POV: Николь.

Сегодняшнее утро началось банально, серо и однообразно, как и бесконечное число всех предыдущих. Будильник, собака, суета, запах кофе. Сегодня суббота, родители собираются на какой-то корпоратив. Что за глупая идея устраивать «корпоратив» с самого утра? А впрочем... Плевать. Ведь всё это мне мерещится. Родители мертвы, как и наша собачка. Ох, мне не хватает её противного лая. Мне противны эта комната, противен потолок, на котором нет звёзд. Противен дом, у которого вместо крыши бассейн. Я хочу домой... Хочу лечь на холодную черепицу крыши, хочу закрыть глаза и продолжать удивляться тому, какие странные вещи говорит Картер.

Я не открываю глаза, лежу, будто мёртвая. Вокруг меня летает пыль... Учёными доказано, что большая часть пыли — мелкие частицы кожи человека. Кто знает, возможно, в моей комнате летают остатки тела королевы Елизаветы или ещё какой знаменитости... Скоро и наши тела станут пылью, пока прогнившая из-за этого мира душа будет бродить по миру и искать людей, чья жизнь имеет больше смысла, чем наша.
Я лениво поднимаюсь с кровати и по привычке подхожу к окну. Я всё ещё надеюсь увидеть на подоконнике хоть какую-то записку или подсказку. Может, он вспомнит обо мне. Может, поймёт, что я всё ещё жду.

Я хмурю брови, мои глаза прищуриваются, я не верю им, поэтому тру руками и снова вглядываюсь в улицу. Парень... Высокий... Блондин... Кто это? Он подходит к нашему дому, слышится звонок в дверь, и горничная несётся со второго этажа к порогу.

— Вы кого-то ищете? — спрашивает она, и я замираю.

Несколько секунд тянутся так долго... Я шепчу себе под нос: «Хоть бы это было он».

— Я ищу Николь Сайрус. Она здесь живёт? — мне хватило этих слов, чтобы сорваться с места и побежать к лестнице на первый этаж.

— Да, а кто вы ей?

— Я... — он не успевает договорить. Он видит меня и больше не может сказать ни слова.

Я бегу к нему со скорости пули, от чего горничная в испуге отходит в сторону. Я подбегаю к мальчишке, с огромным размахом даю ему пощёчину, сдерживая в себе желание заплакать.

— Ненавижу тебя! — буквально кричу я, а потом бросаюсь к нему в объятия, сжимая его талию с огромной силой. Он сориентировался моментально, будто точно знал, что я сделаю. Хотя, это и не странно. Прошло больше месяца.

— Я так скучал... — говорит он, сжимая в руке мои волосы и крепко прижимая к себе.

— Врёшь, падла.

Я слышу, как он слабо смеётся, и улыбаюсь в ответ. Я подпрыгиваю, ногами обхватываю его талию, а руками — шею. Он подхватывает меня, несёт к лестнице, игнорируя возражения горничной. Парень не знает этот дом, но не трудно догадаться, что я не буду жить в комнате на первом этаже. Моё убежище всегда на самом высоком этаже. Моё убежище под самыми звёздами.

*****

— Он держал тебя в подвале целый месяц?!

— Пару недель, но да, из Эйдана вышел бы неплохой маньяк, — он грустно улыбнулся, опустив голову.

— Что-то не так?

Он отрицательно покачал головой, а потом поднял взгляд к потолку.

— Чего-то не хватает.

— Звёзд? — я улыбнулась.

— Их тоже. Думал, ты снова начнёшь ненавидеть себя. Или просто на маркер денег нету?

Я промолчала. Парень даже не догадывается, как сильно обострилась моя ненависть к себе, хоть она теперь и не выражается.

— Что произошло, Картер?

Он вёл себя странно. Слишком просто, что на него не похоже. Он будто стал таким, как я, а видеть его голубые глаза такими пустыми мне совсем не нравилось.

— Джон... — он перевёл взгляд на меня и сглотнул.

Кто угодно смог бы заметить на его лице эти пустые эмоции... Странное словосочетание. Разве такое бывает? Я будто смотрю в глаза мертвецу и не вижу в них ничего. Будто чёрная дыра на том месте, где когда-то были яркие прекрасные звёзды.

— Он...

— Убит.

— Боже, Картер...

— Мы нашли его на заброшенном заводе, прикованным цепями к стене. Завтра похороны, ты придёшь? — он делал вид, что все эти слова ни капли не трогают его, но взгляд так и кричал: «Помоги мне. Я умираю. Избавь от мучений».

— Конечно... Я приду. Я не оставлю тебя, — на это он слабо улыбнулся.

Поразительно, как человек пытается оставаться тем, кем он был раньше, просто потому, что люди привыкли видеть именно таким. Картер боится казаться слабым, боится, что его не примут в новом обличие.

— Для меня важно, чтобы ты пришла.

— Я знаю... Мне тоже было важно, чтобы ты был рядом, — я улыбнулась болезненной улыбкой и опустила голову, чтобы не показывать навернувшиеся на глаза слёзы.

Мне было важно, чтобы он был рядом, но он не был. Его не было весь этот чёртов месяц, пока врачи пичкали меня успокоительными, а психологи обещали спокойную жизнь в будущем. Мне было больно, но его не было. Я не виню Картера. Я знаю, что он делал как лучше. Думал, что делал.

— Прости, Николь, — я отрицательно покачала головой, всё так же улыбаясь.

— Всё нормально.

Я села за его спиной на кровати и потянула его за плечи на себя. Парень лёг на мои ноги, а я запустила руку в его белоснежные волосы. Я простила ему всё сразу после обиды. Я рада тому, что он рядом хотя бы сейчас. Ему тяжело, и он пришёл ко мне — это повышает мою самооценку. Он доверяет...

— Знаешь, я иногда наблюдал за тобой. Ты выходила из школы, втыкала в уши наушники и шла куда угодно, только не домой. То на крышу, то в кино... Ты выходила оттуда вся в крошках от попкорна, такая заплаканная и уставшая. Ты ни разу не ходила на комедию — только мелодрамы и фантастика, — он улыбнулся, глядя на потолок, пока я продолжала пальцами расчёсывать его волосы. — Ты прекрасна, даже когда плачешь. Ты настоящая и живая. Помню, однажды ты купила себе мороженное в парке и уронила его. Опять чуть не расплакалась, — он улыбнулся шире. — Потом ты нашла кучу бездомных кошек и кормила их этим самым мороженным.

Я улыбнулась, глядя в окно и представляя, как Картер всё это время ходил за мной по городу и присматривал. А ведь мне стоило только лучше вглядываться в толпу...

— А те две недели, что Эйдан держал меня взаперти, я сам себе придумывал твой маршрут на день. Думал, куда ты пойдёшь сегодня, что наденешь, во сколько вернёшься домой... Постоянно переживал, что тот придурок Рик пристанет к тебе, а никого не окажется рядом.

Слеза-предательница всё же скатилась по моей щеке, но она была не от печали. Все эти слова были для меня приятнее музыки, а каждая его улыбка вызывала мурашки, как и раньше. Он здесь, он реален. Наконец я вижу его не только во сне.

— А я рисовала почтовых голубей, мысленно писала письма и отправляла тебе, — я засмеялась и закрыла лицо рукой.

— И что ты писала? — он продолжал улыбаться, но теперь смотрел на меня.

— В подробностях описывала то, как буду кастрировать тебя при встрече.

— Оу... — он медленно укрылся одеялом по пояс.

— Да, а в ещё одном письме я...

— Я понял, — перебил он меня, и я засмеялась. Впервые за последнее время я смеялась искренне.

Но веселье продлилось недолго. Всего полдня, если быть точнее. На следующий день после визита Картера весь мир словно погрузился в мрачные тона. Солнце будто и не светило, а его жалкие лучи казались незаметными на фоне мрака и пустоты. Кладбище — жуткое место, особенно когда ты видишь там кучу людей, что окружили чёрный гроб, который вот-вот опустится под землю на веки вечные. Люди плачут... Их грусть чувствуется на собственной шкуре, ведь человек, лежащий в том самом чёрном ящике — мой друг. Джон был слишком молод... Он был слишком добр и чист для этого мира. Ангелы долго не живут на Земле. Рано или поздно они испачкают свои белоснежные крылья и, сломав их, пытаются сбежать из этого мира. Джону удалось... Глупо, наверное, сравнивать его с ангелом. Никто не идеален, но, пока ты об этом не знаешь, всё кажется другим. Люди, города, места и природа... Всё кажется другим.

— Не придёт к тебе зло, и рана не приблизится телу твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранит тебя во всех путях твоих, — читал молитву священник.

Гроб был закрыт, ведь тело, разорванное на две части, было бы неправильно всем показывать.

— Николь, — тихо сказал Картер, подойдя ко мне сзади.

Я видела его, когда только подходила к людям вместе с мамой. Да, это очередное моё самовнушение. Почему-то я до сих пор чувствую, что она стоит рядом, держит меня за плечи и просит не плакать.

— Привет, как ты?

— Спасибо, что пришла, — всё так же тихо говорил он. Парень не показывал своих чувств, но его глаза... Его голубые глаза так и кричали о боли.

— Я не могла не прийти. А где Эйдан?

На это парень только сжал губы и отвёл взгляд на гроб. В этот момент я серьёзно разочаровалась в Эйдане. Он не пришёл, не посчитал нужным хотя бы поддержать Картера. Не посчитал нужным проститься с лучшим другом. Я взяла парня за руку, он сжал мою ладонь покрепче, словно моя рука — единственная соломинка, за которую он мог ухватиться, чтобы не утонуть.

— Последний раз я видел его, когда он доносил меня пьяного до дома. Я говорил ему, как он мне дорог, как я боюсь его потерять... Жаль, что я не успел сказать это на трезвую голову, — говорил он про Джона, а потом его голос на мгновение дрогнул, и парень замолчал. Он откашлялся, сделав вид, что всё дело в першении в горле.

— Я думаю, он знает об этом.

— Знает? — он непонятливо посмотрел в мою сторону.

— Они все знают... — я улыбнулась, а потом посмотрела на мою маму, что стояла за спиной Картера. Она улыбнулась мне в ответ и, развернувшись, растворилась в воздухе, как лёгкая пыль.

Все разошлись спустя несколько часов. Родители Джона долго стояли у могилы, плакали и чуть ли не кричали. Картер сказал, что эта пара хоронит уже второго ребёнка. Я не представляю, сколько боли нужно перенести матери и отцу, чтобы пережить смерть своих детей. На похоронах были только близкие люди, никто из них не притворялся, что им жаль. Все действительно скорбили. Все, кроме девочки, стоявшей среди высоких деревьев леса, окружившего кладбище. Девочка пристально смотрела в мои глаза. Это было жутко и страшно. Её чёрные волосы я уже легко могла отличить от других. Её вечно мрачную одежду плохо было видно среди осеннего одеяния леса. Рейвен не впервые следит за мной. Она напоминает мне призрака, чей силуэт иногда снится мне в кошмарах. Странная девочка... Странная и жуткая.

Картер попросил меня уйти, когда у могилы остались только мы вдвоём. Он сказал, что ему нужно немного времени, а потом он заедет за мной. Так и случилось. Красная машина под моим окном просигналила три раза, и я вышла на улицу. Я не знала, как себя вести, поэтому не смогла выдавить из себя ничего кроме глупой грустной улыбки.

— Ты уверен, что Эйдан дома? — спросила я у парня, когда мы уже подходили к дому нашего друга. Нашего?..

— Где же ему ещё быть?

Картер нажал на звонок, и через какое-то время дверь нам открыл мужчина лет сорока.

— Вы к Эйдану?

— Да, — коротко ответил Картер.

— Слава Богу... Проходите, — выдохнул мужчина, открыв дверь пошире. Он словно ждал нас или надеялся, что мы придём. — Он на втором этаже в своей комнате. Моя жена с дочкой уехали к тёте на пару недель. Эйдан совершенно меня не слушает после... — он сдержанно промолчал.

С виду он выглядел довольно грубым и серьёзным, но сейчас был похож на беззащитного птенца, не знающего, что делать со своими крыльями.

— Я поговорю с ним, — ответил блондин и повёл меня на второй этаж.

Ещё на лестнице я услышала сильный противный запах. Я ни с чем не могу его спутать, ведь мои друзья часто выпивали. Я уже мысленно подготовилась к тому, что мы можем увидеть, но это... Комната, пропахшая сигаретным дымом и алкоголем была в ужасном состоянии. Повсюду разбросаны бутылки, окурки, куча вещей и пустых пачек из-под сигарет. Напоминает наркопритон.

— Эйдан, что ты тут устроил? — спросил Картер у парня, что стоял у окна, держал бутылку и курил сигарету.

Тот будто не слышал нас. Он смотрел в окно и явно видел там что-то, чего не видели мы.

— А на что похоже?

— Ты не пришёл на похороны, — на это Эйдан засмеялся. Он отошёл от окна, не глядя нам в глаза и улёгся на незаправленную кровать у стенки.

— Похороны... Так странно, что этим словом люди называют закапывание куска мяса в землю.

— Закрой рот! — эти слова Картер почти выкрикнул. Я и сама была в шоке от того, что говорил Эйдан. — Ты говоришь о Джоне!

— Нет, — парень улыбнулся, сделав затяжку. — Джона уже нет. А то, что вы сегодня закапывали — это не Джон. Это то, что от него осталось.

— Ты мог бы прийти хотя бы ради Картера и родителей Джонни. Им нужна была помощь, — сказала я на повышенном тоне, но, кажется, Эйдан не слышал ни шёпота, ни крика.

За всё это время он впервые посмотрел в нашу сторону только после моих слов. Его взгляд говорил о какой-то ненависти и злобе.

— Когда её не станет, ты огорчишься больше, чем от моей смерти? — парень обращался к Картеру, но упорно смотрел в мои глаза. Его обезумевший взгляд пугал меня. Похоже, эта ненависть была ко мне.

— Николь, выйди на пару минут, пожалуйста, — блондин строго поставил руки по бокам и сказал это мне, не отрывая глаз от друга.

— Я буду на первом этаже.

От автора.

Девушка вышла из комнаты, и Картер медленно подошёл к другу. Он больше не знал, что говорить, но понимал, что обязан что-то сказать. Эйдан переживает потерю Джона намного сильнее, хоть и не показывает это так, как обычные люди.

— Мне тоже тяжело, — начал Картер. — У меня остался только ты, я не позволю тебе опустить руки.

— Только я, а ещё Николь и отец. Тяжело, говоришь? — он перевёл взгляд на друга. — Это из-за меня он сейчас не с нами, Картер. Из-за меня у нас было столько проблем. Это я убил ту брюнетку, я не остался с Джоном тем вечером, как он просил.

Харрисон непонимающе нахмурил брови, требуя продолжения.

— Малыш Джонни снова поссорился с родителями, — пояснил Эйдан, — и просил меня остаться с ним, когда мы привезли тебя домой после клуба. А я не остался. Соврал, что нужно домой, а на самом деле мне просто было лень.

Эйдан улыбнулся, его уставшие глаза обратились к потолку, а дрожащие от эмоций руки поднесли сигарету ко рту.

— А мне стоило поменьше пить в тот вечер, чтобы остаться с вами, — добавил Картер и сел на кресло у той же стены.

— А помнишь, как он обижался, когда мы запирали его в шкафу? Визжал, как девчонка, а потом бегал за нами, постоянно падал и опять обижался... — парень засмеялся, но его смех был печальнее плача. — А потом мы с тобой поднимали его с земли и подкидывали в воздухе, как именинника, чтобы поднять ему настроение.

— Ещё помню, как ты кинул в него камень, а он подумал на меня и толкнул в грязь, — добавил Картер. — Ты решил, что это смешно, и Джон тоже полетел в ту лужу.

Парни улыбались, вспоминали вещи, которые причиняли ещё больше боли. Воспоминания всегда вызывают либо улыбку, либо слёзы. Такова суть человека — помнить то, что вызывает эмоции. Либо вызывало...

— Знаешь, что самое ироничное? — Эйдан сделал затяжку. — Как-то я сказал ему, что он никогда не вылезет из песочницы, если не попытается изменить свой характер. Наверное, стоит радоваться, ведь я был прав, — он улыбнулся. — Малыш Джонни действительно больше не выберется из-под земли.