За алтарём прятались закормленные и заласканные храмовые коты. Едва втиснувшись в узкую щель, они жались друг к другу, сливаясь в одну толстую мохнатую многоголовую гусеницу, и жалобно квакали, широко разевая зубастые розовые пасти.

«Трезвомыслящий человек в Бриаэлларе»

Солнце взошло слишком рано, словно кто-то наорал на него и, как нашкодившего кота, за шкирку выкинул на небосвод. Не иначе у погодников пробудилась совесть и таким образом они извинялись за вчерашний ненастный день. Что ж, потрудились они на славу: нигде не было видно ни лужи, ни размытой клумбы, а кроны пламенеющих под балконом Аниаллу клёнов снова стали пышными. Воображение так и рисовало ей хмурых котов из службы погоды, со стремянок пришивающих на место опавшие листья.

Любуясь обновлённым садом, Алу радовалась, что, несмотря на полубессонную ночь и все свои злоключения, чувствует себя вполне бодрой. Она проснулась раньше, чем ожидала, и решила позволить себе подышать свежим воздухом, перед тем как наведаться к Кеаре ан Темиар. «Вдобавок, - подумала она, вспрыгивая на глимлай, - можно и перекусить где-нибудь налету». Аниаллу питала слабость к бабочкам-томатницам, так и кишевшим в бриаэлларском небе в это время года.

Через мгновение ветер уже трепал её лёгкую накидку, ослепительно белую на фоне загорелой кожи.

Аниаллу пронеслась над владениями ан Элиатанов: над вечноцветущими садами с листвой самых невообразимых оттенков; над бассейнами, полными переливчатого густого тумана из Долины Снов, в которых дремали горожане; над замком, похожим на друзу самоцветов, прикрытую кружевным платком – в складках матово-белого и пепельного камня мягко сияли, образуя изысканный узор, цепочки больших и малых окон.

Меланхоличные кошки ан Элиатан властвовали над снами, мечтами, видениями и иллюзиями. Недаром в Бриаэлларе поговаривали, что таинственным патриархом их дома является сам Владыка Грёз Ланфейр. Именно поэтому к ним обращались те, кто хотел избавиться от кошмаров, навязчивых идей, дурных привычек и опостылевших чувств, или увидеть во сне нечто особенное, пережить какое-то приключение, или же просто истолковать сон.

Дальше лежала вотчина ан Меаноров, котов-волшебников, заключённая между улицами Трескучей смерти (маленький патриарх Фейнлаан учился пускать молнии...) и Небезопасной. Фасад, выходящий на эту последнюю, принадлежащую к Посольскому кварталу улицу, был довольно строг, и отсюда замок представал величественным белым зданием. Со стороны же улицы Трескучей Смерти картина разительно отличалась. Сюда выходили окна и балконы жилых комнат, и каждый их обитатель, разумеется, изгалялся как мог, выражая свою «уникальную индивидуальность». Очертания фасада едва проглядывали через лоскутный полог экстравагантных иллюзий.

Один танайский врач даже принялся как-то за научный труд, в котором, исходя из особенностей созданных образов, пытался сделать вывод о психическом расстройстве заклинателя и причинах его возникновения. Увы, сей труд почтенный лекарь так и не закончил – сбежал, опасаясь за собственный рассудок.

Ан Руал... Общественный зверинец, Закрытый зверинец...

Район, принадлежащий этому дому, недаром назвали Маленьким Руалом – его высокие каменные здания и вправду похожи на тамошние фундаментальные сооружения. Остальные алаи считали эту архитектуру чересчур грубой, другие же существа, как правило, находили для неё более лестные эпитеты – величественная, строгая. У Маленького Руала был даже свой миниатюрный Барьер – его однажды ночью презентовал кошкам неизвестный «доброжелатель». Но те отнюдь не обрадовались подарку.

«Барьер» представлял собой стену из жёлтого стекла, высотой в полтора алайских роста, верхний край которой плавно загибался к центру, как бы намечая основание воображаемого купола. Вертикальные металлические полосы разделяли её на длинные сегменты, и на каждом, как на магическом экране, в движении отображались всё новые и новые сцены охоты хищных зверей на различных неалаев. События многовековой давности, когда изменившиеся под действием магии настоящего Барьера звери начали атаковать жителей равнины Жёлтых Цветов, демонстрировались во всех подробностях.

Ан Руалы ужаснулись: злополучная стена выходила в том числе и на Посольский квартал, а там было кому вспомнить старые обиды. Они пытались самостоятельно разрушить её, вывести иллюзии, но тщетно. Помощь пришла откуда не ждали: сотрудники посольства Анлимора обратились к ан Руалам с неожиданной просьбой: сдать им кусок стены в аренду в обмен на то, что они найдут способ обставить дело так, чтобы оно не вызвало общественного недовольства. Сказать, что ан Руалы удивились, – значит ничего не сказать. Но посовещавшись, они всё же дали согласие, хотя анлиморцы ни за что не хотели раскрывать свой замысел.

И правильно делали. Ан Руалы вряд ли позволили бы им превратить стену в... тотализатор: добежит – не добежит, сожрут – не сожрут. Но было уже поздно: договор на аренду стены был заключён по всем правилам, а новое развлечение многим пришлось по вкусу. Перерыв судебные архивы множества стран Энхиарга, ушлые анлиморцы сумели отыскать дела беглых преступников, похожих на жертв иллюзорных монстров. И благодаря грамотной рекламе «Барьер» стал чрезвычайно популярен среди гостящих в Бриаэлларе стражей закона. Единственное, чего сумели добиться негодующие ан Руалы – это приписки мелким шрифтом внизу каждой секции: «Дом ан Руал не имеет никакого отношения к этому развлечению и не одобряет его».

«Ну, не одобрять-то они не одобряют, но договор продлевают уже не первую сотню лет», - подумала Аниаллу.

Она улыбнулась, пролетая над ещё одной достопримечательностью этого квартала – заведением с ироничным названием «Настоящий Храм Аласаис». В нём для почтенной публики воссоздавали роскошно-мрачные обряды, отправляемые в честь наэй в храмах Руала. Амиалис Руалская приложила много усилий, чтобы прикрыть эту богохульную лавочку. Но хозяева храма-театра упирали на то, что они показывают лишь те церемонии, на которые в Руале имеют доступ рабы, то есть неалаи, а значит, ничего сколько-нибудь оскорбительного они не совершают. В конечном счете Амиалис пришлось отступиться. В кои-то веки раз...

Отсюда был уже хорошо виден квартал дома ан Иналасс. Множество невысоких построек разных архитектурных стилей, кольцами окружали Храм Бриаэллара, посвящённый не самой Аласаис, а её городу. Буквальный перевод названия этого дома с танайского – дом Неалаев – отражал реальное положение дел: среди его членов неалаев действительно было почти вдвое больше, чем кошек. Всех их объединяло одно – любовь к своему городу. Они поклонялись ему как божеству, нянчились с ним как с младенцем, наряжали его, как старик-отец единственную дочь. Здесь жили такие важные персоны, как Главный Озеленитель Бриаэллара, Повелительница Фонарей (настоящая лиэрка из Элаана, ведающая городским освещением), а также хранители большинства музеев и галерей. Многие из них входили в Совет Дорогих Гостей.

Аниаллу обожала матриарха Мяфоршу ан Иналасс, основавшую дом в незапамятные времена вместе со своим возлюбленным (человеком, который, к её великому горю, оказался смертным и скончался всего через сто двадцать лет). Эта полненькая, улыбчивая алайка, бессменно носившая лёгкую, похожую на халат шубку из шкурок голубой безднианской мыши, славилась своей открытостью, готовностью выслушать горожан и помочь им, чем сможет.

А могла она многое.

Если в ан Темиарском Великом Мосту принималось решение, можно ли отдать тот или иной участок земли под жилую застройку или магазин, то в доме ан Иналасс – соответствует ли проект фасада образу улицы и всему Бриаэллару в целом. К ан Темиарам приходили жалобы на засорившийся фонтан и на того, кто «помог» ему засориться, к ан Иналассам приносили подробное описание предполагаемого праздника, дабы они оценили его с эстетической стороны и решили, не оскорбляет ли зрелище чувства других горожан.

Отношения между двумя этими домами всегда были напряжёнными: Неалаев ужасно раздражала необходимость согласовывать свои решения с мнением котов-администраторов, Ан Темиаров бесило самоуправство ан Иналассов.

Аниаллу завершила свой «круг почёта», облетев «Вертикаль Власти» – ресторан, взгромоздившийся на вершину высоченного каменного столба. Каждый вечер там выступал какой-нибудь из созданных ан Темиарами... творческих коллективов, в том числе и «Зелёные Хвосты» Теолиного ухажёра Адиана. «Вертикаль» находилась возле Великого Моста – огромного замка ан Темиаров, протянувшегося над всеми тремя кварталами Бриаэллара, - цели полёта Аниаллу.

Она стала снижаться, и тут внимание её привлекло столпотворение на площади Мудрости. Там определённо творилось что-то интересное, и скоро сианай поняла – что. За многие тысячи лет его существования, обитателям Бриаэллара ещё не доводилось слышать призывов к свержению власти, но именно они сейчас так и лезли ей в уши.

– Да, мы ещё не готовы к началу гражданской войны, но должны готовиться к ней, несмотря ни на что! Всё, что происходит в городе и в мире, эта псевдовойна, которую развязывает Линдорг – лишь предлог измотать нации Энхиарга, чтобы у них не осталось сил на борьбу с властями! – выкрикивал невысокий, потрёпанного вида мужчина с фанатично блестящими красноватыми глазами.

Аниаллу зависла над площадью, рассматривая оратора. Бледная кожа так туго обтягивала его скулы, что едва не рвалась на остром, узком носу. Под челюстью же она, напротив, провисала рыхловатой складкой, что наводило на мысли о растянутом подоле свитера, который нервный хозяин постоянно теребил пальцами.

Сианай видела этого человека, Райса, уже во второй раз, и во второй раз останавливалась в замешательстве. Он был типичный «опасный идеот» – по классификации Канирали ан Фейм. Идейку, чтобы свихнуться на ней, он выбрал себе тоже довольно избитую: все беды от котов, коты в Энхирге повсюду («везде пролезли»), поэтому жить в нём из рук вон плохо. Удивляло другое - подобные мысли обычно посещали тех, кому в жизни не светило и понюхать бриаэлларский воздух, а этот господин имел здесь собственный дом.

– Эй, хвостатая, пять монет за просмотр, или лети дальше! – донёсся снизу задорный голос.

Алу оторвалась от оратора и посмотрела себе под ноги. Оттуда на неё взирала румяная Теола ан Камиан.

Если Теола и походила на кого, то уж точно не на кошку, которой недавно основательно подпалили мех. Подол её воздушного светлого платья живописно свисал с ветвей, в развилке которых она расположилась. Из ярких цветов на шляпе выныривали золотистые уши. Левое, потеснённое пышной алой розой, смешно торчало вбок. О вчерашнем напоминала лишь забинтованная нога, заботливо упрятанная в неизменно яркий чулок.

– Болит? – спросила Аниаллу, устраиваясь рядом.

– Не-е-ет, – протянула Теола, – распухла малость, но уже ничего. Врач мой думал, что совсем отвалится, но пронесло. Тело у меня старое, надёжное, не то что эти ваши, новомодные! – Она смерила Аниаллу насмешливым взглядом. – Давай-ка, посиди со мной, болящей, посмотри, послушай, какое у нас чудо-юдо завелось!

Сианай невольно прислушалась и тут же пожалела об этом.

– Красота, культура? Они должны нести истину, заставлять страдать и сострадать! А у этих они выродились в слащавую, отупляющую ложь! И ради неё вы готовы терпеть все эти унижения? Вы тупеете от неё, она лишь ширма, чтобы прикрыть истинное положение дел: как они наживаются на вас, как притесняют вас, как следят за каждым вашим шагом. Они называют вас «неалаи» – разве этим не всё сказано?

– Так мы и есть неалаи, проповедник, – ответил ему мужской голос, прозвучавший музыкой после Райсовых хриплых завываний.

Аниаллу выискала в толпе его обладателя – им оказался долговязый сухопарый господин, забравшийся на стеклянный колпак, прикрывавший клумбу с ядовитыми золотыми розами. Алу не ожидала увидеть сказителя Тиллириена живым так скоро. Изготовители тел упорно отказывались воскрешать его, после того как он погиб, совершая страшное преступление против всего алайского народа – спасая Энаора...

– Это они создали это чудо, этот кладезь вдохновения – Бриаэллар. Мы – не смогли! И потому пришли сюда — творить вместе с ними. – Сказитель выразительно постучал по экзотическому струнному инструменту, змеиными кольцами обвивавшему его шею. – Город Аласаис – храм искусства, а она – сама поэзия, сама музыка, песня многих тысяч душ... Мы, своими неосторожными словами и необдуманными действиями, можем погубить всё это: их дом, милостиво приютивший нас, семьи, принявшие нас, бывших сиротами при живых родителях. Мы искали иной судьбы, иного мира, иных... отношений. Мы сами пришли сюда, человек, – возвысил голос Теллириен и улыбнулся такой улыбкой, что воображение само дорисовало к ней алайские клыки.

Среди публики это вызвало настоящую овацию.

- Как Тарелкин-то разошёлся, - шепнула Теола на ухо Аниаллу. - Мой пафосометр зашкалило.

– Нет! Они подло заманили вас сюда! Вся их музыка, танцы, живопись – это паутина, способ втянуть вас в их порочную систему! Одурманить, закабалить, подчинить, – замотал головой притихший было маг. – Они придумали эти Пути, лишив вас свободы, они подселяют в вас эту мерзость, которую называют «дух», и она начинает диктовать вам, что хорошо, что плохо. Они делают это, чтобы править вами и на вас наживаться! Чтобы наживаться и на твоём таланте, рифмоплёт!

– Так уходи, – поднял серебристые брови Теллириен, – никто не держит тебя здесь. Про Пути и дух и говорить нечего – ты, видно, плохо учился в школе, если не понимаешь, что иметь Путь выгодно тебе самому. Бесконечный руками Тиалианны создал его и даровал тебе – в твоих интересах, а не в интересах алаев, богов или наэй. И ни одно существо в Бесконечном, включая Тиану, не может в своих интересах придумать, изменить или навязать тебе Путь. А что до наживы, то это достойный обмен. Разве ты не понимаешь? Мы получаем идеальное место для творчества, алаи – налоги и возможность жить в окружении наших творений. И второе куда важнее для них – это понятно всем. Это выгодно всем.

Он пожал плечами, спрыгнул на землю и обнял некую особу, несомненно «подлого» алайского происхождения.