Стюарт вскочил, бросился к двери. Очертания каюты начали расплываться, дверь отъехала вдаль и уменьшилась до размера ладони. Он вытянул к двери неимоверно длинную руку в попытке дотянуться до неё, достать, схватить ручку, пока она совсем не исчезла. Каюта раздулась, как мыльный пузырь, и лопнула с оглушительным хлопком, оголяя залитое светом пространство. Его окатила волна ужаса, кровь застучала в висках, но тут он почувствовал знакомый укол, и его мгновенно отпустило. Реальность медленно проявлялась сквозь свет софитов.

С головы сняли шлем, протёрли салфетками мокрые от пота волосы, завернули в привычный уже плед. Нетвёрдой походкой Стюарт сошёл с подиума, на котором находилась сфера.

По площадке распространялся аромат еды: пахло жареной говядиной, креветками и тушёной капустой. Программисты скучковались в углу и что-то обсуждали, поглядывая на Стюарта. Доктор Оппенгеймер пил чай с Такедой за раскладным столиком. Стюарт сел рядом с ними на жиденький стульчик, и ему тут же всучили тарелку с лапшой.

— Терпеть не могу капусту, — он сморщил нос.

— Это программеры заказали, — доктор тоже был недоволен. — Решил сделать перерыв. Поешьте, а то Вы с утра ничего не ели. Голодные обмороки нам тут не нужны.

— Угу, — Стюарт подцепил вилкой кусок говядины. — У меня такое чувство, что я вижу сплошь свои проекции. Эти парни... Разве они не должны быть каждый раз разными?

— Особенность технологии, — доктор внимательно посмотрел на Стюарта. — Система подстраивается под Вас. Адаптируется. Считывает ваши желания и намерения. По правде сказать, мы до конца не знаем всех её возможностей...

— Последний дар Айка, — Такеда отхлебнул чай из пиалы. — Прежде, чем он совсем ушёл в себя. Вы с ним чем-то неуловимо похожи. Такой же идеалист и талантливый человек. Признаться, я не ожидал, что ваша тактика подменить поток данных с сенсоров даст такой ощутимый результат. По сути, это же можно проделать и с человеком, — японец ненадолго прикрыл глаза. — Вы ему понравитесь. Только не обольщайтесь насчёт его человеческого воплощения. В реальности ничего такого не будет...

— Я понимаю, — нервно перебил Стюарт.

— Он уже начал воспринимать это как вторую реальность, — вмешался доктор. — То, о чём я Вас предупреждал. В какой-то момент он может захотеть остаться там навсегда.

— Но и Вы, и я выбрались оттуда, — Такеда усмехнулся.

— Но это было не просто. Вы правильно заметили, что система вмешивается в наше восприятие, подменяет чувства почти так же, как предложил мистер Браун, только мы не осознаём этого и в какой-то момент перестаём отличать симуляцию от реальности. Сможет ли мистер Браун отринуть свои иллюзии, когда подключится к системе корабля? Вот в чём вопрос.

— За этим мы его и тренируем. Как видите, он уже вовсю управляет вашей системой.

— С чего Вы взяли? — Удивился доктор. — Он всего лишь плывёт по течению, отдаваясь своим фантазиям.

— Да, фантазиям, — улыбнулся японец. — Но эти фантазии он воплощает, а не следует за ними. Разве Вы не заметили, что Тёрнер материализовался для него в прекрасного мужчину, о котором он мечтал? А стихи? Они были великолепны!

— Рад, что Вам понравилось, — Стюарт хихикнул.

— Потрясающе! — На лице Оппенгеймера застыло выражение удивления и восхищения. — Вам удалось! Это будет сенсация в научном мире!

— Кх-м, — Такеда кашлянул в кулак.

— Ах да, простите, — Оппенгеймер стушевался. — Хоть я и не могу разглашать эти сведения, но всё равно за шесть лет, что я изучаю технологию, это первый раз, когда кто-то мог воздействовать на неё изнутри. А я-то, старый дурак, удивлялся, чего это программисты делали ставки...

— Вам надо было поучаствовать, док, — Такеда кивнул на скучковавшихся в углу программистов. — Этот мальчик нас, стариков, ещё за пояс заткнёт.

— Где Вы его откопали такого?

— О, это долгая история. Её надо рассказывать тягучими зимними вечерами за бутылочкой вина, — Такеда поднялся, опираясь на раскладной столик. — Думаю, на сегодня можно закончить, а завтра финальная репетиция, и пора выпускать птичку из клетки.

Доктор ушёл, программисты выключали свои компьютеры, на площадке стоял обычный гомон. Все заняты своими делами, Стюарта оставили доедать лапшу одного. Никому до него нет дела. Он не сразу заметил, что японец стоит и смотрит на него, будто хочет налюбоваться напоследок своим созданием.

— Вам попозировать голым? — Стюарт откинул плед, обнажая грудь. — Можете сделать несколько фото на память.

— Опять дерзите, — Такеда покачал головой. — Но Вы, хотя бы, имеете на это основания. Я хотел сказать Вам слова напутствия, однако на меня накатили воспоминания. Сейчас я больше помню свою юность, нежели то, почистил ли я зубы перед сном. Поэтому не взыщите, если я ничего Вам не скажу. До моих флешбеков Вам вряд ли есть дело. А вот что бы я хотел сказать, так это то, что Вы сейчас видите лишь малую часть возможностей системы. Мы даже не в состоянии представить, с чем Вы столкнётесь. Я буду ждать с волнением и тревогой. Скажите, Вы хоть убивали кого-то на самом деле?

— М-м-м... — Стюарт сделал вид, что разжёвывает кусок, и рот у него занят. — Да, — наконец, сознался он. — Но я искренне раскаялся в содеянном. А зачем это Вам сейчас? Вы и так слепили из меня то, что хотели.

— Я лишь снял с Вас шелуху, как с деревянной куклы, — глаза Такеды смотрели на него с прищуром, будто японец смеялся, но лицо выражало полную серьёзность. — Нельзя из плохого человека сделать хорошего. Вы изначально были предназначены для этого. Видите ли, система безошибочно распознаёт моральных уродов.

— И что? Они не могут управлять системой?

— Могут, почему же, — Такеда пожал плечами. — Только недолго. Потом они погибают.

Он повернулся и медленно пошёл к выходу. Гомон стих, кто-то выключил большой свет, и Стюарт остался в полутьме совсем один.

* * *

Мужчина тяжело дышал, он постоянно путался в рясе, взбираясь всё выше и выше. Парнишка скакал впереди, показывая дорогу. Священник остановился передохнуть, опёрся рукой на скалу. Солнце палило невыносимо. Он вытащил платок, вытер раскрасневшееся лицо.

— Далеко ещё? — спросил он парня.

— Почти пришли, святой отец! — учтиво ответил тот. — Тут за поворотом. Помочь Вам?

— Сам дойду, — отмахнулся священник.

Дорожка петляла между скал, святой отец всё чаще останавливался. Он совсем выдохся.

— Ну где твой пастух со сломанной спиной? Не обманул ли ты меня, отрок?

— Одну минуту, святой отец! — Парень подошёл вплотную к священнику. — Позвольте Вам помочь.

Блеснуло на солнце лезвие кинжала, священник охнул и начал оседать, хватаясь за камни.

— Что же ты наделал... — пробормотал он.

— Это Вам подарок от дона Иноченти, — юноша вытащил кинжал, и ряса начала набухать кровью в месте ранения.

Он стал медленно отступать в тень. Святой отец сел на землю, одной рукой зажимая рану. Вторую руку он тянул к нему.

— Постой... — слова давались ему с трудом. — Тино. Я помню тебя ещё маленьким... Мне не страшно умирать. Не бойся за меня... Когда отец бросил вас, для тебя это была трагедия... Я понимаю. Но ты не должен был... Не должен был брать на себя грехи других. Не должен был ты совершать ошибки... Подойди...

Жалость вдруг сжала его сердце. Повинуясь внезапному импульсу, Тино подошёл к священнику, опустился на колени. Тот погладил его по голове, и слёзы сами собой покатились у Тино из глаз.

— Простите меня, святой отец! — Сквозь слёзы выдавил он из себя.

— Не ты должен просить прощения, а я... Я отпускаю тебе твои грехи. Во имя отца и сына и святого духа. Аминь! Обещай мне... Дай мне слово, что ты закончишь колледж и пойдёшь работать. Прошу тебя...

— Да, святой отец. Даю Вам слово! Я закончу колледж, — священник слабел, рука опустилась Тино на плечо, и он обнял святого отца, прижался к пахнущей ладаном рясе.

— Уезжай отсюда... Уезжай навсегда. В Америку, Россию, Японию... Только подальше...

Силы оставили священника, рука безвольно повисла, упала Тино на колени, а он всё никак не мог оставить мужчину, оторваться от тёплого ещё тела. Слёзы душили его.

Наконец, он поднялся на ноги, вытирая нос рукавом. Он аккуратно положил святого отца на землю, соединил ему руки на груди, вытер его платком кинжал, повернулся и пошёл, не оглядываясь. Теперь он знает, кем хочет стать. И дон Иноченти ещё пожалеет о своём решении втянуть его во всё это.