Толпа школьников быстро поредела, кто-то спустился в метро, кто-то остался у автобусной остановки, тех, кому повезло больше, уже ждали родители и няньки на личном транспорте. Я старалась не оборачиваться, боясь увидеть там разгневанного Чена, но, свернув пару раз за угол, всё же бросила взгляд за спину. Никто меня не преследовал. Это одновременно вызвало и облегчение, и лёгкий неприятный укол. Если так разобраться, то мне некуда было идти. Ни закадычных друзей, ни дальних родственников у меня не было. И меня нестерпимо тянуло домой, к родному магазину, месту, где прошла вся моя жизнь. Я обещала себе, что посмотрю издалека, одним глазочком, чтобы просто удостовериться, что мой дом цел и ждёт меня. Именно туда я и направилась. Денег не было ни гроша, поэтому пришлось петлять по улицам пешком, стараясь обходить центральные магистрали закоулками и подворотнями. На меня не обращали внимания. Пару раз я даже встречала таких же, как я, в низко надвинутых капюшонах. Интересно, а они тоже беглые преступники? Конечно, если бы я ехала, то добралась бы за пару часов, но на ходьбу ушло все четыре. Ноги гудели, в животе противно урчало от голода, перед глазами снова и снова вставала банковская карточка Чена, спрятанная в шкафчике со столовыми приборами. Но я себя знаю, я бы не смогла взять чужое без спроса. Вскоре среди машинных ароматов я стала различать запахи еды. Мой отец, выброшенный на улицу, смог бы, наверное, и там прекрасно устроиться, соорудив себе жильё и найдя пропитание. Я же из тех слабаков, кто умрёт через час без воды и еды, жалко скукожившись в каком-нибудь тёмном углу. Глупо было вот так убегать от тех, кто мог продлить дни моей жизни. Неужели тяжело было заткнуть гордость и молча волочиться следом? Выходит, тяжело, раз я, не склонная к опрометчивым поступкам, вдруг развернулась и ушла.
У перекрёстка я затормозила. Если пройти прямо и вниз, то можно упереться прямо в мою улицу, и это пусть и самый короткий, но самый небезопасный путь. Там могут идти дети, каждый из которых знает меня в лицо, или взрослые, которые тут же сообщат куда следует. Поэтому решено было сделать круг и выйти с противоположной стороны, оттуда, где стоит знак, оповещающий о том, что здесь проходит граница города.
Мой крохотный домик с книжным на первом этаже был похож на осиротевшего ребёнка, которого вытолкали к дороге. Бесцветные окна, табличка «Закрыто» на дверях... Мне хотелось броситься к дому, распахнуть двери и впустить туда воздух, пробежать по лестнице и с разбегу упасть на диван в зале, но всё, что я могла, это смотреть издалека и глотать слёзы от невозможности вернуться. Потому что на пороге, в самом углу с периодичностью в десять секунд мерцала малюсенькая лампочка датчика слежения. Стоит мне только сунуться, как жандармы будут тут как тут.
Сколько времени прошло вот так, стоя за углом, пока я неожиданно не осознала, что даже для моей тихой улицы как-то уж слишком безлюдно, не знаю. Но в какой-то момент меня аж передёрнуло от плохого предчувствия. С этой стороны не был виден дом четы Чо. Переходить через всю проезжую часть слишком рискованно. Я покосилась на датчик слежения. Каков его радиус? Только порог? Оцеплен весь дом? Улица? И что я такого сделала, чтобы вот так меня пасти?
Шорох шин и беглый взгляд из-за угла — по улице лениво ползла машина жандармов. Я прижалась к стене, натянув капюшон как можно ниже, и мечтала слиться с серой поверхностью. В какое-то мгновение я даже перестала дышать.
Но автомобиль до меня не доехал, где-то остановившись. Хлопнула дверца, и послышались голоса. Говорили что-то о стариках. Перед глазами тут же возникли мистер и миссис Чо. Фразы «дом обыскали», «старики молчат», «и не такие начинали говорить», «стоит пройтись по соседям» — ударяли под дых. От сдерживаемого вдоха, который казался мне таким громким, что мог бы выдать меня, в глазах потемнело. Голова налилась тяжестью, будто вся кровь кинулась вверх, оставляя кончики пальцев леденеть.
«Чисто», «обход завершён», хлопки дверей и шорох шин.
Я сползла по стене, пытаясь судорожно восполнить недостаток кислорода и дыша жадно, уткнувшись при этом в свои колени. Неужели они забрали пожилую пару, которая так помогала мне в последние годы? Что они хотят выведать, если даже я толком не знаю, во что вляпалась? И мне нужно было во что бы то ни стало удостовериться в том, что дом Чо пуст. Если кто-то сейчас не на работе и не в школе, то он будет сидеть дома, боясь даже нос высунуть на улицу. Вот почему улица так пуста и так веет страхом — все бояться оказаться следующими.
С фасада к дому Чо не подойти. Возможно, там уже установлены камеры или что-то ещё. Надо зайти с другой стороны. Я напряглась, прикидывая, куда выходят их окна с обратной стороны. Двигаясь вдоль стены в обратном направлении, вскоре упёрлась в бетонный забор. Точно, это задний двор маленького магазина. Если проникнуть внутрь и дойти до левого угла, то можно увидеть задние окна дома Чон. Я смотрелась, но ни на улице, ни в ближайших окнах никого не было, и совершила очередной дикий поступок в своей жизни — при свете дня перелезла через чужой забор. Кому-то это покажется мелочью, но меня трясло так, словно я украла, совершила преступление. Не дав себе ни минуты на возможность передумать и вернуться назад, нырнула за гору картонных коробок. Отсюда плохо просматривался двор, и мне пришлось напрячь слух, чтобы определить, заметил ли меня кто-нибудь и есть ли поблизости люди. Но стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь низким гулом кондиционера, висящего на стене магазина, и отдалённой автострадой. До угла навскидку метров двадцать и нет никаких преград, которые могли бы стать укрытием. Предстояло просто рвануться через весь двор и умудриться в один прыжок залезть на забор, а лучше сразу перемахнуть его, упав в любовно выращенные миссис Чо кусты гортензии. Для придания сил пришлось вспомнить, для чего я это делаю. Старики в какой-то степени были моей единственной семьёй, и я просто обязана удостовериться, что они живы и здоровы. И если это не так... Из закушенной губы пошла кровь. Тогда я просто сдамся, к чертям, лишь бы их отпустили. Да, так и сделаю! И кинулась к забору. Рывок. Слабые руки ломит, но тело словно знает, что подводить нельзя, и перебрасывает через забор. Жаль гортензию...
Сидя в пушистых, местами уже примятых мною кустах, я снова прислушалась. Кажется, кто-то вышел из магазина, шаркнули коробки, и в мою сторону потянулся сигаретный дым. Наверное, это просто грузчик, успокаивала себя и бешено колотящееся сердце. Теперь стоит сфокусироваться на доме Чо.
Окна закрыты и зашторены. На балкончике как-то одиноко висит половая тряпка, и немного опустили головы разноцветные растения. Почему? Миссис Чо никогда бы не позволила своим цветам остаться без полива, подкормки и пары ласковых слов. Да они лишь сильнее распахивали лепестки и благоухали при её приближении. Мистер Чо часто ворчал, что его жена относится к цветам, как к малым детям, и уделяет им так много внимания. А тут — какое-то уныние. И эта тряпка... Что-то она мне напоминала. Грязно-коричневая, она когда-то имела даже белую полосу и... Флаг Департамента?! Это вовсе не половая тряпка, это флаг! И почему я никогда не присматривалась? Но сейчас я отчётливо видела, чем в доме Чо мыли пол. Вот только почему она так демонстративно висит на балконе? Старушка была слишком опрятна и щепетильна в этих вопросах и никогда бы не повесила половую тряпку на верёвку, на которую вешает постельное бельё. В голову вдруг пришло старое воспоминание: когда забрали родителей, жандармы приклеили на нашу дверь наклейку в виде флага Департамента. Она как бы говорила прохожим, что здесь жили предатели, которые были наказаны. Как-то ночью я просто соскоблила её ножом, а тётя Хелен сделала вид, что не заметила. Почему я вспомнила об этом сейчас, через столько лет? Просто этот флаг-тряпка, лениво колышущийся на ветру, казался знаком. Подобрав маленький камушек, прицелилась и попала в окно первого этажа. В этой комнате чаще всего перед телевизором сидит мистер Чо. Но никто не выглянул. Второй камушек полетел в сторону кухни, где в основном обитает его жена. И опять тишина.
Никого нет дома, однозначно, дом пуст. Неужели их забрали? Мурашки побежали по плечам. Это о них говорили жандармы, смеясь над упорно молчащими стариками? Липкий страх скользнул по спине и неприятно приобнял. Без особого обдумывания я просто встала и направилась к дому, ткнулась в одно окно, другое, но ни единой щёлочки и не единого шанса. Там было тихо.

Я брела по какой-то улице, скрутившись, как старый горбатый бомж. Ещё совсем недавно в это время суток я заваривала чай и садилась с книгой у окна, а сегодня плетусь по дороге в прострации и не знаю, что делать. Домой нельзя, к соседям тоже, вариант с повстанцами уже проработан. Где живут такие выброшенные из жизни, как я? Как долго они живут? В ответ лишь громче загудел пустой живот.

— Извините! Эй, подождите, пожалуйста! — я покосилась через плечо и заметила двух молодых людей в масках, быстрым шагом следующих за мной.
Иногда сотрудники безопасности Департамента переодеваются в штатское и патрулируют улицы.
Я ускорилась. Они ускорились тоже.
— Да вы не волнуйтесь, мы просто хотим идентифицировать вашу личность, — донеслось мне в спину.
И тут я побежала.

Поворот, ещё один поворот. Лестница и тяжёлые двери. Я дёрнула, но они не поддались. Поворачивать было поздно.
— Пароль, — неожиданно раздалось с той стороны.
— Впустите, пожалуйста, впустите, — заскреблась в ворота. — Я прошу вас...
— Пароль.
Конечно, я не знала никаких паролей. Да и откуда?
Только одно слово открыло однажды мою дверь. Его я и произнесла:
— Бездна, — щелчок, и цепкая рука втянула меня внутрь.
А там — пыльный склад. У меня так сильно колотилось сердце, что, казалось, рёбра сломает своими ударами. Я кинулась к полкам, заставленным деревянными ящиками. Где-то сзади грохнула дверь. И раздался щелчок передёрнутого затвора.
— Что-то ищем, мальчики?
Я замерла, забившись между ящиками.
— К вам только что забежал человек. Мы можем осмотреть склад, мэм?
— У вас есть специальное разрешение? — ответил женский голос.
— Мы ни в коем случае не хотим посягать на вашу собственность, но тот человек...
— Он пробежал мимо. Я ещё в своём уме и со зрением проблем у меня нет, чтобы не заметить, как в единственную дверь прошмыгнул человек. Это ж не мышь какая!
— Мы просто ищем кое-кого, и, возможно, этот человек...
— Меня это не касается. Попрошу вас покинуть склад, пока я не выполнила свои обязанности и не выстрелила вам в зад, юноши.
Вскоре дверь захлопнулась, и голоса стали удаляться. Только тогда я смогла нормально выдохнуть.
— Тебе здесь тоже находиться нельзя, — неожиданно передо мной появилась коренастая женщина с ружьём наперевес, и я от внезапности пискнула и чуть сознание не потеряла. — Посиди пять минут и уходи, — она махнула дулом в противоположную от двери сторону. — Справа есть окно для приёмки товара, пролезешь.
— С-спасибо, — пробормотала одеревеневшими от страха губами.
Женщина недовольно покачала головой и, что-то бормоча себе под нос, скрылась за полками. Часа через три начнёт темнеть. А если попросить у сторожихи остаться здесь на ночь?
— Ешь, — под ноги прилетел шуршащий свёрток. — Ешь и уходи. Мне проблемы не нужны, — нахмурилась спасительница. — И будь аккуратна с бездной, это не то слово, которое стоит называть каждому встречному. В бездне пропадают люди.
— Я знаю. Спасибо, что впустили.
— Вообще-то я ждала слов «Зелёный кролик», и тебе повезло, что я немного в теме, — фыркнула сторожиха и почесала рукояткой ружья бедро. На вид ей было лет пятьдесят, но все женщины, занятые физическим трудом, стареют раньше. Ей могло быть и меньше лет, но серая грязная роба не могла скрыть коренастую мускулистую фигуру, и только пушистые волосы, собранные на затылке в маленький хвостик, да черты лица делали её немного женственной.
Я мгновенно проглотила бутерброд, дождалась довольного урчания изнутри и только потом поднялась. В окно для приёмки товара могли бы запросто пролезть две такие, как я, так что снаружи я оказалась без проблем. Чёрная кофта и штаны совсем запылились, словно на меня полмешка муки высыпали, и сколько я не отряхивалась, привести себя в надлежащий порядок не получилось. Сзади осталась не особо разговорчивая сторожиха, которая, едва я вылезла, тут же закрыла окно с той стороны. Что ж, и на том спасибо.

Мне нужно было найти место, чтобы переночевать. И о чём я только думала, когда сбежала от Чена? Как я собиралась выручать себя сама? Мне мерещилось, что все за мной наблюдают и знают, кто я такая. Я то и дело оборачивалась и ускоряла шаг, замечая преследование, которое вполне могло быть плодом моего испуганного воображения. Потемнело даже раньше, чем я рассчитывала. Город вспыхнул искусственным светом, едкое электричество больно резало заплаканные глаза. Я так устала, что готова была упасть посреди дороги и разрешить найти и забрать себя, только бы прекратить эту пытку неизвестностью. Где я буду спать? Что я буду есть? Как долго я протяну? Эти вопросы тисками сжимали виски, и меня уже начинало подташнивать от собственных переживаний.
Избегая оживлённых улиц, я снова и снова сворачивала в подворотни, стараясь как можно глубже скрыться от объективов натыканных кругом видеокамер. И наткнулась на ночной клуб. И я бы прошла спокойно, сливаясь со стеной, если бы из него не вывалилась разгорячённая толпа элиты, и кто-то не воскликнул:
— Нет, Элен, в этот раз не прокатит!
Я сбилась с шага просто потому, что уже слышала это имя. Мало ли всяких Элен в городе, но я всё равно приостановилась и покосилась на толпу. И узнала одну из них. Она была вся в розовом. Этот цвет кислотой выедал ночные сумерки. Та девушка, что помогла мне когда-то на Программе, презрительно скривилась, глядя на своего дружка.
— И что ты сделаешь? — она наморщила носик.
— Ты задрала уже динамить меня! Я в тебя бабки вкладываю, а ты сбегаешь. Вот уж нет, Элен, за всё надо платить, — и бритый схватил её за локоть.
— Я тебе сейчас руку откушу, Рони, — девушка блеснула белозубой улыбкой, но было в этой улыбке что-то опасное.
— Всё, ребята, мы пошли, — бритый потянул девушку к машине, и остальные радостно помахали им вслед.
— Если ты меня не отпустишь, я сделаю тебе больно, Рони, — предупредила девушка, особо не упираясь.
— Поедем ко мне, у тебя предки, — ответил он, толкая её к машине, которая стояла невдалеке от меня.
— Я никуда не поеду! — и розовый каблучок приземлился на его ботинок.
— Сучка! — зашипел бритый и разжал руку. — Я тебе сейчас покажу, как надо со мной разговаривать! — он замахнулся и ударил бы.
Если бы я не повисла на его руке.
— Беги! — пискнула я девушке прежде, чем меня легко смахнули на асфальт. Ну не могла же я, в самом деле, смотреть, как бьют ту, что помогла мне!
— Грязь, — бритый сплюнул и только чудом не попал в меня. — Жить надоело?
Я сжалась в ожидании удара, но его не последовало. Элен оттолкнула подвыпившего «друга» к машине.
— Езжай домой и проспись, — девушка постучала в окно водителя, и стекло опустилось. — Отвезите его домой, — сказала она шофёру, — пока я не позвонила куда надо.
— Элен! — заревел бритый. — Ты поедешь со мной! Я сказал, ты поедешь! — высокий и широкоплечий водитель скрутил его так привычно, словно делал это каждый вечер. — Отпусти меня! Отпусти! Я тебя уволю! — орал он, пока его запихивали в машину. — Элен!
На что девушка, мило хлопая ресничками, игриво помахала ему ручкой.
— Не думаю, что стоит его дразнить, — поднялась я с асфальта.
— Не думаю, что тебе стоило влезать, — во взгляде девушки читалась прям вселенская усталость, как будто возня со мной её уже утомила.
— Простите, — неловко кивнула я и набросила откинувшийся капюшон. Не надо было лезть не в своё дело, подумала я, прислоняясь ближе к стене. Нельзя останавливаться, нельзя. Я обернулась и увидела, как она набирает номер телефона.
— Вы ищите одного человека, — произнесла она, глядя мне в глаза, — я её нашла.
У меня кровь от лица отхлынула.
Я только что вступилась за неё, а она... она сдала меня. Элита и вправду не имеет совести.
— Зачем? Зачем ты...
— Для твоего же блага, — она равнодушно пожала плечами.
И выяснять причины не было времени — я снова побежала. Мерцание витрин сменялось тёмными пятнами, ровная дорога — избитыми ямами. Нещадно кололо в боку и кончалось дыхание. А за мной уже ехал автомобиль. Если бы он не свернул за мной с подворотню, пропахшую тухлой капустой, я бы немного перевела дух, но фары ударили в спину, освещая улицу передо мной, и я собрала остатки дыхания и припустилась быстрее.
— Остановись! — крикнули в спину.
Сердце остановится, тогда и я остановлюсь, подумала и юркнула в узенькую улочку, в которую машина не пройдёт.
— Чёрт! Постой! Стой же! — кричали сзади.
Бросив авто, преследователи кинулись догонять меня на своих двоих. Сколько их было? Мне казалось, не меньше десятка, но, наверное, двое или трое. Силы сдавали, и шаг замедлялся, я всё чаще спотыкалась, и горло царапало от сухости и рваного дыхания.
— Стой!
И я остановилась.
Серый бетонный тупик.
Всё. Конец. Какой смысл был бегать, если меня всё равно загнали? Согнулась вдвое, пытаясь выровнять дыхание.
— Мы нашли её! Нашли! Сейчас я включу видеосвязь!
— Соя! — услышала я знакомый голос. — Соя!
— Чёрт! Точно! Её зовут Соя! — посетовал один из преследователей. — У меня такая херовая память на имена.
— Соя, не бойся! Это свои! Это я, Соя! Это Чен!