Историю всегда писали победители и она может оказаться совсем не такой какой её описывали на страницах книги истории волшебного мира. Персонаж, которого презирают его же родные, может оказаться совсем другим человеком в реальной жизни. Так ли это?

Клевета. Клевета. Клевета.

Вот что крутится в мыслях человека, когда он понимает, что весь мир от него отвернулся.

Ложь. Сплошная. ЛОЖЬ.

Сердце Минджи неспокойно. Каждый раз, когда она видит передвигающегося Сокджина с деревянной тростью, то только закрывает глаза. Её вина, что брат навсегда остался хромым. Однако, чудом выжил. Пак Джинён оказался не таким уж и тираном каким он показался ей при первой встрече раз уж он спас Сокджина. Как никак — коллеги.

Мысли даже не о хромате Сокджина, а о Минджу. Она отказалась переезжать в поместье и стояла при своём мнении до конца.

— Моя семья это Тэён и Ынсок. Я вас очень люблю, но дайте же шанс защитить их самой. Обещаю, всё будет хорошо, — произнесла Минджу при встрече семейств Ким и Ордена.

— Ты можешь погибнуть, — горько сказала Минджи, глядя в родные глаза сестры.

— Значит так должно произойти. Скрываться от всего мира я не хочу и от смерти убегать не буду. Мы же потомки семьи Ким. Без боя никогда не сдадимся, — улыбнулась Минджу и Минджи заключила сестру в объятия, боясь, что это может быть их последней встречей.

Несмотря на защищенность поместья, опасность могла быть везде. Плохо было от самой мысли, что волшебники могут подвергнуться нападению лишь зная имя Минджи. Какого же её друзьям? Какого Вонбину и его семье? В безопасности ли они?

Как только Юна и Джисон разошлись, девушка не смогла сидеть спокойно на своей кровати. Несмотря на то, что Юна не была чистокровной и узнала о волшебном мире только тогда, когда к ней прилетело загадочное письмо из Хогвартс, она невероятно полюбила историю, которую рассказал ей Джисон. Больше всего её будоражило то, сколько деталей мог пропустить друг Пак и загадки вокруг таинственной судьбы семьи Ким. Девушка и подумать не могла, что семьи из волшебного мира настолько богаты своей историей и драмой!

Однако, Шин всё же думала — не знает ли она много лишнего о чужой семье? Как бы странно это ни казалось, студенты Хогвартс изучают родословную чистокровных и Юна была одной из любопытных волшебниц. Так она обосновала свой приход в школьную библиотеку и начала свой поиск книг на букву «К». Она могла бы подойти напрямую к рыжеволосой Минджон, спросить у неё всё, но опять же... странно. Да и сама Ким не стала бы говорить всё волшебнице, которая не имеет ни единой связи к миру, где она выросла.

Как только Юна смогла дотянуться до толстенной книги «Чистокровная семья Ким» и чуть не упасть на пятую точку из-за тяжести, девушка удобно расположилась за столом и наконец открыла книгу. Запах старой книги сразу послышался и вызвал табун мурашек у Юна.

Первое, что она заметила в самой книге это её голубая обёртка. Пак как-то упоминал, что Ким на протяжении многих веков унаследовали дары волшебного существа и отсюда пошла ассоциация с данным цветом. На первом же развороте девушка увидела само древо семейства: годы рождения, живые фотографии членов семьи и их судьбы.

В то же мгновение взгляд Шин упал на саму Минджон. Она улыбалась девушке и наматывала на указательный палец свою рыжую прядку. Сверху неё был портрет её матери «Ким Тэён» и отца «Бён Бэкхён». Не удивительно почему Минджон была так красива — её родители само олицетворение слова «красота». Улыбка отца, но глаза однозначно матери.

Сердце Шин замерло, когда она наконец смогла увидеть сестёр Ким, о которых так увлечённо рассказывал Джисон. Они так же улыбались Шин: Минджу помахала ей рукой, а Минджи стеснительно опустила глаза. Сколько же тепла было в их глазах, а сами они излучали счастье. Юна не могла откинуть из головы фразу Джисона «Вонбин предал Минджи», когда снова взглянула на Минджи. Здесь она наверняка не подозревает того, что произойдёт с ней в последующий момент.

Внимательно изучив каждого в древе, Шин больше всего хотела узнать какая была судьба у каждого кто состоял в Ордене Феникса? Насколько ей самой известно, Орден имел три поколения: начало Первой магической войны, конец войны и Битва за Хогвартс. Все, кто фигурировали в рассказе Джисона, относились к самому первому составу. Перелистав несколько страниц, она наконец дошла до нужной главы. Быстро пробежав глазами по описанию, Юна расширила глаза от удивления.

Оно.

Девушка увидела общую фотографию Ордена в полном составе. Все молодые, улыбаются на камеру, словно никакой войны и не было. Волшебница сделала глубокий вдох и приступила к внимательному прочтению каждой строчки...

Ким Сокджин. После нападения Пожирателей смерти, долгое время проходил лечение, но навсегда остался хромым. На данное время работает в Министерстве магии в Отделе тайн.

Всё как и сказал Джисон.

Пак Джинён. Покинул Орден Феникса и получил повышение при Министерстве магии.

Юна и не сомневалась в этом.

Пак Сонхва. При Ордене Феникса преподавал в Хогвартс два года защиту от тёмных искусств, но покинул страну по неизвестным причинам...

Правда ли волшебник предаст того, кого любил всем сердцем?

Он влюбился в неё в самый первый день её зачисления. Когда он только зашёл в Хогвартс-Экспресс, то заметил, что у всех было только одно имя на устах. Ким Минджи.

Ким Минджи. Минджи. М-и-н-д-ж-и.

Какая же она? Она оказалась самой красивой и доброй волшебницей, которую он только мог повстречать. Она всегда держалась сдержанно, почти холодно, но Вонбин видел, как её губы чуть подрагивали, когда она нервничала, и как в уголках её глаз появлялись тёплые искры, если она улыбалась. Эти редкие моменты радости были для него сокровищем, которое он хотел беречь.

Её смех был самым звонким... и самым красивым. Вонбин чувствовал, как что-то внутри него расцветает. Это было смешение колокольчиков и ветра, звучание, которое он хотел услышать снова и снова, даже если для этого пришлось бы пройти через все испытания мира.

Он влюбился в неё не потому что она оказалась избранной, обладающей необычной способностью. Вонбин полюбил её тогда, когда Минджи показала настоящую себя. Она всегда старалась оставаться сильной, делать вид, что её не заботят шептания за её спиной. Однако, Пак видел как девушка плачет в одиночестве, старается изо всех сил стать лучше.

Он любил каждый её шаг, каждое её движение. Любил как она вызывала свой патронус, приходящий в форме зайца. В дальнейшем его серебристая лиса гналась за голубым светящимся зайцем, пока оба пытались не упасть со смеху.

Волосы, густые и блестящие, всегда небрежно обрамляли её лицо, как будто природа сама решила подчеркнуть её красоту, но это не её внешность заставляла его замирать. Это был её взгляд. Глубокий, тёмный, будто в нём скрывались целые миры, которые она никому не давала увидеть.

Он всегда защищал её. Дал обещание защитить пока его сердце не перестанет биться. Вонбин никогда не позволял кому-то плохо обращаться с Минджи. Однажды он вышел против своих родителей и брата, которые весь вечер унижали его девушку. Что уже и таить, в дальнейшем Пак пришёл к семейству Кан и лично расторг сделку о браке с Миён. Вонбин даст себя в жертву дементорам чем расстанется с той, кто дарит ему надежду каждый день.

Конечно, Вонбин мог обижаться на Минджи. Дулся на неё из-за того, что девушка не писала ему письма во время каникул. Порой разочаровывался, что Минджи совсем забывала про него, но прощал. Всегда прощал.

Он был готов разодрать себе кожу, глядя на мёртвое тело друга в министерстве. Хотел закричать во весь голос за тот грех, который он взял на себя, но он защитил Минджи. Спас ей жизнь. Ценой жизнью друга.

Даже в момент, когда он оказался в неизвестном ему помещении, Вонбин не переставал думать о Минджи.

Тишина в сырой и холодной комнате, где даже свет лампы казался пленником этой тьмы, была разорвана звуком шагов. Звук кожаных сапог по каменному полу эхом отдавался в помещении. Парень смутно понимал, что происходит с ним в этот момент. Чувствовал только головокружение и холод паркета.

Какое сейчас время? Или день... Может месяц.

Руки его дрожали от усталости, но взгляд оставался непреклонным, как бы ни старались его сломить. Его палочка лежала на другом краю комнаты. Пак помнил только яркие вспышки от заклинаний и то как он провалился в темноту. Перед парнем появился до боли знакомый человек; человек, которого он предпочёл никогда не знать.

— Ты знаешь, что это закончится болью, Пак, — произнес он, голос был низким, словно шёпот самой смерти. — Скажи мне, где её поганая сестра, и я подарю тебе лёгкую смерть.

Вонбин с трудом поднял голову.

— Ты никогда её не найдешь, Ли Минхо. Я лучше умру чем выдам её.

— Я тебя предупреждал, — улыбнулся Минхо. Его палочка медленно поднялась, и Вонбин успел заметить блеск зеленоватого света на её конце. — Круцио!

Боль взорвалась в каждом нерве его тела. Она была подобна сотням ножей, пронизывающим кожу, мясо, кости. Он закричал, но не потому, что хотел – тело не могло сдерживать крик, раздирающий его лёгкие. Пальцы скрючились, мышцы сводило, как будто сама жизнь вырывалась из него.

— Где она?! — зарычал Пожиратель, склоняясь ближе к нему. Однако, Пак ничего не ответил.

— Зачем тебе её сестра? Ты ведь можешь узнать где сама Минджи.

— Убить Минджи идея заманчивая, но есть ещё одно что я хотел бы сделать. Отомстить за Уёна, — Вонбин тяжело выдохнул, понимая, что у Минхо совсем крыша поехала.

В школьные времена Минхо, Вонбин и Уён были той самой троицей друзей, про которых люди никогда бы не подумали, что они поладят. Все трое из чистокровных семей с богатой родословной, но их дружба не всегда была идеальной. Вонбин был любимцем профессоров, когда Минхо и Уён всегда оставались в его тени. Пак всегда отличался от них. Был мягок, не любил раздоры в отличии от Ли и Чхве.

— Хорошо, не хочешь говорить где её сестра, значит не получишь свою, — Пак от удивления откуда-то нашёл силы привстать на одно колено, чтобы взглянуть на лицо Минхо. Ему не послышалось? — Да, я говорю о Сохи.

— Ложь, — произнёс Вонбин со всей ненавистью и злостью, что таились в нём.

— Я так не считаю, — ухмыльнулся парень и, проведя палочкой по воздуху, начала вырисовываться знакомая картина. Брюнетка сидела в компании своей бабушки и мирно попивала с ней чай, улыбаясь старушке совсем не подозревая, что за ней шла слежка. Вонбин сразу узнал её.

— Нет... — голос Вонбина оборвался, словно горло сдавила чья-то невидимая рука. Он не мог оторвать взгляд от изображения, которое медленно таяло в воздухе, но каждое мгновение этого видения будто выжигало что-то внутри него. Это действительно была Сохи. Та, кого он всю жизнь оберегал, любил больше всего на свете. Его маленькая сестрёнка, которая уже начала терять свои подростковые черты лица.

— Ты прекрасно понимаешь, что это значит, Пак, — холодно произнёс Минхо, не убирая палочку. — Один неверный ответ, и она станет следующей.

— Ты не посмеешь... — прошептал Вонбин, но в его голосе уже звучала неуверенность. Он знал, на что способны Пожиратели смерти, и знал, что Минхо не шутит.

— Разве? — ухмылка Минхо стала шире, глаза загорелись злобным огнём. — Я могу устроить маленькую встречу с твоей драгоценной сестрой прямо сейчас. Один взмах палочки – и она будет умолять меня о смерти.

Вонбин почувствовал, как его тело сковал ледяной ужас. Сохи была ни в чём не виновата. Её улыбка, её смех, её светлый образ вспыхивали перед его глазами, заставляя сердце разрываться от боли. Всё, что он хотел, — защитить её, как обещал много лет назад, когда она впервые взяла его за руку и с детским доверием сказала: «Ты ведь всегда будешь меня защищать, правда, оппа?». Его руки сжались в кулаки. Он уже не чувствовал боли, которая разрывала его тело после пыток. Было только отчаяние. Только страх за её жизнь.

— Минхо, пожалуйста... — голос Вонбина дрожал. Он никогда не умолял, но сейчас гордость не имела значения. — Она не имеет к этому никакого отношения. Она просто ребёнок.

— Ребёнок? — переспросил Минхо, склонив голову набок. — Возможно, но дети могут быть отличными рычагами давления, не находишь? Так что давай, Пак. Или говори, где Минджу, или готовься стать свидетелем её мучений.

— Нет! — выкрикнул Вонбин, его голос эхом отразился от каменных стен. — Пожалуйста. Я... я сделаю всё, что угодно, только оставь её в покое!

Слёзы, которых он так долго избегал, потекли по его лицу. Он смотрел на Минхо, но видел перед собой Сохи, её испуганное лицо, её невинные глаза. Он понимал, что находится в ловушке, из которой нет выхода. Пак предавал семью своей возлюбленной, но разве был иной выход? Будет ли он жертвовать собственной ради... чужой.

Был бы выбор у Вонбина, он лучше принёс в себя жертвы, он бы страдал под заклинанием круциатуса. Надо бы, то сошёл с ума. Однако, не смог предугадать, что под опасностью была не только семья Минджи, но и своя. Такова была цена тайны.

Как только Минхо услышал необходимый адрес, то трансгрессировал с несколькими Пожирателями. Паку ничего не оставалось делать как из последних сил выкрикнуть «Акцио палочка» и трансгрессией переместиться в гостиную поместья Ким.

Неожиданно раздался грохот обессиленного тела, которое упало на твёрдую поверхность. Минджи вскрикнула, увидев бледного, израненного Вонбина и позвала всех, кто был в поместье. На крик сестры первой прибежала Джухён, за ней появился Джинён. После нападения на Сокджина он стал частым гостем.

— Вонбин! — Минджи бросилась к нему, опустившись на колени. Её руки дрожали, когда она коснулась его лица. — Что...

— Минджу... в опасности, — еле шептал Вонбин, пытаясь прийти в себя. Последствия пыток стали явны только сейчас. — Семья Ли всё знает. Прошу, спаси её, — он с трудом поднял взгляд на неё. Голос был слабым, но в нём звучала настойчивая просьба, почти мольба.

— Я пойду с тобой, — уверенно произнесла Джухён, накидывая поверх одежды пальто. На косые взгляды парней, она ответила твёрдо. — Минджи не получила права на трансгрессию, на метле лететь слишком поздно. Сокджин хромой, а Джинён нужен брату. Думаю, вопросы не нужны?

— Мы теряем время, — сказала Минджи. Она была растеряна, так как в голове кружились несколько мыслей. Если Минджу в опасности, значит Вонбин выдал тайну. Однако, он сам был весь израненный. Но предал. Или это не было предательством?...

Как только Минджи взяла сестру за руку, то они исчезли с громким хлопком, оставляя парней наедине. Со второго этажа спустилась Ким Юна со всеми необходимыми лекарствами. Вонбин потерял сознание, истекая собственной кровью. Джинён пытался помочь госпоже Ким с травами, но прекрасно слышал слова Сокджина.

— Вонбин единственный знал местоположение Минджу.

— Хочешь сказать, что мой брат —  предатель? — съязвил Джинён.

— Я верю своим глазам.

— Очевидно, что его пытали и это видно, — не сдержался Пак и встал на ноги, чтобы оказаться к Киму лицом к лицу. — Он в предсмертном состоянии, Ким Сокджин. Очнись!

— Ты забываешь одну вещь, Джинён. Если это было заклинание Фиделиус, а это единственное заклинание, то тайна не может быть раскрыта принудительно, с помощью заклинания,  или под пытками, — Пак покосился на Сокджина. — Вонбин может и не осознавал, но в глубине души хотел раскрыть их местоположение.

Джинён не знал что и ответить на слова Сокджина, ведь он... возможно был прав. Однако, это не отменяет того факта, что кто-то стоит за этими деяниями и сеет хаос.

— Он сказал что-то про семью Ли. Кто из них может быть? — перевёл тему Джинён, глядя на израненного Вонбина. Госпожа Ким подложила под его голову подушку и взмахом волшебной палочки перед ней появилась баночка, куда она вливала свои снадобья. Его белоснежная рубашка искрасилась в багровый цвет, а кожа стала бледнее, чем было.

— Ахён только приходит в себя, это точно не она, — предположил Сокджин.

— Хвасын?

— Нет, вряд ли. У Хвасына и Ханджуна очевидных мотивов нет, чтобы нападать на безобидную девушку. Мог ли это быть самый младший? — Джинён покосился на Сокджина.

— Минхо? Нет, он ведь друг Вонбина и ровесник сестёр Ким. Зачем ему... — на этом моменте Пак остановился, словно понял в чём возможно было дело. Его ход мысли уловил и сам Сокджин. — ...пытать лучшего друга, который противостоял Пожирателям в Министерстве.

Удивительно, как легко сложился пазл.

Раздался хлопок и Минджи с Джухён оказались во дворе до боли знакомого им дома. Не успели девушки и оглянуться, как в их сторону полетели едко зелёного цвета вспышки. Минджи успела создать барьер, который смог отразить заклинание. Во дворе было двое Пожирателей, вероятно стоявшие на страже в случае нападения. Когда Минджи подняла взгляд на второй этаж, то увидела как по дому разлетались лучи заклинаний. Она ещё может успеть.

Бросив взгляд на Джухён, Минджи получила в ответ лишь короткий кивок. Ей не хотелось оставлять сестру наедине с врагами, но Минджи должна спасти Минджу. Она рванула к дому, её сердце грохотало громче, чем шум боя позади. Дверь, уже наполовину сорванная с петель, с треском поддалась её удару. Стены, некогда украшенные теплом и воспоминаниями, были покрыты трещинами и обугленными пятнами от проклятий. Запах дыма и палёной древесины бил в нос, и она видела, как с потолка осыпаются искры, угрожая превратить весь дом в пепел.

Минджи слышала звуки боя на втором этаже и, не теряя ни секунды, побежала к источнику. По разным сторонам коридора стоял Пожиратель в золотой маске, который направлял заклинания в сторону Минджу. По одному лишь её виду было ясно, что бой длился уже не первую минуту и её энергия была почти на исходе. Когда девушка увидел Минджи, то облегчённо выдохнула, разрывая связку заклинаний. Не успел враг опомниться, как девушка перехватила его запястье с палочкой и, слегка надавив на неё, его руку окутало голубое свечение. Оно растеклось по его правой руке, затем до ключицы и удлинилось по всему телу. Парализованный Пожиратель упал на пол.

Они не проронили и слова, как Минджу побежала в комнату, где было сражение между Ынсоком и Минхо. Минджи последовала за Минджу, её сердце колотилось. Когда она добралась до комнаты, сцена перед её глазами заставила всё внутри неё похолодеть. Обессиленный Ынсок был на грани потери сознания, но всё равно отражал заклинания Минхо. Ли явно был в недоумении, когда увидел на проходе живую Минджу и Минджи с ней. Он недооценил их семью.

Окружённый тремя волшебниками, Минхо бы нужно сдаться. Однако, у него была только одна цель. Месть. Без мести он не вернётся.

— Тёмный Лорд до тебя ещё доберётся, Минджи. Ты и Вонбин поплатитесь за смерть Уёна, — произнёс с ухмылкой и взгляд его пал на беззащитного ребёнка, который лежал недалеко от них. — Не умрёт Минджу, тогда поплатится её ребёнок.

— Нет!

Всё произошло как в фильме в замедленном режиме. Заклинание Авада Кедавра вырвалось из уст Минхо и направилось прямо на плачущего ребёнка. Минджу подорвалась со своего места. Её голос разорвал воздух, словно последний отчаянный крик в пустоте. Она бросилась вперёд, прикрывая своим телом крошечное существо, которое даже не понимало, что происходит. Зелёная вспышка окутало тело волшебницы.

Ким Минджу. Погибла в возрасте восемнадцати лет от рук Пожирателей смерти.

Бездыханное тело волшебницы пало на твёрдую поверхность. Минджи застыла. Мир вокруг неё рухнул. Казалось, всё исчезло — шум боя, крики, взрывы заклинаний. Остался только ужас. Её глаза расширились, а сердце, казалось, перестало биться. Она видела тело сестры, которое лежало на полу, неподвижное, безжизненное. Минджи должна была напасть на Минхо, заставить его скручиваться от боли, но не смогла. Чувство горя в ней оказалось больше, чем смелости.

Сзади неё раздалось заклинание «Петрификус тоталус» в сторону Минхо, но волшебник исчез с помощью трансгрессии. Ею оказалась Джухён, которая подоспела к остальным. Она была не менее ранена, но в ней ещё были силы передвигаться. Первым делом её привлёк плачь малышки Тэён, затем потерявший сознание Ынсок и Минджи, расширившая глаза. Только тогда Ким Джухён осознала масштабы трагедии.

Ли Минхо убил Ким Минджу.

— Минджу... — голос Минджи был едва слышен, будто она не могла поверить в происходящее. Она сделала шаг вперёд, её ноги будто налились свинцом. Она упала на колени рядом с телом сестры, её руки дрожали, когда она коснулась её щеки.

— Нет... пожалуйста, нет... — она шептала, словно заклинание, пытаясь вернуть её к жизни. Тёплая слеза скатилась по её щеке и упала на лицо Минджу. Это лицо, ещё минуту назад такое живое, сейчас было лишено всех красок, словно кто-то вырвал из него душу. Минджи прижимала сестру к себе, её плечи сотрясались от рыданий.

Она подняла взгляд на плачущего ребёнка, который, как будто чувствуя, что произошло что-то ужасное, залился пронзительным криком. Этот звук вырвал из неё всё, что она так долго сдерживала. Боль, ярость, отчаяние — всё это превратилось в один всепоглощающий вихрь эмоций.

Джухён чуть не потеряла равновесие, облокотившись об стену. Она хотела подойти к сёстрам, но не могла сдвинуться со своего места. Шок окутал её так же как и саму Минджи.

Ким Джухён. Покинула Орден Феникса после смерти Ким Минджу и отреклась от магии навсегда.

Джухён никогда не слышала крик пронзительнее, чем от девушки, которая потеряла сестру. Родную, единственную на всём белом свете. Её сердце будто разорвалось, и этот разрыв эхом отдавался в каждой клетке её тела. Горе было подобно ножи, который беспощадно и болезненно прорезал девичью кожу, оставляя шрамы. На всю жизнь.

Она сидела на холодном полу, её пальцы дрожали, когда она снова и снова касалась лица сестры, пытаясь убедить себя, что это не правда, что это просто кошмар, из которого она вот-вот проснётся. Но реальность была неумолима. Безжизненное тело Минджу лежало перед ней, лишённое тепла, лишённое жизни.

— Ты не слушай их, ты слушай меня, — произнесла Минджу, стоя перед младшей сестрёнкой. Она только вернулась со школы и была вся в слезах, ведь магловские дети снова шутили над ней. — В один день ты им покажешь кто такая Ким Минджи.

Слёзы не прекращали литься, затуманивая её взгляд, падая на одежду, на пол, на её руки, испачканные в пыли и крови. Её грудь сотрясалась от рыданий, но это не приносило облегчения, только усиливало боль. Каждая деталь возвращала воспоминания. Улыбка Минджу, её смех, её тёплые слова поддержки в трудные времена. Её глаза, такие добрые и всегда полные жизни. Теперь они закрыты. Навсегда.

— Хэй, Минджи! Посмотри. Скорее беги сюда! — раздался девичьи голос с первого этажа. Девушка встала со своей кровати и побежала за сестрой. Она чуть не упала с лестницы, пропустив одну ступеньку, но всё же осталась цела. Когда Минджи выбежала на улицу, то увидела Минджу на новой метле.

— Подарок родителей!

— Я.. тоже хочу!

— Тогда запрыгивай ко мне! — Минджу подлетела к сестрёнке и позволила ей сесть перед ней.

Это был уже не первый человек, который пострадал из-за Минджи. Она думала, что своим даром Ким защищает беззащитных, но стала лишь причиной для смерти своей семьи. Боль пронзала каждую мысль, каждую клетку. Казалось, что её тело вот-вот сдастся под тяжестью утраты. Минджи хотела закричать, вырвать эту боль наружу, но внутри был только пустой, ледяной крик, который никто не услышит. Рядом с телом сестры она впервые почувствовала себя совершенно одинокой. Мир рухнул, оставив её среди обломков, которые никогда нельзя будет собрать.

Ан Ынсок. Погиб в девятнадцатилетнем возрасте в результате нападения Пожирателей смерти.

Где же был тот мир, о котором всегда мечтала Минджи?

Где же вся магия, которая привлекала Минджи с раннего детства?

В чём был смысл древней магии, если Минджи не спасала волшебников, а обрекала их на верную смерть? Она лишь разрушала всё на своём пути. Особенно после того, как скончалась семья старшей сестры Ким, Минджи и вовсе потеряла над ней контроль. Каждые срывы заканчивались на том, что Минджи нечаянно поджигала какую-то мебель в своей комнате или вызывала неблагоприятную погоду.

Малышка Тэён осталась на воспитании своих бабушек и дедушек. Каждый раз, когда Минджи проходила мимо комнаты Минджу, которая теперь стала комнатой её дочери, то только заливалась слезами и уходила подальше, чтобы не навредить её семье.

Минджи не знает виноват ли Вонбин. Всё слишком запутано, но фактом остаётся то, что он единственный знал местоположение сестры. Это привело их к смерти. Однако, после того как госпожа Ким излечила парня, Пак без лишних слов сдался министерству. Это был один из громких скандалов, который по непонятной причине забылся уже через несколько месяцев. Минджи не знала верить ли тому, что услышала от Сокджина, но по его словам Вонбин признал вину в смерти волшебной семьи Ким-Ан и сознался в причастности к смерти чистокровного волшебника Чхве Уёна. У Министерства не было иного выбора.

Пак Вонбин. Пожизненно заключён в Азкабан, где в следствии умер в двадцатилетнем возрасте.

Шин еле успела прочитать эту строчку, ведь она сразу испарилась и заменилась на: «Данные утеряны». В этот момент она вспомнила слова Джисона, где он говорил, что отец постарался сделать всё так, чтобы никто не узнал про Вонбина. Неудивительно почему и на общей фотографии Ордена Феникса между Минджи и Минджу оказалась пустота, а о массовом скандале со средним Паком никто и не помнит. Пак Джинён хорошо постарался.

Джисон не рассказал об одной вещи Шин – что же стало с Сохи. Господин и госпожа Пак наложили на неё заклятие Забвения. В силу своего незрелого возраста и редким появлением Вонбина дома, им было легче стереть его из памяти младшей Пак чем объяснять почему он сдался властям. С того дня она не помнила о нём ничего и своим детям в будущем говорила, что её единственный брат это Пак Джинён. Была бы воля самого Джинёна, он бы на весь магический мир наложил это заклятие, но это физически невозможно. Джинён сжёг все вещи, которые принадлежали его брату, чтобы не напоминать себе и родителям об утрате. Со временем и его имя исчезло с древа семейства Пак.

Ким Минджи. Данные утеряны, но есть предположения, что она погибла в сражении с Волан-де-Мортом в девятнадцатилетнем возрасте. Источник – неизвестен.

Кому как не Минджи было тяжело после всего что обрушилось на её хрупкие плечи? Она потеряла всех кого любила. Начиная с её любимой сестрицы Минджу и заканчивая её первой и последней любовью Пак Вонбином. Её горе было несовместимо с таинственной магией, которая пожирала её изнутри. Каждый раз, когда она использовала её во время сражений, то магия оставляла шрамы на её теле, словно отказывалась повиноваться своей владелице. Ни один источник, ни один справочник не упоминал о такой особенности. Родители не могли ничем ей помочь, но и слышать её крики с запертой комнаты не могли.

В один день Ким Минджи исчезла, словно тень, растворившаяся в первые лучи зари. Никто не знал, что произошло с ней после последней битвы, в которой она была замечена. Её имя звучало как шёпот среди выживших, полное уважения, страха и неизбывной печали. Официальные записи гласили, что она, вероятно, пала в бою, но опять же её тела так и не нашли.

Она стала легендой, символом силы и жертвы, но для тех, кто знал её по-настоящему, она осталась больше, чем просто героиней. Её история была о девочке, которая всегда была вынуждена бороться — с миром, с тьмой, с самой собой. Она была девушкой, которая потеряла всё, что любила, но всё же продолжала идти вперёд, до тех пор, пока не исчезла без следа.

«Оборона Министерства Магии, 1974 год»
«Вторжение в Хогсмид, 1975 год»
«Убийства в Лайм-стрит, 1975 год»

Во всех учебниках это были самые жестокие столкновения мракоборцев с Пожирателями, но везде фигурировала одна и та же фигура.

Ким Минджи.

Она была подобна цветку нарциссу, которые когда-то приносили ей счастье и вызывали улыбку на лице. Цветок, который тянется к свету, но всегда видит своё отражение в тёмной воде. Она была сильной, но её сила рождала одиночество. Любовь, которую она пыталась сохранить, в конечном итоге оставила её в пустоте. Пожиратели смерти разрушили её семью, а война выжгла её душу. Однако, самое главное — она сама стала пленницей своей магии, древней силы, которая даровала ей возможности, но поглощала её изнутри. Минджи всегда жила между светом и тьмой. Боролась со смертью, чтобы даровать другим жизнь.

Где-то в одинокой тишине древнего леса или на ветрах забытых гор шёпот её имени смешивается с шумом листвы. Она могла быть где угодно и нигде.

И когда нарцисс склоняется к своему отражению, его тень всё ещё остаётся на земле. Минджи была этой тенью, вечным напоминанием о тех, кто боролся до конца, и о тех, кто платил за это самую высокую цену.

Однако, важно помнить одно — те, кто обладают древней магией не могут быть убиты одним лишь убивающим заклинанием.