Я осторожно гладил ее по нежной шелковой коже, ощущая, как она дрожит всем телом под моими пальцами. Она прижималась ко мне так крепко, будто боялась, что я в любой момент могу исчезнуть, и она вновь останется одна. А я, не переставая, бормотал какую-то ерунду, едва задумываясь, что говорю. Мысли мои были далеко — где-то в Алисиной квартире, где я увидел ее едва живую.

На нее было страшно смотреть — жуткий вид, синяки под глазами, растрепанные волосы. Но самое главное взгляд, потухший и ничего не выражающий. Я никогда не видел ее раньше такой, обычно в них всегда горела жизнь, и где-то в этом огне бесконечно горел я. Наверное, именно так ломаются люди — быстро и почти бесшумно.

А когда увидел рядом с Алисой его, то сразу все понял. Теперь ей даже не нужно было мне ничего рассказывать, я слишком хорошо знал ее прошлое, чтобы понимать, к чему это могло привести в настоящем. Злость, которую я испытал в тот момент, не сравнить даже с той, которой меня окатило от пьяного признания ее отчима. Потому что в тот раз она мешалась с бессилием, ведь я уже ничего не мог с этим поделать. А сейчас мог. Например, избить его до полусмерти на полу коридора, навсегда отбив желание даже думать о Лисе. Или сделать с ним что-нибудь из того, что услужливо подкидывало мне разыгравшееся воображение. Но как только мой взгляд возвращался к ее лицу, полному боли и отчаяния, это все оказывалось неважным. Самое главное — просто забрать ее оттуда, вытащить из этого ада и больше никогда не отпускать. Все остальное — потом.

Я даже не сразу понял, когда шумные всхлипы, становящиеся все менее слышными, сменились выровнявшимся дыханием. Лиса так и заснула, прижавшись ко мне, и я осторожно подтянул ее повыше, устраивая поудобнее. В голове не укладывалось, как можно ее обидеть — такую хрупкую и нежную.

Посидев еще несколько минут и убедившись, что Алиса крепко спит, я поднялся с пола, не спуская ее с рук, и отнес на кровать. Осторожно переложил и укрыл одеялом, засмотревшись, как она мило наморщила нос во сне. Поцеловал в макушку и тихо вышел из комнаты. Меньше всего хотелось ее сейчас оставлять, но меня ждало незавершенное дело.

Набросив кофту с капюшоном, выскользнул из квартиры и пошел к пятиэтажке, знакомой с детства. Сколько раз я вот так провожал ее до дома, даже не догадываясь, что ее ждет внутри. Нет, я, конечно, знал, что их отношения с отчимом оставляют желать лучшего, что он издевался над ней морально, оскорблял и всеми силами портил жизнь, но и подумать не мог, как все ужасно на самом деле. Все эти годы меня мучила одна-единственная мысль — а мог бы я что-то изменить?

На этот вопрос я так никогда и не смогу ответить. Но зато сейчас я действительно могу хоть что-то исправить, избавив Алису от очередного урода, отравляющего ее жизнь. По лестнице на второй этаж я почти что взбежал и с силой дернул на себя ручку двери. Она оказалась не заперта, и я вошел в квартиру, с грохотом захлопнув ее у себя за спиной. Прошел в гостиную, и сразу же увидел подонка, медленно застегивающего часы на руке. Он даже не повернул голову в мою сторону, всем своим видом показывая, что ему все равно на мое появление здесь.

— Снова ты? — закончив с ремешком, он принялся застегивать ремень на брюках. — Где Алиса?

— Ты ее больше не увидишь,— отрезал я. — Забудь о ней.

— С чего это вдруг? — он наконец-то поднял на меня взгляд, полный презрения.  — Мы с ней давно вместе, и у нас все серьезно. Она же лечится у психиатра, сейчас весна, обострение. Вот решила поломать трагедию и поиграть в догонялки. Скоро ее отпустит, и она приползет ко мне. А ты, парень, просто идеально вписываешься в ее сценарий со спасением принцессы от злодея. Но особо не обольщайся, она любит меня. А я ее.

— Поэтому ты решил, что изнасиловать ее будет отличной идеей? — прорычал я.

— Какое насилие, — он так глубоко втянул носом воздух, что ноздри его заострились. — Мы вместе живем, спим в одной кровати, как я мог ее изнасиловать? Я же не маньяк, набросившийся на нее в подворотне. То есть еще вчера она услужливо раздвигала передо мной ноги, а сегодня с какого-то черта взбрыкнула, и я теперь насильник? Я просто взял то, что и так мое.

Он, конечно же, ничего не знал. Ни о ней, ни о ее прошлом, иначе смог бы понять, что именно он сделал не так. Применять силу к той, которую в детстве насиловал отчим — очень плохая идея, и я прекрасно понимал, почему она в такой панике бежала сюда. 

Где-то на глубинах подсознания приятно грела мысль, что она не рассказала ему об этом, а, значит, не настолько они были близки. И тут же криво усмехнулся — мне Алиса ведь тоже ничего не сказала, и не так уж далеко я ушел от этого Димы.

На секунду захотелось выложить ему все и посмотреть, как на его вытянувшееся лицо будет медленно сползать осознание. А, может, вообще знай он раньше, не допустил бы с ней такой грубости. Или, наоборот, стал бы лишь сильнее давить на ее больные места? Но я промолчал. Если Алиса решила сохранить свое прошлое в тайне, то точно не мне его раскрывать.

— Мне плевать, — ответил я. — Плевать, что у вас там было и почему она, как ты говоришь, взбрыкнула. Но ты не имел права продолжать против ее воли. А еще я не слепой, и вижу, в каком она оказалась состоянии. 

Дима раздраженно выдохнул, покончив со своим ремнем.

— Ты вообще, откуда взялся, спасатель?

— Друг детства.

— Так вот, друг, если ты думаешь, что я спущу тебе с рук, что ты утащил то, что принадлежит мне, ты ошибаешься. Она моя, и точка. И перестанет ей быть, только, когда я сам так решу и вышвырну ее. 

Тело среагировало быстрее, чем мозг, и мой кулак со всей силы впечатался в его скулу. Дима покачнулся и отлетел к стоящему у стены дивану, чудом удержавшись на ногах, успев схватиться за его спинку. Ответ не заставил себя долго ждать, и удар вскользь обжег мне щеку — в последний момент я успел увернуться. Зарычав, повалил его на пол, нанося один за другим удары по самодовольной физиономии. Мне тоже что-то доставалось, но я едва замечал, ослепленный адреналином драки. Лишь, когда он глухо захрипел, перестав сопротивляться, я остановился и схватил за воротник рубашки, окрасившийся багряными пятнами крови. 

— А теперь слушай меня. Посмеешь хоть пальцем ее тронуть, я повторю свой урок. Лучше забудь о ее существовании, проваливай обратно туда, откуда ты приехал и не смей больше появляться в ее жизни. Ты меня понял?

Он что-то невразумительно прохрипел в ответ, и я встряхнул его посильнее.

— Понял?! Я не слышу.

Дима кивнул, и я, отшвырнув его на пол, поднялся на ноги, тяжело дыша. Только сейчас начал чувствовать боль и ощутил вкус крови во рту — наверное, разбита губа. Сбитые костяшки пальцев начало саднить, и при каждом вдохе нарастала боль где-то в груди. Но моему сопернику досталось куда больше — лицо разбито, под левым глазом наливался синяк, вся шея и грудь залиты кровью. Он с трудом приподнялся на локтях и сплюнул на пол.

— Убирайся отсюда, — еще раз повторил я.

Оставив его одного, пошел в ванную и взглянул на свое отражение в зеркале. Губа распухла и треснула, повсюду пятна крови — непонятно моей или его. Я открыл воду и сунул голову под ледяную струю, смывая с себя следы драки и приходя в себя. Простоял так около минуты, пока лицо не онемело от холода. Даже не стал сушить волосы полотенцем, небрежно стряхнув с них руками воду, и набросил на голову капюшон. 

Когда я вышел, Димы в квартире уже не было. Прошелся по комнатам, сгреб в сумку первые попавшиеся вещи Алисы, какие-то документы, телефон, так и оставленный ею возле кровати. Затем нашел в коридоре ключи от входной двери и, заперев ее, ушел.