Нет, конечно, это случилось не сразу, потому что ни один, ни второй не были в подходящей для этого кондиции. Как только Ваня шагнул за порог и Лёха ухватил его за футболку, притягивая, его буквально повело. Все, что случилось до этого на квесте, оказалось недостаточным — ни касания и рукопожатия, ни гляделки и перешучивания, ни огромное количество затраченных и восполненных в маке калорий.

— Ты кого придурком назвал, придурок? — хрипло сказал он Ване в рот, уже привычно лизнув в губы.

— Тебя, кого же еще! Или ты видишь тут других придурков?

— Ага, вижу одного.

— Лёш, может, хватит уже обзываться?

Лёха ухватил его за подбородок, чуть отстранился и заглянул в глаза. Ваня нетерпеливо тянулся к нему целоваться снова, но Лёха не дал, просто стоял и смотрел, отмечая все родинки на лице, быстро краснеющие щеки и лихорадочный блеск в ярко-голубых глазах. Хотелось запечатлеть это, как картинку. Лёха мысленно уговаривал себя не торопиться, но их возня у стены становилась все серьезнее. Ваня дернул подбородком, одновременно поддав бедрами, прижался к Лёхе снизу и недовольно сказал:

— Будем дальше стоять или сделаем уже что-то интересное?

Недолго думая, Лёха затащил Ваню в чулан сбоку — прям как пришел, в ботинках и с рюкзаком. Даже свет не стал включать. Дошагал до старого кресла, стоявшего посреди комнаты у окна спинкой к двери, бухнулся в него и уронил Ваню на себя верхом.

Сам-то Лёха был в домашних шортах и старой футболке, а Ванёк приперся как на гей-парад: в узких джинсах с ремнем, в своих ботинках на блядской шнуровке и неизменно белой футболке. Остальное Лёха разглядеть не успел, пока судорожно стягивал ее с Вани. Его тело пахло так, что крышу снова понесло. Лёха успел только приложиться к чувствительной коже на груди, лизнуть и втянуть губами сосок, а ладонями тем временем как следует сжать Ванины булки, потянув его еще немного на себя, как Ваня охнул, отстранился и вскочил, как ошпаренный.

— Ты че? Не хочешь?

— Хочу, — прохрипел Ваня.

А потом Лёха с болью в яйцах смотрел, как он три часа расшнуровывает свои мартинсы, стаскивает джинсы вместе с трусами, оставшись в одних спортивных белых носках и с болтающейся на шее цепочкой — джентльменский набор, блин — а затем яростно сдирает Лёхины шорты до щиколоток, снова заползает сверху и устраивается жопой на его стояке. Лёха не мог не прокомментировать сей перфоманс:

— Хуюша ты. До импотенции меня довести хочешь?

— Я просто хочу тебя довести, — улыбнулся Ваня и, наклонившись, засосал Лёху так, что искры из глаз могли бы полететь, будь он железным. А железным он, так-то, не был, скорее, сейчас он был чисто желе.

Член отозвался мгновенно, упершись под горячую нетерпеливую задницу, но Лёха не торопился. Разумеется, тело требовало присунуть Ване сию же секунду, но Лёха еще не разучился думать той частью организма, от которой кровь уже потихонечку отхлынула вниз. Ему хотелось посмаковать каждое движение, прощупать все мышцы, от крепких плеч до грудных, потереть пальцами соски, оттуда спуститься по бокам до бедер. Ваня кайфовал и тихо постанывал Лёхе в висок, запуская по телу волны возбуждения и жара. Лёха даже не сразу заметил, как у Вани в руке оказался рюкзак и оттуда был вытащен тюбик смазки. Только когда услышал характерный хлюпающий звук, а потом почувствовал холодные мокрые пальцы на своем стояке, оторвался от целования Вани и в недоумении уставился, как тот пытается насадиться на него. Головка проскользнула по дырке раз, два, три, а на четвертый Лёха опомнился и тормознул Ваню, схватив за запястья и припечатав их к подлокотникам.

— Ты куда летишь, блин, Ванёк? И без чехла! Первый раз, что ли?

— Заткнись. — Ваня вырвался, взял в ладони Лёхино лицо и присосался то ли как в первый, то ли как в последний. — И вставь мне уже.

Лёха, конечно, хотел и ждал подобной напористости, его именно она и заводила, но что-то тут было неладно. От маньяка никто не убегал, часики ни у кого не тикали. На обиды тоже похоже не было, ведь Ваня не делал ничего неприятного — все было в кайф, но почему-то казалось, что он старался только для Лёхи. Хотя перед глазами тем временем болтался Ванин вполне себе возбужденный хер, мокрый, блестящий и явно требующий внимания.

— Воу-воу! Что за лев этот тигр? Давай притормозим, слышь?

Лёха обнял Ваню вокруг талии и вжал в себя, так что тому ничего не оставалось, как сделать почти то же самое, обхватив руками Лёхину голову. Приложившись лбом к Ваниным ключицам, Лёха чувствовал, какой он горячий и как бешено стучит там у него в груди. Даже цепочка на его шее нагрелась так, что, по ощущениям тело и металл теперь отличала только твердость. Ну и еще одна твердость так же была зажата между их животами — сочная головка поблескивала в полумраке, как чупа-чупс икс-икс-эль. Про таких как Ваня обычно говорят — хуястый пацан. Лёха в целом тоже не уступал. Если бы Ваня спросил, он бы, наверное, без проблем и себе позволил вставить, есть же рот, в конце концов, в него не только едят и берут. На хрена такой отчаянный-то? Думал, наверное, быстро отстреляться?

— Ты точно хочешь или типа опять проставляешься? — решил он уточнить, все еще не разжимая объятий.

— Угу, — отозвался Ваня над ухом. — Конечно, Лёш. Не чай же я пришел пить.

— Бля, да я не об этом. Ты точно хочешь член в очко?

— А можно понежнее как-то, — хмыкнул Ваня, немного расслабившись.

Чуть отпустив его, Лёха медленно разжал руки и сдавил его бока, скользнул пальцами по пояснице до булок, поднырнул поглубже, туда, где Ваня успел уже испачкаться в смазке, нащупал узкий, но податливый анус и стал медленно гладить. Ваня выгнулся, застонал, задрал Лёхину футболку, перекинув нижний край ему за голову, и его член нарисовал на оголившейся коже влажное пятнышко. Темнота в комнате и огни с улицы, делавшие кожу какой-то шелковистой на вид, напомнили их первый горячий поцелуй и всякие последующие приятности по телефону. Лёха вдруг подумал, что Ване тогда очень зашли эти фантазии, которые, честно говоря, и озвучивать-то поначалу было неловко, но теперь оно отозвалось какой-то фантомной ностальгией, и Лёха, отвлекаясь на облизывание Ваниной шеи, пробормотал:

— Щас я тебя растяну. Засуну один палец, потом еще один.

Ваня всхлипнул как-то особенно сладко, прикусил Лёхе ухо и тихо ответил:

— Давай.

Лёха медленно надавил на вход указательным и не почувствовал особого сопротивления.

— Хуя! Ты готовился.

Самоотдача Вани просто мгновенно плюсанула ему десять из десяти в карму и в Лёхино расположение. Правда, там уже и так был почти потолок. То есть Ванёк шел в гости, зная, куда идет. То, что Лёху настолько хотели именно подобным образом, вдруг подогрело кровь и заставило ее окончательно отхлынуть из мозга. Лёха еще на полшишечки отдалился от здравого смысла и самообладания.

— Кто-то там обещал мне два пальца.

— А то и все три, — улыбнулся Лёха, засовывая их в Ваню и одновременно засасывая его в губы. — Терпи и не бзди, все будет огонь, понял?

Ваня только замычал, кивнул и не отстранился. Работать рукой в его заднице, оставляя без внимания собственный член, было новым видом пытки — Лёха бы и инквизиции такое не посоветовал. В порыве страсти, кайфуя от того, как Ваня отзывается на его действия, другой рукой он схватил его стояк, придавив большим пальцем уретру, и стал поддрачивать в том же ритме, что и сзади. Вдруг Ваня коротко взвыл, и Лёха остановился. Блядство! Если соседушка их услышит, у человека случится, так сказать, пердимонокль. Не комильфо.

— Больно, Вань?

— Нет, — ответил тот срывающимся шепотом. — Приятно пиздец.

— Тогда кайфуй молча. Там Артур с потенциальным пердимоноклем за стенкой.

— У тебя пальцы слишком длинные.

Лёха не понял, при чем тут его пальцы, но счел это за комплимент, задвигал руками быстрее, а Ваня впился в его рот, чтобы, по-видимому, издавать меньше палевных звуков. Надолго его, конечно, не хватило — выстрелил горячими липкими каплями прямо на живот и грудь, чуть не задушив своим дыханием, а потом сполз на пол и взял у Лёхи в рот, не забыв помять заодно и яйца, отчего Лёха спустил мгновенно, как будто зачет автоматом сдал.

Ваня облизнулся и снова залез на колени к охреневшему от ощущений Лёхе. От него терпко пахло спермой, но Лёха все равно прошелся легким поцелуем по его губам, как бы в благодарность.

— Ты псих, блин, Савченко, — хмыкнул он, привлекая Ваню к себе.

— А ты как будто нет!

В происходящее пока верилось с трудом, для верности нужно закрепить результат еще разок, а может, и два. Ну и убедиться, что Лёхина фея ночных удовольствий под утро никуда не денется. Ваню, судя по всему, терзали похожие мысли, потому как, чуть поёрзав, он спросил:

— Че дальше делать будем?

— Сейчас чай попьем, короче, и продолжим. Труханы только надень, не создавай Артуру комплексы.

— Просто ты не хочешь, чтобы он на меня смотрел, — улыбнулся Ваня.

— Да прям ты ему нужен! У него завтра с Веркой свиданка.

Ваня будто бы хотел сказать что-то еще, но промолчал, осторожно слез с Лёхи и натянул одежду обратно. Лёха вытер пузо домашней футболкой и направился на кухню, по пути прислушиваясь к двери ванной. Там все еще шла борьба тьмы и света, в которой, по ходу, уже пали в неравном бою как минимум мыло и четыре куба воды.

— Я, кстати, пиво подогнал. Обещал же, — сказал Ваня, выуживая из рюкзака три банки по ноль-пять.

— О! Ща, — обрадовавшись, Лёха метнулся к хрущевскому холодосу под окном и достал оттуда заначку. — Это бабка Артурчика нам подгоняет периодически. Вобла, это Ваня. Ваня, это вобла. И вы обе рыбы. Моей мечты, бля.

— Может, оба?

— Обои, — буркнул Лёха, легонько дав ему воблой леща.

— Дурак, Лёш! Пропахнем! — смеясь, Ваня попытался отказаться, но Лёха видел, как у него глаза загорелись от взгляда на рыбу — похлеще, чем от взгляда на Лёху-младшего, и на секунду по отношению к рыбе в Лёхе проснулся Отелло. Но самому тоже жрать захотелось не меньше.

— Да и пофиг, вместе же пропахнем.

— Обопьемся, — настаивал Ваня.

— Так никто тебе не запрещает. Пей сколько влезет.

Лёха подошел к нему вплотную и боднул лбом. В ответ Ваня тоже его чуть толкнул, притерся носом к носу, а потом очень по-собственнически схватил за задницу, аж мурашки побежали. Кайф. Леха огладил его плечи, рельефные, словно вылепленные спецом под его ладони, и думал уже озвучить свое предложение остаться до утра, но почему-то решил, что Ваня так и планировал, когда ехал к нему. Как будто все и так было понятно без лишних словоблудий.

— Обоссымся же, — добавил Ваня, поглаживая Лёху спереди второй рукой.

— Сначала обкончаемся, так-то.

Артурчику была оставлена одна банка с прилепленным сверху стикером «не беспокоить плиз», и Лёха надеялся, что тот внемлет просьбе и не станет ломиться на ночь глядя и проверять, чем там занят его сосед. Правда, пивас в качестве подношения не шибко подходил, но это лучше, чем ничего. А если Артуру все же приспичит заглянуть — что ж, Лёха ему психотерапевта оплачивать не будет. Сам виноват.

Оказавшись в своей комнате, Лёха уронил Ваню спиной на постель, нашарил в хозяйской стенке среди раритетного хрусталя заныканную резинку, сунул в зубы, сел на кровать и схватился за Ванины джинсы, которые легким движением руки превратились в кучку одежды на полу. Разделся сам, включил музло на ноуте и окончательно и бесповоротно заполз на Ваню сверху.

— Пососёшь?

Ваня, приподнявшись на локтях и лизнув член, выцепил из Лёхиных зубов упаковку презика и хитро усмехнулся:

— А тебе мало было?

— Ты же сам все знаешь.

— Что я знаю? — спросил Ваня, водя губами вдоль ствола, отчего Лёха вместо ответа вдруг резко выдохнул, чуть не застонав.

Это было похоже на обычные нежные поцелуи, только в член, собственно, так оно и выглядело и ощущалось. Никто еще никогда так его туда не целовал, и совершенно неожиданно стало вместо уже привычной Ваниной напористости почувствовать медленные касания горячего влажного языка, обводящего головку. Лёха опустился задницей на пятки, развел колени чуть шире, и Ваня притиснулся совсем близко, так, что буквально дышал ему в пупок, тоже периодически его целуя. А потом замычал от явного удовольствия, почувствовав, как Лёха ухватил его за волосы, поднял его голову, сам склоняясь ниже, и сочно засосал.

Резину на его члене Ваня тоже сам раскатывал, и каждое касание еле-еле удавалось перетерпеть. Лёха пытался считать воображаемые боксерские мешки, подумал, как смешно и стремно они с Ваньком будут выглядеть в капах и бандажах для причиндалов, надетых поверх шортов, но через секунду, не вытерпев, уже навалился на Ваню сверху, подхватив его под колени, и проехался стояком вдоль входа.

— Лёш, я хочу сзади.

Глаза у Вани блестели лихорадочно, а губы, уши и щеки были одного цвета — даже в полумраке ярко выделялись на лице, которое Лёха, вообще-то, хотел видеть в процессе, но все-таки уступил. Насмотрится еще. Он перевернул Ваню на живот, подтянул за бедра к себе, заставляя прогнуться, сплюнул на член, потом на щель между булок — за смазкой лезть уже было некогда — и, медленно надавив, вошел.

— Ха-а-а... — вырвалось у Вани хриплое, поспешно приглушенное подушкой.

Лёха, закрыв ему рот ладонью, приподнял голову, отчего прогиб в пояснице стал еще сильнее, и все сразу пошло-поехало как надо и под нужным углом. На этот раз они никуда не торопились, двигаясь долго, без лишнего кипиша. Внутри было тесно, горячо, сначала даже ощущалось какое-то онемение, словно член провалился в параллельную вселенную. Но, постояв так немного, попривыкнув, Ваня расслабился и вильнул задом, давая понять, что уже можно. Лёха толкнулся сначала осторожно, не засаживая до конца, потом осмелел, перехватился поудобнее руками за Ванины бедра и начал вбиваться длинными, тягучими движениями, забыв, что скрипучий диван под ними, вообще-то, к подобным нагрузкам уж точно не готов. В отличие от Вани. Его под Лёхой в какой-то момент буквально расплющило так, что приходилось держать все на себе — и ритм, и двойной вес их тел, потому что Ваня опирался только на одну руку, а второй наяривал себе спереди.

— Ты помогать мне будешь вообще? — запыхтел Лёха, почти выдохшись. Каждое движение сладко отзывалось по всей длине члена и под яйцами, сигнализируя, что вот-вот, уже скоро, но в то же время дыхалка начала подводить с непривычки и отвлекала от процесса.

Ваня отполз, развернулся, опрокинул Лёху на спину. И откуда только у него появилась энергия?! Член его гордо торчал вверх и не думал опускаться.

— Только угол охеренный поймал... — пожаловался Ваня, забираясь на Лёху верхом.

— Ну а теперь я ловлю неплохой угол, все по-честному!

Когда Ваня откинулся назад, опершись на руки, видок был тот еще крышесносный. Лёха мог бы вечно смотреть, как течёт пивас, как горит корпус физ-ры и как Ваня, полностью раскрытый перед ним, скачет верхом, опускаясь на его член по самые яйца.

— Чё смешного? — буркнул, хмурясь, Ваня на выдохе.

— Ниче. — У Лёхи бы сейчас все равно красноречия не хватило описать свои чувства и тот ебаный стыд, который он испытывал пополам с восторгом от происходящего. — У тебя хуй смешно болтается.

— Ну так... сделай с ним уже... что-нибудь!

— Ты такой злой сейчас, щас укусишь прям, — фыркнул Лёха и задвигал по его стояку кулаком. — Так пойдет?

Ваня больше ничего не отвечал, и даже в какой-то момент, сжав все внутри, почти стыдливо отвел взгляд, закусив губу. Но все равно не удержал стона, снова кончая Лёхе на живот. А потом переместился и улегся сверху — мол, ниче не знаю, теперь вы. И Лёха дотрахивал его уже сам, поддерживая под зад и толкаясь снизу. Но его тоже надолго не хватило, потому что от ощущения тяжести Ваниного тела на себе, придавленный будто горой каменных мышц, не успевших еще войти в стадию полного расслабона, Лёха испытал настоящий экстаз. Хотелось вдавить в себя Савченко целиком, но получилось только размазать результаты стараний друг по другу.

Потом они лежали друг на друге, почти не двигаясь, пока Лёхин член не опал и сам не покинул место дислокации. Прислушавшись, Лёха заметил, что в ванной больше не шумит вода и вообще в квартире как-то подозрительно тихо, но выходить в душ они все равно не рисковали еще около часа. Лишь вытерлись кое-как футболкой и салфетками, попили ставший теплым пивас с рыбой, а потом, глубокой ночью, прокрались вдвоем в душ и быстро помылись. Там же Лёха с Ваней сначала шутливо мерялись писюнами, а потом уже серьезно изучали друг друга руками, как будто до этого не налапались. Выходить из душа не хотелось, но пришлось — на часах было уже далеко за нули и единицы.

— Норм было?

Ваня прищурился, перестав тереть башку полотенцем, и весело прошептал:

— Для первого раза сойдет.

— Ты щас серьезно, Ванёк?

— Ну как тебе сказать, Лёша-Алексей... — задумчиво понизил голос Ваня. — Ну... Лонг стори шорт, было круто. Охренительно.

Лёха, зависнув, как обычно, на звучании его голоса, опомнился только в комнате, когда залезли под одеяло, и Ваня подполз к нему под бок, закинув одну ногу сверху, и почти сразу же засопел.

— Нет, погодь, Ванёк. Я про первый раз имел в виду. У тебя вообще раньше было такое с другими пацанами?

— А это важно?

Лёха задумался. С одной стороны, его напрягали всякие рассказы о переписи с не пойми кем, намеки на то, что там было нечто большее, но с другой, действительно — разве это важно сейчас? Не лучше ли просто наслаждаться моментом и не париться о том, что было или будет? Прямо сейчас, Лёха почему-то был уверен, Ваня абсолютно точно проявлял к нему вполне конкретную инициативу и ясно давал понять о своих намерениях. Что-то типа пацан сказал — пацан сделал. А местами даже без слов получалось понимать друг друга, и это было круче всего. И Лёха, забив на все, решив ловить это крутое «в моменте» и не загоняться без лишнего повода, ответил:

— Да похер, в принципе. У меня тоже не шибко много с чем сравнивать. Но если утром сольешься, я тебя найду и заставлю отрабатывать, понял?

— Понял, — улыбнулся ему Ваня, поцеловав в шею.

***

Их утро началось не с кофе, а с сушняка и влетевшего в комнату взволнованного Артурчика, который то ли совсем не читал записку, то ли так крепко спал, что забыл обо всех предупреждениях и рамках приличия.

— Лёша! — начал он с порога, заставив Лёху дернуться и на секунду напрячься, потому что тело рядом с ним под одеялом тоже заворочалось. Но именно из-за того, что тело рядом все еще имелось в наличии, Лёха, потянувшись, подрасслабился и прохрипел:

— Ну че опять?!

— Там в чате пишут, что возле универа опять был махач! Братья с международных, ты же вроде их знаешь!

— И чё?

— Ну... — Артурчик замялся и, судя по взгляду, заметил, что Лёха не один. — Я подумал, вдруг это снова ваши приколы. А вдруг правда?!

— И какое нам дело? Не мы это.

— А это Ваня вчера вечером приходил, да?

Запалил все-таки. Лёха вспомнил, что Ванины мартинсы остались валяться в чулане, где они с Артурчиком периодически разворачивали сушилку для одежды. Да и собственно что такого. Приходил и приходил. Тоже прям тайна за семью печатями! Лёха фыркнул, протер глаза и пихнул Ваню, откинув одеяло:

— Ванёк, это же ты вчера приходил? Люди интересуются.

Ваня открыл глаза, улыбнулся сонно и приподнялся, кивнув Артурчику.

— Здарова.

— Привет! — смущенно потупил взгляд тот.

— Видишь, — подтвердил Лёха. — Целый, невредимый. Никто никого не бил, все норм.

Артурчик, приложив хрен к носу, сложил два и два, и его лицо вдруг озарило осознание вперемешку с офигеванием.

— Вы что, правда мутите?! Я думал, стебётесь!

— Ванёк, мы же мутим?

— Угу, — отозвался Ваня, смущенно уткнувшись мордой в подушку.

— Да че ты щемишься, сюда иди! — хохотнул Лёха, выковырял его из постели и приложился губами к губам. Сосед тем временем, вместо ожидаемых воплей возмущения и ужаса, заулыбался так, что щёки рисковали треснуть.

— Все равно не верю! — засмеялся он.

— А так? — Лёха прихватил губами Ванины, прошелся языком по нижней и тут же конкретно засосал. — Все, чеши к своей Верке, а то получишь травму, не совместимую с пацанской жизнью!

Кажется, уходя, Артурчик обозвал их придурками, но Лёха его уже не слушал.