***

Уже издалека Делия уловила необычайное раздражение существ, собравшихся на площади Мудрости, и ускорила шаги, горя желанием узнать, что там происходит.

Быть может, дряхлые драконы из общества «Назад, в пещеры!» опять устроили акцию протеста? Делия хихикнула, вспоминая их прошлую демонстрацию. Эта «весёлая компания» из Драконьих Клыков активно боролась против бытового применения порталов и прочих межпространственных штучек, которые считала священными. Их возмущали и бриаэлларская канализация, и водопровод, и система перемещений, и служба доставки продуктов. Но больше всего страдали от них маги-ветеринары. Много лет назад эти бедняги, на своё горе, придумали способ помочь особенно занятым клиентам обойтись без выгула питомцев: они стали устанавливать маленький портальчик хм... на выходе из животного (именно такая «волшебная дверь в туалет» едва не убила бедняжку Меори).

Но разобраться, драконы это или не драконы, Делии удалось не сразу.

За несколько шагов до широкой лестницы, которой, круто повернув направо, Музейная улица спускалась на площадь, дорогу ей преградила стена из спин. Чтобы оглядеться по сторонам, Делии пришлось вспрыгнуть на высокие мраморные перила. На площади тоже было не протолкнуться. Горожане буквально облепили цветники, стволы деревьев и постаменты статуй. Все они смотрели на одного человека, взобравшегося на глыбу из золотистого мрамора, где до вчерашнего утра почивала Анаит – алайский символ мудрости и знания. Сейчас изваяние унесли в музей Неалаев (Делия сама помогала обновлять наложенные на него чары), тот же, кто занял его место, девочке очень не понравился – точь-в-точь злобный подмастерье колдуна из сказки о когтистых башмачках.

Взмокший от собственного крика незнакомец обвиняюще тыкал растопыренными пальцами в толпу. «...фикция! Вы рабы, рабы!» – разобрала Делия.

– Что там творится? – озвучил её недоумение резкий женский голос слева; его невысокая зеленокожая хозяйка изо всех сил вытягивала татуированную шею, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. – И кто так кричит? Беженцы чем-то недовольны?

– Нет. Это так... местный подонок, – ответили ей.

– И как Кеара его терпит? Уму непостижимо! – присоединился к ним ещё один из зевак.

– Набить ему наглую морду – и дело с концом! – в сердцах рыкнул стоящий рядом человек с дорогой, адорской работы цепью на могучей груди.

Делия знала его: он жил в конце той улицы, где находилась «Клетчатая мышь», заведение её родителей, и часто обедал у них. Кажется, его звали Арк. Девочка потянулась похлопать его по плечу (перекричать толпу она и не надеялась), но вдруг застыла – она увидела Аниаллу. И тут же поняла: это на неё, её любимую сианай, бесстыже орал возмутитель спокойствия. Негодование так обострило слух Делии, что каждое его поганое слово казалось ей почти осязаемым. Обернувшийся Арк проследил взгляд девочки и забыл о ней так же быстро, как и она о нём – не каждый день становишься свидетелем такого зрелища: облезлый колдунишка принародно костерит Тень Аласаис!

Но сама Аниаллу и незнакомая Делии румяная, светловолосая алайка, кажется, совсем не обращали на него внимания. Даже оскорбительный выкрик насчёт уворованных детей, который напрямую касался судьбы Делии, сианай оставила без ответа. Они с подругой улыбались и обсуждали что-то своё.

Неожиданно собеседница сианай подскочила на месте и, как показалось девочке, едва не свалилась с ветки. «Энаор, скотина!» – с рычанием в голосе на всю площадь заорала незнакомка. Аниаллу расхохоталась, что-то сказала подруге и улетела на глимлае прежде, чем опешившая Делия успела окликнуть её. Сианай не выглядела ни расстроенной, ни раздражённой, словно и не слышала обвинений. Девочка решила, что Алу просто не показывает вида, но придумать хотя бы одну причину, почему она это делает, так и не смогла. У неё самой волосы встали дыбом от злости. Ей было страшно обидно за Аниаллу, за любимый город, за всех его алаев и неалаев.

Она испытывала нечто подобное (только намного, намного слабее) всего один раз и совершенно по другому поводу. Маленькой она очень любила чёрное дарларонское масло, и конечно, как и всё вкусное, оно считалось вредным для детей. В обычные дни Делию им не баловали, но когда приходили гости, и она под шумок тянула и тянула лакомство со стола, домашние если и замечали это, то старались до поры не оговаривать сластёну. Все старались, но только не тётя Линра! Делия на втором же кусочке получила по рукам, да ещё и длинную нотацию в придачу. Причём выговаривала тётка не столько племяннице, сколько сестре. И это сестре, благодаря мужеству которой она сама и вся её родня жили до сих пор на этом свете!

Перед Делией стоял стакан с соком, и ей ужасно хотелось выплеснуть этот сок прямо в тощее тёткино лицо. Рука её судорожно сжала стакан, она подняла его, коротким, чётким движением вынесла в сторону и... перевернула вверх дном. Рыжее пятно медленно растекалось по полу, в столовой повисла неловкая тишина. Конечно, Делия тут же сама побежала за тряпкой, а тётку даже не забрызгало, но всё-таки это был хоть и маленький, но протест. Вступиться за мать как-то иначе у неё тогда не хватило духу...

Но теперь – теперь всё было иначе. Бриаэлларская мораль сильно отличалась от дирхдаарской. Гости и родственники не были для бриаэлларцев священными созданиями, которым положено прощать всё – от хамства до вероломства. Для них вовсе не существовало неприкосновенных фигур, застрахованных от неприятных вопросов, критики и, если подозрения в отношении них подтвердятся, общественного осуждения. Здесь считали добродетелями самообладание, терпимость и умение прощать, но не стеснялись вести себя весьма жёстко, когда кто-то пытался отравить жизнь их согражданам или просто существам, чем-то им симпатичным. Здесь старались быть вежливыми, но не затыкали рот своей совести. Этот подход безумно нравился Делии. Она разделяла его всей душой.

Но почему же тогда алаи не заставят оскорбляющего их близких колдуна замолчать? Что же такое они знают про него, если не решаются наказать за подобное поведение? Или не считают нужным? Надо, ей обязательно надо узнать это.

– Его зовут Энаор? – девочка снова подёргала знакомого за краешек плаща.

«Надо же, – подумала она, – алаев ругает, а у самого имя алайское, да ещё какое – «величественный»! И как же настоящий Энаор это терпит?!».

– Нет, Райс его имя, – гневно рыкнул Арк, затем спохватился – вспомнил, что разговаривает с ребёнком.

Он поднял глаза на Делию, да так и открыл рот от изумления: шутка ли, когда со знакомого лица, которое ты привык считать человеческим, на тебя смотрят два любопытных, светящихся алайских глаза. Арк медленно опустился на перила рядом с ней.

– Делия, так ты получила-таки свои уши? – обалдело прошептал он, забрав в кулак свою короткую бороду.

Обе его соседки повернулись на удивлённый возглас. Заметив Делию, одна что-то возбуждённо зашептала на ухо другой. Их примеру последовали ещё насколько горожан, по толпе пополз говорок – новоиспечённая си'алай была не меньшей диковиной, чем сбрендивший колдун. Делии нравилось, как они смотрели на неё, впервые ей не было неуютно под любопытными взглядами бриаэлларских неалаев. Возможно потому, что на лицах этих существ отражались чувства, схожие с её собственными. Они смотрели на неё так, как только что она сама смотрела на Аниаллу: им было обидно за неё, они не понимали, как она сама и её соплеменники могут позволять какому-то ничтожеству обливать грязью себя и свой чудесный город. Город, правом называть который своим домом так гордились все эти неалаи: люди, энвирзы, адоры, илтейцы и многие, многие другие. Уголки рта девочки сами собой начали подниматься вверх. Она не знала, что сказать, поэтому просто молчала и улыбалась, переводя глаза с одного знакомого или незнакомого лица на другое. Физиономия соседа сияла гордостью, как будто это была лично его заслуга, что Делия «получила свои уши». Делии казалось, что она вот-вот решится и скажет им что-то настолько тёплое, настолько нужное и важное, что они все тут же забудут про Райса и, умиротворённые, разойдутся по домам... Но тут лишившийся аудитории маг решил вернуть украденную девочкой толику внимания.

Для этого Райсу пришлось усилить свой голос волшебством. Делия и горожане, столпившиеся вокруг неё, невольно обернулись.

– Чему вы радуетесь? – оглушительно взвизгнул он. – Ещё одному рту, который будете кормить? Они душат вас налогами, а что вы получаете взамен? Ничего, кроме полного бесправия и унижений!

«Бесправные» и «униженные» переглянулись. Каждый из них, когда переселялся в Бриаэллар, подписывал своеобразный договор, к которому прилагался Свод законов города, и тем самым, в частности, обещал «принимать этот город во всей его Кошачести». Не говоря уже о том, что при тех прибылях, которые сулила торговля в Бриаэлларе, никакие налоги, даже такие высокие, как здесь, не могли оставить их без средств к существованию.

– Спросите у её родителей, рады ли они тому, что потеряли дочь? – быстро переключился Райс.

Арк поднялся было, чтобы ответить вместо неё, но Делия остановила его.

– Не правда! – звонко крикнула она. – Мои мама и папа никогда меня не потеряют, потому что я люблю их, а они – меня. Я и безхвостая их любила, и с хвостом буду любить.

– Пока твои наставнички не завершат твою обработку.

– Ты снова врёшь! Ой! – Делия почувствовала, что поднимается в воздух – это Арк легко поднял её и поставил себе на плечо. – Да если бы меня хотели разлучить с родителями любой ценой, маме и папе просто дали бы погибнуть при побеге из Дирхдаара. Куда проще, чем потом возиться, настраивать нас друг против друга!

– Твои родители ожили бы в других телах, – парировал Райс.

– Не было у них других тел. И я это не от алаев, а от родителей знаю.

– Алайские интриги всегда очень сложны, их не сразу разглядишь.

– Невозможно увидеть то, чего нет... если кто-то не заморочит тебя иллюзией, конечно, – буркнул Арк, и слово «заморочит» почему-то болезненно царапнуло Делию по сердцу.

– Да я от родной тётки о своих родителях больше гадостей слышала, чем от всех учителей вместе взятых. И о том, что я должна стыдиться своего происхождения, они тоже ни разу не говорили. Наоборот, только и твердят: как здорово, что ты своя сразу в двух мирах, алайском и человеческом, цени это.

– И именно для укрепления семейных уз они заставили тебя принести в дом твой старый череп. Твой бывший человеческий череп, – прошипел Райс.

Делия нахмурилась – откуда он знает такие подробности?

– А чем он вам не угодил? Точно такие же подарили папе и маме, когда они сами обзавелись новыми телами, переехав в Бриаэллар, – быстро нашлась девочка. – Только тогда они посмеялись, а сейчас почему-то, расстроились. Хотела бы я знать, почему?

– Потому что они прозрели – вы слышите? – прозрели! – пафосно заявил Райс. –И вам, всем вам пришло время прозреть! Вы – подлинные хозяева этого города, вам решать, дышать ли дальше кошачьей шерстью, или наконец-то...

Делия почувствовала, что заливается краской. Она просто онемела от злости.

– Не стоит тебе это слушать! – заботливо проговорил Арк, но в горле его всё ещё клокотал гнев.

Делия подумала, что он прикрыл бы ей ладонями уши, останься они человеческими.

– А откуда он, этот Райс? – как можно невиннее спросила, взяв себя в руки.

– Уж не собираешься ли ты... – начал было он, но тут же замолчал: не хватало ещё подать девчонке такую идею!

– Нет, я просто хочу знать, какие места надо обходить стороной, – раздельно проговорила Делия; она врала с детской непосредственностью. Видимо, её ответ успокоил Арка.

– Он, Делия, торгует лампами в переулке за Старой Серебрянкой, через две улицы от «Крысиной норы».

– Как символично! – язвительно воскликнула девочка (кабак «Крысиная нора» был самым гадким местом в Бриаэлларе) и спохватилась, что опять говорит подозрительно взросло.

Хотя – нет, ничего страшного: всё, что ей было нужно, она уже узнала...

***

Вскоре слушатели Райса начали расходиться – время завтраков прошло. Он был почти рад этому. Маг тяжёло дышал, грудь кололо тысячей иголок, руки и лицо пылали ледяным огнём.

– В конце концов мы всё равно победим, – устало вздохнул он, словно учитель, которому никак не удаётся вложить в головы учеников прописные истины.

Тут мысли Райса помутились, он едва устоял на ногах, и его вырвало. Несколько секунд он тупо смотрел себе под ноги, потом, во внезапном порыве, судорожно порылся во внутреннем кармане, достал оттуда мятые листки документов на право проживания в Бриаэлларе, бросил их в зловонное месиво, утёр мокрые губы и, с выражением глубокого удовлетворения, удалился.

Но не успел он сделать и десятка шагов, как за его спиной раздался громкий хлопок. Маг оглянулся – на месте его «акции презрения» пылал костерок с ярким синим пламенем. В мгновение ока он пожрал своё мерзкое топливо и угас так же резко, как и появился.