— Ася!! Ну неужели нельзя было поставить проклятый чайник?! Я же каждое утро прошу тебя, и каждое утро ты плюёшь мне в душу! — сестра Наталья, что была старше на три года, закричала, когда Ася только натягивала колготки. Спросонья, она даже не сразу все поняла, до тех пор, пока подушка не ударила ее по голове.

Гневно развернувшись, сестра ушла на кухню.

— Я ведь корову пастись выгоняю! Знаешь какой это тяжелый труд? А тебе даже чайник лень поставить!

Поглядев на ноги, на одну из которых колготки были натянуты, а на другую — нет, Ася вздохнула. Она снова не выспалась, и сама не понимает почему. Ложится рано, потому что делать больше нечего, встает в семь утра, чтобы успеть на школьный автобус. И чего только ей еще надо...

В автобусе все места уже распределены. Однако до того как сесть, нужно этот автобус еще дождаться. А водитель тот еще паршивец: то опаздывает, то приезжает слишком рано. Ася мнется на одном месте. Другие ребята из деревни о чем-то ржут. Скорее всего, опять над толстым другом, у которого, когда он злится, щеки начинают трястись. Ася смотрит на него с жалостью, но ничего не говорит. Наконец-то желтая рухлядь приезжает. В самом конце падают мальчишки, Ася сидит перед ними.

В уши наушники. У нее еще минут тридцать-сорок до школы, но Ася не спит. Не может спать днем вообще. Мальчики шумят, изредка пинают ее сиденье, чтобы зачем-то привлечь внимание. Она не обращает на них внимание и едет дальше. Ей нравятся эти пейзажи, что за окном. Каждый день школьный автобус едет по отмеченному маршруту. Каждый день за окном те же деревья, то же деревни, и все те же ученики пинают ее сиденье. Но есть в этих минутах нечто невероятно приятное — своего рода обряд медитации перед тяжким днём испытаний.

У Аси так и не получилось найти лучшего друга. «Одной не страшно», — думает она, хотя еще как страшно. У всех свои компании, у всех свои шутки, а вот она — белая ворона, которую никто не принимает. Всеми силами девушка пыталась влиться в хоть какой-то коллектив, но успехом это не заканчивалось. Где-то ее сразу же просили уйти, где-то она сама не приживалась, хотя против нее ничего не имели.

— Сабайкина, а ты смогла историю сделать?

— Угу.

И перед ней уже возникают щенячьи глазки Степанова. Ася пялится на него несколько секунд, после чего сама добровольно вытаскивает тетрадку из огромного рюкзака, набитого книгами, и отдает. Она хочет побыстрее от него отделаться, так как знает, что он просто не отстанет. Она не любит давать списывать, но не потому, что жадная, а потому, что желает человеку лучшего. А лучшее достигается только упорным трудом.

Подсаживается одноклассница.

— Ты видела то, что вчера произошло на биологии? — Тихо спрашивает она, оглядываясь в сторону Ираиды.

Ася покачала головой. Одноклассница ведь прекрасно знает, что Ася провалялась дома от большой температуры и вышла в школу только сегодня.

— А, точно! Ты же у нас болела. Так вот, тебя не было, и я села с Матвеем. — Она сама не поняла, но ей стало обидно. Рядом с Матвеем всегда сидит только она. А ее место решили занять. — Оборачиваюсь уже на уроке, а там Алексина мне факи показывает!

— Что показывает?

— Ну, средний палец!

Какие глупости. Что ж им всем тихо не живется. Слушать было тяжело, но Ася сдержалась.

— Так она мне потом писать стала! Мол, она в него влюблена с рождения, мол, я его у нее увожу. Оскорбила мою мать!

— Алексина просто дебилка, не бери в голову...

— Кто я?! — Вдруг прямо над головой Аси заверещали. Не успела девочка обернуться, как ее распущенные волосы замотали в кулак, а саму буквально выволокли из-за стола.

Пол был холодный и грязный. «Странно, уборщицы же должны убираться каждый день», — единственное, что успела подумать Ася. Она придет в себя чуть позже, когда от нее уже отстанут по причине появления преподавателя в кабинете.

— Сабайкина, ты как выглядишь? А ну иди умойся! Стыдно!

На ладонь капнула кровь из носа.

В туалете, перед которым еще и пришлось прождать очередь из других девочек, что странно пялились на нее, Ася обнаружила нос, к счастью, целым. Видимо, давление подскочило. Кофточка ее была в пыли. Тысячу раз оттряхнув ее, Ася просто перестала пытаться. Она никак не понимала того, что же она сделала не так.

Звонок. Нет, она не хочет туда возвращаться. Она просто ходит от одного угла в другой, высчитывает непонятно что в своей голове. Бесконечно злится: и то ли на саму себя, то ли на школу, то ли на то, как все вообще отвратительно сказывается.

Серым пеклом очищена этим временем года земля. Ни одного яркого оттенка, ни одной перстриночки нельзя найти. Если только мимо окна пролетит последняя птица, ещё не успевшая улететь туда, где ей будет тепло и сытно. Ася успела подумать только о том, что она никогда не была на море. А так хочется...

Одним лишь рывком дверь распахнулась, и перед Асей возникла целая баррикада плохишей школы. Коля врезался лбом прямо в лоб Аси, которая от неожиданности вскрикнула и... заплакала.

Парни из старших классов будто бы испарились. Один Коля неумело остановился посреди женского туалета, глупо пялясь на девушку и не зная, что же делать.

— Ну и чего ты ревешь?

— А вы здесь забыли... чего?

Она глотнула побольше воздуха и заплакала еще больше. Коля оглянулся назад, но соратников рядом с ним не оказалось. Тихо прикрыв дверь, он попытался как-то подойти к Асе, но та не стояла на месте, и ему одним только движением пришлось заключить ее в свои юношеские объятия.

— Не плачь.

Ох знал бы Павленко, что она чувствовала сейчас. Нет, не окрыленность от его ломаного объятия, не радость от его столько близкого присутствия. Она чувствовала отчаяние, потому что искренне не понимала того, что же она делает не так.

— Как там тебя... Э... Аня? Или...

— Ася. Я — Ася. — Ей стоило бы обидеться, но этого не произошло. Коля облегченно выдохнул от того, что избежал скандала.

— Ну если я тебя обидел, то ты уж извини.

— Не ты.

Ему стало вдвойне легче. Он чувствовал себя очень неловко и неуютно рядом с ней. С одной стороны, просто потому, что она не обнимала его в ответ, и Коля не знал стоит и ему остановиться. С другой стороны, она была совершенно чужой для него, он даже имени ее не запомнил.

— А кто? Ты мне скажи, я разберусь.

Никогда еще надежда так не трепетала в груди Аси. Она с трудом назвала имена обидчиц и, наконец, решилась его обнять. От него приятно пахло парфюмом. Ее одноклассники обычно не используют духи, только на Матвея иногда брызгает что-то его старшая сестра, а тут... Все-таки Коля был старше ее, на целую параллель, и это так приятно ощущалось.

— Ты там больше не плачь. — Он отстранился от нее и обрадовался этому, хоть и стараясь этого не показать. На него глядело в целом не страшное, но все же детское личико. Наивное, со светлой, хотя скорее бледной, кожей. — Сотри там тушь, пудру... — И он только заметил, что на лице ее не было ни капли макияжа. Каждая его одноклассница приходила в школу только с подчеркнутыми выщипанными бровями и обязательно с тушью на ресницах, а тут... Страшненькая.

— Это же женский туалет. — Не с подозрением, а с некоторым непониманием заметила она.

Коля немедленно спрятал свою руку за спину. В пальцах его была пачка сигарет. Перед одноклассницами он не стеснялся показать ее, даже закурить вечером после уроков стало чем-то вроде приятного развлечения, а тут просто не смог.

— Да ничего.

Она не запомнила, что он сказал ей напоследок. Только легкий хлопок по плечам и последняя просьба никогда не плакать.

Ох, Коля-Коля. Ты и станешь главной причиной ее слез.