Хеллин не стал торопиться с погоней. Единственным городом, который, по его мнению, мог предоставить беглецам убежище, был Элидан, но они держали путь в прямо противоположную сторону. Непобедимый показательно расправился с зачинщиками происшедшего и только потом отправил одного из своих полководцев в карательный поход. Как и рассчитывала Аниаллу, узнав, что войсками противника командует женщина, Непобедимый побрезговал возглавить кампанию.

Он не сомневался в лёгкой победе, однако всё пошло совсем не так, как он планировал. На подступах к Огненной реке его армия лишилась большинства своих командиров – спутники Канирали знали толк в ядах, вдобавок Аниаллу обучила наименее зашоренных из них кое-чему из своего арсенала. Потери среди рядовых воинов оказались не так велики, но вполне существенны.

Случившиеся поразило Канирали до глубины души. Как лучшие из хелротов, славящихся своей устойчивостью к магии и иммунитетом к ядам и болезням, могли стать жертвами столь примитивных воздействий?

Диалог, произошедший тем вечером между ней, Аниаллу, Диреллеей и Каиссом Ларморанном вошёл в учебники для будущих танайских жрецов (с купюрами и стилистическими правками, разумеется). Сианай попыталась объяснить подруге, что люди Хеллина нарушили один из законов Бесконечного, решив преследовать беглецов, чем, к своему удивлению, немало разозлила её.

– Бесконечный покровительствует нам, ворам и изменникам? – возмутилась Канирали.

– А мы что-то украли? – удивился Каисс.

– Не сомневаюсь, что влад... Хеллин думает именно так. Мой муж и его товарищи украли у Хеллина подданных, совратили их с истинного пути.

– Хеллин у нас теперь и Пути видит. Прямо блещет талантами, – зевнула Диреллея.

– А ты бы вовсе прикусила язык, девочка. Думаешь, то, что мы сделали сегодня, достойно похвалы? – впилась в неё взглядом Канирали.

– Думаю – да. Это, определённо, один из тех моментов, о которых я с гордостью расскажу своим детям.

– Полагаю, это не сильно обрадует их отца.

– Я постараюсь выбирать его осмотрительно. Я уже пометила себе, что не хочу, чтобы он был жесток, но тут явно нужна поправка. Я не хочу, в то же время, чтобы он был рохлей и сюсюкал с негодяями, гордящимися тем, что они негодяи. Очнись, тётенька! Ты сама слышишь, что говоришь? «Украли у Хеллина его подданных» – будто они его вещи, ложки серебряные... посеребрённые.

– Они присягали ему.

– А у них был выбор? Вот ты, дядя Каисс, почему вступил в его войско?

– Я плохой пример, Диреллея. Я был молод, плохо образован, бредил войной и пошёл за Хеллином совершенно добровольно. Увы, с годами я имел глупость поумнеть... Я понимаю, о чём ты говоришь. В отличие от меня, у рождённых в Хелрааде не было выбора: следовать по пути, намеченному для них Хеллином, или выбрать свой. Ты прекрасно знаешь, что случалось с теми, кто отказывался от присяги.

Канирали вздрогнула, но всё же возразила:

– Не обязательно было делать это так демонстративно, прямо на церемонии. Можно просто уехать. Тихо.

– Ты знаешь многих, кому это удалось? Не считая очень богатых торговцев, конечно. Этим везде всё сходит с рук.

– Разумеется, нет. Общаться с такими людьми неприлично, даже упомянув о них, я оскорбила бы собеседника.

– Покинуть армию Хеллина, которому, ты, кстати, тоже служишь, пусть и иначе, чем я – да, да, служишь, рожая ему новых солдат! – можно только одним путём: променять Хеллина на Веиндора. Стать жрецом Милосердного или умереть. На беглецов охотились всегда, Канирали. Их родственников преследовали – лишали имущества, всячески унижали, а иногда и казнили. Многие из тех, кого Хеллин послал за нами, участвовали в операциях подобного рода. Это лишило их духовной защиты, позволив нам вывести их из игры.

– Так значит жестокие поступки противны душе и вредны духу любого существа? – почти обрадовалась Канирали. – Я отказывалась верить, когда Аниаллу утверждала обратное!

– И зря. Дело не только в том, что их поступки были жестоки. Будь они просто убийцами, Бесконечный не смог бы расправиться с ними так легко (если бы вообще счёл нужным расправляться). Но они нарушили один из его священных законов: не препятствовать покидать страну тем, кому чужд её дух.

– Вы о записке Эллиса?

– Я о том, что стоит за запиской Эллиса. О том, что выше меня, тебя, Аниаллу и самой Аласаис – об основах благополучия Бесконечного, – ткнул пальцем в тент палатки Каисс. – Единственное допустимое наказание за инакомыслие (если оно не толкнуло существо на убийства, грабежи, клевету и тому подобное) – изгнание. Хеллин не имел права удерживать своих подданных силой, не имел права принуждать их давать клятвы, противные их душам, как не имеет права преследовать нас сейчас. Самое большое, что он мог сделать с твоим мужем – стереть ему память о годах службы. И то – только если бы это было оговорено в его контракте. А нам ему следовало бы выплатить компенсацию за имущество, которое мы были вынуждены бросить.

– Права, контракты, компенсации... это всё как другой мир, – пробормотала Канирали.

– Мир тот же самый. Просто Хеллин забыл об этом. Завтра он вспомнит, уверяю тебя, – криво усмехнулся Каисс и, доверительно склонившись к Канирали, прошептал: – Думаешь, почему твоей подруге Аниаллу запретили помогать нам чем-либо, кроме доброго совета?

Канирали промолчала.

– То, что случилось сегодня, и то, что произойдёт завтра, станет прекрасной иллюстрацией, уроком для всех, кто считает, что, губя чужие души, он сможет сохранить свою в неприкосновенности...

– ...и сильный дух будет по-прежнему делать его ядоустойчивым и магиеупорным при любых обстоятельствах. Ан нет, – подмигнула, пытаясь разрядить обстановку, Аниаллу.

Следующий день оправдал все ожидания Каисса, хотя численный перевес по-прежнему был на стороне армии Хеллина. Диреллея и Канирали явили свою полную силу, беглецы яростно сражались за новообретённую свободу. Многие из них погибли, но враг бежал.

Раздавленный неожиданным поражением, Хеллин оставил мысли покарать изменников и вплотную занялся проблемами государства – в первую очередь армией, оказавшейся неспособной противостоять двум колдуньям, паре полуящеров Лармораннов и одной «кошкоухой твари».

Хеллин и прежде не питал добрых чувств к Аласаис и её детям. Теперь же она была объявлена злейшим врагом Хелраада. Непобедимый уверил своих подданных, что Аласаис затеяла всю эту смуту для того, чтобы ослабить его войско, возрастающей мощи которого опасалась. А раз уж сама наэй боится его, значит – Хелраад ждёт великое будущее. Эта идея всколыхнула страну. Хелраад перестал мимикрировать под Элидан. Все иноземные ценности были решительно отринуты. Те, кто не проявлял достаточного патриотизма – то есть осмеливался хоть в чём-то критиковать Хеллина – бесследно исчезали. На первых порах это принесло свои плоды – Хелраад стал стремительно развиваться. Исключительно в смысле военной мощи, разумеется. Все остальные аспекты жизни хелротов пришли в упадок, принесённые в жертву священной цели...

Беглецы же тем временем начинали новую жизнь на плодородных землях Междуречья. Канирали всё удивлялась, как столь замечательное место оказалось никем не занятым, и Аниаллу пришлось пересказать ей несколько жутковатых легенд, ходивших об эалах, населяющих граничащую с ним часть Великого леса. Соплеменников Канирали тёмные алаи согласились терпеть при условии, что те не будут чересчур углубляться в Ал Эменаит. Более того, эалы согласились в первое время приглядывать за своими новыми соседями, чтобы никому не вздумалось им напакостить. Самих людей такое соседство не смущало, куда больше заботили жильё и пропитание.

Кто знает, сколько тягот им ещё пришлось бы вынести, если бы не искусство Канирали, Диреллеи, Каисса и его братьев. Теперь мало кто возражал против применения магии. Возможно, все были уже настолько измучены, что забыли о гордости и приняли бы любую помощь, откуда бы она ни пришла, но Алу думала, что дело всё же не в этом. Сианай видела, какой любовью прониклись люди к Канирали. Не к Диреллее, не к самой Аниаллу, не к Лармораннам, а именно к госпоже ан Фейм.

Перестав быть робкой, она осталась ласковой, внимательной и заботливой. Всё, что бы она ни делала, вызвало восторг в их сердцах. Они верили ей, обожествляли её, другая королева была им не нужна. А Канирали отказывалась править официально. Она не желала принимать корону до тех пор, пока не вернётся её чудом уцелевший супруг, для спасения которого дипломатами Элидана и Бриаэллара делалось всё возможное... и невозможное тоже.

Канирали мечтала о возвращении мужа. Теперь, когда всё успокоилось, она так ясно представляла, как преподнесёт ему это новое королевство, этот замок, да и себя саму, любимую народом королеву-победительницу, – словно чашу вина измученному походом воину. Могущественная волшебница казалась юной девушкой, трепещущей перед первым свиданием с любимым и раз за разом с упоением представляющей момент их будущей встречи.

Леди ан Фейм ждала мужа.

И дождалась...