, — хотелось срочно заесть осадок во рту.
— Думаешь, кто-то станет это пить?
— Вряд ли.
— А раз никто это пить не будет, — она встала из-за стола и, взяв чашку, подошла к раковине, — думаю, здесь этому самое место, — и сладко-солёная вода побежала в сточную трубу.
И на секунду я представила сотни людей — нас и элиту, которых спускают в сток.
— Куда отправятся те, кто захочет соединить сладкое и солёное, Соя?
Где заканчивалась труба? Был ли выход? Наверное, нет.
— В бездну, — тихо ответила я, и тётя удовлетворённо кивнула. Беседа посчиталась успешной, я — в меру напуганной. Ей не хотелось терять племянницу, а мне — провалиться в бездну. Не то, чтобы у меня когда-либо возникали мысли о революции, но в тот момент страхом запечатались последние сомнения.

***

Спустя буквально пару минут после того, как я перевернула табличку на двери магазина «Открыто», в помещение ворвалась взволнованная миссис Чо.
— Внеплановая проверка!
— Внеплановая?
— Да! Никто не знает, в чём причина, но в ближайшие дни Департамент будет проверять класс В. Приведи себя и дом в порядок. Я сбегаю и предупрежу соседей, а потом приду помочь, если нужно.
— Да у меня всё в порядке.
— Перестраховаться будет не лишним. Кто знает, что они ищут.
Действительно, кто знал, что ищет Департамент раньше положенного срока...

Каждое полугодие где-то в первых числах в магазин приходили жандарм и три человека из класса А. Это было стандартной процедурой: оценивался уровень моей жизни, задавались одни и те же вопросы. Даже длину волос измеряли, дабы пресечь любые (даже такие глупые) попытки нарушить закон. Мне приходилось на сутки закрывать магазин, потому что Департамент планомерно переворачивал мой дом вверх дном, а потом ещё несколько дней уходило на восстановление порядка. Но ведь буквально три месяца назад уже была проверка. Зачем проводить внеплановую?

Ко мне пришли в восемь утра.
— Ли Соя? — приветливо улыбнулась женщина с бейджиком работника Департамента. — Разрешите войти?
Конечно, я разрешила, куда ж денусь.
— Как вы поживаете? — пока она задавала стандартные вопросы, двое мужчин рассредоточились по магазину и принялись искать нарушения.
— Когда вы планируете обратиться к Программе брака?
— В ближайшем будущем, — не моргнув и глазом, соврала я.
— Можно конкретнее?
— Давно собираюсь, времени свободного нет, да и надо записываться в очередь... Но я обязательно обращусь к Программе.
— Вам ведь уже двадцать один. Пора задуматься об этом. Мысли о создании семьи помогают найти душевную гармонию, — сказала она, но я чётко услышала: «Мысли о семье перебивают мысли о восстании и революции».
— Да-да, конечно, — послушно закивала я.
— Возможно вы не слышали, но, согласно Положению №134 к Постановлению №358 с поправками от 13.04.356, — затараторила женщина, — представители класса В обязаны образовать новую ячейку общества не позднее двадцати двух лет.
— Что-то я не слышала о таком... — мурашки побежали по рукам.
— Одиночество порождает сомнения и праздность, а государству нужны сильные и трудолюбивые люди, уверенно глядящие в мирное будущее, — казалось, в женщине заложена какая-то идеологическая программа. Она так и сыпала заученными из законов фразами.
— Я запишу вас на Программу на... — проверяющая зашелестела бумагами.
— Я запишусь сама! — вылетело слишком громко, на что я получила укоризненный взгляд. — Извините.
— Понимаю, это очень ответственный шаг. Уверяю вас, Программа сделает вашу жизнь счастливее и гармоничнее, — и далось ей это слово «гармония». — У вас будет время морально подготовиться. О! Есть свободное окно в воскресенье в семь вечера! — и в пустой клеточке появилось моё имя.
— Но...
— Не забудьте взять с собой паспорт, — и снова эта натянутая милая улыбка.
На меня накатила такая безнадёжность и беспросветность, что пришлось сморгнуть, чтобы не выдать своих истинных чувств. Не хватало ещё расплакаться перед Департаментом.
Далее следовали вопросы на знание законов: знаю ли я, как устроен госаппарат, что разрешено классу В, а что запрещено. И тут внезапно:
— Не замечали ли вы в вашем районе подозрительных людей? Возможно, к вам обращались со странными просьбами или просили что-то кому-то передать, рассказать?
— Н-нет, не помню такого, — и без того холодные руки и вовсе окоченели.
— Молодой человек или группа молодых людей, — допытывалась женщина. — Возможно, не к вам, а к кому-то из ваших соседей приходили знакомые, которых вы никогда не видели? — предложила она анонимно пожаловаться.
— Я... я всегда в магазине и редко куда-то выхожу. Не особо общительная, знаете ли.
— Скромность и трудолюбие — добродетели, — женщина одобрительно похлопала меня по плечу. — Если вы заметите что-нибудь подозрительное...
— Тут же сообщу в Департамент.
— Мы вам доверяем.
К этому времени магазин уже стал напоминать кладбище сбросившихся с полок книг. Мужчины двинулись на второй этаж, мы последовали за ними. Каждый раз я немного волновалась о мамином вязанном покрывале и подушках на диване в маленьком зале. Такие яркие цвета не приветствовались у нас, но снова обошлось. Цепкий взгляд проверяющей зацепился за них, но тут же скользнул дальше, расценив это детской попыткой раскрасить свою жизнь.
При входе в спальню жандарм неловко закашлял.
— Не так давно я зафиксировал в вашем доме молодого человека, — смущённо произнёс он. А ведь я его и не узнала.
— Молодой человек? — и женщина уткнулась в свои бумаги. — Он не из Программы?
Если жандармерии было по сути всё равно, кто с кем спит, то Департамент контролировал, пытался во всяком случае контролировать.
У меня от волнения пересохло в горле.
— Не могли бы вы уточнить его контактные данные? Не думаю, что это разумно — встречаться с экземпляром, не одобренным Программой, — женщина презрительно поджала губы. — Надеюсь, вы осознаёте последствия неразрешённых связей? Насколько мне известно, ваш отец...
— Он здесь ни при чём.
— Позвольте мне закончить. Ваш отец осуждён за подстрекательство к бунту и участие в мятеже. Вы, хочется надеяться, унаследовали черты покорности и благоразумия своей матери. Я настоятельно рекомендую вам прибыть в это воскресенье в семь часов вечера в бюро.
Остаток дня прошёл скованно, с односложными ответами и перевёрнутыми вещами. Уборка предстояла быть долгой...

***

Как я не пыталась найти причину не идти в бюро — не смогла. Можно было сломать себе руку и вызвать скорую, тогда уж точно визит бы перенёсся, но я никогда не была такой отчаянной. Вплоть до середины воскресенья я восстанавливала порядок у себя, а потом ещё ходила помогать чете Чо. О том, что вечером мне предстоял поход в бюро и встреча с моим будущим, я умолчала, а то мистер и миссис Чо обязательно увяжутся следом, восторженно причитая, как же мне повезёт и какой счастливой я стану.
Я же была в ужасе. Волны паники окатывали с ног до головы. И в зеркале казалась себе ещё бледнее, чем есть на самом деле, и такая обречённость в глазах...
Магазин надо было закрыть пораньше. До бюро ехать чуть меньше часа.
— К сожалению, магазин закрывается, — обернулась на звон колокольчика и застыла.
Вошедших было двое: высокий с красными волосами и тот, что нагло дрых в моей постели не так давно. В этих комбинезонах защитного цвета они ничем не выделялись из миллионов представителей класса В.
— Собралась? — тот, которого в прошлый раз назвали Ченом, окинул меня оценивающим взглядом.
— Зачем вы...
— Стране нужны герои — так говорил мой старик, — пожал плечами великан.
— И выбор пал на тебя, — и Чен с самым серьёзным видом шагнул ко мне. — Ты же идёшь в бюро?
— И?
— Сделай кое-что, — коснулся моих холодных пальцев своей горячей рукой.
— Я не хочу, не хочу в это влезать, — сделала шаг назад.
— Возьми, — в ладонь скользнул согретый металл.
— Заберите! Я не хочу этим заниматься! — вытянула руку вперёд и увидела маленькую флешку на своей ладони.
— Твоя задача — вставить её в компьютер, за которым ты будешь сидеть, — стал успокаивающе объяснять красноволосый. — Остальное мы сделаем сами.
— Я не буду это делать, — сунула флешку в руку замешкавшемуся великану. — И если вы ещё раз придёте, позвоню в Департамент. Меня расспрашивали сегодня о вас.
— Но ты ведь ничего не сказала, — угрожающе прищурились чёрные глаза.
— В этот раз нет, но покрывать вас не стану. Я своей жизнью полностью довольна.
— Ты уже и так связана с нами, — сквозь зубы зло процедил Чен, — у нас нет времени с тобой препираться. Если нас раскроют, ты пойдёшь с нами.
— Но я же не...
— Ты знаешь, никто уточнять не будет. А раз мы всё равно в одной упряжке, прекрати капризничать, — он взял флешку и вновь протянул мне. — Сделай, как я сказал. Я сам не в восторге от того, что приходится просить помощи у безвольной девчонки, но в ближайшие дни никто из знакомых не воспользуется Программой. Нам повезло, что ты вдруг решила устроить свою личную жизнь, — с явным презрением закончил он.
— Это не я, Департамент...
— Мне плевать, — отрезал парень. — Флешку нужно вставить в крайнее правое гнездо.
— Досчитаешь до пяти и вытаскивай, — в голосе великана было больше миролюбия. — Потом сошлись на недомогание и уйди в туалет. Выброси её с какими-нибудь бумагами, и аккуратно, кругом камеры.
— Вы с ума сошли...
— Сделай это, и мы оставим тебя в покое, — обернулся у дверей Чен. — И ты сможешь и дальше жить этой «распрекрасной серой жизнью», пока мы её не разнесём на куски. И помни, мы все вместе на самом краю...
«Бездны», — закончила мысленно его фразу.
— Идём, Чанёль, толку смотреть на неё щенячьими глазами? Она либо сделает то, что нужно, либо сдаст нас. Разве ты морально не готов сгнить в тюрьме?
— Что-то не очень... — пробормотал великан, семеня за другом.
— А я говорю вам постоянно — свыкайтесь с той мыслью. И судя по тому, что мы стали в последнее время зависеть от капризных девиц, скоро мы там окажемся.
— Да не собиралась я вас сдавать! — не выдержала напряжения. — Просто и помогать вам не хочу.
— Это в последний раз, — сжалился надо мной Чанёль.
— Чей это последний раз? Мой? — тёплая флешка странно грела холодные пальцы.
— В твоих руках, возможно, наш последний раз, — тихо произнёс Чен, бросил на меня тяжёлый нечитаемый взгляд, и ребята вышли из магазина, звякнув дверным колокольчиком.
Осталась лишь растерянная я и загадочная флешка.
И страх.
Впрочем, когда я жила без него?..