***

Весь следующий день Анар вместе с другими драконами Изменчивого провёл, отыскивая и уничтожая неучтённые порталы и накладывая особые сигнальные заклятия на те из них, которые городские власти соблаговолили оставить «в живых». Теперь об их несанкционированной активации тут же узнают мазабры.

Только поздним вечером он смог вырваться в башню Тысячи Драконов – проститься с отцом, тот не пожелал оставаться в Бриаэлларе и улетал домой в Драконьи Клыки. Сама идея, пусть добровольного и целесообразного, заточения в городе казалась дракону Изменчивого ужасной. Анар, очень раздосадованный таким решением, переубеждать его всё же не стал.

Уже затемно Анар возвращался домой. Вдыхая нежный аромат фрезий, купленных для Аниаллу ещё утром у знакомой цветочницы из Долины Снов, он прогулочным шагом пересекал Посольский квартал. Прохожих почти не было: местные жители, в отличие от алаев, не вели ночной образ жизни и уже отходили ко сну. Одно за другим гасли окна, не желая больше делиться с улицей своим уютным светом, и их место занимала ночная смена – из множества фонарей и магических огней, висящих в воздухе над мостовой.

Впрочем, не везде с освещением было так гладко. Анар вышел на извилистую тёмную улочку – ни единого зажжённого фонаря или светлого окна, лишь зыбкое серебристое сияние Глаз. Да и оно то и дело тускнело: усилившийся ветер гнал по небу облака.

Вдруг нечто призрачное пронеслось мимо Анара, задев самый краешек его поля зрения. Он резко оглянулся: петляющая за его спиной улица была по-прежнему пустынна. Алай пожал плечами и продолжил путь. Подобное чувство он частенько испытывал, попав в ту часть Бриаэллара, что граничила с Пустой площадью – таинственной обителью дома Теней: легколапые пепельные кошки то и дело сновали вокруг, но даже у наблюдательного Анара было мало шансов их разглядеть. Только тени и ничего более...

Чуткие уши алая медленно поворачивались из стороны в сторону, вбирая в себя тишайшие звуки мирной ночи: удары крошечных телец ночных бабочек о стекло фонаря, шуршание хвоста толстого котищи, мышкующего в соседнем палисаднике, шелест переворачиваемых ветерком страниц забытой на подоконнике книги, лёгкие шаги справа, на втором этаже каменного дома, солидно выпятившего полукруглый балкон с коваными перилами. «Кому-то вздумалось потанцевать в ночи», – с нервной улыбкой подумал Анар. Слева поскрипывало приоткрытое окно, из него доносился чей-то храп, перемежавшийся ворчанием... Ничего подозрительного. Но дурное предчувствие не отпускало.

Анар положил букет на землю, чтобы освободить руки и прочитать поисковое заклятие, но опоздал: что-то вязкое, тёмное хлынуло на него сверху, как ведро воды – на орущего серенаду кота, обволокло, сдавило его, залепило рот, не дав даже закричать от разлившейся по телу жгучей боли. Она была так оглушительно сильна, что в первые секунды Анар не мог ни колдовать, ни думать.

Когда же к нему, сбитому с ног и крепко приложившемуся головой о поребрик, вернулась способность соображать, Анар понял: ему не вырваться. Не надо было выдерживать паузу мэи, не надо было даже видеть врага, чтобы определить, кто из них сильнее. Намного, намного сильнее...

Анар лежал в коконе из тьмы посреди сонной улочки безопаснейшего из городов Энхиарга, чувствовал, как острый край камня впивается в щёку; как ветерок насмешливо перебирает его вставшие дыбом волосы, и сам лихорадочно перебирал возможности для спасения, а собственная его интуиция с какой-то злорадной жестокостью отвергала их одну за другой.

Если бы пленивший Анара хотел убить его, он сделал бы это безо всякого труда, но, видимо, у него были другие планы насчёт своей жертвы. Алай ощутил прикосновение чьей-то воли к своему разуму. В нём было проснулась надежда, что сейчас на его врага, опрометчиво применившего ментальную магию против кота Аласаис, обрушится возмущение стихии, но ничего не произошло. Это могло означать лишь одно: противник Анара сам был алаем. Но кто это? Его брат? Сестра? Больше предателей среди кошек он не знал. Да, это они, вне всякого сомнения! Анара охватила такая жгучая злоба, что, забыв обо всех предостережениях своей кошачести, он, воспользовавшись протянувшейся между двумя разумами незримой нитью, нанёс врагу ответный телепатический удар.

Одна из теней на том самом вычурном балконе неестественно дрогнула, и тьма снова обожгла его. Враг – телепат гораздо сильнее Анара – наполнил его голову резкими, скрежещущими звуками, которые заглушали все мысли алая, подобно десятку пил впиваясь в его череп. Единственным утешением было то, что бесплотная рука, шарившая в его сознании, явно не находила того, что искала: нечто ещё, помимо воли Анара, встало на её пути, не причиняя вреда, но и не пуская глубже. Наконец, видимо осознав тщетность своих усилий, она убралась из его головы, а вместе с ней пропало и жжение, правда только в правом боку.

Анар что было мочи скосил глаза вниз. Теперь он не только чувствовал, но и видел, что в коконе раздирающей его тело тьмы образовалась прореха. Сквозь неё синела ничуть не пострадавшая, к изумлению алая, рубашка, поблёскивала серебряная бляшка на поясе и лилось мягкое сияние лоэдаарского кинжала. Не заключённая ли в этом ужасном оружии сила заставила мрак отступить?

Анар всё ещё не мог колдовать, но, чтобы перемещать предметы, тому, в чьих жилах течёт кровь драконов Изменчивого, не надо прибегать к магии. Превозмогая боль, Анар сжал зубы и сконцентрировался. Он представил, как кинжал исчезает из ножен, появляется в руке, он почти ощутил холодок металла на ладони, уже видел, как распарывает проклятый кокон и... Кинжал и вправду шевельнулся. Но не исчез, а медленно, будто нехотя, вышел из ножен и стал подниматься в воздух. И не воля Анара была тому причиной – это делал тот... та тень, злорадно трепещущая на балконе! Это не могло – не должно! – происходить: такой кинжал, подарок Веиндора, нельзя ни украсть, ни отнять, ни даже снять с трупа!

Анар, уже не обращая внимания на боль, что есть сил задергался, стараясь вырваться из жалящих объятий тьмы. Жизнь Аниаллу была в опасности! Если кинжал попадёт к тому, чёрному, он потеряет её навсегда, она умрёт, исчезнет... она... Анар обмяк, почти оглушённый болью. Но это муторное состояние длилось не долго, уже через несколько мгновений сознание алая прояснилось, и он обнаружил, что боль ушла и больше ничто не стесняет его движений. «Я умер?» – спросил себя Анар и открыл глаза.

Всё вокруг было затянуто туманом, словно кто-то развесил на ветвях деревьев и ограде, набросал на траву множество тончайших шарфов. Между Анаром и всё так же чернеющей на балконе тенью зависло более густое облако. Только оно отделяло алая от замершего в полёте кинжала. Что-то мешало тени забрать его, Анар чувствовал её растерянность и бессильную злобу. «А вот на тебе! – с торжеством подумал алай. – Уж не сам ли Веиндор пришёл мне на помощь?» – предположил он, глядя на переливы серебристого, как чешуя призрачного дракона, тумана... Нет, сила, которая пронизывала его струи, обладала другой, не похожей на окружавшую жрецов Милосердного, аурой. Она была совершенно особенной... Но время ли сейчас рассуждать об этом? Она не дала кинжалу попасть в лапы тени – и это главное.

Центр облака казался Анару более плотным, словно диск из дымчатого стекла, но когда он протянул руку за кинжалом, та прошла насквозь, не встретив никакого сопротивления. Пальцы алая сомкнулись на ледяной рукояти. Сердце его облегчённо бухнуло. Тень извергла новую волну бессильного гнева... и пропала.

Почти теряя сознание от слабости, Анар хотел убрать кинжал в ножны, но, вытащив руку из облака, обнаружил, что в ней ничего нет. Какое-то время он тупо смотрел на свои сжимающие пустоту пальцы. В его душе не было ни возмущения, ни страха, он ощущал – и то как-то смутно – лишь странную смесь радости и лёгкого стыда. Он чувствовал себя, как котёнок, сутки просидевший на вершине дерева, залезть на которое он смог, а спуститься – ещё нет: наконец-то стоя дрожащими лапками на твёрдой земле, он побито глядел на снявшую его с верхотуры мать. Нет, Анар не мог облечь свои ощущения в образы и уж тем более в слова. Его сил хватило ровно на то, чтобы отрешённо наблюдать, как серебристый туман постепенно рассеивается, унося с собой злополучный кинжал – прочь от не сумевшего сберечь его законного владельца, прочь от желавшей похитить его тени. Невероятным образом алай настолько успокоился за судьбу ножа, что почти забыл о нём.

В остальном же мысли Анара довольно быстро обрели чёткость. Он подлетел к балкону и прислушался: из-за бледного марева занавесей доносилось тихое, ровное посапывание. Видимо, враг просто усыпил хозяев. «Ну и слава Аласаис!» – улыбнулся Анар, плавно опускаясь на газон. Мимо прошмыгнул давешний котище. Выбравшись на дорогу, он оглянулся, словно желая продемонстрировать собрату по ушам и хвосту свою добычу. Анар с сочувствием посмотрел на болтавшуюся в маленьких челюстях зелёную лаллскую крысу: её жалкий вид живо напомнил ему самого себя всего пару минут назад. Его взгляд, скользнув за горделиво удаляющимся котом, наткнулся на растрёпанный букет. Последние клочья тумана таяли среди изломанных стеблей и осыпавшихся на траву переливчатых лепестков...

Анар зарычал, стиснув голову руками: он вспомнил, в какую беду из-за него может попасть Аниаллу, и едва не задохнулся от этого. Гонимый страхом за жену, он обернулся котом и со всех четырёх лап бросился к замку Селорна.