(Joshua Micah feat. Owl City – Let The Light In)

Говорят, женщине для счастья нужен мужчина. Для легкости, полета, чувства глубокой удовлетворенности – я была с этим согласна. У меня таких мужчин было двое, и, кажется, на четвертый день совместного проживания эта мысль отыскала в моей голове законное место и перестала топорщить мозг. Один – прекрасно. Двое – еще прекраснее.

В ванную из собственной спальни я шествовала с зажатой в руке косметичкой. Сегодня, пока мне не выдали список дел, я собиралась умыться, привести себя в порядок и отправиться на встречу с Шенной, которая до меня таки дозвонилась и которую я не видела вечность. В общем, планы на утро присутствовали.

В коридоре перед дверью я столкнулась с Тэхеном, который как раз вышел из ванной и который не преминул тут же взять меня за ладонь, притянул к себе. Обнял за талию, поцеловал в краешек губ.

‒ Доброе утро, недотрога.

Любопытно. Я давно уже «дотрога» для них обоих, но прозвище прикрепилось.

‒ Доброе.

И пах он умопомрачительно. Чистые выбритые щеки, запах лосьона, аромат свежего тестостерона, касание горячих крепких мышц. С ним рядом можно было думать только об одном. Не успела я обменяться с ним какой-нибудь шутливой колкостью, как в коридор свернул и Гук. Остановился сзади, убрал мои волосы, коснулся губами шеи:

‒ Доброе утро, красавица.

‒ Доброе…

Я, конечно же, попыталась тут же вывернуться – стоять между ними столь близко для меня было «слишком» чисто физически.

‒ В чем дело? – Тэхен смотрел тепло, но цепко. Отпускать меня он не собирался. – Мы же просто поздоровались, а ты уже бежишь?

И он демонстративно положил мои руки себе на плечи – давай, мол, обними меня. Я чувствовала его запах, а еще то, что давно пребывало в готовности в его штанах. Попытка отстраниться привела к тому, что я уткнулась спиной в Чонгука, который вновь коснулся губами моей шеи.

‒ Просто постой между нами. Минуту, – шепнул он.

«Просто привыкни».

Но меня вело между ними. Меня напрягало томно, меня подкашивало, я нагревалась и слабела.

‒ Мы же ничего не делаем, ‒ улыбнулся Тэхен той улыбкой, которая не задевала глаза. А в них ‒ гипнотическое выражение: оно невидимой веревкой завязывало руки, оно погружало в беспомощность. Еще чуть-чуть, и поддамся странному томлению, передам бразды управления собой в четыре мощных руки, просто начну допускать в себя их сигналы, дам им заполнить собой мое пространство.

‒ Пусти…

‒ Нет.

‒ Просто. Постой.

Тихая просьба из-за спины. Чонгука я слушала, я ему доверяла. И потому какое-то время не трепыхалась, хотя мое дыхание сбоило, а через нас троих ощутимо текли спирали волн. Слишком большой шанс на то, что, если случится поцелуй, если сзади обнимут еще одни руки, я просто позволю… Черт, кажется, они прекрасно знают, что делают.

И потому я все-таки вывернулась, нырнула в ванную комнату на полной скорости и с грохотом закрыла за собой дверь.

Маньяки. Они меня «подготавливают», делают все последовательно и методично, хотя еще вчера я ясно сказала – «не вместе!» Потому что вместе – это пока слишком. У меня перегорят провода.

Впрочем, из ванной я вышла, имея в голове некий план, вышла бодрая, решительная. Сразу же направилась на кухню, где готовился завтрак из кофе и бутербродов. Начала, что называется, «с порога».

‒ Так, господа хорошие, смотрю, вы становитесь наглыми и напористыми…

‒ Кто? Мы?

У Тэхена красиво выгнулась широкая бровь.

‒ Вы!

‒ Мы, наоборот, крайне аккуратны и терпеливы. Не заметила?

Гук прятал улыбку за газетным листом.

‒ И потому, ‒ продолжила я, как генерал, ‒ отныне мы установим ограничительное слово для моей… безопасности.

«Чтобы крыша не уехала раньше времени».

‒ Если я скажу слово «СТОП», вы прекращаете любые свои действия и позволяете мне удалиться.

‒ А если мы сделаем так, что удаляться тебе не захочется?

‒ И стоп-слово ты забудешь?

Они были невыносимы: Чонгук ‒ со смешинками в зеленоватых глазах, бритвенно-острый Тэхен, вечно с перцем в крови.

‒ Если … ‒ я запнулась, ‒ забуду слово, ваша победа…

Их многозначительное переглядывание стоило запечатлеть на видео. Ох уж этот заблаговременный триумф.

‒ Но! Если я его вспомнила и произнесла, вы обязаны подчиниться. Это ясно?

В ответ хитрая тишина.

‒ Вам это ясно, мистер? – я нагло отогнула газетный лист с грозным выражением лица. – Да?

‒ Так точно, мэм.

‒ Обещаешь следовать?

Чонгук просто кивнул. Он, конечно же, не сдался. Хороший противник всегда согласится с тобой вслух, но тут же отыщет обходные пути.

‒ А вам, мистер Ким?

‒ Как ты жестока, ‒ покачал головой Тэхен, ‒ думаешь, наши желания различаются?

Ох уж эта его прямота.

‒ Ладно, ‒ продолжил он, ‒ пусть будет больше, вкуснее, насыщеннее. Я согласен. Дольше ждем – глубже получится.

Будь у меня подушка в руке, я бы кинула ей в самоуверенное лицо.

‒ Запомнил про «стоп»?

‒ У меня отличная память. Как и все остальное. Ты знаешь.

‒ Завтракать будешь?

С ними? Я и диалог-то построить не могу. А если меня еще раз зажмут в коридоре…

‒ Нет, сегодня я завтракаю с подругой в кафе.

‒ Как подругу зовут?

Взгляд Чонгука мягкий, но очень внимательный. Тэхен отвернулся, занятый кофе, но я успела заметить и его острый интерес тоже. Ага, им хочется знать, не встречаюсь ли я с кем-нибудь… непотребным. Или же они привыкли обеспечивать безопасность.

‒ Её зовут Чен, ‒ с невинным видом отозвалась я. И увидела то, что хотела, ‒ очень хищное выражение лицевых мышц Чонгука: ему сейчас не хватало только перекочевавшей из одного угла рта в другой спички.

‒ Ой, ‒ поправилась я тут же, ‒ оговорилась. Чеен!

И, как ни в чем ни бывало, направилась прочь из кухни под слова Тэхена о том, что он таки однажды надерет мне жопу.

Я даже не стала пытаться предполагать, насколько буквальным могло оказаться это выражение. Но смешно было точно.

* * *

‒ Ты встречаешься сразу с двумя и не собираешься между ними выбирать?!

Я, оказывается, по ней соскучилась. По тому, с кем можно поговорить, вывернуть душу, посоветоваться. Или хотя бы просто поделиться происходящим.

‒ Не собираюсь.

‒ Что с тобой случилось, Джен? Я тебя не узнаю? Не ты ли…

Дальше шла тирада-напоминание о том, какой степенной и уверенной в правильности собственной морали я была неделю назад. Да-да, я об этом помнила сама. Уже как о растворяющемся облаке.

‒ Согласна. Сама знаю.

Чеен пахла офисом. Сегодня она взяла отгул, и потому одета была не в привычный строгий серый костюм, но водолазку и джинсы. Давно, оказывается, я видела ее вне рабочих стен.

‒ Вот я знала, что ты не заболела, хребтом чувствовала! ‒ Кажется, она даже простила мне сотни пропущенных. – Расскажи, где, как…

Она про знакомство, конечно же.

Меня ждали обратно к трем, на болтовню времени достаточно. В кафе ‒ персиковые шторы, деревянные столы; куча выпечки за застекленной витриной, запах кофе.

Мне вспомнился лифт, и я улыбнулась.

‒ Что ж, слушай…

Спустя какое-то время она сидела насупившаяся, поникшая. Уже после того, как попросила показать фото парней (и у меня нашлось несколько сделанных тайно), после того, как закапала слюной зависти весь стол.

‒ Слушай, я теперь только в служебном лифте буду ездить, вот каждый день…

«Почему я раньше?» ‒ она была готова заламывать руки, и я ее понимала. Даже на чуть размытых фото Тэхен и Чонгук выглядели сногсшибательно.

‒ И да, ‒ согласилась Чеен, ‒ я бы между ними тоже не смогла выбрать. Вот же черт!

Она про собственное невезение. И я попробовала ее отвлечь:

‒ Ну, а ты? Попробовала замутить с доктором, как и хотела?

‒ Да доктор этот… ‒ по разочарованному тону стало ясно, что в чем-то его достоинство «хромануло».

‒ А кто-нибудь другой?

Она меня даже не слушала.

‒ Джен, а ты с ними уже…

‒ Поодиночке, – призналась я.

‒ А вдвоём?

Я редко обсуждаю свою личную жизнь в деталях, но тут честно покачала головой.

И Чеен, та самая Чеен, которая за любые детали чужой сексуальной жизни готова удавить, вдруг проявила тактичность.

‒ Ты расскажешь мне, … если у вас получится «контур»?

Я уже о нем и забыла. Потому как с тех пор, как взяла отпуск, это слово при мне никто не произносил.

‒ Если получится, расскажу, ‒ Тэхен ясно дал понять, что у нас «схожие желания». Да кто бы спорил. – Я не думала, что так тяжело жить с красивыми мужчинами и не…

‒ Так ты убери уже свое «не»!

Ей всегда было просто говорить, просто действовать.

‒ Да я на них, похоже, запала…

Уже давно не просто сексуальная тяга ‒ чувства.

‒ Они настолько хороши?

‒ Чрезвычайно.

‒ Слушай, а у них в этой «ТриЭс»-компании ведь есть и другие?

Мою мелькнувшую печаль смыло океанским бризом, потому что я расхохоталась. Нет, Чеен – всегда Чеен.

‒ Есть. Не знаю точно сколько…

‒ Ну, ведь еще двое, наверное, найдутся?

‒ Может быть.

‒ Знаешь что? – она подалась вперед, и о стол звякнули бусы. – Давай за это выпьем!

‒ Выпьем? За что?

‒ За счастливый финал. ‒ Хорошо хоть не за «контур». – Для тебя и для меня…

Вот никогда я не стала бы пить во временной промежуток между утром и днем, но за «счастливый финал» ‒ это святое. И потому согласилась на бокал шампанского.

‒ Давай, расскажи мне, как там на работе?

‒ Да все так же, все скучно.

Чеен, однако, тут же воодушевилась и принялась ворошить в памяти мало- и многозначительные сплетни. И когда полился поток слов, мои мысли вернулись туда, откуда уже не уходили – к светлым глазам цвета ледника и темной шевелюре Чонгука.

Под словопоток «а вчера на работе…» я все-таки задалась вопросом, почему торможу с позволением себе «всего»? Ну лишусь я «девственности» от занятий любовью с двумя ‒ наверняка найду это приятным… Или сногсшибательным. В чем причина прочности моих тормозных колодок?

И ответила себе, наконец, честно – дело не в девственности, не в колодках и уже не в принципах. По какой-то причине я боялась, что после этого окончательно подарю им свое сердце. Для меня все это глубже, серьезнее и потому болезненнее. Допустить к телу – не проблема. Но я допущу их к душе, сама прикиплю к этим двум настолько, что отрываться, в случае чего, буду с болью. Четвертый день вместе. Однажды настанет и седьмой. Чонгук сказал: «Мы тебя не отпустим», но сомнениям не нужен повод: они живут сами по себе.

‒ Ты меня слушаешь про Бродена? – голос Чеен вернулся в мою реальность так, будто кто-то прибавил звук.

‒ Кто такой Броден?

‒Я же тебе рассказываю!

И она начала сначала.

* * *

«Примерь вот это платье».

Вот что мне сказали, когда я вернулась домой раньше означенного времени, и выдали на руки красивый вечерний наряд синего цвета с юбкой в пол. Его я мерила в ванной. Платье ‒ кто бы сомневался ‒ село замечательно: оставило открытыми плечи, выгодно подчеркнуло грудь, красиво облегло талию и заструилось по щиколоткам. Женственно, фривольно и чуть по классике. Собираясь сообщить, что все подошло идеально, я сняла его, переодевшись в домашний шелковый халат, и вышла в коридор.

Ох уж этот коридор… Почему с Тэхеном мы всегда пересекались в нем ‒ в пространстве, где тесно?

Конечно же, я постаралась покинуть «опасную» зону максимально быстро и, конечно же, была тут же приперта к стене.

Тэхен втянул мой запах, принюхался, как пес, и прищурил глаза:

‒ Тебе никто не говорил, что пить на работе запрещено?

А у меня настроение до небес, бесконечный запас шуток и дерзости вагон.

‒ Я не на работе… И всего лишь один бокал шампанского!

‒ Два.

Создатель, может, этот несносный парень еще промилле способен ментально высчитать в чужой крови?

‒ Ну, … два. Я же непьяная.

‒ Ты непокорная.

Всегда.

‒ К тому же я вернулась раньше, чем обещала. Шампанское до «работы» выветрится.

Хитрая полуулыбка Тэхена и его стальной взгляд не предвещали ничего хорошего.

‒ Похоже, Нинни, тебя пора воспитывать.

Если он поведет меня за собой в спальню (а он вполне может), то начнет процесс «воспитания» там же, без задержек.

‒ Не-не-не…

‒ Да.

‒ Только не сейчас! – Я оттолкнула Тэхена от себя и бросилась по коридору с криком: ‒ Гук! Гук, помоги!

Неслась я раскрасневшаяся и хохочущая. Ну и пусть два бокала, зато жить хорошо!

‒ Гу-у-ук!

Тот, кого я звала, сидел на диване, смотрел какой-то телевизионный канал, и я забралась на чужие колени без спроса. Заверещала возникшему за спиной Тэхену:

‒ Я в домике! Я в домике! Я в домике!

Была тут же обнята руками Чонгука, укрыта ими, как щитом.

‒ Девушка «в домике», ты слышал.

Хорошо, когда есть защитник. Волшебно!

‒ Ах так? – осклабился Тэхен, которому временно пришлось затормозить нападение. Я развернулась, прижалась спиной к груди Гука, взглянула на преследователя с вызовом. А тот спросил: – Думаешь, я до тебя не доберусь?

‒ Теперь нет.

Я показала Тэхену язык. Весело и очень задорно.

«Накося выкуси».

И словила в ответ очень хищный и очень хитрый взгляд. Думаешь, ты меня обыграла? Посмотрим.‒ Язычок, значит? Я понял.

Ему пришлось отступить: Чонгук – мой щит, мое невидимое поле, и вход снаружи запрещен. Довольную улыбку Чонгука я чувствовала всем телом; Тэхен, глядя на нас, покачал головой.

‒ Я победила! – радовалась я.

‒ Думай так.

«Я позволю».

И он удалился к себе в комнату.

Мне вспомнилось, что синее платье осталось лежать в коридоре на полу: я уронила его от неожиданности, когда оказалась прижатой и допрошенной, но вставать и поднимать сейчас не решалась. Посижу еще на чужих коленях, где безопасно.