“Традиция — «первой ноги в доме». После полуночи шотландцы ждут гостя, который определит удачным или неудачным будет для семьи наступивший год. Важно, чтобы первым гостем оказался жгучий брюнет или, хотя бы, темноволосый человек. Зашедший в дом брюнет имеет полное право поцеловать девушку, отворившую дверь…”

Кто считал сколько в Шотландии ведьм? Нет, не тех, что преследовали за связь с дьяволом и сжигали на кострах, а настоящих волшебных, немного хитрых, ведьм. Никто и никогда не знал сколько таких жило на склонах гор и в каледонских лесах, покрывавших большую часть Шотландии.

Было известно лишь, что они, словно смертные, любили праздновать Новый Год. Конечно, иногда вместо свинины они подавали жареных крыс, а виски переливался в их кружках зелёными оттенками. Ещё оно имело дурное свойство превращать пьяниц в дубовые бочки. Но что поделать, на то они и ведьмы, на это им и магия.

Три ведьмы из Стерлинга тоже грешили этим. На их новогоднем столе то появлялись, то исчезали яства из рыбы, говядины и таинственных ягод, по вкусу напоминающих птицу. Особое место занимал пирог, украшенный веточками вереска. К нему ведьмы так и не притронулись: уж слишком гостинец от тетушки с сутерландских топей пах жабами. Отдавали предпочтение они прогоревшим, но сладким лепешкам, пусть и не таким красивым и ароматным яблогам в тесте.

Часы уже как час пробили двенадцать. Празднество подходило к концу и болтовня о зельях, метлах и болотной тетушки, что случайно отрастила рога, смолкла. Однако косая хижина продолжала неслышимый разговор.  Можно было расслышать, как в таз на шкафу капала вода, а над остывшими блюдами гулял ветер. Последний свистел сквозняком, задувая в щели снег. Даже рассохшаяся дверь поскрипывала под лютый стон метели, а мыши ей только подпискивали. В эту ночь грызуны не боялись даже большого черного кота. Тот наевшись остатков со стола, завалился спать у камина под треск синего огня.

Ледяной свет очага нагонял мраку в обитель ведьм. Каждый, увидев странные языки пламени, мог подумать, что сестры промышляют злыми делами. На самом деле они такими не были. Возможно только слегка злопамятными.

— Вырезать этих ремесленников по седьмое колено! В этом доме невозможно жить! — скрипучим голосом возмутилась средняя из сестёр-ведьм, откидывая белоснежные волосы назад. — На столько фунтов можно и год прожить, а они такие деньги лишь за починку требуют! Глаза выклюю!

В ответ младшая сестра тонким голоском пробормотала:

— Не надо, Сенга... Жизнь человека бесценна…

— А наша что ли шутка? Вот рухнет крыша и никто из людей твоих нас не пожалеет!

— Девочки, не ссорьтесь, скоро вопрос с домом я сама решу, — вмешалась в разговор старшая из них, Эдме. Как глава ковена, она сидела во главе стола и внимательно следила за каждым словом сестёр.

Из них троих Эдме была самой мудрой и талантливой. Какое бы чудное зелье она не варила — все получалось. Люд знал, что в этом деле Великой Ведьме Стерлинга доверять стоит: не обманет, а может даже цену на лекарство скинет. Вот только лишний раз с ней и сестрами водиться никто не хотел. Как и заниматься их домом.

— Давайте лучше погадаем, сестры, а то сидим будто бы на поминках. Сенга, достанешь карты?

— А давай, — охотно согласилась Сенга и тут же начала делать расклад.

Худая, словно осиновая ветка, костлявая, словно старуха с косой, Сенга тоже не была обделена талантами. Ещё, когда “средняшка” была в колыбели, никто не мог вырвать из маленьких ручек карты Таро! Как же девчушка любила предсказывать судьбы! Гадала, и на сочельник, и на колядки, и со свечами, и без них. Конечно, не бывало без маленькой лжи и воображения, но все же…

— Ты лучше поищи карты бабули в шкафу. Давненько мы их не доставали, — Эдме указала на громадину, из которой торчали бумаги, склянки и даже садовые грабли. Братья по садовому делу лежали подле полок, постепенно зарастая толстым слоем пыли. Тяжело вздохнув, Сенга молча кивнула…

— На что гадать будем, Девена? — обратилась Эдме к самой младшей сестре. Та опустила взор и безучастно кивнула, даже не вникнув в вопрос.

В ту ночь Девена была мрачнее тучи —  весь вечер сидела молча, лишь изредка бормоча что-то в ответ. Даже румяная корочка и сладковатый аромат яблок в тесте, не могли её развеселить.

— Ничего сегодня она не хочет. Бубнит только, как старуха, — едко заметила Сенга, осторожно подбираясь к заветной колоде. На пути к ним было бесчисленное число садовых инструментов и мешков с засушенными травами.

— Какой же тут беспорядок…

Как только эта фраза слетела с уст, Сенга тут же споткнулась о лопату, стукнулась коленкой о садовую тачку, опрокинула её, навалилась на дубовый шкаф, уронила уже медный тазик с водой. Тот полетел вниз,  напугал до смерти кота и своим падением встряхнул пару горшков на верхних полках, которые тут же полетели на голову Сенге.

Эдме было достаточно поднять мизинчик, чтобы увесистая керамика не разбила лицо любимой сестры. Один за другим расписные горшки встали на полки, как и грабли, лопаты и прочие атрибуты садоводства.

— Вот хоть бы кто меня пожалел! — потирая колено, выпалила Сенга и бросила добытую кровью колоду на стол.

— Аккуратней надо, а не как слон в посудной лавке, — наконец-то дала о себе знать Девена и взяла ощетинившегося кота на руку. Даже слепой мог понять, что девушка сегодня была совершенно не в настроении. Вот только пылкую Сенгу это не волновало.

— Кто бы говорил! Мы бы так не жили, если бы кое-кто не сжег наш сарай!

Девена еще сильнее закуталась в рваный платок. Она была совсем безнадежной ведьмой. Все валилось у неё из рук! То котел с зельем взорвётся, то заклинание отскочит и превратит кота в рыбу с пушистым хвостом. (Что раз и навсегда изменило мировоззрение пушистого создания). Сенга даже перестала подпускать сестру к гадальным картам! Кто же знал, что на пустом месте Девена сожжет все редкие колоды… Вместе с доброй частью их сарайчика.

— Если ты такая талантливая, сама и наколдуй новый, Сенга.

— Я бы его и построила, знала бы только как. Простите, я не плотник, а ты не ведьма.

Девена нахмурилась и хотела ответить как-нибудь едко, но Эдме её перебила:

— Девочки, ну хватит спорить. Я уже договорилась с лучшим мастером в Стерлинге. Будет у нас новый сарай.

— И крыша у нас течет, — подставляя таз обратно под потолок, процедила Сенга перед возвращением за стол.

— Не надо ныть. Мне больше интересно куда Девена дела свой лебяжий платок? Сидит в этот холод с каком-то тряпье.

— Потеряла, — пробормотала та в ответ.

— Карты говорят, что он скоро вернётся к хозяйке, — сказала Сенга, вновь разложив карты. — Ещё они говорят, что мы ждём кого-то. Кто такой умный  решит ночью к ведьмам идти? Неужели ошиблись….

Раздался настойчивый стук. Кот, который за короткую жизнь понял, что громкие звуки в ведьмином доме не ведут ни к чему хорошему, скрылся в укромном уголке.

— Да ладно, — Сенга вскинула от удивления руки. — А пусть Девена и откроет, она все равно сегодня злая, — Пусть это будет брюнет! Поцелует и из противной жабы она превратиться в принцессу!

Девена фыркнула, но все же вышла из-за стола. Но перед тем как открыть щеколду заглянула в окно. Лицо её на мгновенье покраснело, а затем побледнело. Резко она схватилась за ручку и завопила:

— Хоть убейте! Не открою!

Девена вцепилась в дверь словно голодный волк в кусок мяса. И глаза у неё были безумными. Всем своим небольшим весом она противилась силе незнакомца, который тщетно барабанил в дверь.

— В-впустите меня прошу!

— Неужели он такой страшный! Дай посмотреть! — восторженно воскликнула Сенга, но не успела она встать, как Эдме волшебным образом заняла место перед окном. Старшая ведьма распахнула подгнившую раму и выглянула наружу.

Пахнуло морозной свежестью и ветер наконец-то в полной мере смог разгуляться в их комнатушке.

— Как я и думала, славный брюнет, причем знакомый, — обратилась Эдме к незваному гостю. У порога по щиколотку в снегу стоял молодой человек в одной рубашке и тонких портках. Не забыл он перед выходом лишь про сапоги и пышный белый платок, которым тщетно пытался скрыться от холода.

— Госпожа в в-ведьма, откройте дверь, умоляю!

— Не думала, что вы придете так рано, дорогой плотник. Все-таки сарай удобнее строить при свете солнца. Но если вам так удобнее... Нам чем раньше, тем лучше.

— Да не работать я пришел!

Уже из соседнего окна вылезла Сенга и спросила:

— А зачем тогда?

— Я у-умираю, не д-доживу до весны, — жалостливо протянул плотник. 

— Как?! — в шоке закричала Девена.

— А кто нам построит сарай?! —  ужаснулась Сенга.

— Боюсь наша младшая не хочет впускать вас. Застеснялась: по традиции вы можете поцеловать девушку, что открыла вам дверь!

От этих слов Сенга залилась чистым хохотом.

— Да, что ты боишься, Девена. Он вроде и не такой страшный! Может тебя замуж позовет!

Но смешная, по мнению Сенги, шутка не удалась. Девена зарыдала.

— Пусть там говорит! — закричала Девена и сильнее схватилась за ручку.

— Да не н-нужны мне поцелуи! Впустите меня. Я к-к-ажется з-замерзаю.

— Так ты все равно умрёшь. Какая уже разница от чего. А вот кто нам сарай построит… — последнее расстроило Сенгу больше.

— Ты говори лучше побыстрее. Может и не замерзнешь, — разумно отметила Эдме. — Отчего же ты умрешь?

— От р-разрыва сердца! Моя в-возлюбленная покинула меня и я не вижу жизни без неё.

Кожа парня уже посинела и из-за дрожи он  говорил едва понятно.

— Он-на была т-так прекрасна, когда я встретил её у озера тем летом, и она была прекрасна как н… н...

— Нимфа? — продолжила за него Сенга.

— Как н-нимфа! И в-в-олосы у нее были гладкими словно… ш… ш...

— Шелк?

— Д-да!

— Сенга, ты помолчи, а ты, плотник, хватит предаваться воспоминаниям, давай ближе к делу.

— Сегодня утром она с-сказала, что мы не м-можем быть вместе. А я поду-д-думал, что она считает наши о-т-т-ношения н-несерьезными, поэтому я ей предложение с-сделал.  Но она з-з-зарыдала, сказала “нет” и убежа-ала, а я тут же слег с температурой. Я у-у-мираю без неё. Не говорите только ей об этом! Просто передайте это, а взамен возьмите мою душу! Вам же ведьмам д-доступно многое. В-вы найдете к-к-ого угодно. Она ведь так слаба перед холодом! — он протянул свой белый платок — С-скажите, что я буду любить её вечно. И ж-ждать даже в з-загробном мире.

— Да, сдалась нам твоя душа, нам бы сарай… — усмехнулась Сенга и закатила глаза. — За кого они нас принимают? Мы черти что ли?

Вот только Девене было не до смеха. Её маленькое личико, побледневшее до цвета зимнего неба, было уже мокрым от слез. Сенга посмотрела это дело. Подумала. Ещё раз подумала. Перевела взгляд на лебяжий платок и задалась вслух вопросом:

— Девена, а это случайно не….

— Отдадим конечно… — перебила сестру Эдме и тут же передала передала платок Девене. — Может все-таки через окно залезешь, плотник?

— Я тут н-н-аверное о-с-станусь. Н-не д-д-д-дойду об-б-ратно, лучше с-сразу умереть…

— Отойди в сугроб хотя бы. Не на пороге же помирать, — заметила Сенга.

Заплаканная Девена уткнулась в пушистую ткань и зарылась в неё носом.

— Впусти его! Он же замерзнет!

Девена уже сорвалась на рыдания и едва помнила, что сама подпирала дверь.

— То впусти, то не впускай! Ну и открывай ему сама! — возмутилась Сенга и пнула в бок Девену.

Не проронив ни слова, девушка встала, открыла дверь и затащила  возлюбленного в дом, тут же завернув его в пуховый платок.

— Полли, ты просто идиот, — сетовала Девена и рыдала на его груди. — Я же сказала забыть меня, не надо искать меня.

— Д-Д-Девена, дорогая! Это ты? — в больших серых глазах парня вскипели слезы, и он обхватил замерзшими пальцами щеки девушки и нежно начал их целовать. Но затем что-то его дернуло, и он сквозь слезы прошептал:

— Прости… Если ты меня не любишь я тут же уйду!

— Не этом дело. Во всем я виновата. Я соврала тебе.  Я ведьма!

— И ты думаешь за эту мелочь я тебя возненавижу? Разве этот обман сравнится с мыслью, что ты меня не любишь?

— Нет! Не сейчас возненавидишь! Потом… Я же ведьма. Ты же лучший плотник в городе! Но только, кто захочет водиться с мужем ведьмы! Не хочу в твоих глаза быть женой, разрушившей жизнь. Поэтому лучше буду никем!

— Девена! О чем ты говоришь? Мне без разницы ведьма ты или нет! Ты прекрасна сама по себе! Какая разница, что скажут другие?

— Но я так не могу… Не могу...

— Девена, — Эдме положила руку на плечо младшей сестры. — Так ты же приемная.

Лицо Девены стало похоже на оледеневшее лицо Полли, что имело много общего с глыбой льда.

Воцарилось молчание. Одно из тех, во время которых каждый понимает, что случилось нечто важное, но никто из присутствующих не понимает, что конкретно. Озадаченно посмотрев на Эдме и увидев её блаженную улыбку, Сенга неуверенно подтвердила суровую правду.

— Конечно… Да, так и есть.

— Как это приемная?!

Дальше была долгая история про незнакомку, ветхую корзиночку у порога, про добрых ведьм, приютивших младенца в старой гнилой и совершенно не пригодной для жизни хижине. На последнем был сделан особенный акцент.

Девена и Полли внимательно слушали и с каждым словом лицо младшей неведомы становилось радостным. Только Сенга пыталась что-то упорно вспомнить и не обращала внимание на рассказ Эдме.

— Получается ты не ведьма?! — радостно воскликнул заметно порозовевший Полли. Девена и Эдме замотали его во всевозможные одеяла, дали кота и усадили у камина.

Полли скинул с плеч "десять шкур" и крепко обнял Девену, а потом, резко отстранился, огляделся и сел на колено.  — Тогда ты выйдешь за меня?!

— Тогда д-да, — заикаясь вымолвила Девена, но затем с ужасом начала повторять “Но… но…”, не зная, что еще помимо “Да”, должна сказать.

Эдме же времени не теряла. За подозрительно короткое время она собрала связку со скромным приданым. В его числе было теплое пальто, которое она решила безвозмездно отдать обледеневшему Полли. И про еду с их новогоднего стола Эдме тоже не забыла в надежде, что вересковый пирог кто-нибудь да съест. Затем Эдме повернулась, крепко обняла Полли и на всю хижину объявила:

— Ты иди! Твои родные, наверное, думают, что ты замерз уже где-то в лесу… И её возьми! — Эдме указала на замершую от шока Девену.

— Но… Но… Меня?! — задыхаясь повторяла будущая невеста, пока волшебным образом шуба сама надевалась на её плечи, а волосы покрывались белым платком.

— Мы тебя все равно очень любим. То, что таланта к колдовству нет... Может это и к лучшему, — Эдме стащила со старого сундука меховую шапку и натянула её на голову Полли.

— Ты береги  Девену! Мы потом к вам придем, будем знакомиться семьями! — сказала она, перед тем как закрыть перед возлюбленными дверь.

Дверь хлопнула, и две ведьмы остались одни и воцарилось молчание. Уже немного другое. Более неловкое. Несчастный черный кот наконец-то вылез из под шкафа и уже во всю начал пожирать остатки со стола. Кроме рыбы, конечно.

— Что это было, Эдме? — едва шевеля губами спросила озадаченная Сенга. Ей вовремя удалось добраться до стула, иначе она просто бы грохнулась на пол.

— Любовь.

— Да я не об этом! Как сестра, тебя во всем поддержу. Но мы же вдвоем видели как мать наша Девену родила! В каком месте она приемная?

— Дорогая, мы ведьмы, как никто, знаем, что в любом волшебстве есть доля лжи, — Эдме ослепительно улыбнулась и тоже села за стол. — Иначе бы Девену было бы невозможно уговорить жить счастливо!

Половицы заскрипели и одна из них отогнулась. Из импровизированного тайника вылетела бутылка виски на особый случай. Пробка вылетела из горлышка и бутылка  сама разлила себя в два стакана.

— Более того, она никчемна, как ведьма, совсем. Никто даже не догадается об обмане. И она же тоже живая и чувствует, что среди ведьм не место ей. А платки шить у неё получается лучше, — продолжила Эдме, сделав несколько глотков крепкого напитка.

— Я же не дура, ещё давно заметила, что она по ночам бегает то на озеро, то в лес. А потом плачет в подушку. Вот и решила свести их. Конечно, я думала он завтра придет сарай строить, а этот дурень ночью пошел. Умирать решил. Но это к лучшему — любит значит…

— Ну ты и удумала, сестра…

Сенга схватилась за раскрасневшееся лицо и вновь повеселела. Эдме же сидела совершенно довольным видом, неторопливо потягивая виски с зеленоватым отливом. 

— И, Сенга, можешь убирать карты, сегодня они нам больше не понадобятся.

— Ты больше не хочешь узнать будущее?

— А что там гадать? Как Великая Ведьма Стерлинга, скажу, что следующий Новый год будем мы праздновать в новом дом и будет у нас, наконец-то, сарай.  На то наш будущий зять — плотник.