Аниаллу собиралась стать рыбой. Нет, превратить своё собственное тело в рыбье она не могла (в этой области алаи талантами не блистали) и потому решила прибегнуть к довольно экстравагантному маневру. Когда она меняла форму, одно из её тел – двуногое или кошачье – пропадало непонятно куда, тут же сменяясь вторым, но, очень постаравшись, Алу могла заставить исчезнуть их оба разом, а сама на время завладеть каким-нибудь третьим. Сианай тяжело вздохнула. Имей это третье тело подходящее строение мозга, она отделалась бы жуткой мигренью и парой бессонных ночей. Но ей пришлось остановить свой выбор на оболочке не самого совершенного животного, и потому она вполне могла «надеяться» на самые гадкие последствия. «Я определённо сошла с ума», – поставила себе новый диагноз Алу, ещё раз вздохнула... и исчезла.

Путешествие в рыбьем теле оказалось именно таким, как она и ожидала, – отвратительным. Мысли путались, её мутило, пелена на глазах мешала ориентироваться. Вдобавок один раз её, ищущую лазейку в магической преграде, чуть не закогтила чья-то лапа, и в том, что Аниаллу избежала позорной смерти, не было её заслуги – видно, кто-то там наверху дал охотнику по уху.

Ей пришлось принять кошачью форму ещё под водой, иначе было не миновать последний из перегораживающих трубу барьеров, настроенный на то, чтобы не пропускать рыбу дальше, во внутренние покои Камианов. Не прошло и пяти минут, как сианай вынырнула в маленьком круглом бассейне в полутёмной комнате, соединённой коротким коридором с холлом перед Галереей Памяти. Морщась от головной боли и пытаясь сфокусировать взгляд, Алу осмотрелась и порадовалась тому, что на бортике, за который она держалась дрожащими лапами, теснилось несколько дюжин цветочных горшков: перед нужными ей дверями ошивалась парочка ан Камианов.

Зубы у Аниаллу стучали, она осторожно потёрла подбородок и, прислушавшись, вскоре разобрала, что один из алаев жаловался другому: он-де, как хороший кот, нёс к мастеру туфли своей младшей сестры и столкнулся с патриархом Малауром, в кои-то веки пребывающим не в самом благодушном настроении. Ну – в рабочее время, ну – совсем не в том месте, где он должен был находиться, но это не повод посадить его тут сторожить непонятно что! Второй кот понимающе кивал.

«Зачем Малауру понадобилось выставлять тут охрану?» – недоумевала Аниаллу. Селорн запретил ей раскапывать дальше историю с друзьями Анара, но она никак не ожидала, что и Малаур имеет что-нибудь против этого.

Преграждающие путь в Галерею Памяти алаи несли свою стражу с комфортом: подтащив к дверям по низкому вкусно-малиновому креслу, они пристроили их друг против друга между расписными портьерами и преспокойно занимались теперь своими делами: первый вертел в пальцах пресловутую сестрину туфлю с исчёрканным тушью мыском (там предстояло появиться прорезям под когти); второй, засунув за ухо порядком погрызенный карандаш, яростно растирал что-то пальцем на листке, лежащем на толстой книге. «Этикет» – удалось прочить сианай на её корешке.

Это была знаменитая книга, написанная (и постоянно дополняемая) самим Малауром и содержащая не просто свод правил поведения в обществе, а изложенный в добродушно-ироничной манере подробный список того, что не рекомендуется делать в присутствии некоторых примечательных личностей Энхиарга и чем, напротив, можно заслужить их расположение.

– Вот и я не понимаю, зачем я здесь сижу? Танаон будет вместе с адорами сторожить кости Изменчивого, а я – тут прозябай! – настала очередь второго кота изливать своё возмущение. – И почему они меня отослали? Потому что я – ан Камиан? Шовинисты!

Теперь Аниаллу вспомнила их обоих. Кот с туфлей был Делором из «Зелёных Хвостов» – тем самым доброхотом, который всучил бедной Теоле огненный жезл; другой же, надо полагать – его братом Алрисом (видимо, он выкинул в адорском походе нечто настолько выдающееся, что был приговорён к «работе над ошибками», как ласково называл Малаур многократное переписывание соответствующей главы «Этикета»).

Но Алрис и не думал ничего переписывать. Эта парочка вообще являла собой аллегорию разгильдяйства, но Алу это только радовало: никому не покажется странным, что охранники решили покинуть свой пост. А уж «уговорить» их совершить этот проступок для сианай никакого труда не составляло. Надо было только нащупать подходящие эмоциональные ниточки.

Аниаллу дождалась, пока в голову Алриса придёт нужная ей мысль, и несколько усилила его негодование.

– Послушай, а ты не в курсе, что и от кого мы тут, в конце-концов, охраняем? – послушно возмутившись, спросил он Делора.

– Понятия не имею, – рассеянно отозвался тот. – Может быть – ждут, что вернётся тот, кто напал на сианай?

– Не на сианай, а на её подругу. Если бы кто-то напал на сианай, то страшно подумать, какой бы переполох поднялся! Хотя и так... Вот же гадство! – воскликнул Алрис и сделал движение, словно собирался отшвырнуть «Этикет», но сдержался и только раздражённо фыркнул: – Эти... «змеекошки» Малауровы ловят наверху харнианца, а мы... Гадство!

– Думаешь, это харнианец? – уже без помощи Аниаллу заинтересовался Делор.

– А кто же ещё? – удивился Алрис с таким жаром, будто следующим подозреваемым в нападении на Теолу был он сам. – Наверное, мы там, в Адорских скалах, погасили какого-нибудь его родственничка, вот он и явился... пылая местью.

– Вряд ли... Ну как бы харнианец пробрался в Бриаэллар? – с ленцой возразил Делор. – Это какой-то колдун – линдоргский например.

– Да сам ты колдун! – возмутился Алрис, гулко хлопнув себя по коленке злосчастной книгой. – Харнианец это, точно говорю. О, слышишь? – опять! Небось в угол его загнали! – с завистью прошептал он, и братья замерли, прислушиваясь к грохоту, донёсшемуся откуда-то сверху.

Аниаллу тоже навострила уши и даже подумала о том, не прекратить ли ей это дурацкое расследование и не сходить ли поглядеть, кого там поймали (если и вправду поймали) «Малауровы змеекошки», но всё-таки осталась. Только теперь она не ограничилась «игрой» с чувствами одного Алриса...

– Что толку спорить? Надо просто сбегать туда, – предложил Делор, любопытство которого превысило все допустимые пределы, – ничего тут без нас не случится.

Алрис с сомнением покачал головой:

– Слушай, ну кто в здравом уме сюда полезет? Сейчас тут сидят два патриарха...

– ...и они на пару порвут нас на клочки, когда узнают, что мы отлучились, – подхватил Делор. – Ну, если окажется, что это какой-нибудь Энаор чудит... – проворчал он, пряча туфлю за светильник.

– Никакой не Энаор, – мотнул головой довольный Алрис и сунул свою книгу в ту же нишу.

Стоило воровато оглядывающимся горе-стражникам скрыться из виду, как Аниаллу, мигом сменив форму, скользнула к двери Галереи Памяти, прижалась к ней щекой и, не почувствовав внутри никакой опасности, тихонько приоткрыла зеркальную створку. Нужный ей шкаф был крайним слева в ряду своих двойников, выстроившихся у дальней стены. В нём хранились миниатюрные копии картин из Спиральной галереи, к каждой из которых были привязаны тысячи записей эмоций, мыслей, ассоциаций, возникших у самых разных существ, её рассматривавших. Ан Камианам нравилось сравнивать восприятие одного и того же объекта созданиями разных рас, полов, возрастов или профессий – недаром перед входом в любой принадлежащий им музей или выставочный зал висело предупреждение, что «чувства любого посетителя могут быть записаны для последующего изучения».

Около шкафа, буравя его взглядом, переминался с ноги на ногу какой-то кот, видимо, из Малауровой свиты. Он и не заметил, как сианай прошмыгнула вдоль стены и юркнула за спину кошачьей части статуи Анаит – у самого входа в покой, откуда доносились голоса её отцов.

Аниаллу не успела ничего толком подслушать: Малаур почти сразу направился в её сторону. Скорчившаяся у задних лап изваяния, Алу перестала дышать, но патриарх как ни в чём не бывало обратился к стоящему у шкафа алаю:

– Ну, как твои успехи?

– Пока никак, патриарх. Я уже в третий раз перебираю эти картинки – ничего! Может быть... – начал он, но Малаур мягко оборвал его:

– Нет, не может. Ты должен смотреть внимательнее – возможно, здесь есть тайник или она скрыта чарами. Попробуй сделать это не глазами, обратись к интуиции.

Патриарх скрылся за занавесом. Помощник буркнул что-то ему вслед и с остервенением начал рыться в шкафу. В шкафу... С чего бы это Малаур вдруг заинтересовался тем самым шкафом? Узнал про картину? На ум Аниаллу пришла весьма неприятная догадка: она не возражала, когда в библиотеке Малаур коснулся её памяти, чтобы взглянуть на нападение её глазами, но он, видимо, не постеснялся воспользоваться ситуацией и... копнул поглубже. Никому нельзя верить, ни-ко-му.

– Скажи ему, пусть не разбрасывает всё это барахло по комнате: эта дрянь может быть подо что-то замаскирована, лучше просто сжечь всё скопом вместе со шкафом! – рыкнул где-то там Селорн, и Алу поняла, что пора действовать.

Она неслышно пронеслась через комнату и замерла чуть слева, в шаге за спиной у тихо проклинающего шкаф и его содержимое алая. Несколько секунд она медлила, приноравливаясь к его нервным движениям, а потом позволила себе бегло осмотреть полки. И тут же открыла рот от удивления: нужная картинка стояла прямо под носом у ищущего её ан Камиана, а он, хотя его взгляд и даже рука не один раз коснулись её, не замечал этого! Словно на месте маленького полотна в пёстрой рамке была пустота...

Аниаллу не стала тратить драгоценное время и разбираться, что к чему. Она повторила трюк, проделанный только что с Алрисом и Делором. Улучив момент, когда алай, как ей того и хотелось, отступил от шкафа и прижался лбом к стене, чтобы остудить своё негодование, она схватила картинку с полки и спиной вперёд осторожно двинулась обратно, оставляя ан Камиана заниматься его, теперь уже совершенно бесполезными, поисками.

Наткнувшись на стол, она спряталась за складками длинной скатерти, не мешкая, погрузила лицо в картину и – словно нырнула в прорубь. По её телу пробежала странная волна, будто вихрь мелких острых льдинок окутал её, как часто случается, когда вторгаешься в чужие, не предназначенные для твоего взгляда воспоминания. Но Аниаллу быстро взяла ситуацию под контроль, и вот уже глазами недожрицы Лилоры, она смотрела на тёмную стену...