***

Лилора недолго любовалась чудной росписью – узором из мышиных скелетов, нарисованных блестящей чёрной краской по чёрному же матовому фону. Она перевела дыхание и, постоянно озираясь, осторожно двинулась вперёд. Коридор, лестница вниз, ещё один коридор, десяток быстрых шагов до поворота. Видимо, почувствовав что-то неладное, недожрица замерла, но потом всё-таки осторожно заглянула за угол... и застыла, словно примороженная взглядом высокой алайки, спокойно идущей ей навстречу.

Хотя Лилора никогда не видела Такрен Фай воочию, она сразу поняла, кто перед ней и что скрыться от этой жуткой женщины ей не удастся. Статная, грациозная, в длинном узком платье с корсажем из крупной острой чешуи, больше похожем на нагрудник доспеха, Такрен Фай, Пожирательница Тайн, шла по коридору и невыразимо гадко ухмылялась. Лилора судорожно вцепилась в угол стены, спешно изобретая оправдание своему вторжению в подземелье. Фай не сводила с неё глаз. Они едва светились, но от каждой чёрточки её худого лица, от каждого жеста веяло такой мощью, такой холодной, непоколебимой уверенностью, что недооценить безднианскую гостью было просто невозможно.

Такрен остановилась в шаге от Лилоры. Казалось, встреча с этой жертвой собственного любопытства, скорее, позабавила, чем удивила Пожирательницу.

– Ф-фай, т-ты... здесь? – еле шевельнулись губы недожрицы.

Аниаллу очень хорошо понимала её страх и замешательство: столкнуться один на один с существом, от которого можно ждать чего угодно, да ещё в месте, где, случись что, никто тебя и искать не станет – это было немалым потрясением.

– Разумеется, меня не должно быть здесь, маленькая ан Камиан. Мой удел – Бездна, – оскалилась Фай в подобии улыбки. В её мимике было что-то неестественное, пугающее, хотя и не лишённое привлекательности. – Но Аласаис, в своей безграничной милости, позволила мне иногда покидать Город Черепов. Не по собственной прихоти, конечно, а тогда, когда моим соплеменникам потребуется... помощь. – Фай оказалась у недожрицы за спиной, её хвост обвил девушку, и Алу почувствовала, что та предпочла бы объятия голодного удава прикосновению этого роскошного чёрного меха. – А ведь сейчас вам... тебе не обойтись без моей помощи, не так ли?

– Не обойтись?.. – немилосердно выкрутив шею, чтобы заглянуть в глаза Такрен, пролепетала Лилора.

– Никак не обойтись, – довольно прижмурившись, покачала головой Фай. – Ведь ты хочешь увидеть эту троицу, этих наивных нарушителей руалских границ? И незамеченной вернуться домой, чтобы похвастаться перед друзьями? Или я ошиблась насчёт твоих планов, и ты не нуждаешься в моей маленькой дружеской услуге?

Лилора заставила себя кивнуть. Она не понимала, с чего бы изгнаннице вздумалось проявить к ней такое участие?

– Вот видишь. И я не откажу тебе в ней. Я всегда готова посодействовать тем, кто не боится задавать вопросы и искать ответы на них. Ты хочешь увидеть, против кого так ополчился Совет? Ты увидишь, не сомневайся. А тебя не увидит никто, – посулила Такрен; она снова оказалась перед Лилорой и коснулась коготком её груди. – Сама бы ты не справилась: дверь под замком, и твоей силы не хватило бы ни на то, чтобы открыть её, ни сделать прозрачной для твоего взора, – без труда предугадала она намерения девушки. – Теперь ты сможешь это.

Фай улыбнулась и отступила на шаг в сторону, словно освобождая Лилоре дорогу. Ошарашенная недожрица буркнула что-то благодарственное, сделала пару неловких движений, но Фай не намеревалась отпустить её так просто.

– О, мы забыли об одном пустяке, – промурлыкала она, насмешливо погрозив пальцем. – У каждой услуги есть своя цена.

– Но я... – выдохнула Лилора, не представляя, что она может предложить могущественной Фай, одной из Сотворённых Первыми.

– Я знаю, – отмахнулась та. – Недаром же я сказала, что мне нужна сущая безделица. – Она насмешливо повела ухом. – Я хочу, чтобы ты описала всё, что здесь увидишь. Не важно где – в дневнике, в письме близкому другу – выбирай сама.

– Но ведь кто-то... чужой может прочитать это письмо и...

– Мне учить ан Камиан искусству обмана! – тихо расхохоталась Такрен. – Его можно зачаровать, зашифровать... спрятать, наконец. А я тебе в этом посодействую... Как с дверью. Так мы договорились?

Ещё один кивок через силу – ещё одна улыбка-оскал Фай.

Алу чувствовала, что даже ужас перед Пожирательницей не смог до конца заглушить мяуканье любопытства Лилоры. Ей самой тоже ужасно хотелось узнать, зачем Такрен вздумалось задокументировать эту авантюру. Она понимала, что недожрица не отважится задать этот вопрос, но... но тут произошло нечто странное. Восприятие её чуть заметно изменилось. Не будь Аниаллу сианай, она ни за что не почувствовала бы той тончайшей грани, что отделила реальное прошлое, где недожрица Лилора простилась с Фай, так ничего и не спросив у неё, от вымышленного, искусственно созданного, которым его зачем-то подменили в записи – там, поколебавшись, недожрица дала-таки волю своей любознательности:

– Зачем тебе это?

Алу вздрогнула: ей показалось, что голос Лилоры прозвучал подозрительно похоже на её собственный.

– О, можно сказать, это смысл моей жизни – помогать таким, как ты, ищущим, неугомонным душам, – приоткрыв губы, блеснула острыми клыками Фай. – Мой талант – находить тайны и загадки там, где мало кто способен их увидеть. Но я люблю не только отыскивать и разгадывать их сама – мне также доставляет удовольствие наблюдать, как их пытается разгадать кто-то ещё. Результат может получиться довольно... ну, хватит об этом. Хочешь расспросить меня поподробнее – ты знаешь, где меня найти.

– Ты не можешь сказать мне здесь?

– Могу. Почему нет? Да вот только ты не поймёшь моего ответа, если я дам его здесь, – ткнула она когтем куда-то себе под ноги, – где её, их власть всё ещё чересчур сильна. Но Бездна – это совсем другое дело. А теперь беги и помни о нашем уговоре.

Лилора сбивчиво проговорила слова признательности и заспешила прочь.

С этого момента снова пошла настоящая запись. Обратный переход – от вымысла к правде – был ещё нагляднее предыдущего.

Вскоре недожрица остановилась перед невзрачной железной дверью. Шероховатое полотно было покорёжено, а ручка-кольцо и вовсе разорвана посередине, словно за неё дёрнули со страшной силой. Лилора рассеяно потрогала её неровные края, оглянулась по сторонам и спешно зашептала слова заклинания. В какой-то момент она запнулась, но тут же заговорила снова. Алу почувствовала тревогу своей проводницы и по едва уловимым признакам поняла: Лилора обнаружила, что её губы сами собой произносят неизвестные слова, вплетая в привычное заклинание новые фразы.

Дверь всколыхнулась, будто была нарисована на куске ткани, под которую забрался сквозняк. Она становилась всё прозрачней и прозрачней, и вот глазам Лилоры предстала маленькая комнатка, обставленная слишком уютно для тюремной камеры: на полу лежал ковёр, мягко сияли персиковые бутоны светильников, а на дальней стене, над широкой кожаной банкеткой, даже висела рама от картины, правда почему-то пустая.

Трое томящихся здесь узников, разумеется, не заметили «исчезновения» двери своего каземата. Они понятия не имели, что за ними наблюдают, и продолжали спорить.

– Я собрала всю информацию, которую только могла собрать, запаслась всем, чем могла запастись, и имею право сказать – да, я сделала всё, что было в моих силах! – воскликнула сидящая спиной ко входу девушка (Алу узнала эти точёные плечи и золотистые колечки волос). – А что ещё мы могли?

– Дождаться сианай Аниаллу, – видимо, уже не в первый раз ответил ей хмурый молодой человек.

Алу встречала его раньше, когда выпроваживала Амиалис из Академии Агадара. Его звали Тайриор, в шесть лет он лишился семьи и дома, но это, казалось, только пошло ему на пользу.

– «Сианай, сианай» – ты просто бредишь этой женщиной! – болезненно поморщившись, запустила пальцы в тугие завитки Ланрисса. – Вы оба бредите. – Она подалась вперёд, видимо одарив обличительным взглядом обоих своих друзей, но, тут же опомнившись, отпрянула. – Я не хочу говорить о ней ничего плохого, мы все должны быть ей благодарны за Анара, но она ведь и не подумала помешать Амиалис, когда та увозила его в Руал!

– Она не могла, её не было в Энхиарге, так сказала её служанка, – напомнил Тайриор.

– И нет сейчас – какое совпадение! – Ланрисса отвернулась, пряча выступившие на глазах слёзы. – О Тиалианна! Неужели вы не понимаете – всё это отговорки! Она не «не могла» помочь нам, она не захотела.

– Отчего бы она могла не захотеть? – подал голос второй юноша, сосредоточенно вычищающий щепкой грязь из-под длинных ногтей.

– Заан, она поняла, что алаи потеряли Анара. Пока он был истинным алаем, пока мог быть пригоден для их планов, она помогала ему. Но он последовал за другой частью своей крови, выбрал другую судьбу – судьбу более высокую, чем мечтала его мать, чем мечтали они все. Выбрал жизнь, в которой есть место благородству и милосердию. Естественно, этот выбор не понравился алаям, а твоей обожаемой Аниаллу – в особенности! И они сделали всё, чтобы помешать ему жить так, как он хотел... и с теми, с кем он захотел – ведь мы так плохо на него влияли! Одна отправила его в этот жуткий Руал, а другая не стала ей в этом мешать, – у Ланриссы перехватило дыхание от гнева.

– Не знаю, Ланри, были ли у алаев планы на Анара, но, прости, я не думаю, чтобы сианай Аниаллу, когда защищала его, преследовала такие цели, – помолчав, вступился за Алу Тайриор.

– Ну, а может, всё проще: он как раз таки понравился ей, – не отрываясь от своей «грязной работы», хмыкнул Заан. – Знаешь ведь, из-за его отца помешанная на власти Амиалис отреклась от престола, да много ещё кто с ума по нему сходил. А наш дорогой друг Анар вышел даже получше папаши – уж ты-то должна понимать! Да-а, такое объяснение – прямо бальзам на наши раны! – воскликнул он и, откинув с глаз красноватые прядки, с иронией продолжил: – Ревнивая сианай Аниаллу внушает нам безумное желание срочно спасти Анара, мы очертя голову лезем в эти гнусные леса, а она, воспользовавшись этим, отдаёт приказ изгнать соперницу и её дружков вон из Энхиарга. Как тебе нравится такая версия, а?

(«Ревнивая сианай Аниаллу» почувствовала, что краснеет, и сама не поняла – то ли от смущения, то ли от гнева).

– Никак не нравится, – покачала головой Ланрисса. – Такие, как она, не сходят с ума. Она сианай, тень Аласаис, у неё даже лица собственного нет! Она – вещь и всех, кто не захочет быть такими же вещами, жалеть не станет, – сурово отчеканила девушка.

Она встала и принялась мерить камеру шагами. Длинный, порванный, наверное, ещё в Руалских лесах плащ развевался за ней, словно королевская мантия. Возмущение и сознание собственной правоты делали её осанку величественной, а черты напряжённого, бледного лица – безупречными.

– Ты ведь ни разу не видела её, – снова вступился за спасительницу друга Тайриор. – А мы видели, и я, признаюсь, видел даже больше: как она плакала, когда возвращалась домой, к служению, за которое ты её так презираешь. У неё не было ни детства, ни юности, она пожертвовала всеми своими интересами ради служения Аласаис. Ты же сама всегда называла это благородством, а теперь вдруг – «вещь»... Ну, а насчёт нашего на Анара «дурного влияния» – конечно, тут всякое может быть.

– Я бы, может, тоже не захотел, чтоб мой сын общался с придурками вроде нас. Нет, Тайр, вылазка в харнианскую крепость нас сгубила, мы стали беспечны и получили своё, – усмехнулся Заан, любовно собирая в кучку вычищенную грязь.

– Да зачем ты это делаешь? – брезгливо поморщившись, не выдержал Тайриор. – Боишься, что тебе срок добавят, если ты тут намусоришь?

– Э, нет, – погрозил ему пальцем Заан. – Хочу её сохранить – это ведь энхиаргская землица...

Эти слова больно кольнули Ланриссу, она вздрогнула, и маска королевы в изгнании дала трещину.

– Не стоит так отчаиваться. Мы должны надеяться на помощь профессора Агадара, – отрезала она, но в голосе её зазвенели слёзы. Ланрисса отвернулась от друзей, посмотрела куда-то сквозь Аниаллу...

Взгляд её алайским когтем вонзился в сердце сианай. Алу вмиг поняла, что так мучило её с того момента, как в руки ей попал дневник недожрицы.

Алу задохнулась и выпала из видения в реальный мир.

Ей было худо – много, много хуже, чем после превращения в рыбу. Ни одна мысль в голове не держалась, всё путалось, мелькало какими-то клочками перед её внутренним взором. Мозг сианай напрочь отказывался переваривать увиденное... почувствованное. Уж не повредилась ли она и вправду рассудком? Сердце редко и сильно ударяло о грудную клетку, слабость заставила её привалиться к ножке стола. «Надо собраться, надо... трезво взглянуть на... всё это», – уговаривала она себя.

Паниковать, безусловно, было рано. В конце-концов, Путь может связать двух существ и не навсегда – свести их для исполнения какой-то миссии, а потом отпустить восвояси. Есть Пути на одну жизнь: когда нужно помешать чему-то, помочь кому-то или самому совершить какое-нибудь угодное Бесконечному открытие. Есть и такие, которые передаются от рождения к рождению...

Но чтобы изменился вечный Путь – а именно такой Путь, как показалось Алу, объединял Анара с Ланриссой, – этого просто быть не могло! Значит, то, что она почувствовала, было ложью. Ложное видение Пути. Обман. Но обман настолько мастерский... Или всё же – нет?

Достаточно придя в себя, чтобы начать прислушиваться, не направляется ли сюда кто-нибудь из её отцов, Аниаллу уже была готова признать их правоту: не стоило ей совать свой любопытный нос, куда не следует!..