Холодная каменная вентиляция вселяла ужас. Даже включенный на телефоне фонарик не помог. Хорошо, что вентиляцию продувают дезинфекцией, и здесь нет никаких насекомых, но оказаться внутри одной было так страшно, что мне захотелось плакать. Если бы на моём месте оказался кто-то из парней, то уж точно не сдрейфил и смело полез бы. Да даже сестра Чанёля, розоволосая Элен, узнав о том, что там Чен, кинулась бы спасать своего любимчика. А я... мне было так страшно: страшно ошибиться, поддаться глупому сердцу, которое упрямо толкало меня внутрь, в тёмную и холодную шахту, страшно остаться там, не найти ребят и не выбраться самой...

Я проползала ровно пять шагов, стучала вправо и влево и громко звала Чена. Снова ползла и снова повторяла ритуал. Пока не оказалась в тупике.
Плакала я первые минут десять, потом мозг стал привыкать к страху, и меня немного отпустило. Появилось невиданное упрямство.
— Я найду, я найду, — бормотала себе под нос и тут же громко звала: — Чен! Чен!
А тут тупик. Тридцать пять шагов назад я пропустила поворот нарочно, решив пойти по прямой. Я считала шаги и пыталась нарисовать в голове свой план.
Колени и локти затекали, но времени останавливаться не было. Быть похороненной здесь после взрыва мне хотелось меньше всего. И я задом поползла обратно, нашла пропущенный поворот и двинулась туда.
Стук, стук.
— Чен! Чен!
Стук, стук.
— Чен! Чен!

В носу защекотало от запаха горелой резины. Сначала накатила паника, что здание горит, и я ещё быстрее заработала сбитыми коленями, но, оказавшись перед вентиляционной дверцей, поняла, что доползла до какого-то технического
помещения. Толкнула её и вылезла, выпрямляя затёкшие кости. Это был узкий коридор, чушь шире моих плеч, в темноте уходящий право. Здесь не было окон и дверей. Зато вдоль стен от пола и до потолка вились змеи проводов.
Я посветила вперёд, покосилась на открытую вентиляционную шахту и решила немного пройти по коридору.
— Чен, — прозвучало неуверенно, потому что из-за проводов находиться здесь было ещё страшнее, чем в вентиляции.
Коридор раздвоился.
— Чен! — крикнула в оба конца.
Мне показалось, я услышала что-то справа.
— Чен! — кинулась туда. — Чен!
В лицо мне ударил луч света.
— Соя? Соя?! — из-за фонарика мне было не видно, но по голосу я узнала его. Впрочем, меня тут же сжали в объятиях.
— Соя... — Чен повторял моё имя, стискивая меня до хруста в рёбрах.
— Ты её сейчас раздавишь, — Минсок попытался нас разнять, но Чен лишь буркнул что-то угрожающее и не отпустил меня.
— Нам надо идти, там вентиляция, — пробубнила ему в шею, испытывая невероятное облегчение от того, что он просто жив. — Всё началось, всё началось!
— Что? — встрепенулся Чен.
— Сигнал дан, и твоя песня...
— Уже? Почему так рано?
— Я всё расскажу, но нам надо побыстрей выбираться отсюда. Сехун сказал, если правительство не найдёт способа прервать трансляцию, телебашню просто взорвут.
Эти слова всех и подстегнули. Чен пропустил меня вперёд, но руку не отпустил, продолжая крепко сжимать мои пальцы. Он был рядом, и это меня успокаивало. Казалось, я могу осмелиться на любое безумство, потому что он со мной, а значит, всё будет хорошо. Следом шли Минсок и Кай.
— Как ты догадалась пролезть по вентиляции? — недоумевал Кай. — И как не заблудилась? Мы проверяли их по пути, но большинство из них, согласно схеме, резко уходят вверх.
— Та, по которой ползла я, горизонтальная и выходит на лестничную площадку. Сейчас в здании никого нет, но, думаю, башня всё равно окружена.
— Ничего, будем решать проблемы по мере их поступления, — спокойно ответил Чен. — Дорогу назад запомнила? — он нагнулся и посветил фонариков в ту вентиляцию, из которой я пришла.
— Сорок семь шагов вправо, потом семнадцать налево, ещё семнадцать налево...
— Ладно-ладно, я понял, давайте выбираться, — Чен вручил мне большой фонарь. — Выведи нас отсюда.
— А то я в туалет хочу, — буркнул Кай.

Мы вылезли на освещённой лестничной площадке. В здании стояла тишина.
— Нас точно ждут, — тяжело вздохнул Минсок.
— Надо подняться на пару этажей и позвонить Сехуну, — достала из кармана телефон и передала Чену. — Он что-то говорил про прямую трансляцию.
О чём они говорили по телефону, я не знаю. Чен больше слушал и кивал, мрачнея на глазах.
— Что-то я не вижу радости, — Кай кивнул на Чена.
— Подожди, он сам всё расскажет, — Минсок подтянулся на высоком подоконнике и выглянул в окно. — А нас там реально все ждут. И судя по направленному на здание оружию, нас ждёт горячий приём.

От улицы нас отделяло только пустое фойе, в котором ещё совсем недавно суетились люди. Сквозь стеклянные двери мы видели окружение, жандармов, направленные на нас пистолеты.
— Я проверил, других выходов нет, — Кай вернулся после обхода. — Нам перекрыли всё, оставив только парадный вход.
— Если мы выйдем, то получим пулю, — тихо произнёс Минсок.
— Но ведь у нас нет оружия! Если мы выйдем и покажем им, что у нас нет оружия, — начала я, но Чен меня перебил.
— Нас всё равно посадят. И не мне тебе рассказывать, что в наших тюрьмах не кормят нахебников-заключённых.
— И что же нам делать?
Напряжение было практически осязаемым. И эта стеклянная дверь стала фактическим разделением, стеной между мирами: вот мы, а по ту сторону — они. Кто выйдет победителем?
Чен вдруг повернулся ко мне, мельком кивнул ребятам, и те немного отошли.
— Всё должно было быть не так, — парень склонил ко мне макушку, — совсем не так... Всё должно было быть правильно, — блеснули из-под чёлки чёрные блестящие глаза. — Мне бы прийти к тебе в магазин, представиться, признаться...
Его прервал металлический голос:
— Сдавайтесь, вы окружены! За нарушение границ государственной собственности, взлом и поднятие бунта в свободном и счастливом городе вы обвиняетесь в терроризме и будете честно и по закону осуждены!
— Честно и по закону, — фыркнул Минсок. — Они знают, что это?
— Не могу ждать! — Кай подхватил поднос с пирожками, повесил его себе на шею и направился к выходу. — Неужели они будут стрелять в безоружного?
— Кай, стой! Кай! — Чен дёрнулся за ним, но Минсок перехватил его, не дав выйти на свободное пространство. — Кай! Кай! — кричал он, пока автоматические дверцы открывались. — Ка-а-ай!
Я успела только охнуть.
Поднос накренился, и несколько пирожков упало на пол.
А потом упал и застреленный Кай.
Автоматические дверцы закрылись, так и не дождавшись, пока из здания выйдут.

Тут же зазвонил телефон.
— Какого чёрта?! Какого чёрта он сунулся к выходу? — закричал на том конце Чанёль. — Какого хрена?!
— Не ори! Не ори, а лучше придумай, что нам делать! — я видела, как дрожит рука Чена, держащая телефон. Мы все смотрели на распластанное на белом полу тело, под которым растекалось красное пятно.
— Подождите ещё пару секунд, мы почти подключились! Будет прямая трансляция на весь город!
— Я не могу ждать! Я должен проверить, может, он ещё жив!
В трубке послышалось копошение.
— Это я, Бэкхён! Мы близко! Как только подключаться к спутнику и настроят видео, я приду и осмотрю Кая!
— Поторопитесь, я вас прошу, поторопитесь!
Здание вздрогнуло. Видимо, взрыв прогремел не так уж и далеко. Звуконепроницаемые двери мешали нам узнать, как обстоят дела на улице.
— Наши в Департаменте! Мы почти у цели! — перехватил трубку Чанёль.
— Мы должны показать всем, в каком «честном» мире мы живём, — твёрдо ответил Чен, и мне не понравился его тяжёлый взгляд. — Все должны увидеть, как ведётся правосудие. Вы можете вывести мою прямую трансляцию на экраны?
— С телефона? Сехун, ты сможешь? — Чанёль посовещался с программистом. — Если ты выйдешь в интернет, мы сможем выпустить в два окна: видео с улицы и твоё — из здания.
— Скажи мне, когда начать.
— Я что-то не понимаю, — произнёс Минсок.
— И я... — покачала головой.
— Начинай! — скомандовал Чанёль. — Видео пока нет, но звуковой сигнал пойдёт, картинка догонит!
Чен обернулся ко мне и вдруг порывисто прижал к себе, крепко целуя в губы.
— Что... что ты...
— Присмотри за ней, — Чен кивнул Минсоку и вышел в фойе.

— Я просто хочу жить в свободном мире, — начал он, медленно идя к выходу и глядя в экран телефона. — Хочу работать на той работе, которая приносит мне радость, хочу петь и носить цветную одежду. Я всего лишь мечтаю, чтобы моих детей не унижали в школе, не обрезали моей дочери волосы, не заставляли моих родителей быть рабами. Я хочу поднять голову к солнцу и громко сказать, — он достиг дверей, которые перед ним плавно раскрылись, — сказать, что мы все равны.

Раздался выстрел, и его речь прервалась.

— Чен, — зажмурилась и сжалась. — Чен...
— Не стрелять! Не стрелять! — закричал кто-то. — Экраны! Всё транслируется!
— Без оружия... я без оружия... — тяжело дыша, произнёс Чен. — Таков закон у нас... — телефон выскользнул из его руки. — Я столько хотел сказать... — Чен начал медленно оседать на пол, прижимая руку к груди, по которой растекалось кровавое пятно. — Столько сказать...

— Чен! — дёрнулась к нему, но Минсок вцепился в меня мёртвой хваткой. — Чен! Чен! Отпусти меня! Отпусти!
Весь мир сузился до крохотного сжавшегося тельца на полу. Все звуки исчезли, и даже собственные крики я перестала слышать.
Я видела всполохами, как я рвусь, цепляюсь пальцами за угол и тянусь, как раскрываются двери и вбегают Чанёль и Бэкхён.
— Пусть видят! Снимай! — слышу сквозь вату и бьюсь сильнее, пока Минсок не отпускает.
— Отойди! Отойди, Соя! — кричит на меня Чанёль, и Минсок снова оттаскивает меня от Чена, над которым колдует Бэкхён.
— Он его спасёт, спасёт! — орёт мне в ухо Минсок, но я не понимаю, что это значит. Я больше не вижу глаз... Я не вижу его глаз... его чёрных глаз... Моя бездна, моя собственная бездна на краю... На краю...

Руки Бэкхёна в крови. Пока он погружает металлические прутики в чужое тело, Чанёль снимает на камеру телефона и комментирует:
— Напали на безоружного... — улавливает мозг. — Такой у нас закон. Я, Пак Чанёль, из класса А, говорю вам, что этот парень, Бэкхён, из класса В, лучший в мире хирург, хоть и не имеет права на лицензию в нашем грёбаном обществе! Мы никого не убили, мы хотели вступиться за родителей и братьев! Они первыми открыли огонь!
— Смотри, смотри, Соя, — Минсок взял меня за подбородок и повернул к улице. — Жители напали на жандармов! Мы победили, Соя!
— А он об этом узнает? Чен об этом узнает? — прошептала пересохшими губами.
— Ты веришь в Бога, Соя?
Я отрицательно покачала головой.
— А во что ты веришь?
Мой взгляд вернулся к развороченной груди Чена.
— В него... — каждый звук больно царапал горло. — В него верю...
— Тогда верь, верь в него, Соя. Он очень сильный.

***

Говорят, ждать — это тяжело. Хуже, когда ты не знаешь, чего ждать.
Отец Бэкхёна возглавил центральную городскую больницу. Он осмотрел Чена и сказал, что успели вовремя. Теперь мне оставалось собрать остатки терпения и ждать. Вот только похороны Кая назначены на завтра, и в голове ни одной жизнеутверждающей мысли.
По телевизору транслируют переворот. Власть перешла в руки класса В. Ещё не все представители Департамента пойманы, но это вопрос времени. Экран так непривычно пестрит цветами и криками на улице «Ура!». Этот день отмечен Днём свободы и занесён в календарь новых государственных праздников.
Я смотрю телевизор, чтобы отвлечься, но получается плохо. Чаще просто рассматриваю бледное худое тело на больничной койке. И о многом хочу спросить, вот только кто мне ответит...
Чанёль стучит после того, как уже входит в палату.
— Как он?
— Всё так же.
— Слышала про выборы?
— Я ничего в этом не понимаю, — меньше всего мне сейчас хотелось говорить о политике.
— Не переживай, он выкарабкается, — Чанёль подошёл к койке и поправил и без того идеально разглаженное мною одеяло. — Он хоть и упирался, а всё-таки судьба — штука своенравная. Так что всё у вас ещё получится, — он мне хитро подмигнул.
— В смысле, упирался?
— Ну, он же не хотел идти на поводу у Программы, а оно вон как всё вышло!
— Программа? Чен участвовал в брачной Программе?
— Конечно! А ты не знала?
Я покачала головой.
— Честно-честно, не знала? — огромные глаза Чанёля готовы были выпасть из орбит.
— Да откуда мне знать? Мы не успели особо...
Чанёль закрутился на месте и успокоился только когда нашёл вещи Чена, висевшие на стуле. Он покопался в карманах и вытащил сложенную бумажку.
— Чен категорически против Программы, — сказал он. — Мол, не может робот идеально подобрать тебе спутника жизни. А потом пришли и заставили его, как тебя. Он и результат получил.
— И... кто она? — мысль о том, что есть в городе идеальная девушка для Чена, оказалась очень неприятной.
— Но идти к ней Чен даже и не собирался. Вообще.
— Но разве так можно?
— Ну, Чен решил, что можно, и знакомиться не пошёл. Сказал, что плевал он на эту систему, и судьба сама его найдёт. И ведь нашла же, — улыбнулся Чанёль, протягивая мне сложенный лист.
И я снова заплакала, хотя откуда только можно браться этим слезам...
Официальный результат гласил: «Идеальная партия для брака — Ли Соя», мои данные, адрес и фото.