Тэхена била сильная дрожь. Скоро его начало трясти так, что он вынужден был остановить машину. Он уронил голову на руль и зажмурился, пытаясь как-то совладать с охватившей его паникой. Боже мой, что ему теперь делать?! Еще никогда в жизни ему не было так страшно.
Сердце щемило от невыносимой душевной боли, и он почувствовал себя ребенком, который бежит к матери и прячет лицо у нее в коленях. Почти как тот недоразвитый Девлин, который цеплялся к костлявым ногам своей старшей сестры. Только Тэхен не мог пойти к Сэне. Никогда не мог, даже в детстве. Она всегда отталкивала от себя его маленькие ручки. Поэтому он быстро научился искать утешения у отца. Даже если бы Сэна не была такой холодной, он все равно не смог бы найти у нее сейчас поддержки, ибо она сама в ней нуждалась.
Тэхен понял одно: теперь он и только он отвечает за мать и сестру.
Как отец мог так поступить? Как он мог их бросить? Предательство Туана разрывало Тэхену сердце. Что могла Рини предложить ему, чем могла настолько вскружить голову, что он повернулся спиной к своим детям, ко всей своей жизни? Тэхен всегда был близок с отцом, всегда чувствовал его любовь к себе и был за ним, как за каменной стеной. Теперь ничего этого не осталось. У Тэхена будто земля ушла из-под ног.
Он был охвачен ужасом. Ему всего двадцать два года. Размеренная, спокойная жизнь резко оборвалась, и впереди теперь его ждали проблемы, напоминавшие недоступные горные вершины. Сэна и Чеен еще ничего не знают. Ему необходимо найти в себе силы сказать им. Теперь он должен стать их защитником. Необходимо подавить собственную боль и сделать все, чтобы сохранить деньги семьи, иначе они в одночасье все потеряют. Если бы Туан умер, все было бы иначе. В этом случае Тэхен унаследовал бы его акции, деньги и положение. Но Туан просто исчез, не передав сыну никаких полномочий. И теперь состояние Кимов может быть растащено быстро — глазом моргнуть не успеешь. Многочисленные хитрые инвесторы и советы директоров заберут власть в свои руки.
Тэхен понимал, что ему придется вести схватку не на жизнь, а на смерть, чтобы попытаться сохранить хотя бы половину из того, что у них было.
У него, Чеен и Сэны были на личных счетах кое-какие средства, но их будет недостаточно. Туан постарался передать сыну все свои знания о бизнесе и ввести его в курс своих дел, но не наделил властью. Впрочем, может, отец оставил письмо, в котором передавал Тэхену полномочия?
Перед ним забрезжила надежда.
Если письмо существует, то оно может быть только в одном месте — на столе в отцовском кабинете.
Необходимо будет связаться с Донхо и попросить у него помощи в выработке тактики действий в сложившихся условиях. Донхо неглупый человек и очень хороший юрист. Он мог бы далеко пойти, но не собирался никуда уезжать из Прескота. Помимо дружбы с Туаном, он еще и заправлял всеми его делами, так что в отношении того, что предусмотрено законом в той ситуации, которая сложилась сейчас, он мог знать столько же, сколько и отец, если не больше.
“Мне нужна помощь от всех, кто может помочь, — уныло подумал Тэхен. — А если письма с передачей полномочий не окажется, то тогда все. Конец. В этом случае даже если мне удастся сохранить за нами только дом, я буду считать, что мне крупно повезло”.
Он поднял голову, почувствовав, что наконец смог взять себя в руки. Боль отошла на второй план и сменилась ледяной решимостью. Черт возьми, матери и сестре придется тоже нелегко, и, будь он проклят, если лишит их крыши над головой.
Тронув машину с места, он устремился вперед, оставив детство у себя за спиной.
Первым делом он поехал в Прескот к Донхо. Тэхен понимал, что необходимо было начинать действовать, если он хотел успеть хоть что-нибудь спасти. Хоён при виде вошедшего Тэхена расплылась в широкой улыбке. Женщины всегда улыбались, завидев Тэхена. Легкий румянец выступил на ее круглом, приятном лице. Ей было сорок пять, и она годилась ему в матери, но возраст не играл никакой роли. В данном случае улыбка была естественной женской реакцией на встречу с высоким и физически крепким мужчиной.
Тэхен машинально улыбнулся в ответ.
— У Донхо кто-нибудь есть? Мне нужно с ним повидаться.
— Нет, он один. Проходи.
Тэхен обогнул ее стол и скрылся в кабинете Донхо, плотно прикрыв за собой дверь. Донхо поднял на него глаза. Он сидел за своим рабочим столом, заваленным бумагами, которые, однако, лежали не кучей, а аккуратными, тщательно отсортированными пачками. На лице Донхо отразилась тревога.
— Ну что? Ты нашел его?
Тэхен отрицательно покачал головой.
— Рини Девлин тоже не ночевала дома.
— О Господи… — простонал Донхо, бессильно откинувшись на спинку кресла. Зажмурившись, он стал растирать переносицу. — Невероятно! Я не знал, что он это серьезно… Боже мой, как он мог?! Ему же… — Он не договорил и только растерянно заморгал.
— …и так никто не мешал ее трахать, — грубовато закончил за него Тэхен. Подойдя к окну и сунув руки в карманы, он остановился и стал смотреть на улицу. Прескот был небольшим, городом. Всего около пятнадцати тысяч населения. Но сегодня на площади перед зданием городской администрации было весьма оживленное дорожное движение. Скоро все узнают о том, что Ким Туан бросил жену и детей и сбежал с этой шлюхой Девлин…
— Мать знает? — напряженно спросил Донхо. Тэхен опять покачал головой.
— Нет еще. Я расскажу ей и Чеен, как только вернусь домой. — Первоначальный шок уже прошел, и боль отпустила. Тэхен собрал свою волю в кулак и был сейчас на удивление сдержан. Будто смотрел на самого себя и на все происходящее со стороны. Сухо и деловито он спросил:
— Отец оставил у тебя какое-нибудь письмо с передачей мне полномочий?
До той минуты Донхо думал только о личных последствиях дезертирства Туана. Теперь же, осознав всю тяжесть сложившейся ситуации, он испугался по-настоящему.
Он приглушенно чертыхнулся.
— Нет, Туан ничего мне не оставлял. Иначе я понял бы, что он всерьез это задумал, и постарался бы его остановить.
— В таком случае письмо должно быть дома. Он может также позвонить не сегодня-завтра. Если так, то за финансовую сторону дела можно не беспокоиться. Но если письма нет и если он не позвонит… Словом, я не могу ждать. Необходимо начать продавать акции. И как можно скорее, пока весь город не узнал о том, что произошло, тогда котировки начнут стремительно падать.
— Он позвонит, — слабым голосом проговорил Донхо. — Не может не позвонить. Он не может вот так просто забыть о своих финансовых обязательствах. Ведь на карту поставлено целое состояние!
Тэхен пожал плечами и нарочито спокойно ответил:
— Он бросил свою семью. Неужели ты думаешь, что дела для него имеют большое значение? — И после паузы добавил:
— Я лично сильно сомневаюсь в том, что он вернется или позвонит. Полагаю, он твердо решил бросить все раз и навсегда. В последние месяцы он спешно вводил меня в курс дел. Теперь я понимаю почему. Если он думал остаться боссом, зачем ему было со мной так возиться?
— В таком случае должно быть письмо, — проговорил Донхо. — Туан был деловым человеком и не мог не позаботиться об этой стороне дела.
— Возможно. Но я теперь отвечаю за маму и Чеен и не могу ждать у моря погоды. Я должен начать продажу акций немедленно и выручить столько денег, сколько только смогу. Чтобы иметь средства для того, чтобы начать новую жизнь. Если я не поспешу и если выяснится, что он ни о чем не позаботился, то завтра у нас не останется даже ночного горшка.
Донхо тяжело сглотнул и кивнул.
— О'кей. Я сейчас же принимаюсь за дело. Постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах, но предупреждаю сразу: если Туан не оставил письма и если он не позвонит — дело табак. Конечно, Сэна может развестись с ним и по суду отобрать себе половину денег, но на это уйдет время.
— Будем готовиться к худшему, — сказал Тэхен. — Я сейчас отправляюсь домой. Буду искать письмо. Но ты не жди от меня известий и начинай думать уже сейчас. Если письма не окажется, я сразу же звоню брокеру и начинаю продавать. Так или иначе, я дам тебе знать. И еще. Пока что обо всем этом — молчок.
Донхо поднялся из-за стола.
— Я даже Хоен ничего не скажу.
Он запустил руки в темную шевелюру, что говорило о крайней степени озабоченности, ибо Донхо вообще-то был не склонен к внешним нервным проявлениям. В глазах его сквозили боль и участие.
— Черт, мне так жаль, Тэхен… Такое ощущение, будто это я во всем виноват. Надо было что-то сделать…
Тэхен покачал головой.
— Не вини себя. Как ты сказал: кто же мог знать, что он это всерьез задумал? Нет, я обвиняю только его и Рини Девлин. — Он холодно улыбнулся. — Ума не приложу, чем она соблазнила его настолько, чтобы он бросил семью, но, похоже, все-таки соблазнила. — Мрачные мысли на минуту вновь овладели им, и он нахмурился, но затем тряхнул головой, словно отделываясь от наваждения, и направился к дверям. — Если найду что-нибудь, позвоню.
Когда он ушел, Донхо бессильно опустился в кресло, ноги не держали его. Когда Хоен заглянула к нему, стремясь удовлетворить свое любопытство, он с большим трудом смог как-то взять себя в руки.
— Что случилось с Тэхеном?
— Ничего особенного. Он хотел поговорить со мной насчет одного личного дела.
Хоен обиделась на то, что он не доверяет ей.
— Может, я могу чем-нибудь помочь?
— Нет, все будет нормально. — Он вздохнул и провел рукой по глазам. — Почему бы тебе не пойти обедать? Заодно принесешь мне сандвич или еще что-нибудь в этом роде. Я жду звонка и не могу отлучиться.
— О'кей. Так что тебе конкретно принести? — Он махнул рукой.
— Все равно. Ты знаешь мои вкусы. Сделай мне приятный сюрприз.
Она ушла к себе, через несколько минут выключила компьютер, который Донхо купил год назад, сложила дискеты, забрала сумочку и ушла. Подождав еще какое-то время, Донхо вышел из своего кабинета и запер дверь в приемную. Сев за ее стол, он включил компьютер и стал быстро вводить текст.
— Будь ты проклят, Туан! — пробормотал он. — Сукин сын!
Тэхен остановил “корвет” перед широким парадным крыльцом дома, хотя Сэна не раз говорила, что машины следует оставлять в гараже за домом. Аллея перед крыльцом была для гостей. А так, если машина кого-нибудь из членов семьи стоит на виду, значит, он дома и к нему можно заглянуть. А если он не хочет никого видеть, то уже не может отпереться и поэтому вынужден принимать посетителей, в том числе и незваных. В этом была вся Сэна. Она во многом исповедовала стародавнюю викторианскую мораль. Обычно Тэхен потакал ей в этом, но сейчас мысли его были заняты гораздо более важными вещами, и к тому же у него не было времени.
Взлетев по крыльцу в два прыжка, он распахнул двойные двери. Чеен, должно быть, увидела его из окна своей спальни, потому что торопливо спускалась по лестнице навстречу ему. Лицо ее было искажено тревогой.
— Папа еще не возвращался! — отчаянно прошептала она, оглядываясь на гостиную, где в эту минуту, очевидно, сидела за поздним завтраком их мать. — Зачем ты высадил стекло в его кабинете? А потом еще вылетел из дома как ошпаренный! И почему ты остановился перед домом? Ты же знаешь, что мама этого не любит.
Тэхен не ответил сестре. Быстрым шагом он направился по коридору в сторону отцовского кабинета. Каблуки его гулко стучали по паркетному полу. Чеен устремилась вслед за ним и тоже юркнула в кабинет. Широко раскрытыми глазами она следила, за тем, как брат стал расшвыривать в разные стороны бумаги, лежавшие у отца на столе.
— Если Донхо будет говорить про покер, я ему не поверю, — сказала она. Губы ее слегка подрагивали. — Позвони ему, Тэхен. Пусть он скажет, где папа на самом деле.
— Подожди, — отозвался Тэхен нетерпеливо и даже не оглянувшись. Среди бумаг на столе письма о передаче ему полномочий не оказалась. Он стал открывать все подряд ящики.
— Тэхен! — резко повысив голос, проговорила сестра, — Неужели ты не понимаешь, что разыскать отца важнее, чем рыться у него в столе?!
Он замер, глубоко вздохнул и выпрямился.
— Чеен, сядь вот сюда и немного помолчи, — мягко, но веско проговорил он, — Я ищу один очень важный документ, который папа мог здесь оставить. Через минуту ты можешь задавать мне свои вопросы.
Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но, наткнувшись на его взгляд, передумала. Она молча опустилась на стул. На лице ее застыло недоуменное выражение. Тэхен тем временем возобновил свои поиски.
Спустя несколько минут он бессильно опустился в отцовское рабочее кресло. Он понял, что проиграл. Письма не оказалось, хотя все говорило за то, что он должен был его найти. Отец столь торопливо вводил его в курс своих дел, а потом сбежал, не передав ему никакой доверенности на ведение этих самых дел?.. Бессмыслица! Донхо сказал, что Туан не мог не подумать об этом. Если же он намеревался остаться боссом, зачем же он тогда положил столько трудов на то, чтобы научить всему сына? Может, сначала он хотел передать дела Тэхену, но потом передумал? Да, похоже, других объяснений не существовало. Значит, скоро он, так или иначе, объявится. Максимум через пару дней, ибо его дела были так сложны, что требовали постоянного присутствия хозяина.
Но, как Тэхен уже сказал Донхо, он не мог ждать, пока все само собой образуется. Да, он не мог вообразить себе, что Туан “забыл” о своем бизнесе. Но до сегодняшнего утра он также не мог вообразить себе, что отец забудет о собственной семье и предпочтет жене и детям Рини Девлин. Невозможное стало возможным, и теперь Тэхен уже ни в чем на отца полагаться не мог. Ответственность за мать и сестру, столь нежданно-негаданно свалившаяся на него, жестоко давила на молодые плечи. Он не мог рисковать их благосостоянием.
Тэхен потянулся было к телефону, но не нашел его. Он смутно вспомнил о том, что разбил его утром. Оглянулся на окно. Оно уже было заложено досками. Тэхен поднялся и вышел в коридор. Второй телефонный аппарат стоял внизу на столике у самой лестницы. Чеен следовала за ним по пятам. Она по-прежнему сохраняла молчание, хоть и злилась на брата за то, что тот заткнул ей рот.
Первым делом Тэхен позвонил Донхо. Тот снял трубку сразу же.
— Письма нет, — коротко бросил Тэхен. — Попытайся как-нибудь продумать вопрос о предоставлении мне доверенности на ведение дел.
Тэхен понимал, что предоставление доверенности на ведение дел — долгая песня, но надо было попробовать.
— Я уже начал, — ответил Донхо.
Затем Тэхен позвонил брокеру и отдал ему лаконичные и ясные инструкции. Если подтвердится самое худшее, ему понадобится максимум наличности.
А потом пришла очередь самого тяжкого. Он обернулся и увидел, что Чеен смотрит на него широко раскрытыми, исполненными тревоги глазами.
— Что все это значит? — тихо спросила она. Тэхен внутренне собрался, затем взял Чеен за руку и сказал:
— Пошли к матери.
Она хотела спросить что-то еще, но он только покачал головой.
Сэна допивала чай и просматривала светскую колонку газеты Нового Орлеана. В Прескоте выходил свой небольшой еженедельник, в котором регулярно упоминалось ее имя, но для нее было гораздо престижнее прочитать о себе в газете из Нового Орлеана. А там пропечатывали ее имя довольно часто, чему завидовали прочие леди в округе. На ней было ее любимое белое платье, волосы были закручены сзади французским узлом. Красилась Сэна мало, но умело. Драгоценностей тоже носила немного, но все дорогое. Во внешнем облике Ноэль не было ничего кричащего и вульгарного. Она не носила бантов, а все элементы одежды гармонировали между собой по цвету. Словом, чистые классические тона. Она даже ногти покрывала только прозрачным лаком.
Сэна подняла глаза на вошедших Тэхена и Чеен и на мгновение задержала взгляд на их сцепленных руках. Она ничего не проронила по этому поводу, ибо это было бы проявлением ее личного интереса к ним, что вызвало бы у них ответный личный интерес к ней.
— Доброе утро, Тэхен, — сдержанно, как всегда, поприветствовала она сына. Если Сэна и ненавидела кого-нибудь лютой ненавистью, то об этом невозможно было догадаться, ибо голос у нее всегда был исключительно ровный и в нем не было ни намека на какие-либо эмоции, будь то дружелюбие или гнев. Сэна считала, что эмоциональность в голосе свойственна многим людям, а она не хотела вставать с ними в общий ряд. — Может, заказать еще чаю?
— Нет, спасибо, мама. Мне нужно поговорить с тобой и Чеен. Случилось нечто весьма серьезное.
Он почувствовал, как задрожала рука Чеен, и крепко стиснул ее.
Сэна отложила газету.
— Может, нам уединиться? — спросила она, беспокоясь, что их подслушает кто-нибудь из прислуги.
— Не нужно. — Тэхен выдвинул стул для Чеен, а сам встал у нее за спиной и положил руки ей на плечи. Он понимал, что Сэна будет огорчена услышать то, что он собирался сказать. Но знал наверняка, что Чеен придется гораздо тяжелее. — Хотел смягчить, да вижу, что не получится. Как ни крути, а все одно выходит. Отец не оставил записки, но, судя по всему, он сбежал вместе с Рини Девлин. Их обоих нет в городе.
Сена вскинула изящную руку к горлу. Чеен будто окаменела и, кажется, даже перестала дышать.
— Представить себе не могу, что он мог взять с собой в командировку такую женщину, — спокойным, уверенным голосом отозвалась Сэна. — Сам подумай, как это выглядело бы со стороны.
— Мама… — Тэхен осекся, чувствуя, что вот-вот может сорваться. — Он не в командировке. Папа и Рини Девлин… Они сбежали. Он больше не вернется к нам.
Чеен всхлипнула и закрыла рот обеими руками, чтобы сдержать рвущийся из сердца крик. Сэна побледнела, но по-прежнему держала себя в руках. Она аккуратно поставила чашку с чаем на блюдце.
— Я уверена, что ты ошибаешься, милый. Твой отец не стал бы рисковать своим положением в обществе ради…
— Боже мой, мама! — рявкнул Тэхен, не выдержав. — Да ему насрать на положение в обществе, которое только для тебя одной имеет какое-то значение!
— Ким Тэхен, грубить вовсе не обязательно.
Тэхен стиснул зубы. В этом она была вся: нарочно старалась не обращать внимания на тяжелое и неприятное и вместо этого цеплялась за банальные пустяки.
— Отца больше нет, — выразительно и отчетливо проговорил Тэхен. — Он бросил тебя ради Рини. Они сбежали вместе, и он уже не вернется. Пока никто об этом еще не знает, но, вполне возможно, что уже завтра утром слух разнесется по всему округу.
При его последних словах ее глаза широко раскрылись, и в них застыл ужас. Наконец-то она поняла всю унизительность своего положения.
— Нет, — прошептала Сэна. — Он не мог так поступить со мной.
— Он это сделал.
Качая головой, она медленно поднялась из-за стола.
— Он… он в самом деле сбежал? — едва слышно спросила она. — Он бросил меня ради этой… этой…
Не договорив, она быстро вышла из комнаты. Ее уход скорее напоминал паническое бегство.
Как только она ушла и как только Чеен поняла, что ее никто не упрекнет за проявления чувств, она уронила голову на руки и заревела. Рыдания сотрясали все ее тело. Разозлившись на мать почти так же, как он разозлился на отца, Тэхен опустился рядом с сестрой на колени и обнял ее.
— Будет нелегко, — сказал он, — но ничего, переживем как-нибудь. У меня сейчас много дел. В эти первые дни надо будет постараться сохранить деньги, но я буду рядом по первому твоему зову. — Он не стал рассказывать ей о том, что сохранение денег было под большим вопросом. — Я знаю, как тебе сейчас больно, но… все будет нормально.
— Я его ненавижу! — сквозь рыдания крикнула Чеен. — Он бросил нас из-за этой… шлюхи! Это даже хорошо, что он не вернется. Я его ненавижу! Я больше не желаю его видеть!!!
Резко оттолкнув его, она вскочила со стула, перевернув его, и бросилась из комнаты. Он слышал, как она бежала вверх по лестнице. Спустя несколько секунд на втором этаже с оглушительным грохотом, отозвавшимся по всему дому, хлопнула дверь ее спальни.
Тэхен не знал, чего ему больше хочется: в страхе закрыть лицо руками или засадить куда-нибудь кулаком. Лучше всего по отцовской переносице. Казалось, охватившая его ярость не ведала никаких границ. Положение их само по себе было аховое, так почему же Сэна сделала его еще хуже, озаботившись лишь тем, что на все это скажут ее друзья? Неужели она не могла хоть раз в жизни принять в свои материнские объятия собственную дочь? Неужели она не понимает, как сильно Чеен сейчас в ней нуждается?
Впрочем, Сэна всегда была верна себе. С чего это он взял, что она вдруг может измениться? В отличие от Туана Сэна была, по крайней мере, постоянна в своих правилах.
Тэхен понял, что ему необходимо выпить. И что-нибудь покрепче. Выйдя из гостиной, он вернулся в кабинет, вспомнив о бутылке скотча, которую Туан всегда держал в баре за рабочим столом. Ориан, их бессменная экономка, как раз поднималась по лестнице со свежими полотенцами и бросила на него взгляд, исполненный любопытства. Ориан не глухая и, конечно же, не могла не слышать шума, который устроила Чеен. Тэхен наперед знал, с каким жаром это будет обсуждаться между ней, ее мужем Гарроном, который служил у них садовником, и кухаркой Дельфиной. Им, конечно, тоже придется рассказать, но только не сейчас. Сейчас у Тэхена не было на это сил. Может, после стаканчика виски…
Открыв дверцу бара, он достал бутылку и плеснул себе в стакан граммов сто янтарной жидкости. Пригубив, он почувствовал на кончике языка пряный аромат виски. Он опрокинул стакан одним махом. Он пришел сюда успокоиться, а не смаковать вкус.
Едва он налил вторую порцию, как вдруг сверху донесся дикий крик Ориан. Она звала его.
Чеен …
Тэхен сразу это понял. От навалившегося страха стало дурно. Он бросился вон из кабинета и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, устремился по лестнице вверх. Оказавшись в коридоре второго этажа, он увидел бегущую к нему навстречу Ориан с округлившимися от ужаса глазами.
— Она себя порезала! Страшно порезала! О Боже, Боже! Там повсюду кровь!..
Тэхен промчался мимо нее, не останавливаясь, и ворвался в спальню Чеен. Сестры в комнате не оказалось, но зато дверь в ванную была открыта. Тэхен вбежал в нее и… замер прямо на пороге.
Чеен сама обставляла свою спальню и ванную комнату. Здесь преобладали мягкие розовые и жемчужно-белые тона. Спальня от этого походила больше на детскую, а розовая плитка на полу ванной всегда напоминала Тэхену конфеты. Только теперь на ней отчетливо выделялись темно-красные пятна… Чеен спокойно сидела на закрытом крышкой бачке, уставившись большими темно-карими и совершенно пустыми глазами в окно. Руки ее были аккуратно сложены на коленях. Кровь хлестала из глубоких ран в обеих руках. Юбка уже вся намокла от крови, которая, стекая по ногам, собиралась лужицей на полу.
— Извини, что вышел такой переполох, — чужим голосом проговорила она. — Я не ждала, что ко мне с полотенцами войдет Ориан.
— Боже мой… — простонал он. Оглядевшись, он схватил с пола у порога полотенца, принесенные Ориан, опустился перед Чеен на одно колено и взял ее левую руку. — Черт возьми, Чеен, за это тебе следовало бы как следует надавать по заднице!
Обмотав руку одним полотенцем, он затем изо всех сил завязал ее другим.
— Оставьте меня в покое, — прошептала она, пытаясь вырвать руку. У нее ничего из этого не вышло, так как она уже очень сильно ослабла.
— Заткнись! — рявкнул Тэхен, повторив проделанную процедуру на правой руке. — Господи, как ты только додумалась до этой глупости?! — Ему за сегодняшний день пришлось столько всего вынести, что этот поступок сестры стал уже последней каплей. В душе его страх боролся с яростью, Тэхен задыхался от переполнявших его чувств. — Только о себе думаешь! А тебе не приходило в голову, что мне, возможно, потребуется твоя помощь и поддержка? Ты не задумывалась о том, что не одной тебе сейчас тяжело?
Тэхен цедил все это сквозь стиснутые зубы, накладывая повязки. Затем он подхватил сестру на руки и, прижав к груди, бросился из комнаты вон. Он промчался мимо Сэны, которая просто стояла внизу в холле с недоуменным выражением на совершенно бескровном лице, а также мимо Ориан и Дельфины, которые от страха прижались друг к другу.
— Позвоните в больницу и передайте доктору Чону, что мы сейчас будем у них, — распорядился он на ходу, вышел из дома и понес Чеен к своему “корвету”.
— Я испачкаю кровью всю машину, — слабым голосом запротестовала было сестра.
— Я тебе уже сказал: заткнись! — прорычал Тэхен. — И не раскрывай рта до тех пор, пока у тебя не появится хоть одна разумная мысль.
Может быть, ему следовало бы быть помягче с человеком, который только что покушался на собственную жизнь, но Тэхену было плевать. Главное заключалось в том, чтобы успеть спасти ее. Это была его родная сестра и, будь он проклят, если позволит ей покончить с собой. Им овладела бешеная ярость. Казалось, за последние несколько часов его жизнь превратилась в кромешный ад. Люди, которых он любил больше всего на свете, словно сговорившись, наделали столько глупостей. Тэхен уже был сыт этим по горло.
Не дав себе труда открыть дверцу машины, он просто положил сестру на переднее сиденье, благо верх был поднят, и тут же сам сел на водительское место. Он завел мотор, отпустил сцепление и сразу выжал полный газ. Скрипнув покрышками по гравию подъездной аллеи, мощная машина сорвалась с места. Чеен поникла головой и закрыла глаза. Он бросил в ее сторону испуганный взгляд, но останавливаться не стал. Лицо сестры стало быстро покрываться мертвенной бледностью, губы посинели. Кровь уже начала проступать через полотенца. Ярко-красные пятна, появившиеся на белоснежной ткани, резали глаз. Тэхену запомнились ее раны. Это отнюдь не были мелкие порезы, которые наносятся в демонстративной попытке привлечь к себе внимание и напугать окружающих. Нет, Чеен всерьез решила свести счеты с жизнью. Мысль о том, что родная сестра может умереть только из-за того, что отец не нашел в себе сил сопротивляться притягательности рыжей проститутки Девлин, сводила Тэхена с ума.
До больницы было пятнадцать миль. Он покрыл это расстояние за десять минут. Стоянка была забита машинами, поэтому он завернул за одноэтажное здание и остановился напротив заднего выхода во дворе. Дав сигнал, он выскочил, подхватил Чеен на руки и понес к дверям. Сестра к тому времени совершенно обессилела, голова ее безжизненно склонилась ему на плечо. Слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз Тэхена.
Двери распахнулись, и во двор выскочил доктор Чон в сопровождении двух медсестер.
— Первая дверь направо, — бросил он.
Тэхен, взойдя на крыльцо, повернулся боком, чтобы пройти вместе с Чеен в проем дверей. Сэйди Ли Фэнчиер, старшая медицинская сестра, держала дверь приемного покоя открытой. Тэхен занес Чеен внутрь и аккуратно положил ее на узкую кушетку, обтянутую скрипучим винилом.
Сэйди Ли обернула предплечье Чеен манжетой для измерения кровяного давления, а доктор Чон в это время стал снимать грубые повязки, наложенные Тэхеном дома. Сэйди Ли быстро накачала манжету резиновой грушей и, приложив металлическую бляшку стетоскопа на сгиб локтя Чеен, стала слушать.
— Семьдесят пять на сорок, — бросила она через несколько секунд.
— Глюкозу внутривенно, — приказал доктор Чон, обращаясь ко второй медсестре Китти, которая тут же бросилась исполнять распоряжение.
Работая, доктор Чон бросил внимательный взгляд на изуродованные запястья Чеен.
— Ей нужна кровь, — сказал он. — И побыстрее. Придется отвезти ее в больницу в Батон-Руж. Я здесь не смогу это сделать. Там к тому же найдется специалист, который сошьет ей сосуды. Я стабилизирую ее состояние, Тэхен, но это все.
Китти повесила пакетик с глюкозой на металлический крючок и умело ввела иглу Чеен в руку.
— Готовить машину “скорой помощи” нет времени, — сказал Чон Хосок. — Повезем в моей машине. Ты сядешь за руль? — спросил он Тэхена, бросив на него пристальный взгляд.
— Да, — твердо ответил тот.
Доктор Чон наложил на руки Чеен плотные повязки.
— Это должно остановить кровотечение. Китти, мне нужна пара одеял. Одно постели у меня на заднем сиденье, а во второе закутаем Чеен. Тэхен, бери ее, только осторожно, не задень иглу. Сэйди Ли, позвони в больницу и передай им, что мы выехали. И свяжись с департаментом шерифа — пусть освободят дорогу, если можно.
Тэхен осторожно поднял сестру на руки. Доктор Чон пошел рядом, держа в одной руке пакетик с глюкозой, в другой — свой медицинский чемоданчик. Они вышли во двор и направились к его “крайслеру”. Доктор забрался в машину первый и помог Тэхенк бережно усадить Чеен на заднее сиденье. Пакетик с глюкозой повесили на крючок для верхней одежды у окна. Доктор встал на колени рядом с Чеен в проеме между сиденьями.
— Не гони, как угорелый, — предупредил он, увидев, что Тэхен втиснулся на водительское место. Рост доктора Чона едва достигал пяти футов, и поэтому сиденье было так близко к рулевой баранке, что та касалась груди Тэхена. А отодвинуть сиденье назад он не мог, потому что в проходе стоял на коленях хозяин машины. — Тише едешь, дальше будешь. И включи фары.
Они отъехали от клиники на более разумной скорости по сравнению с той, на которой он сюда примчался. Тэхену хотелось изо всех сил вдавить педаль газа, но он сдерживался, зная, что машина с просторным салоном сделана не столько для гонок, сколько для комфортной езды, и увеличение скорости до добра не доведет.
— Как это случилось? — спросил доктор Чон.
Тэхен посмотрел на него через зеркальце заднего вида. Доктор был маленький энергичный человечек с умными голубыми глазами. Седеющие, песочного оттенка волосы довольно точно указывали на его возраст: лет пятьдесят пятьпятьдесят шесть. Тэхен знал его, сколько себя помнил. Сэна никогда не ходила к нему, предпочитая пользоваться услугами врача из Нового Орлеана, но все остальные члены их семьи всегда обращались к нему за помощью, а дети — практически с пеленок. Приходили со всеми своими бедами, начиная от мелких порезов и гриппа и заканчивая переломами. Он залечил Тэхену сломанную руку, когда тот получил травму во время одной весенней тренировки в пятнадцатилетнем возрасте.
Тэхену не хотелось полностью раскрываться перед ним. Надо было дать брокеру достаточно времени для того, чтобы осуществить продажу акций, и Донхо для того, чтобы он подготовил юридическую почву для передачи всех деловых полномочий ему, Тэхену. Но о главном он доктору Чону все же сказал:
— Наши родители расстались, а Чеен… — Он не договорил.
— Понятно, — со вздохом отозвался доктор Чон. Всем в округе было известно, как боготворила Чеен своего отца.
Тэхен сосредоточил все внимание на дороге. У “крайслера” были хорошие рессоры, машина шла мягко даже по неровному покрытию, резина шуршала по асфальту. Ощущение нереальности происходящего вновь вернулось к нему. Солнце жарило немилосердно, обжигая Тэхену коленку. Мимо проносились сосны. День был исключительно ясный, стояла середина лета, и места, которые они проезжали, он знал как свои пять пальцев. Это-то и было странно. Сегодня утром вся его жизнь пошла прахом, а окружающий мир остался прежним, не претерпев никаких изменений. Как такое возможно?
Доктор Чон проверил у Чеен пульс и вновь измерил кровяное давление.
— Тэхен, — негромко произнес он. — Давай-ка побыстрее.